20

Как же чертовски он устал…

У Бергена закрывались глаза. И он позволил им закрыться и дал себе немного отдохнуть, оставив сознание настороже, начеку. Ненадолго, всего на несколько минут.

Лишь бы только он не шумел – тогда он будет в относительной безопасности. Только бы… не спать. Если заснет, может захрапеть. Храпеть нельзя ни в коем случае.

Его ужасное положение объяснялось тем, что некоторое время назад он заснул. Теперь он понятия не имел, давно ли это случилось. Он потерял часы – но посреди этого кошмара все равно не смог бы следить за временем. Похоже, он не ел несколько дней, а теперь уже и не хотелось.

Проснуться от собственного храпа и обнаружить, что какая-то тварь питается твоей ногой? Мать твою. А ведь он этого даже не почувствовал, но почему-то остался жив. Мать твою, мать твою. Должен был бы уже помереть.

Берген медленно приоткрыл один глаз и посмотрел на свою ногу. Под коленом летный комбинезон был разодран, и была видна лодыжка, похожая на поджаренную отбивную. Крови вытекло немного, и это было странно. Похоже, эти твари выделяли вместе со слюной какое-то кровосвертывающее вещество, чтобы поедаемое мясо было живым и свежим. Берген сдавленно кашлянул, вздрогнул и полностью проснулся, вспомнив о том, что не должен производить ни звука.

Ему повезло в том, что дальше в коридоре шла эпохальная битва, в шуме которой потонули звуки его боя с маленькой тварью, которую он в итоге прикончил.

Главное для него было – оставаться тише воды, ниже травы. Это был единственный выход. Итак: не спать, не стонать, не выть. Никаких звуков. Только лежать и терпеть.

Так хотелось заорать от боли – просто нестерпимо хотелось, но Берген сдерживался. Из последних сил. Но что-то внутри его хотело, чтобы все это поскорее закончилось. Если уж он не мог драться, то, может быть, по крайней мере, сумел бы поорать как безумный и всех тварей распугать?

Проклятые ублюдки. Он им не какой-нибудь круглосуточный суши-бар.

Берген почувствовал озноб и головокружение. Кто знал, какими микробами его могли заразить эти твари, а очистить рану никакой возможности не было. У него ничего не осталось. Он лишился всего, кроме пистолета, а в обойме осталось всего несколько драгоценных пуль.

Сколько? Одна? Две?

Проверять сил не было. Да и стрелять особого смысла не имело. Шум создавал больше проблем, чем решал.

У Бергена голова упала на грудь. Он вздрогнул, очнулся и подслеповато, по-совиному заморгал, пытаясь вспомнить, какая у него была последняя мысль перед тем, как он отключился.

Он давно отказался от надежды на то, что за ним вернется Уолш или еще кто-то. Наверняка они уже улетели. Теперь будут несколько месяцев лететь до Марса, и если к тому времени, когда доберутся туда, не превратятся в зомби, то совершат посадку, состыкуют между собой две капсулы и станут тупо ждать, когда откроется окошко для возвращения домой. У них будет целый год, чтобы объяснить Хьюстону по радио, что произошло. Хьюстон, можно не сомневаться, отправит сюда «Браво», чтобы взорвать этот чертов звездолет. И правильно. Туда ему и дорога.

Ему оставалось только лежать в этой могиле и ждать конца. Единственное, что помогало ему окончательно не съехать с катушек, – это надежда на то, что, может быть… может быть, жива Джейн.

Уолш отпустил ворот летного костюма Бергена. Тот свирепо развернулся и прокричал прямо в лицо Уолшу:

– Мы должны пойти за ней!

– Как именно ты предлагаешь это сделать?

– Мы… мы… проклятье! Что это было только что, черт подери? – Берген резко обернулся, прижал руку к затылку, сжал шею. Его мысли лихорадочно заметались. – Черт, черт, черт!

К ним медленно подошли Гиббс и Аджайя. Со стороны коридора створку запертой двери отчаянно скребли когтями непатроксы.

Аджайя сказала:

– Нам стоит осмотреть помещение и поискать, нет ли здесь чего-то, что бы нам могло пригодиться.

