Глава 72

Есть! Я лечу в Штаты на частном самолете! Вновь прилипаю к иллюминатору – убедиться, что все это на самом деле. Да, все как есть! Йох-хо! Малыш Гедеон нынче едет по-взрослому!

Карл склоняется ко мне, легонько сжимая ладонью коленку:

– Тебе хорошо?

– Мне просто супер!

К нам подходит стюард с просьбой пристегнуть ремни: мы уже на подлете к аэропорту в Сан-Франциско. Я откидываюсь на спинку сиденья и прикрываю веки. Просто поразительно, как быстро я привыкла ко всей этой роскоши! И мне отнюдь не хочется, открыв глаза через минуту, обнаружить, что это все было лишь сон, что я все так же без работы и опять сижу у Карла дома, поскольку так вот запросто стала погорельцем без крыши над головой. По крайней мере, очень надеюсь, что это не сон.

Остальная наша группа едет с нами. Карлу удалось собрать всех за очень короткий срок, умыкнув Шелли с ее группой из «Головы» и вновь оставив Господина Кена с его заведением без уже привычной фишки. Надо отдать должное Карлу – ему великолепно удается оставаться друзьями со всеми своими бывшими девушками. Кстати сказать, мне случилось пару раз заметить томные переглядывания между моим супергитаристом и новой бэк-вокалисткой, и я не уверена, что мне это так уж безразлично.

Жизнь нас продолжает удивлять. Первый наш сингл, не успев выйти, сразу возглавил британские чарты. Эту песню мы с Карлом написали вместе, когда, сидя у меня в гостиной, мечтали о радостных переменах и верили, что жизнь непременно изменится к лучшему – но только не у нас. К счастью, наша композиция снискала у музыкальных знатоков отличные отзывы – меня даже провозгласили новой Мадонной, – и как результат такого внимания к нашему творчеству у моего порога стали дежурить тучи папарацци. Так что теперь в своем успехе я могу не сомневаться. Матушка задабривает газетчиков, регулярно вынося им поднос с чаем и печенюшками – и эта их лафа, я уверена, сразу закончится, едва где-нибудь в The Mirror опубликуют какой-нибудь гнусный снимок с моей высовывающейся из джинсов задницей, или с задравшейся юбкой, или еще что-либо в том же духе.

Еще мне пришлось нанять телохранителя, чтобы забирать Нейтана из школы. Племяш считает, что это очень круто и порядком добавило ему авторитета среди друзей. Детишки, конечно, судят обо всем поверхностно – но, по крайней мере, Нейтану уже не приходится стоять одному в сторонке, глядя, как они играют без него.

Уже в стольких журналах обо мне напечатали, что я даже сбилась со счета. Мама сперва было завела специальную папку для газетно-журнальных вырезок, чтобы показывать потом своим соседкам, но быстро оставила это занятие, когда уже в первые две недели туго забила три пластиковых скоросшивателя.

Отряд стилистов, мастерски играя акрилом, светотенью и наращиванием волос, превратил меня в этакую матерую рок-богиню. Одевают меня в стиле бохо-шик – который мне безумно нравится, – и теперь мне кажется, что я уже никогда больше сама не удосужусь пойти выбирать себе одежду.

Имидж Карла сочли совершенно классным – стилистам очень нравится его наружность в стиле ретро-гранж. Это лишний раз доказывает, насколько непостоянна и переменчива вся шоу-индустрия: ведь с «Минуты славы» Карла выперли по тем же самым причинам. Так что нынешний Карл выглядит почти точь-в-точь как прежний, если не считать того, что теперь он платит парикмахеру вдесятеро больше, чем обычно, только чтобы на миллиметр подкоротить его переросший «хайр». Все, больше никаких стрижек с ножом за треху и вилкой! Стилисты как будто видят в этом существенную разницу. Да и я, собственно, тоже.

Мы направляемся в Сан-Франциско, где я должна буду спеть на какой-то особой «приватной» вечеринке – о чем настоятельно просил меня Руперт, – после чего летим в Лос-Анджелес, чтобы выступить на сцене всемирно известного Стейплс-центра в летнем благотворительном концерте, гвоздем которого ожидается Брюс Спрингстин, а также The Red Hot Chilly Peppers. Мы с Карлом, естественно, значимся гораздо ниже в списке, однако нам отведено в концерте три композиции, и я рассматриваю это как огромный шаг от положения ведущих артистов паба, поющих для поддатой публики.

