5

Джейн проснулась с тяжелой головой и невольно вздрогнула, вспомнив о том, что это не просто один из дней, искусственно скроенных из бесконечных монотонных часов полета через космическое пространство. Что-то наконец произошло. Все изменилось.

Ее спутники захотят получить от нее ответы – но она не знала, что им сказать. Время от времени она ловила на себе их взгляды. Тогда она притворялась спящей и слушала, как они строят планы.

Они лихорадочно соображали, как действовать дальше, руководствуясь собранными на данный момент сведениями. В большинстве случаев команде позволялось принимать решения демократическим путем, хотя окончательное решение всегда оставалось в руках главы команды – в данном случае Уолша.

Уолш выступал за то, чтобы вернуться на борт «Цели» в тяжелых скафандрах. Естественно, Бергену только это и было надо, чтобы он отстаивал противоположную точку зрения. Берген утверждал, что это будет напрасная трата ресурсов и ограничение подвижности. Когда Аджайя, Том и Рон встали на сторону Бергена, Уолш отступился. Сошлись на том, чтобы идти без скафандров, но соблюдать при этом осторожность.

За время сна острая головная боль покинула Джейн, осталась едва заметная тупая, к которой примешивались довольно-таки четкие воспоминания о сюрреалистичном общении. Мог ли это вправду быть телепатический контакт? Или это была галлюцинация? Неужели теснота космической капсулы наконец все же довела ее до безумия? В Хьюстоне им говорили, что нужно быть готовыми ко всему, но к такому ничто подготовить не могло.

Джейн перебрала в уме все, что ей было известно. Голос звучал расчетливо и холодно. Может быть, она оказалась в какой-то виртуальной, компьютерно-имитированной среде? Может быть, в этом пространстве что-то вколачивалось в центры памяти мозга, чтобы успокоить пользователя и получить нужную информацию?

Джейн стала размышлять о тех воспоминаниях, которые пробудил этот странный голос. Эти воспоминания никогда не исчезали, они таились в уголках ее сознания и тихим шепотом говорили ей о том, какой должна быть жизнь на самом деле. Но как свежо, как ярко все предстало перед ней на этот раз – она и вообразить не могла, что такое возможно… Они все вместе, втроем, как это и было до поездки в Австралию. Родные, любящие в месте, где все они были счастливы. Пережить это чувство хотя бы еще раз ей никогда не удавалось.

Какое-то время нечто подобное она ощущала с Брайаном, но между ними встали карьера и работа, и чувство пропало. Было время, когда Брайан пытался доказать ей, что их мог бы сблизить ребенок, что тогда у них появилась бы общая цель. Это было бы нездоровое решение для их отношений, но какая-то ее частичка тянулась к такой, более глубокой связи. Брайан свел к минимуму ее тревогу о том, как это сможет сказаться на карьере. Он обещал, что они поделят нагрузку, но он всегда был настолько озабочен рассмотрением партнерши с точки зрения начала семейной жизни в любой момент времени, пока не стало ясно, что это не произойдет никогда. И пожалуй, это было к лучшему, но Джейн словно бы повисла в пространстве, ее как бы отрезало от тепла, которого она жаждала.

С какой стати странный голос напомнил ей об этом, о ее личном провале? Неужели воспоминания всплыли так близко к поверхности, что она выбрала их сама? Это был случайный выбор – или выбор голоса, который почему-то знал, какой эффект на нее произведут эти воспоминания?

На все эти вопросы накладывалось чувство неловкости. Она испытала какое-то странное удовольствие, слушая голос, и из-за этого казалась себе виноватой – как ребенок, которого незнакомец обманом вынудил взять конфетку. Из этого рождалось зловещее чувство – будто голос был коварен и за ним стояла ужасная сила.

