Обратись к нему кто другой, он бы просто расхохотался в лицо и посоветовал отвалить.

Эта мысль не оставляла Тимо, пока он вел побитый «флекс-фьюжн» по раздолбанной дороге вдоль бетонного берега канала «Центрально-Аризонский Проект». Будь это любой другой журналист, заехавший в Финикс в поисках сенсации, Тимо бы ради него и пальцем не шевельнул. Стервятники, пикирующие на добычу, чтобы урвать сочный эксклюзивный кусок и тут же убраться прочь, ни с кем не делясь просмотрами и лайками – с такими он не стал бы связываться. На кого бы они ни работали – «Гугл/Нью-Йорк таймс», Черри Сюй, «Фейсбук сегодня», Дебору Уильямс, «Киндл пост» или «Синьхуа».

Но ради Люси… Это совсем другое дело. Ради нее он, не задумываясь, прыгнул в свою душегубку вместе со всеми камерами и устремился в предгорья к северу от Финикса по совершенно дохлой наводке. Потом мотался туда-сюда и жег бензин, пытаясь выехать к каналу. А сейчас, наконец, глотает пыль на вдребезги убитой колее, исцарапав «форду» все днище и совершенно отбив свой смуглый костлявый зад – и при этом еще ни разу не пожаловался.

«Иными словами, если девчонка носит джинсы в обтяжку, ей из тебя можно веревки вить».

Так – да не так. Люси – девушка что надо, во всяком случае, если белая кожа, маленькая грудь и широкие бедра в твоем вкусе. Тимо не раз и не два ловил себя на мысли, что неплохо бы оказаться с ней в одной постели. Однако помогал он ей не поэтому. Просто заносчивая и совершенно зеленая девчонка угодила в глубокую задницу, но гордость и упрямство не позволяли ей в этом сознаться. Вот за характер-то Тимо ее и зауважал. Пусть даже она приехала с Севера и была настолько зеленая, что иной раз было невозможно удержаться от хохота. О том, как они, сухари, живут в своей пустыне, девчонка и понятия не имела, но вот характер…

В общем, когда за бутылочкой мексиканского Люси пожаловалась, что достойных тем для репортажа уже не найти, у Тимо случился приступ романтически-пивного энтузиазма и он торжественно объявил – это не так. У него глаз профессионала, он видит то, чего не замечают другие. И готов назвать два десятка незаезженных сюжетов, на каждом из которых Люси сможет сделать себе имя.

Но как только он начал перечислять, Люси зарубила их все, один за другим, даже не дослушивая до конца.

Контрабандисты нелегально переправляют техасцев в Калифорнию?

Китайский «Соху» опубликовал серию из девяти репортажей.

Калифорнийцы покупают техасских проституток за гроши, словно здесь не Финикс, а занюханная Мексика?

У «Гугл/Нью-Йорк таймс» и «Фокс» это была главная тема выпуска.

Ограничения в подаче воды из Рузвельтовского водохранилища привели к тому, что из всех бассейнов Финикса воду тоже пришлось слить?

Читай «Киндл Пост».

Воюющие между собой наркоторговцы взяли моду бросать тела своих жертв в пустые бассейны, появился даже новый термин – «ныряльщики»?

«Ассошиэйтед пресс», «Синьхуа», «Лос-Анджелес таймс», передача Талиши Браун. Это если не считать реалити-шоу из жизни наркоманов «Под кайфом»…

Тимо предлагал один сюжет за другим, тему за темой, но все, что он раз за разом слышал от Люси – «уже было». И не только это, она выдавала названия агентств, имена репортеров, количества просмотров и уникальных пользователей и даже коэффициенты эффективности рекламы…

– Меня не интересует очередная дохлая шлюха, пусть даже это означает секс и убийство в одном флаконе, – заявила Люси, допивая пиво. – Я ищу тему, которая сделает меня знаменитой. Мне нужна сенсация, понимаешь?