Самолет касается взлетной полосы, и мы с Карлом сходим по трапу, махая на прощание ручкой остальной нашей команде. Прочие участники группы остаются на борту, собираясь лететь в Лос-Анджелес, чтобы спокойно разместиться в отеле, заранее настроить и проверить звук. Мы присоединимся к ним уже завтра, как только закончим в Сан-Франциско, приехав уже к самому концерту. Для меня это будет первое выступление перед такой огромной аудиторией, и я все жду, когда же меня проймет мандраж, – но пока что держусь спокойно. Может, я далеко не так знаменита, как некоторые указанные в программе «коллеги по цеху», – но все же мне кажется, долгим тяжелым трудом и упорством я заработала себе какое-то признание.

Мы с Карлом садимся в лимузин, быстро увозящий нас к терминалу. Никакой тебе давки в переполненном автобусе в аэропорту! Мы без малейших проблем проходим иммиграционный контроль, после чего просачиваемся сквозь кучку фотографов, которые, похоже, торопливо щелкают вообще все, что движется, – и наконец с облегчением видим поджидающего нас Руперта Доусона.

Агент с теплотой меня обнимает, похлопывает Карла по спине.

– Добро пожаловать в Сан-Франциско! Машина ждет снаружи.

И, не дав разобраться, что к чему, нас буквально заталкивают в другой лимузин и стремительно увозят из аэропорта.

Всю дорогу мы с Карлом с любопытством выглядываем из затемненных окон салона, пока наше авто мчится по улицам, плавно огибая повороты и взбираясь на крутые холмы, которыми так славен Сан-Франциско. Мы проезжаем под канатной дорогой на Пауэлл-стрит, на которой как раз плывут в воздухе с десяток туристов. Затем минуем здание Калифорнийской оперы – и вот тут я вижу ярко-красные афиши, на которых крупными буквами выведено имя Эвана Дейвида. При виде их у меня перехватывает дыхание.

Он здесь, в этом городе, в это самое время – выступает с «Турандот». Я могу просто купить билет и вечером сходить его повидать. Буду сидеть себе на мягком бархатном сиденье, вволю им любуясь и наслаждаясь его пением, – а Эван даже не узнает, что я в зале.

От этой мысли душа даже растерялась: то ли воспарить на радостях, то ли от страха уйти в пятки. От тоски по нему внутри как будто скрутило. Где бы я ни была, куда бы ни отправилась – везде встречаю невольные напоминания о нем. Интересно, наступит ли однажды такой момент, когда мои чувства наконец обретут свободу от этого человека?

Потом я замечаю, что на афише, чуть ниже его имени, но такими же крупными буквами значится имя Ланы Розины, и мне становится нехорошо. Оказывается, выступают они здесь вместе – и я уже сожалею, что мы не поехали от аэропорта каким-нибудь другим маршрутом, чтобы я могла и дальше пребывать в блаженном неведении. Я специально не давала себе шарить по Интернету в поисках каких-то упоминаний о гастролях Эвана. Слишком уж тоскливо было бы следовать за ним по всему миру этаким виртуальным ловчим. И вдруг он оказывается здесь! Мы с ним снова в одном городе, и между нами – какие-то несколько миль, несколько улиц, всего, может, несколько шагов!

Я чувствую, как кровь отливает от лица, и кондиционер в салоне как будто барахлит. Я нащупываю на дверце кнопку стеклоподъемника и, впустив в машину резкий поток свежего воздуха, глубоко и с жадностью его вдыхаю.

Карл резко поворачивается на сиденье, вокруг глаз пролегают тревожные морщинки:

– Все в порядке?

Я в ответ киваю, не в силах справиться с голосом.

– Это у тебя, наверно, из-за резкой смены часовых поясов, – говорит Карл. Я же гадаю, неужто он и правда не заметил имя Эвана Дейвида, выведенное аж шестифутовыми буквами.

Снова киваю в знак согласия.

Руперт, тоже заметив, что мне не по себе, открывает в лимузине мини-бар и заботливо наливает мне стакан воды, не переставая разглагольствовать о городских достопримечательностях. При всей его непринужденности, я-то вижу, что он обеспокоенно косится на меня: едва ли будет ему на руку, если у его новой протеже будут регулярно случаться нервные приступы.

Наконец мы подъезжаем к шикарному отелю на холме Ноб-Хилл – как поясняет Руперт, названному так потому, что некогда там селилась разная знать и зажиточные горожане. Это местечко как будто специально создано для приема поп-звезд, и каких-то несколько месяцев назад я даже не мечтала, чтобы в такой гостинице остановиться!

Карл помогает мне выбраться из машины, и мы идем регистрироваться на ресепшен, после чего некоторое время праздно слоняемся возле довольно выпендрежной стойки администратора, ожидая, пока принесут от лимузина наши вещи. Это дает мне время успокоиться, прийти в себя и вновь утихомирить свои эмоции. Затем нас провожают наверх, в номер люкс в пентхаусе, – а это означает, что практически весь двадцать пятый этаж отеля в нашем полном распоряжении. Украшающие вестибюль тяжелый бархат и претенциозная парча здесь уступают место более современному стилю интерьера, и я облегченно вздыхаю: я уже не чувствую себя точно в музее.