У нее было так много вопросов – и никаких ответов. Сквозь ресницы она посмотрела на своих спутников. А кого-нибудь из них, так же как ее, коснулся этот бестелесный голос? Если да, они этого не афишировали. И наверное, именно так следовало себя вести. Если голос был реальным, он попробует обратиться к ней снова. Собственно, он так и сказал.

С этой мыслью Джейн стиснула зубы, расслабила ремни безопасности и расстегнула молнию спального мешка. Ее движения сразу привлекли внимание коллег – как она и думала. Они собирали аппаратуру. Ей нужно было поторопиться, чтобы не отстать от них.

– Доброе утро, – серьезно произнесла она.

Аджайя плавно подлетела к ней.

– Как ты себя сейчас чувствуешь, Джейн?

– Лучше, – уклончиво ответила Джейн. – Какие планы на сегодня?

Она храбро встретила взгляд Уолша.

– Исследования. Проникнем дальше.

Он с опаской наблюдал за Джейн.

Она кивнула.

– Я буду готова через несколько минут. Вам следовало меня разбудить.

С этими словами она полетела к шкафчику, где хранилась еда.

Следующая фраза Уолша остановила ее:

– Ты и Варма останетесь здесь.

Джейн ухватилась за ближайшую скобу и развернулась к командиру.

– Что? Я вам нужна. Я…

– Варма выполняет приказ. Приказ для тебя такой: расскажи ей, что там произошло вчера.

Джейн смотрела на Уолша, не веря своим глазам.

– Со мной все в порядке!

Он поднял руку.

– Не надо. Гиббс сфотографирует любые надписи или знаки, какие нам встретятся по пути. Они будут автоматически загружаться на твой лэптоп, и ты сможешь с нами переговариваться. Приведешь мозги в порядок – и завтра присоединишься к нам.

С этими словами он отвернулся и продолжил проверку аппаратуры. Все прицепили к скафандрам устройства для контроля за содержанием кислорода и захватили запасные баллоны с воздухом, а также ранцы с дневным пайком, инструменты и всевозможные приборы.

Вскоре после этого Уолш и остальные мужчины ушли. Джейн услышала их удивленные голоса, когда они оказались в коридоре инопланетного корабля. Гравитация оказалась близка к земной. Было ли это подтверждением того, что инопланетянин по-прежнему старался устроить для них наилучшие условия?

Джейн нерешительно кусала губы. Следовало ли ей остановить их? Аджайя закрыла люк, и возможность сказать свое слово пропала.

Аджайя протянула Джейн рацию. Джейн взяла ее и принялась машинально готовить завтрак. Она никак не ожидала, что ее оставят в капсуле. Прихлебывая теплый кофе из пакета, она ждала, когда выпарится вода из упаковки с яичницей. Если она им была там не нужна, зачем ее тащили сюда через половину Солнечной системы? Она открыла лэптоп и подавила желание в сердцах стукнуть им по столику с крепежной «липучкой». Смотреть на значки на экране лэптопа она могла бы и из дома в полном комфорте.

Аджайя порхала поблизости и явно поджидала возможности устроить ей экзамен и завалить кучей вопросов.

– Джейн? Нам хорошо бы поговорить о том, что случилось вчера, – наконец обтекаемо выговорила она.

В это мгновение на экране ноутбука появилось первое изображение из тех, что Джейн видела вчера. Джейн резко втянула ноздрями воздух. Да… Она этого не могла себе представить. Даже в этом формате она видела, что символ означает «открыто», но к значению прибавлялась глубина и смысл, хотя на этот раз реакция была поверхностной, всего лишь обычным пониманием, не более того. Она с трудом сглотнула подступивший к горлу ком. Может быть, она все-таки не сошла с ума.

Аджайя подлетела ближе и посмотрела на экран.

– Что с этими значками, Джейн? Похоже, они как-то действуют на тебя.

– Я… А ты не видишь?

– Не вижу? Чего?

– Когда я смотрю на этот символ, он расширяется, как голограмма. Он распространяет, транслирует информацию.