Уолш коротко кивнул.

– Согласен. Разделиться – но сохранять зрительный контакт.

Взгляд Гиббса заметался от одного к другому.

– Мы даже не поговорим о том, что только что произошло? Это же был не Том Комптон…

У Аджайи остановился взгляд.

– Явно нет.

Гиббс, сильно потрясенный увиденным, продолжал:

– То есть… это было его тело, я понимаю, но…

Он умолк и устремил умоляющий взгляд на Аджайю.

– У тебя есть хоть какое-то предположение, что это было такое и как это могло…

Аджайя с болью ответила:

– Понятия не имею. Это настолько за пределами земной медицинской науки, Рональд…

Она не стала говорить о том, о чем все они думали, – о том, что Джейн была изначально для чего-то нужна пришельцу. Теперь он заполучил и ее, и Комптона.

Уолш проворчал:

– В данный момент не имеет никакого значения как и даже – зачем. Похоже, этот гад с нескрываемым интересом следит за тем, как мы из кожи вон вылезаем. Просто нам надо убираться отсюда к чертям собачьим.

Шум, доносившийся из коридора, неожиданно стал громче. Это была настоящая какофония ударов, пронзительных воплей и сдавленного шипения. Все повернулись к двери. Берген отчасти ожидал, что она откроется и через нее в помещение кладовой кто-то ворвется.

Аджайя проворно подбежала к двери и прижала ладонь к панели, готовая быстро закрыть дверь, если сработает механизм открывания.

Что-то крупное ударилось о дверь со стороны коридора. Створка затряслась. Аджайя вздрогнула. Уолш встал между ней и дверью, держа наготове пистолет в одной руке, а в другой – кислородный баллон. К нему присоединились Берген и Гиббс. Они стояли плечом к плечу и ждали.

Свирепые и отчаянные вопли, доносившиеся из коридора, достигли апогея. Берген скосил глаза на товарищей. Он морально готовился к следующей войне, понимая, что она будет последней.

А потом звуки вдруг прекратились. Наступила тишина.

Шли минута за минутой. Ни звука. Ни шипения, ни визга, и даже когти по двери не скребли.

Струйка холодного пота сбежала по скуле Бергена. Он стер ее плечом. Он потерял столько влаги с потом, что ему жутко хотелось пить. Мышцы сильно болели от усталости. Жгучая боль в икроножной мышце утихала, но на смену ей пришло онемение. Нога стала как деревянная.

Все были наготове, но это показалось Бергену глупым.

– Что там случилось только что? – спросил Гиббс нервно, приняв стойку для стрельбы.

Алан сделал большие глаза.

– Вопрос риторический? С чего ты взял, что мы знаем про это больше тебя, Гиббс?

Уолш свирепо посмотрел на него и опустил оружие.

– Разойтись, – скомандовал он.

Остальные расступились и сделали шаг назад. Аджайя подошла к двери и прижалась к ней ухом. Уолш скользнул к ней. Она покачала головой, отошла в сторону. Уолш несколько минут подряд прислушивался.

Потом отошел назад и знаком велел Аджайе подойти к дверной панели, а Бергену и Гиббсу скомандовал встать по обе стороны от него.

– Прикройте меня, – хрипло проговорил он.

Как только они заняли свои позиции, Уолш кивнул Аджайе. Она нажала клавишу на панели и встала в позицию для обороны.

Створка двери поползла вверх. Через порог перевалилась гора дохлых непатроксов. Уолш попятился назад с руганью, но стрелять не стал.

Все твари были мертвы. Та часть коридора, которая была видна Бергену, была усеяна скрюченными трупами непатроксов. Многие выглядели ужасающе – выпученные глаза, раскрытая пасть, искореженные жабры, вывалившийся изо рта чешуйчатый язык. Дохлые непатроксы казались еще страшнее живых. То еще зрелище.

– Что за черт? – пробормотал Уолш.

Аджайя сделала шаг вперед и остановилась. Она наклонилась и перевернула одного мертвого непатрокса дулом своего пистолета.

– Предположения есть, Варма? – поторопил ее Уолш.

Аджайя ответила:

– Навскидку – удушье.

