В ванную майор Стрельцов зашел примерно через полчаса после начала обыска, в ходе которого он методично и тщательно обшаривал все уголки в комнатах нашей квартиры, время от времени брезгливым движением отпинывая от себя ту или иную бельевую тряпку вялым броском кидавшуюся ему под ноги. Он еще не закончил осмотра всех комнат, когда из ванной послышался сухой металлический звук, прозвучавший в наполнявшей квартиру потусторонней тишине, с ярко выраженно зловещими резкостью и неожиданностью.

Мгновенно оказавшись в ванной, Стрельцов сразу определил, что крышка стиральной машины полуоткрыта и недавний резкий металлический звук могла издать именно она, когда сдвигалась с места. На дне машины Эдуард увидел подаренную мною покойнице теще шаль и сразу позвонил Панцыреву. После короткого разговора с ним, решительный офицер госбезопасности безалаберно запустил руки внутрь стиральной машины, нащупав пальцами мягкую ворсистую поверхность чёрной шали. «Не понимаю – чего я боялся?» – уже просто насмешливо молча спросил он себя и вытащил шаль наружу.

Она сверкнула под светом лампочки разводами смутно знакомого ему бирюзового блеска, не вызвавшего, впрочем, ровным счетом никаких необычных ассоциаций.

В общем, шаль показалась майору Стрельцову обыденнейшей грязной тряпкой, которую требовалось немедленно постирать.

Он аккуратно взял шаль пальцами за два угла и встряхнул её на весу, подняв руки как можно выше и невольно залюбовавшись при этом лагунами удивительного бирюзового сияния, возникавшего где-то в чёрной пушистой глубине и медленно поднимавшегося к поверхности, с лёгким ласковым шорохом, испарявшимся под светом электрической лампочки. И показалось ему, что бирюзовое дыхание щедро отдаваемое чёрной шалью во влажный воздух ванной, имело своеобразный сладковатый запах, вызывавший почему-то в майорской душе ощущение полного психологического комфорта.

Таким образом, любовался Эдик шалью и наслаждался, спонтанно рождавшимися яркими душевными эмоциями, примерно с полминуты – до того момента, пока не начали неметь руки, державшие шаль на весу. Затем, сквозь неожиданно охватившую его эйфорию, он всё-таки вспомнил о служебном долге и безо всяких проблем уложил Черную Шаль в заранее захваченный объемистый брезентовый баул, до сих пор висевший через майорское плечо на широких лямках.

У каждого из дожидавшихся майора на лестничной площадке спецназовцев имелось по точно такому же объемистому брезентовому баулу и примерно минут за восемь они легко собрали все, почти уже не подававшее никаких признаков жизни, тещино белье, до отказа забив им свои баулы. Еще минут через десять оба «джипа» с разместившимися в них членами группы майора Стрельцова уже стояли на краю глиняного ската котлована свалки. Спецназовцы с баулами через плечо молча сгрудились за спиной майора, который придирчиво выбирал место, где удобнее всего было бы осуществить задуманное мероприятие.

На дальнем конце свалки он заметил, как по кучам мусора ползали какие-то люмпены, а может это были ребятишки – на дальнем расстоянии Эдик точно не мог разобрать. Следовательно, и они, совершенно справедливо предположил Эдик, не сумеют разглядеть его самого, спецназовцев и того, чем скоро они начнут заниматься.

На всякий случай Эдуард еще раз огляделся по сторонам, но помойка на то она и есть помойка, чтобы отпугивать нормальных людей, поэтому поблизости он по-прежнему никого не увидел в лучах заходящего солнца. Солнце заходило и покрасило глиняные скаты котлована и кучи мусора в нём печальными красными и тёмно-золотистыми акварелями. Вскоре их должна была растопить ночная темнота, поэтому оставив одного автоматчика возле «джипов», Эдик приказал своим людям не медлить.

Гуськом они спустились по узенькой тропке, ведущей на дно котлована. Замыкал цепочку огнеметчик, немного согнувшийся под тяжестью баллонов с топливом. По знаку, поданному командиром, они остановились среди густо росшей сухой и пыльной полыни, источавшей горький запах тоски, нищеты и полной бесперспективности. А еще здесь пахло сыростью и откуда-то ощутимо тянуло загадочным холодком, да и печальные, но необыкновенно красивые красно-золотистые пастели заката напрочь растворялись здесь в густой тени, отбрасываемой двенадцатиметровым обрывом.

– Идеальное место для того, чтобы здесь закончилась наша очередная страшная сказка, – очень тихо, так, что его почти никто не слышал, сказал Эдуард и после этого уже энергичным голосом распорядился: – Давайте ребята – валите эту дрянь побыстрее в кучу и кончаем с нею. Сегодня вечером, думаю, улетаем домой!