– Голограмма? – Аджайя из снисходительности к Джейн еще раз вгляделась в экран, но покачала головой. – То есть сначала ты их увидела так, как их вижу я, а потом они расширились?

Голос Аджайи звучал уж слишком сочувственно.

– Понимаю, моя реакция может показаться чересчур сильной.

– Ты пережила огромный стресс.

Джейн скрипнула зубами.

– Я в полном порядке.

Аджайя нахмурила брови.

– Джейн, ты должна понимать, что твое состояние самозащиты внушает тревогу. Мне бы хотелось тебя осмотреть. Ты позволишь?

Джейн неохотно закрыла крышку ноутбука.

– Конечно.

Она спокойно ждала, пока Аджайя измеряла частоту ее пульса, проверяла рефлексы и прочие неврологические признаки. Затем Аджайя задала целый ряд вопросов для определения состояния психики. Подобный экзамен Джейн уже проходила несколько раз. Они все такое проходили.

Закончив обследование, Аджайя повернулась к Джейн и принялась постукивать кончиками пальцев по краю лэптопа.

– Результаты у тебя те же самые, какие были на протяжении последних шести месяцев и раньше. У тебя небольшая депрессия, но больше нет никаких клинических признаков психической нестабильности. Физически твое состояние кажется мне хорошим. Я не могу определить, что вчера с тобой произошло, если только ты не расскажешь мне больше.

Джейн прорвало:

– А больше никто не почувствовал ничего необычного? Типа жужжания в голове?

Аджайя с интересом спросила:

– Жужжание? Ты вчера бормотала что-то про пчел. Почему ты ничего не сказала?

Джейн задумалась, что ответить.

– Сначала я подумала, что у меня просто нервы сдали. Но потом жужжание стало громче. А когда я расшифровала символы, звук вдруг стал невыносимым.

Аджайя задумалась.

– И в этот момент ты отключилась. У тебя раньше случался шум в ушах?

– Шум в ушах? Нет.

Аджая достала отоскоп и долго обследовала уши Джейн. Наконец она отстранилась.

– Возможно, это синдром Меньера. Это нарушения в области внутреннего уха. Начаться может внезапно и приводит к сильному головокружению. Часто с этим состоянием сочетаются головные боли. Лечится очень легко. А сейчас ты слышишь жужжание? Кружится голова? Ощущаешь потерю слуха?

– Нет. Я чувствую себя хорошо.

– Это состояние возникает время от времени. Между приступами могут проходить годы, но они могут случаться и каждый день. Не чувствуешь ли ты давления в ушах? Может быть, ты чувствовала давление вчера?

– Нет. Ничего такого.

– Очень хотелось бы провести аудио-метрическое исследование, но у меня нет соответствующего оборудования. Известно, что стресс способен обострить тиннит, хотя и не вызывает его. – С немного усталым видом Аджайя стала убирать медицинское оборудование. – Твой обморок в тот момент мог быть вызван элементарным падением артериального давления при перемене положения тела. Такое случается у более чем восьмидесяти процентов астронавтов во время долгих полетов. Я не знаю, Джейн. Ни один диагноз не годится, и меня это тревожит. Давай осторожно понаблюдаем за твоим состоянием. Ты ведь мне скажешь, если у тебя появятся какие-то новые симптомы, да?

У Джейн поплыло перед глазами.

– Конечно. Конечно, скажу.

Возможно, Аджайя смогла бы все понять, если бы она рассказала ей про остальное. Джейн сглотнула слюну, поморгала и наконец произнесла:

– Прости меня. В будущем я стану более откровенна, обещаю.

Джейн выскребла из контейнера остывшую яичницу, но пробовать не стала. Ей безумно хотелось вернуться на инопланетный корабль, не хотелось торчать внутри капсулы еще сутки – ведь отсюда она не могла ничего увидеть своими глазами.