Уолш хмыкнул и пнул одного непатрокса ботинком.

Гиббс старался на дохлых тварей не смотреть.

– Безумие. Как это могло произойти?

Ответа на этот вопрос ни у кого из них не было.

Уолш вышел за дверь и пошел по коридору, переступая через трупы животных. Он прошелся в одну сторону, потом в другую. Вид у него при этом был нервный и неуверенный.

Алан догадался, куда ветер дует. Он решительно вышел в коридор и не раздумывая гаркнул:

– Мы пойдем искать Джейн, поганец!

Уолш медленно сделал вдох и едва заметно приподнял голову. Затем устремил вопрошающий взгляд на Аджайю.

Аджайя пожала плечами и кивнула.

– Надо бы, да.

Она повернулась к Гиббсу.

Тот просто не знал, куда девать глаза, поэтому закрыл их.

– В Хьюстоне понятия не имеют о том, что у нас тут творится. Уж по крайней мере мы должны отправить домой сообщение. Думаю, это для нас самое главное.

– Джейн только что нам жизнь спасла, черт бы тебя подрал, Гиббс! – не веря своим ушам, выдохнул Берген.

Гиббс скривил губы и искоса посмотрел на Бергена.

– Ну да. Но как мы ее здесь разыщем? Нужно быть реалистами, Берг.

Уолш резюмировал:

– Мнения разделились. Пятьдесят на пятьдесят.

Алан опустил руки и сжал кулаки.

– Ну уж нет. Решающий голос у Джейн. Она хочет, чтобы мы нашли ее, проклятье.

Уолш кашлянул.

– Долго ли она протянет с таким переломом?

Выражение лица Аджайи стало задумчивым.

– У нее сложный перелом. Это очень серьезно. Она потеряла много крови. Не думаю, что она проживет дольше трех дней. Даже если не принимать во внимание кровопотерю, у нее с собой нет воды, а при такой травме неизбежен сепсис. Дело плохо.

Уолш медленно кивнул.

– Ты сможешь вылечить эту травму в условиях «Провиденс»?

Аджайя вздернула подбородок.

– Ответ утвердительный, командир.

«Так… – подумал Берген. – Аджайя бравирует своим профессионализмом. Если это подействует на Уолша – тем лучше».

Он не спускал глаз с Уолша, всем сердцем желая, чтобы тот принял верное решение. Но независимо от решения Уолша, сам он свой выбор уже сделал. Он не покинет борт этого корабля без нее. Что бы это ни значило – он поступит именно так.

Уолш рассеянно теребил бороду. Потом кивком указал в сторону межпалубного лифта.

– Тогда пошли.

Но это оказалось не так просто.

Они медленно пробирались между трупами непатроксов, держа наготове оружие. Алан держался позади, чтобы остальные не видели, что ему все труднее наступать на раненую ногу.

Когда они поравнялись с местом, где недавно лежала Джейн, у Алана дыхание перехватило. Да, она потеряла очень много крови. На полу темнела большая лужа, а поблизости еще одна, а между ними – широкий мазок. Джейн ползла вперед, пытаясь спастись.

Он подвел ее. Все они ее подвели.

Аджайя остановилась и осмотрела место происшествия. Потом обошла лужи крови по кругу. Холодным, профессиональным голосом она проговорила:

– Выглядит всегда страшнее, чем есть на самом деле. Жидкость в разлитом состоянии кажется больше по объему, Алан.

Он кивнул и отвернулся. Невыносимо было смотреть в сочувствующие глаза Аджайи.

Как только они миновали лужи крови, обстановка изменилась очень резко. Коридор вблизи от кабины межпалубного лифта был просто-таки девственно-чист – как будто совсем рядом, буквально в нескольких метрах отсюда только что не кипела кровавая битва. Если не оборачиваться – можно было бы подумать, что все это приснилось.

Липкая куколка на полу перед входом в кабину так и лежала. В какой-то момент из нее вылупился непатрокс. Внутри кабины валялось несколько трупов тварей, размозженных, по всей видимости, ботинками Комптона.

Все вошли в кабину. Берген прижался к стенке, радуясь тому, что появилась возможность дать отдых одеревеневшей ноге.