– А мне нужна женщина, которая встречала бы меня у самого порога с холодным пивом в руках, – проворчал Тимо. – Ну и где я такую найду?

Тем не менее он ее понимал. Тимо тоже умел выстроить кадр так, что даже крокодил не сможет не прослезиться, однако новостной бизнес, в котором Люси рассчитывала занять место под солнцем, больше напоминал арену для гладиаторских боев – на одного победителя приходится такая толпа проигравших, что кровь и дерьмо не успевают впитываться в песок.

Заработок репортера не отличался стабильностью. Да и размерами тоже. Хотя иной раз некоторым везет. Блин, однажды повезло и самому Тимо – он тогда отправился в Техас, чтобы заснять ураган «Вайолет» во всем великолепии. Сумел сфотографировать аж целый прогулочный катер – как он летит по воздуху и приземляется на крышу мотеля, – и сразу понял, что ему поперло по-настоящему. Ураган шестой категории стер с лица Земли Галвестон и основательно разрушил Хьюстон, а Тимо собрал столько лайков, что стало казаться – он тоже погиб в катаклизме и попал прямиком в рай. Он сидел и перезагружал свою страницу в Пэйпэле, глядя, как денег на счете с каждым разом все прибывает. Все потому, что у него железные яйца, он не побоялся сунуться в самую задницу, и теперь у него по миллиону просмотров на фото. Тимо был чрезвычайно горд собой.

Потом оказалось, что репортаж о катастрофе может сделать любой болван и что когда за дело наконец берутся крупные агентства, всякой мелкоте ловить уже нечего. Пришлось ему вернуться в занюханный Финикс и перебиваться, фотографируя брызги мозгов на ветровом стекле и связанных вдоль и поперек подружек наркобоссов на дне бассейнов. Так что в известном смысле он даже сочувствовал Люси в ее исканиях, хотя и не видел в них особой перспективы.

«Все уже было, – вертелось у Тимо в голове, пока он объезжал обгоревший остов брошенной «теслы». – Ну и что теперь, усраться?»

– Проще нарваться на нетронутую целку в бардаке, чем на свежую тему, – пытался он втолковать Люси. – Все заезжено до дыр, меняются только отдельные сюжеты. Чтобы получилась сенсация, нужно оказаться в нужном месте в нужное время, а это – как попрет, от тебя не зависит. Просто-напросто расслабься и попробуй взглянуть на Финикс с необычного угла.

Однако Люси Монро требовалась именно что тема-целка, не заляпанная грязными лапами других репортеров. Тема, которая ассоциировалась бы только с ней. Которая позволила бы ей заявить о своем существовании, быть замеченной крупными новостными агентствами. Раскрутить себя как торговую марку, все такое. Не повседневная тягомотина о жертвах наркоторговцев и голодающих техасских мигрантах, а именно что новая тема. Новая и выделяющаяся на фоне остальных.

Потому-то Тимо, получив свою наводку, и подумал – да какого черта, может быть, хоть это ей наконец подойдет? Поможет ей раскрутиться, а заодно и ему. Люси напишет текст, он сделает снимки, и они вдвоем утрут нос именитым журналистам, потягивающим мартини в баре на шестом этаже «Хилтона», жалуясь друг другу, что Финикс окончательно превратился в дыру похлеще лагеря беженцев.

Днище машины скрежетнуло по земле в очередной колдобине. Заднее стекло «форда» Тимо давно уже покрылось плотным слоем бежевой пыли. Параллельно дороге блестела голубая лента Центрально-Аризонского Проекта, ЦАП, вода текла медленно и величаво. Чудо инженерной мысли, несшее в Финикс воду из реки Колорадо, тянулось через пустыню на добрых полтысячи миль. Вода так и манила окунуться, что было довольно жестоко, учитывая, что по обе стороны от канала тянулся трехметровый забор из металлической сетки, опутанный колючей проволокой.

