Похоже, она опаздывала. Опять.

Джулия Краун бросила взгляд на часы, висящие на стене конференц-зала. Типичные швейцарские железнодорожные часы с массивными стрелками. Она случайно узнала, что это не имитация, часы были аутентичными. Они прекрасно подходили к овальному столу для переговоров и мягким кожаным креслам. В этом конференц-зале все было самым лучшим. Клиентов подобные вещи обнадеживали.

Два сорок пополудни. Встреча по вопросу опеки над ребенком должна была уже завершиться, однако все пошло вкривь и вкось, в основном потому, что ее клиентка, муниципальный советник Кэрол Проуз, действовала неблагоразумно. Что, разумеется, было объяснимо, поскольку та обнаружила своего мужа Джорди – поэта и преподавателя английского на полставки – в постели с одной из его бывших учениц. Объяснимо-то объяснимо, но легче от этого не становилось.

Джулия нервно постукивала ногой по ножке стола. Она должна была забрать пятилетнюю дочь Анну из школы, и опаздание исключалось. В три тридцать им следовало заехать к одной женщине за щенком кокер-спаниеля. Одним прекрасным утром та проснулась от жалобных визгов. Спустившись вниз, счастливица обнаружила, что ее собака, всю последнюю неделю выказывавшая странную вялость, с пулеметной скоростью производит на свет щенков.

Женщина работала медсестрой, и сегодня у нее была вечерняя смена. Но она согласилась подождать до полчетвертого, не дольше. Джулия с Анной уже убили кучу времени, покупая для щеночка всякие красивые штучки, выбирая место, где будет его постелька, и придумывая ему имя. Анна предложила назвать собачку Беллой, что Джулия совершенно одобрила. Они запаслись собачьими лакомствами и спланировали, куда будут водить щенка на прогулку. Джулии вовсе не улыбалось столкнуться со слезами, которые непременно последуют, когда дочка узнает, что сегодня щеночка не будет.

Кроме того, Джулии самой позарез нужен был этот щенок. Ему надлежало стать необходимым источником любви и радости. В скором времени ей предстояло начать войну из-за опеки, и если это выльется в то, с чем теперь столкнулась Кэрол Проуз, Анне обязательно нужна будет отдушина.

Нет, Джулия не застукала Брайана в постели с ученицей, оно и к счастью, – тот преподавал в начальной школе. Ни с ученицей, ни с кем-либо еще, если уж на то пошло. А если бы и застукала, ей, вероятно, было бы наплевать. Именно в этом-то и заключалась проблема. В принципе, Брайан ей нравился. Она считала его хорошим мужем и хорошим отцом… ну, ладно – нормальным мужем и нормальным отцом. Просто он ее не вдохновлял. Даже хуже: он ее нисколько не волновал. Сделался чем-то вроде шапочно знакомого коллеги, который тебе безразличен. Скажем, услышав о каких-то проблемах у такого – «Представляешь, Брайан разводится!» – ты можешь даже подумать: «Вот бедняга», но на самом деле тебе будет все равно. Что-то в этом роде она и чувствовала по отношению к мужу. Его просто больше не существовало в ее жизни.

Конечно, так было не всегда. Их фото, сделанное во время медового месяца, долго стояло на ее рабочем столе: она и Брайан на белом песчаном пляже греческого острова Милос. Они только-только поужинали рыбой, зажаренной на гриле, а позади горело закатное солнце. Джулия тогда попросила официанта, по совместительству рыбака и владельца пляжного ресторанчика, их сфотографировать.

Потом они стояли, держась за руки и глядя на море.

– Это – рай, – произнесла она. – Просто восхитительно. Мир – вообще волшебное место.

– Ты не обкурилась, часом? – захохотал Брайан. – Как тогда, когда мы под кайфом любовались звездами?

– Но это же правда, – запротестовала Джулия. – Мы – в раю. Шатаемся по колено в воде, и еще целых две недели нам не о чем беспокоиться. И сейчас наша единственная забота – это вернуться в комнату… – Она чмокнула Брайана в щеку, скользнув взглядом по его мускулистым рукам и плоскому животу, легко пробежала пальцами по волосам, покрытым солью. – А там посмотрим, может быть, найдем способ с пользой потратить еще несколько часов нашего медового месяца.

