Настойчивый звонок я услышал сквозь тяжелый тающий сон, но по-настоящему меня разбудила Рада. Она, оказывается, успела сходить к двери и спросить: кто, к кому и по какому поводу пришёл.

– Валя, иди – там к тебе пришли какие-то из ФСБ, Панцырев и Стрельчиков, что ли? – равнодушно сообщила она, глядя вроде бы и на меня, а на самом деле – сквозь меня и даже – сквозь стену, отделявшую нашу с ней спальню от соседской квартиры.

– Не Стрельчиков, а – Стрельцов, – машинально поправил я Раду, пытаясь понять выражение, царившее у нее в глазах.

– Совсем они что ли одурели?! У людей – похороны, а им как с гуся водя, ничего святого!

Голова, естественно, трещала и готова была вот-вот разломиться, тошнило. Радка села на кровати, подобрала ноги с пола, согнула их в коленях и поджала к подбородку. Хорошо, хоть – не плакала. Спросила у меня, по-прежнему – убийственно равнодушно:

– Что им надо от тебя?

– Понятия не имею, – с трудом проворочал я непослушным языком, горевшим сухим огнём вагагрезиновой жажды, и натянул брюки – На похоронах они ещё были что надо там им было – я так и не понял.

Квартира вновь наполнилась нетерпеливым продолжительным звоном.

– Иду, иду! – зло крикнул я, невольно выведя аксиому, что чувство такта никогда не входило в арсенал психологических приемов, употребляемых сотрудниками ФСБ в их нелегкой борьбе за безопасность нашей Родины.

Нарочито громко лязгая замками, открыл входную дверь и впустил генерал-майора Панцырева и майора Стрельцова.

Майор Стрельцов прижимал к животу и груди большой бумажный пакет, чем-то плотно набитый – скорее всего, подумал почему-то я, закусками и вином.

Руки Панцырева были свободны, правую он тут же сунул мне для приветственного пожатия.

– Доброе утро, Валентин Валентинович! – радостно, словно увидел перед собой вместо меня близкого любимого родственника, едва ли не воскликнул генерал Панцырев, и я, естественно, подумал: «А не выпивши ли он?!»

– А нас вот служба с Эдуардом обязала к вам зайти с утра пораньше – не возражаете?

– Вам попробуй возрази, – хмуро ответил я, делая шаг в сторону и кивком головы приглашая нежданных визитеров войти. – Только, если можно, разговаривайте потише – жена и тесть там… – неопределенно махнул я рукой вглубь квартиры.

Мы тихонько прошли на кухню и покрепче прикрыли дверь за собой. Майор Стрельцов поставил бумажный пакет на стол, вытащил оттуда две литровые бутылки импортного портвейна, круг копченой колбасы, кусок по-домашнему засоленного сала, кирпич хлеба, какие-то черствые засахаренные булочки. По дрожавшим рукам, по мятым бледным лицам ранних гостей я без особого труда догадался, что они не спали целую ночь напролет, ну и, вероятно вполне, приняли изрядное количество спиртного. Разумеется, я не собирался их за то осуждать – служба такая.

Молча я достал из гостиного шкафчика стаканы, нож, тарелки. Эдуард открыл одну из бутылок, разлил золотисто-коричневое вино по стаканам, я нарезал хлеб, колбасу, сало, аккуратно разложил по тарелкам. Не чокаясь, мы выпили, помянули тещу, закусили. Головная боль моя и чувство тошноты мгновенно утонули в бездонном портвейновом омуте.

Прожевав кружок колбасы, Сергей Семенович произнес деловито:

– Ну-с, а теперь можно и поговорить.

– Вот теперь, действительно, можно, – не без глубокого удовлетворения подтвердил я.

– Я не буду, Валентин Валентинович, ходить вокруг да около, я буду говорить по существу, – несмотря на более чем вероятную бессонную ночь и только что выпитый портвейн, Сергей Семенович заговорил энергично, ясно, четко, собранно, голосом, внушающим непреодолимое желание вытянуть руки по швам и безоговорочно во всём с ним соглашаться…

– Прежде всего, я еще раз представлюсь: Панцырев Сергей Семенович, теперь уже генерал-майор ФСБ…

– Поздравляю! – успел вставить я, искренне удивившись скорости продвижения по иерархической лестнице званий внутри системы ФСБ.

– Спасибо. Я продолжу, с вашего позволения. Я и мой коллега, майор Стрельцов представляем специальный отдел ФСБ, занимающийся расследованием, как глобальных катастроф, так и отдельных несчастных случаев частного масштаба, обусловленных причинами паранормального характера. И у вас дома мы оказались совершенно не случайно.

Антонина Кирилловна Кобрицкая, ваша теща, как показали результаты патологоанатомического исследования, умерла насильственной смертью. Ее кто-то убил очень оригинальным, неизвестным науке способом. И следствию, которое возглавляю я, необходимо выяснить: кто убил вашу тещу и – как? В связи с обрисованной вкратце сложившейся ситуацией я должен буду задать вам, Валентин Валентинович несколько вопросов, а вы обязаны будете ответить мне на них честно, ничего не утаивая.

– Я готов, товарищ генерал – майор, – кивнул я головой.

– Самый первый и самый главный вопрос, Валентин Валентинович: вы замечали за последние дни, непосредственно предшествовавшие гибели Антонины Кирилловны, что-либо откровенно более, чем странное, необычное, не укладывающееся в рамках типовых человеческих представлений о возможностях объективной реальности, проявившееся посредством видимых физических, химических, либо биологических явлений, в поступках, разговорах самой потерпевшей и людей из ее ближайшего окружения.

Вопрос Панцырева показался мне чересчур длинным, витиеватым и построенным неоправданно сложно, но, тем не менее, я сразу решил рассказать про Черную Шаль, однако, перед тем как раскрыть рот, внезапно передумал и ответил совсем неискренне и неопределенно:

– Если сказать честно, товарищ гене…

– Зовите меня, пожалуйста – Сергей Семенович.

– Хорошо, Сергей Семенович. Так вот, Сергей Семенович, если сказать честно, то все последние дни – по сегодняшнее утро и – начиная с юбилея тещи, я не просыхал, и все вокруг представлялось мне странным и необычным, и каким-то неправильным.