Изуродованный до неузнаваемости труп мальчика, брошенный стрэнгом с двухсотметровой высоты, был обнаружен около половины шестого утра путевым обходчиком. Поиски, предпринятые родителями мальчика, продолжавшиеся всю ночь напролёт, результатов не дали. К тому же почти обезумевшие от ужаса и горя родители совершенно не представляли каких-либо определенных направлений в своих поисках.

Единственным практически полезным шагом, сделанным ими получился звонок по «02», но он не привел к хорошим результатам: злой, заспанный дежурный, минуту послушавший сбивчивый, сверхэмоциональный и малопонятный рассказ мамы, просто-напросто послал её на три буквы, в развязной манере и издевательским тоном посоветовал обратиться в «психушку». Мама, естественно, уже серьезно начала подумывать, или казалось ли ей только, что она стала трезво обдумывать – нужно либо не нужно вызвать «скорую помощь» из «психушки» к глухому перекрестку в Борзовой Заимке, на котором они с мужем обнаружили будку исправного телефон-автомата. Но муж понял её состояние, как мог, успокоил и без особого труда уговорил пойти домой и там дождаться рассвета.

С первыми лучами утреннего солнца они отправились к шоссейной дороге, ведущей в город, надеясь поймать там раннее такси и с максимальной возможной скоростью добраться до ближайшего райотдела милиции.

Путевой обходчик наткнулся на останки их сына примерно через двадцать минут после того, как несчастным родителям удалось поймать такси.

Обходчик по рации связался с комендатурой железнодорожной станции и сообщил о своей находке. Затем он присел возле трупа на корточки и долго внимательно рассматривал характер повреждений.

– Ой-ё-ёй! Мальчуган совсем! Кто ж тебя – так! – только и мог он выговорить, сокрушённо качая седой головой, не в силах сообразить, что могло произойти с ребёнком.

Через полчаса подъехали машины «скорой помощи», судмедэкспертизы и опергруппы. Точно также, как и несколько минут назад пожилой обходчик – главный судмедэксперт Железнодорожного РОВД, некто Сусайлов, присел на корточки и тихонько присвистнул. С недоуменного присвиста судмедэксперта и началось расследование первого убийства, совершённого Черной Шалью вне стен нашей квартиры…

…В дежурной части Железнодорожного РОВД творилась обычная рабочая суета и сумбур, столь характерные для заведений подобного рода. Бесконечные звонки по телефону дежурного; без конца входившие и выходившие милиционеры в звании от сержанта до майора; бомжи, тесно прижатые друг к другу на скамейке для задержанных; множество голосов, сливавшихся одним тревожным и назойливым гулом создавали атмосферу, густо насыщенную раздражением, злобой, усталостью и страхом. Другими словами, элементы беззаботной созерцательности и созидательной мечтательности напрочь отсутствовали в стенах РОВД. Места для поэзии здесь не оставалось.

Поэтому очень мрачны были лица и голоса двух дежурных по райотделу: сдающего дежурство и принимавшего его.

– …Звонила баба одна в час двадцать ночи, говорил сдававший дежурство, капитан Охрамцов принимавшему дежурство, капитану Мордовцеву, – по-моему, обкуренная. Сына, говорит, у неё через окно утащила чёрная шаль.

– Так и сказала – чёрная шаль? – заинтересованно спросил Мордовцев.

– Так и сказала, зло усмехнулся Охрамцов, – дебилка.

– Ты зафиксировал в журнале?

– Да я еще не тронулся! – едва ли не огрызнулся Охрамцов, скользнув усталым взглядом по шеренге небритых и опухших лиц задержанных бомжей.

– Ну, а она как: так сразу и бухнула про сына и чёрную шаль, безо всяких прелюдий? – свежий с утра, хорошо выспавшийся дома Мордовцев, немного всё же насторожился.

– Ой, да говорю – обкурилась и ничего больше!

– Откуда она звонила?

– С Борзовой Заимки.

– А, ну тогда точно – обкурилась, – немного успокоился Мордовцев.

Через десять минут, засыпавший на ходу Охрамцов покинул помещение дежурной части, а Мордовцев полноправным хозяином занял его место.

Ещё через пять минут он получил сообщение о найденном в районе завода синтетических волокон изуродованном трупе мальчика примерно семи-восьми лет. На место обнаружения трупа немедленно выехала опергруппа, а Мордовцев начал лихорадочно соображать: не дал ли маху капитан Охрамцов. И сразу нечто неприятное и непонятное холодной скользкой струйкой заползло в душу Мордовцева, и мысленно он покрыл Охрамцова многоэтажным матом.

А ещё, опять же буквально, именно через пять минут, Мордовцев увидел сквозь плексигласовую стену молодых женщину и мужчину, чьи глаза сверкали тусклыми огнями бесконечной скорби и глубокого лихорадочного отчаяния. «Не в себе люди», – подумал Мордовцев и ни секунды не колеблясь, приказал сержанту, сидевшему возле справочного окошка:

– Сидоренко, запусти этих, женщину с мужчиной!

Они вошли, словно сомнамбулы, вернее – женщина. Мужик, на взгляд Мордовцева, держался неплохо, поддерживал жену за руку и сумел сохранять сосредоточенное волевое выражение лица, хотя и давалось ему это с большим трудом.

– Что случилось, граждане? – строго, а вместе с тем, доброжелательно спросил капитан Мордовцев. – У нас сына ночью утащило чудовище, а никто не верит!.. – сразу ответила женщина голосом, почти срывавшимся на рыдание. В дежурной части моментально установилась полная тишина. Все головы повернулись в сторону говорившей и никто, в том числе и капитан Мордовцев, не усомнился в правдивости её слов. Капитан Мордовцев вторично мысленно прошёлся нехорошими словами по адресу сдавшего дежурство капитана Охрамцова.