Она принялась снова рассматривать символы и сосредоточила свое внимание на значках, проставленных снаружи на пластиковых контейнерах с гранулами, которые они обнаружили в кладовой. Шифр был непонятный, ускользающий от понимания. Джейн почти видела голограмму, но она возникала где-то на краю пределов достижимости. Еще хуже было то, что мысли блуждали и возвращались ко всему тому, что голос сказал ей днем раньше.

Джейн удивленно заморгала и едва удержалась, чтобы не ахнуть. Голограмма ожила.

Джейн поморщилась. Контейнеры были наполнены какой-то питательной основой – сырьем для приготовления пищи. Понятие, сформировавшееся в ее сознании, было совершенно чужеродным. Она гадала, что бы это могло значить, когда стала прибирать за собой после завтрака, а в это время заговорила рация:

– «Провиденс». Гиббс на связи. Прием.

Аджайя поспешно схватила рацию.

– «Провиденс» слушает. Прием.

– Проверка связи. Картинки получили? Прием.

Джейн взяла свою рацию.

– Да, Рон. Я получила восемь новых изображений. Для того чтобы их расшифровать, мне нужно немного больше контекста. Хотелось бы присоединиться к вам. Доктор Варма считает, что у меня ничего серьезного нет. Прием.

Зазвучал веселый, немного гнусавый голос Гиббса:

– Понял тебя, Джейн. Мы с тобой свяжемся. Прием.

Через несколько секунд рация снова ожила:

– «Провиденс», говорит Уолш. Мы разделяемся на две команды. Гиббс и Комптон возвращаются обратно, чтобы заснять еще несколько кадров для уточнения контекста, а мы с Бергеном пойдем вперед. Уолш сеанс связи закончил.

– Я могла бы встретиться с вами…

– Оставайтесь на месте, Холлоуэй. Уолш сеанс связи закончил.

Джейн скрипнула зубами. Прятаться в капсуле – это не могло уберечь ее от того, что она пережила днем раньше, она была в этом уверена. Но конечно, остальные об этом не знали.

В ожидании она подготовила все, что могло ей понадобиться, когда она вернется на инопланетный корабль. При этом она старательно избегала встречаться взглядом с Аджайей, которая неодобрительно следила за ее действиями. Когда Джейн извлекла из шкафчика баллон с воздухом, на нее вдруг навалилась восхитительно приятная дремота. Она медленно заморгала, ее руки вдруг стали тяжелыми.

Ее сердце часто забилось.

Она поборола панику и задумалась о том, какой у нее есть выбор. Она могла бы попробовать сопротивляться. Днем раньше это ей не помогло. Она только устала, изнемогла. Она почти ничего не получила от этой борьбы – уж во всяком случае, ничего такого, во что хоть кто-нибудь поверил бы.

Жужжание уже началось. Опять.

Она напомнила себе о том, что это – возможность получить ответы. Она зажмурилась и сосредоточилась на глубоком дыхании. Пульсирующий гул усилился. Мысли потекли медленнее. Она заставляла себя прекратить сопротивляться, постаралась расслабиться и раствориться в мгновении…

Прилив радости подсказал ей, что ее собеседник рядом.

Она полусонно разжала веки и оказалась в хижине.

– Привет.

– Доктор Джейн Холлоуэй, ты не рассказала другим про наш уговор.

Джейн резко насторожилась. Голос звучал… сердито. Разве компьютер мог рассердиться? Она медленно повернулась по кругу и заставила себя придать лицу нейтральное выражение, хотя мышцы словно бы задеревенели.

– Привет. Ты не сказал мне, как тебя зовут.

Голос зазвучал нетерпеливо:

– Не понимаю. Это крайне важная информация. Ты должна их оповестить.

Джейн покачала головой.

– Они мне не поверят. Они… У меня нет доказательств.

Она задумалась о том, чем занимается, – произносит виртуальные слова виртуальным ртом, потому что ее тело на самом деле находилось внутри космической капсулы «Провиденс» и она была без сознания. Наверняка она плавала в воздухе и натыкалась на разные предметы. Она опустилась на кровать, вдруг потеряв уверенность.