Им было так просто друг с другом, таким близким, таким взаимосвязанным. Но все это закончилось. Их дорожки где-то разошлись, и каждый из них отправился на поиски чего-то своего в этой жизни. Вовремя не заметили, внимания не обратили, что начали отдаляться друг от друга, а потом стало слишком поздно. Задним числом Джулии казалось, что это произошло примерно тогда, когда родилась Анна. Дочь была их единственным ребенком, и, судя по тому, с каким трудом она им досталась, других детей им не светило. Анна заслуживала другого отца. Такого, который выдумывает забавные истории, отправляется на поиски сокровищ, рисует с дочкой волшебные картинки и изобретает забавные игры. Который всеми силами подпитывает своей энергией ее удивление и трепет перед миром.

Брайан, разумеется, любил дочь. Более того, он обожал ее. Но ему ни разу в жизни не пришло в голову устроить что-нибудь эдакое: разбить лагерь на острове посреди озера или на морском берегу, сходить в театр. Он не строил в саду полосу препятствий, не ставил с Анной кукольных спектаклей, не устраивал соревнований по прыжкам на батуте или олимпийских игр Краунов. Вместо этого он покупал бесконечные розовенькие наборы «Лего» и диснеевских кукол, таких же, как у всех прочих девочек. Его устраивало, что Анна попала в те же тесные пригородные тенета, которые опутали его самого. Для их дочери все это давно стало обыкновенным. Да и для Джулии, если уж на то пошло. Она хотела большего и для себя, и для Анны. Того, что Брайан дать им не мог.

По существу, он оказался скучноватым, хотя Джулия никогда ему этого не говорила.

Точнее – никогда не собиралась говорить, однако, когда месяц назад она завела разговор об их совместном будущем, вернее, о перспективах этого самого будущего, Брайан принял ее слова в штыки. Они крупно повздорили, и Джулия высказала много такого, о чем впоследствии пожалела. Но слово – не воробей, и теперь приходилось расхлебывать последствия.

– Ты, как бы это сказать… Ну, немного… – Джулия подумала про себя «занудный», но вовремя подобрала выражение помягче. – Немного пресный.

Попытка подсластить пилюлю не сработала. Брайан выпятил подбородок.

– Пресный? – повторил он. – То есть занудный, что ли?

Два бокала белого подогрели ее раздражение, и Джулия не нашла ничего лучше, как кивнуть.

Она тогда высказала все, что поначалу и не собиралась. Например, что не желает, чтобы ее жизнь прошла впустую, в скуке и тоске. Или что ей надоело делать одно и то же каждый уик-энд, ездить в отпуск в одни и те же места, ходить в одни и те же рестораны. Что ей хочется большего, хочется необычных приключений, романтики, ярких красок.

– У тебя просто чертов кризис среднего возраста, – отрезал Брайан. – А мне казалось, это я должен был ужаснуться тому, что жизнь проходит мимо, спустить все наши накопления на спортивный автомобиль и начать таскаться по шлюхам.

Вот тогда-то она и ляпнула то, о чем сильно пожалела впоследствии.

– Лучше бы ты так и сделал, – заявила она. – Мужчина, в душе которого продолжают кипеть страсти, мне был бы, по крайней мере, интересен. Ты же уже окончательно созрел для шлепанцев и трубки.

– Что? – переспросил он, багровея. – Что ты сказала?

– Что ты созрел для шлепанцев и трубки, – повторила Джулия, удивляясь, что его задело именно это. Но все тут же встало на свои места.

– Нет-нет, – отмахнулся Брайан. – К черту трубки и шлепанцы. Ты сказала, что мужчина, в душе которого кипят страсти, был бы тебе интересен. Значит, я тебя больше не интересую?

Джулия сознавала, что ей не следовало так говорить. Но слова уже вырвались, и они означали ровно то, что она чувствовала. Поэтому она вновь кивнула.

– Можешь сколько угодно считать меня занудным, – продолжал Брайан, – скучным или чего ты еще там набралась в своем «Фейсбуке». Можешь думать, что тебе требуется некий душевный подъем. Положим. Однако я не могу принять того, что больше тебе неинтересен. Речь даже не об уважении или, боже сохрани, любви, а об интересе. Если так, между нами все действительно кончено.

И Джулия согласилась. Сказала, что он выразился абсолютно точно. И что отлично ее понял.