Здесь, к северу от Финикса, канал служил городу естественной границей. По одну его сторону тянулись целые кварталы типовых жилых домов, плотно упакованных, словно сардины в банке. С другой же, где сейчас находился Тимо, была лишь пустыня, уходящая вдаль к ржаво-коричневым предгорьям, пейзаж здесь слегка оживляли разве что отдельные кусты да кактусы. Канал служил для Финикса чем-то вроде крепостного рва, и хотя по эту сторону и попадались отдельные городские аванпосты – кое-кто из застройщиков решался на смелую вылазку, – психологическое значение он, несомненно, имел. Финикс стремился держаться к югу от канала, пусть даже ради этого приходилось потесниться. Город с одной стороны, пустыня – с другой, и между ними – узкая голубая лента демилитаризованной зоны.

Тимо изнывал от жажды с того самого момента, как оказался к северу от канала. Во рту сразу же пересохло от одного только вида голой пустыни, утыканной лишь кусками кремня или песчаника да отдельными кустами чапараля, цепляющимися за сухую землю в попытке противостоять порывам обжигающего ветра. В обычное время Тимо не стал бы и смотреть в сторону пустыни, тем более что ничего нового там было не увидать. Сейчас же все было наоборот.

За очередным изгибом дороги Тимо сбросил скорость и принялся вглядываться сквозь пыльное стекло.

– Блин, неужели наконец?..

Впереди с забора что-то свисало. Стая собак суетилась внизу, псы пытались допрыгнуть, мешая друг другу и огрызаясь. Тимо прищурился, пытаясь разобрать, что же он видит.

– Ух ты, нашел!

Он ударил по тормозам. Машина, окутанная клубами пыли, еще не успела остановиться, а Тимо уже вывалился наружу, на ходу доставая телефон, прижав его к уху и нетерпеливо слушая гудки.

«Отвечай, давай же, отвечай!»

Люси взяла трубку. Губы Тимо сами собой расплылись в ухмылке:

– У меня есть тема. Тебе должно понравиться. Такого еще не было!

Когда Тимо приблизился, псы оскалили зубы, но Тимо лишь расхохотался и вытащил пистолет из сумки с фотоаппаратурой.

– Что, суки, захотели попробовать Тимо на вкус? Вот прямо так и хотите?

Выяснилось, что не больно-то им и охота – увидев пистолет, псы бросились врассыпную. В этом смысле животные умней, чем люди. Если наставить пистолет на пьяного калифорнийского отморозка, никогда не знаешь, успокоится он или, наоборот, полезет в драку. Собаки будут посообразительней калифорнийцев, Тимо не мог этого не оценить и не стал стрелять им вслед.

Последняя собака, самая храбрая или скорее самая глупая, на секунду подзадержалась и ухватила еще один кусок, прежде чем умчаться подальше от Тимо. Как только она оказалась на безопасном расстоянии, вся стая тут же с визгом накинулась на нее, чтобы урвать свою долю добычи. Тимо разочарованно смотрел на собак – лучше бы он вместо пистолета достал фотоаппарат. Такой кадр пропал! Вздохнув, он заткнул оружие за пояс, вытащил камеру и наконец-то обернулся к главному герою дня.

– Привет, красавчик. Отлично выглядишь!

Парень свисал с забора вниз головой, его уже раздуло от жары. На теле болталось с десяток пластиковых бутылок из-под молока, связанных какими-то веревками. Судя по всему, он жарился на солнце уже сутки, если не больше. Мясо на одной руке было обглодано до локтя, другая же рука бедолаги… собственно, Тимо только что сам видел, что с ней случилось. Лицо и шея тоже выглядели так себе, у собак было время поупражняться в прыжках в высоту.

– Ну, давай, братишка. Расскажи мне про себя. – Тимо прохаживался взад и вперед, оценивая ракурсы, прикидывая, как падает свет и ложатся тени. – Ты же хочешь собрать побольше лайков? Расскажи Тимо самое интересное, и он сделает тебя знаменитым. Ты ведь поможешь Тимо, да?