Руперт дает коридорному щедрые чаевые и проводит нас по комнатам. В номере две спальни, две ванные комнаты, причем обе с джакузи. Угловую его часть занимает застекленная столовая с изумительнейшим видом на город. Еще имеется просторная гостиная, вся отделанная в черно-белых тонах, выходящая окнами на грандиозную перспективу «Золотых ворот».

– На этом я вас покину, – говорит Руперт. – Мне сегодня надо еще кое-где появиться. Что, детишки, найдете, чем себя занять?

Мы с Карлом, естественно, киваем.

– Утром к одиннадцати тридцати вы должны быть готовы к выходу. Пришлю за вами машину. Стилист с парикмахером будут к девяти тридцати.

– Что, два часа на сборы? – недоумеваю я.

Руперт переминается с ноги на ногу, явно чувствуя себя неловко.

– Впереди очень важное выступление, Ферн. Уверяю тебя, это того стоит.

Я понимаю, что те времена, когда я могла подскочить с постели и уже через пару минут вылететь из квартиры по делам, остались в далеком прошлом. Руперту явно очень не хочется сообщать нам какие-либо подробности о завтрашнем мероприятии, и я, уж не знаю почему, не хочу у него ничего выпытывать.

– Я распорядился накрыть вам завтрак в номере, – продолжает агент. – Вам остается только известить на ресепшене, чем вы желаете подкрепиться.

На этом Руперт целует меня в щеку, похлопывает Карла по спине и направляется к выходу.

– Ну что, чудесного вам вечера в Сан-Франциско! – вполоборота машет он нам ладошкой и исчезает в дверях.

– Ничего себе! – восклицаю я, когда мы с Карлом остаемся одни. – Ну, и как тебе все это?

– Круто, – усмехается он. – Мне нравится быть рок-звездой. – Он обхватывает меня рукой, легонько сжимая ладонью плечо. – Я всегда знал, что рано или поздно ты навяжешь мне тот стиль жизни, к которому мне самому захочется привыкнуть.

– Ну что, давай проводить время с максимальной пользой, – оживленно щебечу я. – Пойдем встряхнемся хорошенько, пусть город вздрогнет!

– Я бы только хотел для начала принять душ, – говорит мой друг, потянувшись к своей сумке. – Пожалуй, я займу вот эту спальню – если ты, конечно, ничего не имеешь против.

– Отлично! – Не знаю почему, но я вздыхаю с облегчением, узнав, что Карл и не предполагал, будто мы будем спать в одной постели. Он так глубоко понимает мои чувства и потребности и с таким бережным уважением ко всему относится, что за это я люблю и ценю его еще больше.

Внезапно Карл оборачивается ко мне, в его потемневших глазах словно сгустились тучи.

– Так ты собираешься с ним увидеться, пока ты здесь?

Я непроизвольно скрещиваю руки на груди:

– С кем?

Карл бросает на меня выразительный взгляд: мол, уж со мной-то не придуривайся!

Ясно, что он видел афиши с Эваном Дейвидом. Конечно, надо быть слепым, чтобы их не заметить!

– Нет. Я, э-э… – пытаюсь я что-то изречь. – У нас нет на это времени.

– Если для тебя это важно – а мне кажется, что все-таки важно, – то время найдется. Руперт наверняка знает, где его найти.

Я решительно мотаю головой. Что толку от того, что я найду Эвана Дейвида и смогу с ним поговорить? Он обручен с другой. О чем тут еще говорить! Признаюсь, я все же в последние месяцы – видимо, чтобы лишний раз себя помучить – старательно «прочесывала» желтую прессу, пытаясь найти хоть какие-то подробности его грядущей женитьбы, но так и не сумела ничего обнаружить и, наверное, должна бы этому порадоваться. Поверить не могу, чтобы Лана Розина смогла не разболтать этот секрет газетчикам – скорее, она бы даже умудрилась продать права на освещение события в массах.

– У меня нет желания дергать из-за этого Руперта. И я не хочу больше ничего иметь с Эваном Дейвидом.

Карл глядит на меня недоверчиво.

– Да, это так, – стою я на своем. – Мне просто нужно время это пережить.

– Однако получается это не так легко. Верно, Ферн?

Отвечать ему мне нет нужды: Карл разворачивается и уходит к себе в спальню. Медленно подойдя к окну, окидываю взглядом впечатляющий вид на Сан-Франциско. Где-то в этом городе занят своими каждодневными делами Эван Дейвид. И делает он их с кем-то другим, а не со мной. И как бы ни было мне тяжело, я просто должна жить с этим дальше.