С тех пор они почти не разговаривали. Она продолжала спать в их спальне, Брайан перебрался в комнату для гостей. В тех редких случаях, когда разговоров было не избежать, они старательно обходили тему своего совместного будущего. А десять дней назад Джулия объявила ему, что все решила. Что она хочет развестись.

Того же хотела и Кэрол Проуз. Проблема была в том, что она также хотела, чтобы ее муж мог встречаться с их девятилетним сыном лишь под надзором. Требование было нелепым и смахивало на месть, так что рассчитывать на его исполнение не приходилось.

Когда Джулия сообщила об этом условии Джорди Проузу, тот только покачал головой с седеющими висками и рассмеялся.

– Еще чего захотела, – небрежно бросил он. – И речи быть не может. Для подобного нет никаких оснований.

Последовала долгая пауза.

– Мой адвокат считает иначе, – произнесла Кэрол, глядя на Джулию.

Ее адвокат как раз иначе не считала, но советница Проуз вряд ли бы оценила, озвучь Джулия свое мнение. Она вновь покосилась на часы. Без десяти три. Пора было закругляться.

– Принимая во внимание возраст девушек, с которыми вы вступали в связь, я полагаю, основания утверждать, что вам не следует доверять ребенка, имеются. С моральной точки зрения.

Адвокат Джорди, старинная приятельница Джулии, Марси Лион, в свою очередь, покачала головой.

– Не пройдет, – сказала Марси. – И ты сама это знаешь.

– Моей бывшей просто обидно, – усмехнулся Джорди. – Вот и сыпет пустыми угрозами.

Кэрол выпрямилась в своем кресле. Все это Джулия видела уже не раз, дальше будет только хуже. Именно так и разыгрываются кровавые битвы за опеку. Обе стороны вступают в переговоры с благими намерениями достичь мирного соглашения, а заканчивается все безобразной сварой, которая сметает остатки человеческих отношений. Однако дожидаться развязки она уже не могла. Джулия не сводила глаз с часов.

– Думаю, – начала она, – мы достигли всего, чего собирались сегодня достичь. Наверное, нам с мисс Лион стоит встретиться вдвоем на этой недельке и хорошенько все обсудить.

– Ага, – пожал плечами Джорди. – Не забудьте обсудить, насколько глупо ее требование, – он кивнул на жену.

– Уверена, нам будет о чем поговорить, – улыбнулась Джулия. – Ну что? Хватит на сегодня?

Ей пора было бежать. Джулия уже смирилась, что за щенком не успеть – до школы было двадцать пять минут езды да еще полчаса до дома той медсестры. Однако теперь ребром встала куда более насущная проблема: срочно позвонить в школу, предупредить, что опаздывает, и попросить присмотреть за Анной. Она поднялась, прекрасно отдавая себе отчет, что подгоняет этим остальных. Марси удивленно уставилась в спину уходящей Джулии, Джорди же вовсе не смотрел ни на Джулию, ни на ее клиентку.

– И как вам это нравится? – скривилась Кэрол, выходя следом. – Он до ужаса самонадеян.

Джулия знала, что той хочется поговорить, и обычно она оказывала ей требуемую моральную поддержку, но сейчас это было решительно не ко времени. Поэтому она только кивнула.

– Простите, но мне пора. Сегодня моя очередь забирать дочь из школы.

Прозвучало довольно жалко, что ее напрягло. Она-то собиралась стать как примерным профессионалом, сосредоточенным на карьере, что означало всецело быть в распоряжении клиентов, так и примерной матерью, что означало всецело быть в распоряжении дочери. Соблюсти оба условия одновременно было невозможно, но Джулия продолжала уповать.

В коридоре она достала из сумочки телефон, нажала кнопку.

Экран остался черным. Сотовый разрядился.

Джулия чертыхнулась. Порылась в сумочке, нащупывая зарядное устройство. И, разумеется, его не обнаружила. Зарядка осталась в машине. Можно было сбегать в офис и позвонить оттуда, но он находился в другом крыле здания. Куда быстрее было спуститься к машине и подключить там телефон к зарядке.

Джулия заторопилась по длинному коридору. Она не сомневалась, что все будет хорошо, но ей не нравилось опаздывать в школу за дочерью.

Отъехав немного, Джулия постучала ногтем по логотипу на экране сотового, понимая, что это не ускорит таинственные процессы, происходящие во включающемся аппаратике. Точно так же, ожидая лифт, она, бывало, еще раз нажимала кнопку вызова, если ей казалось, что лифт едет слишком медленно. А порой нажимала и не раз.

