Глава 57

– Оп-па! Вот и я! – захожу я в гостиную и, энергично раскинув руки, являю его взору свои не слишком-то прикрытые прелести.

Как я и предвкушала, у Эвана Дейвида глаза, дико вращаясь, выкатываются на лоб, челюсть отвисает чуть ли не до пола.

Однако, вопреки моим ожиданиям, мой любовник отнюдь не возлежит, пылая страстью, на диване с бокалом шампанского в руке. Он стоит, сжимая в руке бутылку, с застывшим в ужасе лицом.

У меня опускаются руки:

– Что такое?

Эван открывает рот, но, не успев что-либо сказать, кидает куда-то вправо совершенно панический взгляд. Я прослеживаю за его глазами.

– Привет! – говорит женщина.

Я пытаюсь прикрыть ладонями бюстгалтер, потом трусы, потом… оставляю эти нелепые попытки.

– Я Лана Розина, – мурлыкает мне она. – А вы, должно быть…

Наверно, сумасшедшая. Конечно, сумасшедшая – кто ж еще?

– Ферн, – натянуто произносит Эван. – Это моя подруга Ферн.

Подруга? Я – подруга?! С друзьями обычно как-то не запрыгивают в кровать – точнее, на диван.

Лана несет откуда-то фужеры для шампанского и подает их Эвану со словами:

– Это надо отметить.

Теперь-то я ее узнаю. Это та самая женщина, с которой Эвана сфоткали, когда они глубокой ночью пытались скрыться в каком-то фешенебельном кардиффском отеле. Я видела их вместе в журнале, когда листала то ли Hello! то ли ОK! то ли еще какой-то журнал, представляющий знаменитостей в самых что ни на есть неловких ситуациях. Неудивительно, что Эван побелел как полотно! Он, видно, запамятовал, что на сегодняшний вечер уже наметил себе развлечение.

От гнева и разочарования у меня аж немеет рот. Похоже, никакой бурной сладострастной ночи мне не светит. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Лана Розина между тем многозначительно вытягивает вперед руку. На пальце у нее переливается и посверкивает камень размером со скромную планету, яркий блеск которого едва не слепит мне глаза.

– Я – невезта, – с нескрываемым ликованием и итальянским прононсом возвещает она.

– Поздравляю, – говорю я, с языка же едва не срывается: «Бессовестный мерзавец к вашим услугам!»

– О, я так влюблена!

Как ни странно, еще с минуту назад я была тоже.

Свирепо зыркаю на Эвана – но тот, очевидно, еще не оправился от шока, будучи застигнут на месте преступления, поскольку даже не замечает моих убийственных «лучей смерти». С трудом, конечно, но все же можно представить, чтобы дама, такая же красивая, как и сам Эван Дейвид, от случая к случаю делила бы с ним ложе, и он просто не счел нужным об этом упомянуть – но забыть, что твоя невеста собиралась заглянуть вечерком? Это просто побивает все рекорды!

Ну почему со мною вечно случается такая дребедень? Может, я сама создаю себе в жизни всевозможные трагедии? Или притягиваю их к себе, точно магнит – железные опилки? Будь на мне одежда, я могла бы еще как-то объяснить ситуацию, сказав, к примеру, что малость заработалась… Но тут у меня кровь чуть не вскипает. С какой такой стати мне надо вытягивать Эвана Дейвида-Блудливого-Хрена из этой засады?! Ну уж нет, дудки! Я умываю руки. Пусть сам как хочет, так и выкручивается.

О чем я ему и сообщаю:

– Я ухожу.

Эван наконец выходит из ступора.

– Ф-ферн, – с трудом выдавливает он. – Все совсем не так, как тебе кажется.

Ох уж эта старая избитая банальность!

– Да нет, я вижу, все как раз именно так, – заносчиво вскидываюсь я.

– Нет, не так! – с гневным раздражением бросает Эван.

Что-что? Я не ослышалась! Это он очень зря! Сейчас-то уж точно совсем не время на меня порыкивать.

– Вам вовзе незачем укодить, – с ощутимым акцентом снова мурлыкает мне Лана, беспечно пожимая плечами. – Я же взе понимаю, взякое бывает. Мы з вами взрозлые люди.

Ну я, значит, не отношусь к этим чертовым «взрозлым людям»! Это, может, в их оперных кругах «взякое бывает» – а для барменш из «Головы короля» это «взякое» исключено. Я бы сказала им обоим все, что о них думаю, да не хочу быть виноватой еще в двух сердечных приступах.

– Лана, – натянуто говорит Эван, – не вмешивайся.

– Я ухожу, – вскидываю я ладони.

– Ферн…

– О, пожалуйста, оставь свои объяснения для тех, кто их оценит. – И поскорее срываюсь в сторону ванной, поскольку чувствую, что все мое достоинство уже держится на волоске. Впрочем, если уж подумать, упомянутое достоинство обрушилось еще несколько минут назад.

– Я не хочу, чтобы все так закончилось, – говорит мне в спину Эван.

– Я хочу, – негромко отрезаю я.

На этом я бегу в ванную, быстро одеваюсь и собираюсь с духом, чтобы отсюда уйти. Мне страшно хочется вернуться обратно и посмотреть им в глаза, обоим, – но не лучше ли уйти просто так, гордо подняв голову? Может, меня и застукали здесь в нижнем белье – но, по крайней мере, ничья голая задница на диване еще не вскидывалась. Так что я отделалась легким испугом. Хотя могу себе представить, что могло бы быть!

Вытерев под глазами слезы, убираю потеки туши. Не хочу, чтобы они видели, что я плакала!

Снова полностью одевшись, но по-прежнему ощущая себя нагой и уязвимой, я прохожу обратно к гостиной. Сияющая Лана, улыбаясь до ушей, наливает себе шампанского. Эван угрюмо стоит у окна, напряженно всматриваясь в реку, хотя все, что он может там увидеть – лишь полнейший ночной мрак.

Не имею понятия, как меня вообще держат ноги, однако каким-то образом они доносят меня до выхода. Обернувшись от дверей, говорю как можно уверенней и громче:

– Надеюсь, вы будете очень счастливы вместе.

И пока не сдало самообладание и я не разревелась прямо перед ними, спешу за дверь – и уж не сомневайтесь, уходя, я от души хлопнула дверью!