Он отошел назад, прикидывая варианты для панорамной съемки. Вертикально вытянутое тело, рядом с ним в сетку забора вплетены черные нейлоновые цветы. На земле – оплывшие черные свечи, сигареты, миниатюрные бутылочки спиртного. Все разбросано пирующими собаками. На заднем плане канал, а за ним, до самого горизонта – Финикс.

– Ну и откуда тебя лучше снять? Давай, не стесняйся, покажи Тимо все, что у тебя есть. Тимо сделает тебя знаменитым, только не скромничай.

«Вот оно!»

Присев на корточки, Тимо принялся делать снимок за снимком. Щелк-щелк-щелк – звук затвора, имитируемый цифровой аппаратурой, бросил Тимо в пот, рефлекторно, словно павловскую собачку. Он почувствовал – получается!

Мертвец.

Цветы.

Свечи.

Вода.

Тимо снимал. Все было как надо. Цветы – и пустые молочные бутылки, свисающие с тела. Тимо был весь поглощен процессом, выбирая экспозицию, делая снимок за снимком, отмечая про себя, когда шестое чувство подсказывало – этот кадр будет особенно удачным. У него получилось. Причем по высшему разряду.

Не хуже урагана шестой категории, обрушивающегося на Хьюстон.

Щелк-щелк-щелк. Доллар-доллар-доллар-доллар.

– Давай, приятель. Расскажи своему другу Тимо все, что знаешь.

Парню было что рассказать, Тимо видел это ясно, как день. Большинство людей не обратили бы внимания, но Тимо видел. У него на такое глаз наметан.

Когда с его странички начнут капать деньги, можно будет отметить это бутылочкой по-настоящему приличной текилы. И купить памперсов для младенца его сестры, Ампаро. Если фото действительно получатся, есть шансы, что их перекупят одно-два агентства. Тогда хватит денег, чтобы поменять у «форда» аккумулятор. Поставить вместо этого дерьма что-нибудь, гарантирующее приличный пробег от одной зарядки. И больше не трястись от ужаса при каждой дальней вылазке.

Что-то наверняка должно заинтересовать «Синьхуа». Китайцы обожают репортажи о том, как Америка разваливается на части. Да и «Би-би-си» может клюнуть. Любые иностранцы. Лучше могло быть разве что ровно то же самое, плюс пара револьверов, чтобы дать повод для заголовков про «закон джунглей» и прочего дерьма. Но и то, что есть, уже означало деньги. Может быть, хватит, чтобы платить за квартиру побольше. Чтобы Ампаро было где отсидеться, когда ее дружок снова напьется и начнет буянить.

Тимо продолжал снимать, меняя ракурсы, увеличение, экспозицию. Проникая все глубже и глубже в историю мертвеца. Сфотографировал ободранные башмаки, связку пластиковых четок. Работая, он негромко бормотал себе под нос, обращаясь к трупу и уговаривая его постараться:

– Ты сам-то представляешь, как тебе повезло, что это я тебя нашел? Будь это какой-нибудь вшивый фотоблогер, что бы от тебя осталось? Пара дерьмовых снимков в соцсетях. В лучшем случае бульварная газетенка купила бы фото из Инстаграма… только разве это достойная съемка? А, ты спрашиваешь про меня? Подожди, дай только закончить – и ты будешь людям во сне сниться.

Что было правдой. Любой болван может сделать фото девчонки, которую разорвало на части вместе с электрическим «мерседесом», но только от снимков Тимо на первых полосах уголовной хроники у людей наворачиваются слезы на глазах. Да-да, обычная история, подружка наркоторговца, но рыдать над ее безвременной смертью ты станешь взахлеб. Тимо поймает в кадр забрызганный кровью пушистый талисман с зеркала заднего вида, и у тебя сердце разорвется.

Ампаро давным-давно сказала, что у него острый глаз. Что младший братец замечает такое, что остальные не видят даже в упор.