«Быстрее все равно не загрузится», – мог бы заметить какой-нибудь многомудрый скептик, на что она бы лишь слегка улыбнулась: «Как знать?»

«Ну же! – молила Джулия. – Давай, давай!»

Прошлое ее опоздание привело к неприятному разговору с миссис Джеймисон, отставной учительницей, сидевшей с детьми, чьи родители не возникли вовремя у ворот школы. Наверняка то же самое ожидало Джулию и сегодня. Строгий и огорченный взгляд, затем – вежливое замечание о нарушении школьных правил.

– Миссис Краун, я понимаю, вы очень заняты, но разрешите напомнить, что без предварительной договоренности школа не в состоянии обеспечить присмотр за ребенком во внеурочное время. Если вам требуется подобное содействие, школа, разумеется, пойдет вам навстречу, однако вы должны заранее известить администрацию, чтобы мы успели принять необходимые меры.

– Прошу меня извинить, – начнет бормотать Джулия, чувствуя, как сама стремительно превращается в школьницу, получающую нагоняй от старшего преподавателя за курение или слишком короткую юбку. – Понимаете, встреча с клиентами затянулась, а когда я хотела позвонить, оказалось, что сотовый разрядился. Благодарю вас, миссис Джеймисон, вы опять меня выручили. Даже не знаю, что бы я без вас делала.

Затем она уйдет, отчего-то чувствуя себя никудышной матерью, тогда как Анна, с которой, как всегда, все в порядке, уже будет беззаботно болтать на заднем сиденье. Расскажет, как прошел ее день, спросит, что у них на обед и не почитает ли она ей перед сном «Семейство Твит». Тогда Джулия успокоится, встряхнет головой и подумает: «Я – хорошая мать, просто слегка занятая».

И скоро занятий у нее прибавится. После развода с Брайаном придется самой встречать дочь практически каждый день, и еще неизвестно, как она это потянет. Сейчас ее выручает Эдна, мать Брайана, забирая Анну по понедельникам и средам. По пятницам заехать после работы в школу успевает сам Брайан. На долю Джулии остается два дня, когда ей надо умудриться запихнуть все дела на утро, а наверстывать по вечерам через электронную почту. И то, частенько опаздывая за дочерью, Джулия звонила Эдне и просила себя подменить. Она звонила и сегодня, но свекрови дома не оказалось. Джулия оставила ей сообщение, которое Эдна гордо проигнорировала. Потом, черт бы их всех побрал, она носилась как угорелая с одной встречи на другую и как дура забыла зарядить телефон. С сегодняшнего дня надо зарубить на носу: вторник и четверг – телефон на зарядку!

И во все другие дни – тоже, если уж на то пошло. Джулия очень сомневалась, что после развода получится обращаться к Эдне. За любезностью свекрови скрывался самый настоящий деспот, и Джулии всегда давали понять, что от нее не в восторге.

Ну, что будет, то будет. Как бы дело ни повернулось, Джулия справится. Это – необходимая цена за то, чтобы жить как ей хочется.

Наконец, сотовый загрузился и пикнул. Джулия нашла телефон школы, нажала на вызов. Включился автоответчик.

– Это Джулия Краун, – произнесла она. – Я тут немного задержалась, но буду на месте где-то в… – она покосилась на приборную панель, – в двадцать минут четвертого. Просто хотела дать вам знать, что вот-вот подъеду.

Десять минут спустя она уже была перед школой. Едва свернула к воротам, как телефон зазвонил. Джулия выдернула провод зарядки и открыла дверцу.

– Слушаю.

– Миссис Краун? – произнес голос. – Это Карен из Вествудской школы.

– Ой, здравствуйте, – затараторила Джулия, – я уже здесь, только что приехала.

– Миссис Краун, – продолжала женщина как-то неуверенно, – Анна с вами?

– Нет. Я как раз собираюсь ее забрать. Я ведь оставляла вам сообщение.

– Так я и думала, – пробормотала Карен. – Миссис Краун, похоже, у нас тут недоразумение.

«Недоразумение». Это было не то слово, которое она хотела бы услышать в разговоре о своей пятилетней дочери.