– Может быть, я сошла с ума.

– Доктор Джейн Холлоуэй, есть срочное дело, которое требует вашего внимания. Не время погружаться в иллюзорные фантазии.

Джейн с опаской встала. Это странное общение расслабляло ее, разоружало. Она начинала забывать о том, как опасна эта ситуация, ее покидала обычная осторожность, у нее вылетели из головы все вопросы, которые она собиралась задать.

– Что?

– Я не могу уберечь их от беды. Я пытался предпринять сдерживание и недопущение, но средства управления не реагируют так, как должны. Природа заражения такова, что оно прерывает необходимые нервно-электрические цепочки. Я неподвижен и нем. Только с тобой я способен поддерживать связь. Остальные для меня не открыты. Я не могу на них влиять. Ты и только ты одна должна действовать.

В голосе завибрировали истеричные нотки.

Джейн напряглась. Ее вдруг охватил страх.

– О чем ты говоришь?

– Я предположил, что твоя личность хорошо ответит на любые исследовательские усилия. Я мог бы направлять тебя и отговаривать, если понадобится. Однако в настоящее время четыре индивидуума присутствуют в двух секретных помещениях, а двое из них находятся в губительной близости от опасности, которая грозит самому их существованию. Мне бы не хотелось их истребления.

Голос звучал надменно, самодовольно.

Рука Джейн рефлекторно сжала спинку стула.

– Истребление? Ты говоришь, что остальные астронавты в смертельной опасности?

– Доктор Джейн Холлоуэй, я жду от тебя предотвращения надвигающейся катастрофы.

– Как? Скажи мне как. Скажи, что я должна делать. Что за опасность?

– Жди. Я отправляю данные.

Джейн пошатнулась. Жужжание у нее в голове звучало все громче. Понимание проникало внутрь ее с новой, волнующей остротой. Она ощущала вибрацию с силой, дотоле неведомой. Она чувствовала полет каждой крошечной пчелки. Она чувствовала, как создаются связи, как отдельные нейроны выстреливают гораздо быстрее, чем, по идее, могут. Она чувствовала себя отделенной от себя самой, отрешенно наблюдающей, а в это время пространство между ее ушами расширялось для восприятия…

Она ахнула. Ее сознание заполнили трехмерные карты интерьера «Цели» в сопровождении чего-то наподобие описания функций и содержимого каждого сектора. Она упала на четвереньки и попыталась как-то справиться с потоком информации.

– О боже… – прохрипела она.

– Если хочешь, я бы с признательностью обсудил существование божественных форм жизни, но, быть может, нам лучше поговорить о более насущных делах? Было бы предпочтительно отложить этот разговор на какое-то время до полного запечатления приказа и запоминания картины управления. Однако в данный момент это жизненно важно. Ты готова приступить?

– Нет! Просто… перестань! – Джейн извивалась на шершавом, пыльном полу хижины, сжимая руками голову. Маленькие сверкающие пчелки вырастали внутри, производили связи, что-то переписывали и оставляли после себя горящие следы, передавая данные. – Останови этих пчел! Пожалуйста! Это чересчур!

– Доктор Джейн Холлоуэй, тебе тяжело. Я помогу.

Джейн ощутила подъем, облегчение, уменьшение боли. Она открыла глаза в темноте, но эта перемена ее не испугала, а только вызвала любопытство. Ей казалось, что ее обняли, ей было тепло и спокойно. Это было чудесно, но и пугающе.

– Что ты сделал со мной?

– Я просто разделил мыслительные слои. Ты по-прежнему там, но еще и здесь. Я не осмеливаюсь слишком долго держать тебя без прикрытия. Это могло бы вызвать когнитивный диссонанс. Я не знаю, как ваш вид может отреагировать на подобное вмешательство.