Камера сейчас есть у каждого придурка, а вот острый глаз – только у Тимо.

Тимо отошел еще дальше и снял небольшое видео. Потом проиграл его, обращая особое внимание на звук, и остался доволен. Позвякивающая от ветра металлическая сетка под раскаленным аризонским небом. Крик жаворонка откуда-то со стороны канала. И самое главное – звук, который издавали молочные бутылки, глухо постукивавшие друг о дружку. Не просто мертвец, а сакральная жертва, и одновременно связка колокольчиков.

Тимо прислушался к оттенку этого «тук-тук-тук».

Звук что надо.

Мертвый, как сама пустыня.

Он присел на корточки, чтобы в кадр попала обглоданная рука вместе с бутылками. С этого ракурса ему как раз удалось захватить голубую полоску канала и аванпосты Финикса за ней – стандартные одноэтажки, засыпанные гравийной крошкой дворы, на улочках ржавеют брошенные автомобили. Где-то там нашелся добропорядочный гражданин, достойный член какой-нибудь «Аризонской милиции», который высмотрел, как бедолага со своими бутылками спускается с холма, и подумал – самое время цапнуть его за задницу.

«ЦАП за задницу», – усмехнулся Тимо.

Скрежет шин и недовольный рев старого, еще биодизельного, мотора за спиной сообщили ему, что Люси уже недалеко. Еще одним подтверждением было приближающееся облако пыли. Ржавый грузовичок был старше самой Люси, а раздолбан вдвое против собственного возраста – но зверюга это была еще та. Среди прочего, что Тимо сразу оценил в девушке, был и ее выбор машины. Девчонка могла без проблем проехать где угодно, кроме разве что ямы с жидким дерьмом.

Грузовик остановился, со скрипом открылась дверь, и Люси выбралась наружу. На ней была защитная армейская футболка и вытертые джинсы. Белая кожа под солнцем Аризоны обгорела и стала бронзовой, из-под бейсболки с эмблемой геофака местного университета торчат каштановые с рыжинкой волосы. Каждый раз Тимо не мог не признаться себе, что вид Люси ему по душе. Высохнуть и стать во всем подобной жителям Финикса она пока не успела, но демона упрямства внутри нее было не скрыть. Выдавало то, как голубые глаза, всегда скептически прищуренные, вспыхивали при упоминании о новой теме. Ясно было – выбрав, наконец, что-то и вцепившись в него, она уже не отпустит. Питбуль долбаный. Со своим монстром-грузовиком она составляла идеальную пару. Хрен ты нас остановишь.

– Надеюсь, это не очередной ныряльщик? – поинтересовалась Люси вместо приветствия.

– А как по-твоему?

– По-моему, мне после твоего звонка пришлось переть через весь город, одной солярки сколько ушло!

Девчонка напускала на себя независимый вид, однако глаза ее уже перебегали от одной детали к другой. Тимо еще рта открыть не успел, а она уже схватила идею. Новичок она в Финиксе или нет, но глаз у нее тоже острый. Она видела все не хуже Тимо.

– Техасец? – сразу спросила она.

– Да ну? – ухмыльнулся Тимо.

– В любом случае, он из «счастливых бродяжек». Не знаю, кого еще кроме техасцев можно туда затащить. – Присев перед мертвецом на корточки, она всматривалась в то, что осталось от лица. Потом вытянула руку и легонько дотронулась до пластмассовых бусин, впившихся в распухшую шею. – Я про «бродяжек» репортаж делала. Духовное окормление беженцев прямо в дороге. – Люси вздохнула. – Они раскупают эти четки и потом молятся, как одержимые.

– Рыдая, трясясь и раскаиваясь во всех грехах?

– Ты тоже бывал у них на службах?

– Каждый хоть раз, да делал репортаж о «бродяжках», – пожал плечами Тимо. – Меня как-то попросили снять их старый шатер для проповедей в Нью-Мексико, рядом с Карлсбадом. Там все вокруг кустарником поросло, проповедник сам не справлялся, надеялся привлечь добровольцев.