Джулия остановилась, уставившись на чугунные ворота. Обе створки украшал школьный герб: буквы «ВШ», а над ними – сова, сжимающая в лапах свиток.

– Что вы имеете в виду? – забеспокоилась Джулия. – Какое еще недоразумение?

– Дело в том, что Анны нет в школе, – ответила Карен официальным и в то же время немного обиженным тоном. – Мы были уверены, что она уехала с вами.

Джулия нажала на отбой. Отворила ворота, подбежала к зданию школы, распахнула настежь облезлую зеленую дверь и рванула по коридору к кабинетам администрации. Карен, школьная секретарша, высокая и тощая, с тугими черными кудряшками над побледневшим лицом, уже стояла в дверях.

– Миссис Краун, – произнесла она, – я уверена, все будет в порядке. Наверняка за девочкой заехал ваш муж.

Нервный, бегающий взгляд контрастировал со спокойной уверенностью ее тона. У Джулии засосало под ложечкой, желудок сжался. Вдруг сильно затошнило.

– Я сейчас проверю, – пробормотала она, набирая номер мужа.

– Слушаю, – неприязненно отозвался голос Брайана. – Чего тебе?

– Брайан, – Джулия облизнула пересохшие губы, – Анна с тобой?

– Разумеется, нет. Я еще на работе. Сегодня же твоя очередь ее забирать.

– Знаю. – Она помедлила, подбирая слова. – Просто ее здесь нет.

Последовало долгое молчание.

– Что значит «ее здесь нет»? – В его жестком тоне прорезались тревожные нотки. – А где же она?

– Не знаю, – ответила Джулия, подавив желание добавить саркастическое «естественно». – Случайно, твоя мать не могла забрать ее?

Тут Джулия почувствовала облегчение. Ну конечно! Вот и разгадка. Эдна ошиблась и забрала Анну не в свой день. Отпустило почти осязаемо, словно кинуло в жар после глотка крепкого алкоголя.

– Нет, мама ее не забирала, – ответил Брайан. – Она сейчас дома. Около часа назад звонила узнать, где находится запорный вентиль. Похоже, на кухне кран потек.

Надежда погасла. Во рту у Джулии вновь стало сухо, как в пустыне, она с трудом сглотнула.

– Тогда я не имею понятия, куда делась Анна.

Это были слова, которые никому и никогда не пожелаешь произнести мужу, если речь идет о пятилетней дочери. Местонахождение пятилеток должно быть точно известно в любое время суток. Как то: с кем-то из родителей, в школе, в гостях у одноклассника, у родственников (число коих ограниченно), что в случае Анны может означать – у Эдны или изредка у Саймона, брата Брайана, когда тот с женой Лаурой приезжает из Портленда в Орегоне. Их семейный круг был весьма невелик.

– То есть ты не знаешь, где она? – переспросил Брайан, сквозь гнев в его голосе проступила паника. – Лучше бы тебе это знать.

– Согласна.

– Уже почти полчетвертого! Почему ты звонишь только теперь?

– Я немного задержалась, – ответила она. – И только что приехала. Я полагала, что учителя… Что она в школе.

– А ты их предупредила, что опаздываешь?

– Нет, я… У меня сотовый сел. Я думала… – Джулия затихла.

– О боже, – произнес Брайан. – Она может быть где угодно. За полчаса она могла уйти очень далеко. Могла заблудиться… – Брайан замолчал. – Я сейчас приеду, а ты начинай поиски. Обыщите все окрестности школы.

– Хорошо. – Голова у оцепеневшей Джулии решительно отказывалась соображать. – Мы будем искать, – она взглянула на Карен, та закивала.

– Я попрошу уборщиков нам помочь, – сказала секретарша. – И вот что, Джулия… Только не волнуйтесь. Мы обязательно ее найдем. Наверняка забрела в чей-нибудь палисадник или загляделась на журналы в газетном киоске, короче, что-нибудь в этом роде.

Джулия кивнула, совершенно не успокоенная. Слова прозвучали бессмысленным шумом.

– Брайан, – сказала она, – мне пора идти на поиски.

– Да, и еще! – откликнулся тот. – Позвони в полицию. – Он запнулся. – Хотя нет. Лучше я сам. А вы начинайте искать.

И отключился. Рука Джулии бессильно упала. Телефон, выскользнув из обмякших пальцев, стукнулся о пол.

– О боже, – произнесла она. – Боже, боже.