Уолш с крайним недовольством вопросил:

– Откуда начнем?

– Давайте представим себе самый лучший сценарий.

Аджайя подошла и выбрала на панели значок палубы, где находился медицинский отсек. Ничего не произошло. Она снова нажала клавишу. Дверь не закрылась. Кабина не сдвинулась с места.

Алан отодвинул Аджайю в сторону, сам нажал клавишу – без толку. Попробовал понажимать другие клавиши. Все сразу. Поколотил по ним кулаками.

Они застряли здесь.

Берген вышел из кабины и начал ходить туда и сюда перед кабиной, ругаясь на чем свет стоит. Остальные молча смотрели на него. В итоге Берген обессилел и уселся на пол у стены. Остальные молча сели рядом с ним и тоскливо перекусили скудной едой, которую запили водой.

Не говоря ни слова, Аджайя ловко закатала штанину на раненой ноге Бергена до колена, осмотрела рану, наложила на нее мазь и забинтовала. Берген понимал, что должен бы поблагодарить Аджайю, но сил у него хватило только кивнуть. Он тут же принялся гадать, где может находиться ближайший межпалубный лифт – с инженерной точки зрения.

Уолш смотрел только на свою еду. Он произнес скованно и холодно:

– Этот мерзавец выводит нас из игры, Берг. Думаю, тебе лучше с этим смириться. Он не желает, чтобы мы ее разыскивали.

– Лифт мог просто-напросто сломаться, – тихо проговорил Берген, сжимая и разжимая кулаки.

– Странноватое совпадение, тебе не кажется?

– Нет, если внутри кабины стреляли.

– Мы ничего такого не заметили.

Берген встал и запрыгал на одной ноге.

– Она – одна из нас.

Аджайя тоже поднялась и взяла его за руку, чтобы поддержать.

– Нам нужно это обсудить, Алан. Ты должен сохранять спокойствие.

Уолш оставался непреклонен:

– Это не кино, Берг. Мы теряем людей. Так бывает. И все мы это знали, давая согласие на участие в экспедиции. Мы все понимали, что, возможно, не вернемся домой.

– Ты слишком быстро списываешь ее со счетов. Наверняка где-то должны быть скоб-трапы. Я их найду.

Уолш прижался спиной к стене и поморщился.

– На это может уйти не один день. А ей долго не протянуть.

Аджайя крепче сжала руку Алана.

Берген почти прорычал:

– Ты этого не знаешь наверняка. А мне может повезти.

Уолш вздернул брови и вяло махнул рукой.

– У нас патроны кончаются. А если тут еще есть эти твари?

– А если я тебе сейчас врежу хорошенько?

Вряд ли он мог это сделать, конечно…

Аджайя с силой сжала его руку и заставила отойти с ней в сторону. Берген привалился плечом к стене. Краешки его ноздрей пылали. Он пыхтел, как паровоз, у которого того и гляди взорвется котел.

Аджайя терпеливо ждала, и наконец Берген повернулся к ней и поднял свободную руку вверх.

– Я не уйду отсюда, пока не узнаю, что она… Вы идите, если должны. А я не брошу ее здесь… Не оставлю одну.

Аджайя медленно кивнула.

– Ты веришь, что я рассужу об этом справедливо, Алан?

Аджайя? Справедливо?

– Да, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Он понятия не имел, давно ли произошел этот разговор. Время словно бы тянулось бесконечно, и у него не было никакого способа его измерять. Товарищи согласились ждать его три дня, пока он будет искать выход с этой палубы. Эти три дня давно истекли.

Когда онемение в ноге прошло, он нашел другие лифты. Ни один из них не работал. Ни одного скоб-трапа, который уводил бы на другие палубы, он не нашел. Он возвратился к капсуле до того, как его друзья улетели, попросил дать ему еще время, взял патроны, припасы и автоген. Он надеялся, что ему удастся прорезать стенку рядом с кабиной межпалубного лифта и попытаться завести его вручную. Мысль была, слов нет, отчаянная, но Берген и сам пребывал в полнейшем отчаянии.