У Джейн было такое ощущение, что она уходит все дальше и дальше от реальности.

– Здесь – это где?

– Со мной.

– Где ты? Физически?

– Я здесь.

Это существо явно предпочитало обтекаемые, двусмысленные ответы. Если бы ситуация не была настолько экстремальной, Джейн бы весело расхохоталась.

– Что это за форма общения? Как мы это делаем?

– Я проник в дремлющий участок твоего головного мозга. Стимуляция этой области активирует ранее невыраженный генетический материал, что, в свою очередь, возбуждает текущие структурные улучшения, облегчающие данный метод общения. Коротко говоря, мое экспертное вмешательство мне подсказывает, что у тебя происходят ускоренные эволюционные изменения.

Джейн слышала слова. Она улавливала их значение. Но она не могла понять их смысл.

А голос продолжал без остановки:

– Это любопытство. Ты концептуально знаешь об индивидуумах в твоем мире с такой способностью, однако создается такое впечатление, что ваша цивилизация решительно отрицает саму возможность существования такой способности. Подобная близорукость – преграда на пути прогресса вашего мира. Недостаток науки – если не воображения. И все же в целом все вы шестеро обучены стандартам научных исследований. Ваш вид исчезает, доктор Джейн Холлоуэй.

Джейн сглотнула подступивший к горлу ком.

– Ты и с другими так общаешься?

– Нет. Это невозможно.

– Почему?

– Я способен просматривать чужие мысли и воспоминания, что-то узнавать – в ограниченном масштабе, но я не могу с ними общаться. Быть может, со временем это станет возможно. Им не дается менсентентийский. Это мешает общению.

Джейн силилась уловить ход мыслей незнакомца.

– Менсентентийский?

– Общий язык.

– Что? Послушай, ты должен объясниться. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я бы посоветовал более сдержанное, спокойное отношение, доктор Джейн Холлоуэй. Я не учитель. Я не получил требуемых инструкций.

Джейн сделала глубокий вдох, чтобы подавить нарастающее раздражение, и продолжала:

– Пожалуйста, скажи мне, что тебе известно о менсентентийском.

– Я буду краток. Загрузка почти завершена. Ты должна вернуться. Общий язык пребывал внутри тебя в дремлющем состоянии, он был компонентом генетической памяти, данной тебе Кунабулой.

– Генетической памяти.

Голос издал нечто наподобие вздоха и продолжил рассказ:

– У большинства видов генетическая память пробуждается в период пубертатных изменений и означает готовность вступить в общение с теми, кто находится за пределами их собственного вида. Твоя конверсия произошла почти спонтанно. Это довольно уникально и скорее всего является результатом твоего широкого лингвистического опыта. Когда я наблюдал это пробуждение, я усилил мои попытки общения, что в итоге привело к успеху. Я должен сказать, что Септилии были очень огорчены тем, что менсентентийский в вашем мире не работает. Огорчило их и то, что вы там не были хорошими слугами, что ваш мир пребывает в состоянии такого хаоса и на грани экологического коллапса…

«Кунабула? Септилии?» От наплыва информации у Джейн кружилась голова.

– Постой, – прервала она своего невидимого собеседника, – ты говоришь, что символы… и сейчас мы общаемся на менсентентийском?

– Пора, доктор Джейн Холлоуэй. Ты проснешься с полным пониманием устройства этого судна и должна незамедлительно действовать. Тебе станет ясно, как следует действовать. Пока мы не можем общаться в то время, когда ты в сознании, но если станешь слушать, то будешь слышать мои сообщения. Я буду предлагать помощь, когда смогу. Теперь ступай.

– Погоди. Назови мне свое имя!

– Я Губернавити. Эй’Брай.

– Эйиии-Брай? – машинально повторила Джейн, чтобы удостовериться в том, что она верно расслышала все нюансы звучания имени и в дальнейшем будет помнить и произносить его верно. Но ответа не последовало. К ней вернулась страшная боль.