Вот когда выяснилось, что из куколок вылупилась новая разновидность непатроксов. Стоило им выследить Бергена, как они начали за ним охотиться. Он был легкой добычей до тех пор, пока не осознал, что вся проблема в шуме, который он производит. На «Провиденс» он вернуться не сумел.

Было несколько очень опасных моментов. Он забежал в кладовую и забаррикадировался на небольшом участке с помощью пластиковых ящиков, которые выставил вокруг себя штабелями. Более крупные твари не смогли бы добраться до него, если бы только у них не хватило сил свалить ящики, а вот мелкие могли проскользнуть между ними – мелкие, но от этого не менее злобные. Один из них застиг Бергена врасплох, и вот теперь дела его были плохи, очень плохи.

В коридоре снова что-то происходило. Несколько секунд Берген прислушивался, чтобы понять, насколько близко шум. Треклятые твари опять взялись за дело. Там шла какая-то война. Они сражались за превосходство, за пищу.

Мерзкие каннибалы. Берген догадывался, что стоило бы появиться какой-то другой добыче, и они с радостью набросились бы на нее. И он вовсе не собирался выдавать свое местонахождение и рекламировать себя в качестве «шведского стола».

Чтобы скоротать время, он думал о Джейн – как и раньше. Он закрывал глаза и вспоминал тот день, когда во время полета она первый раз мыла волосы в условиях невесомости.

Берген старался не выдать себя, когда тайком наблюдал за тем, как Джейн несколько раз смывала шампунь и ее волосы облаком парили вокруг головы. Мыть голову в невесомости было очень сложно. Потом Джейн сушила волосы феном, время от времени прочесывая расческой. Берген смотрел, как она перебрасывает прядь волос вперед, скручивает под носом и трет кончиками пальцев, словно не может решить, хорошо ли промылись волосы. Может быть, она считала, что чистые волосы должны пахнуть как-то особенно.

Берген мысленно усмехнулся. Если бы Джейн знала, что он на нее тогда смотрел, она бы его убила. Чувство собственного достоинства она носила гордо, словно мантию. Всегда уверенная, спокойная, рассудительная. Она помогала ему ощущать себя более… стабильным? Разумным? Счастливым? Ему хотелось сделать ей приятное, поэтому он очень старался. Он бы не стал так вести себя ради кого-то другого. Джейн была особенная.

Он снова представил себе, как обнимает ее. Так, как тогда, на борту «Провиденса», и когда его подбородок прикасался к ее макушке, к ее блестящим, шелковистым волосам. От нее пахло так приятно, в то время как от всех остальных несло, как от павианов. А от нее исходил аромат земли, леса и цветов. Она была теплой и нежной. И в том, как она к нему прижималась, было нечто идеальное. Никакой неловкости. Джейн стала для него подарком.

Глаза Бергена заволокло слезами. Он сморгнул их, запрокинул голову и уставился в потолок, потирая щеки и бороду. Он беззвучно рассмеялся, вспомнив, как Джейн впервые отреагировала на то, что он стал отращивать бороду. Он первым из мужчин на борту «Провиденса» отказался бриться тупыми лезвиями – без проточной воды бритье превращалось в пытку, а от встроенной вакуумной электробритвы не было никакого толка. В итоге он просто отрастил бороду. Это было самое легкое.

Сначала Джейн подшучивала над его хипстерской щетиной. А когда борода отросла погуще, она стала говорить, что он похож на пирата. А потом подарила ему черную повязку на глаз, с немалым трудом вырезанную из использованной упаковки от каких-то продуктов. Берген похлопал ладонью по карману на бедре и услышал шуршание пластика. Подарок Джейн был на месте.

Она была чем-то вроде клея, который скреплял их между собой. Без нее, они, пожалуй, не добрались бы до «Цели» живыми. Берген и Уолш наверняка убили бы друг дружку через несколько месяцев после старта.

От тоски у Бергена сжалось горло. Почти не осталось шансов, что они будут вместе. И вообще – он бы наверняка что-то испортил. Сделал бы какую-нибудь глупость, обидел бы ее. А пока их отношения оставались чистыми. И было у них несколько чудесных мгновений. Да, может быть, он никогда не предастся страсти с Джейн, но, с другой стороны, у него уже не будет возможности все изгадить.

Берген очнулся и, тяжело дыша, начал размахивать руками, пытаясь оттолкнуть от себя хищника, который наверняка должен был сидеть на нем. Отдышавшись, он выругал себя за то, что снова заснул.

Ему было жарко. Он взмок от пота. Перед глазами плыло. Но никто на него не напал.

Что же его разбудило? Он часто заморгал и заставил себя лежать с открытыми глазами. Неподалеку снова бесчинствовали непатроксы. Совсем рядом. Очень близко.

Вот оно что. Они его разыскали. Сейчас они разрушат стенки его самодельной баррикады, возьмут его числом. Это могло случиться в любую минуту. А у него почти не осталось сил сопротивляться. Наверное, это будет не больно. Не очень.

И все-таки… Берген нащупал рукоятку пистолета. Каким же он стал тяжелым. Но пока было достаточно просто держать его в руке. Патроны в обойме еще остались, правда? Странно, что место ожога на руке до сих пор болело сильнее, чем нога, которая, по идее, должна была превратиться буквально в кусок гниющего мяса.

Звуки, издаваемые непатроксами, были просто дикими. Из любопытства Берген немного подвинулся вперед и выглянул в щелку между двумя штабелями ящиков. Довольно крупный непатрокс, который там дежурил и не давал Бергену добраться до двери, чтобы ее закрыть, сразу же загородил поле зрения, зашипел и начал хлестать хвостом. Эту тварь Берген прозвал Варнавой. Они были старыми знакомцами.

Берген сделал большие глаза и выглянул в соседнюю трещину. Он расслышал громкий топот и звуки ударов с той стороны, откуда прежде такие звуки не доносились. Неужели у этих гадов началась третья стадия жизненного цикла? Неужели все могло стать еще хуже?

До Бергена донеслась вонь паленого мяса. Он наморщил нос, у него потекли слюни. Неужели он настолько проголодался, что ему начал мерещиться шашлык? Гадость какая.

Вдруг он заметил сквозь щелку, как в коридоре мелькнуло что-то черное и блестящее. Берген вытаращил глаза и забыл обо всем прочем. Что-то здоровенное и тяжелое протопало через порог и рухнуло на пол. Или его повалили непатроксы, которые тут же облепили это странное существо. Берген никак не мог разглядеть его получше. Он зажмурился, помотал головой, чтобы прочистить ее, и снова выглянул в щелочку, прищурив один глаз для улучшения остроты зрения.

Что бы это ни было, это существо было сильным. Оно яростно сражалось с хищниками, нанося тяжелые удары по полу и стене, хотя непатроксы осаждали его со всех сторон, старались не дать ему подняться и пытались укусить.

В какой-то момент черное создание откатилось в сторону и налетело на штабель пластиковых ящиков, за которым притаился Берген. Ящики закачались и могли вот-вот рухнуть, но все же удержались на месте.

Что же это было за существо?

Стоп… Не рука ли это?

Черт…

Это была рука. Рука, снабженная каким-то оружием. Казалось, рядом со сжатым кулаком сгущается воздух, а потом излучается беззвучная ударная сила. Под действием этой странной силы непатроксы разлетались в стороны, а воздух наполнялся противным запахом гниющего и паленого мяса.

Существо было человекоподобным. И выглядело оно страшновато.

Итак… Этот мерзавец, этот треклятый пришелец наконец решил показаться на глаза.

Берген зачарованно наблюдал за тем, как существо размахивает руками и ногами. Оно было похоже на жука, перевернутого на спинку. Было бы смешно, когда бы не было так страшно.

Наконец существо смогло перевернуться и встать на четвереньки. Потом оно поднялось и встало на колени, после чего поджарило еще несколько тварей. Ну, хоть какая-то польза.

Берген поднял пистолет и уложил руку так, чтобы она опиралась на ящик. Наверное, он мог сделать только один меткий выстрел, прежде чем все закончится. Промахнуться он не имел права. Он целил в голову и надеялся, что это место у пришельца уязвимо.

Существо пыталось подняться на ноги. Это выглядело странно, но Берген не мог терять преимущество.

Он выстрелил.