Вряд ли он скоро забудет ту картину. Горячий воздух продувал шатер насквозь, брезент надувался и громко хлопал. А внутри – беженцы, покрытые дорожной пылью, раскачивались, стонали и непрерывно перебирали четки. Вопрошая своего Бога, какие еще от них потребуются жертвы ради того, чтобы вернуть прежние дни, времена высоких цен на нефть и роскошных городов наподобие Хьюстона или Остина. Когда ураганы еще не достигали шестой категории, а Великая Засуха не иссушила целые штаты.

Люси снова провела пальцами по впившимся в шею четкам:

– Его задушили.

– Похоже на то.

Тимо легко мог представить себе, как покойный зарабатывал свои четки, бусину за бусиной. Каждая была частицей любви к нему Господа, причем такой, которую можно взять с собой. Тимо представил его на коленях в пыли: лицо в слезах, а рот выплевывает слова благодарности – за то, что он еще жив, и за четки, те самые, что впились сейчас в распухшую шею, которая уже начала чернеть. Как если бы парень хотел изобразить негра, да карнавал не задался. И вообще, стоило столько молиться и каяться, чтобы оказаться на этом заборе?

– Что у него с рукой? – поинтересовалась Люси.

– Собаки успели раньше меня.

– Ох, черт!

– Если хочешь фото получше, можно пока отойти в сторонку. Собаки вернутся, и можно будет снять, как они рвут его на части, если их не спугнуть…

Люси недовольно поморщилась, и Тимо торопливо переменил тему:

– В любом случае хорошо, что ты на него посмотрела. Снимки и так должны были получиться, но главное – история. Такой ни у кого не было.

Люси выпрямилась.

– Тимо, здесь нечего раскручивать. История очень прискорбная, но в ней нет ничего нового. Всем наплевать на техасца, который преодолел тысячу миль пустыни только для того, чтобы быть вздернутым в назидание другим. Это грустно, но любому известно, насколько все терпеть не могут техасцев. «Киндл пост» делала огромный репортаж о линчеваниях.

– Блин, – вздохнул Тимо, – на секунду покажется, что у тебя начал варить котелок, и тут же выясняется, какая ты еще все-таки зеленая.

– Да пошел ты!

– Слушай, я ведь не шучу. Подойди сюда. И взгляни повнимательней. Я же знаю, глаз у тебя острый. Не заставляй меня думать, что я напрасно трачу на тебя время.

Тимо присел на корточки рядом с мертвецом, поднял руки, словно отмечая границы кадра.

– Наш техасец тащился миллион километров по выжженной пустыне, и наконец его вынесло вот сюда. Может, он решил, что в Калифорнию соваться не стоит – после принятия Закона о Суверенитете Штатов калифорнийскую границу так просто не пересечь. Может, у него нет денег, чтобы заплатить контрабандистам. Может, он решил, что умней других и сможет переплыть Колорадо и махнуть на север через Неваду. Как бы то ни было, он добрался до аризонских холмов и застрял там, ему осталось лишь смотреть, как совсем рядом люди живут нормальной человеческой жизнью. Тут бедолага видит ЦАП, а платить за воду на каждой колонке его уже достало, так что он хватает бутылки и отправляется зачерпнуть глоток-другой…

– …и нарывается на пулю, – закончила за него Люси. – Что тут непонятного? Я все пытаюсь тебе растолковать, что мертвым техасцем никого не удивишь. Их уже приноровились, чуть что, сразу вздергивать. Я и такое видела в Нью-Мексико. Шатры «бродяжек», а вокруг на заборах развешаны техасцы. И в Оклахоме то же самое. Да на любой дороге, ведущей из Техаса! Всем давно уже плевать.

Тимо только вздохнул. «Совсем зеленая».

– Повезло тебе, что я согласился быть экскурсоводом. Хоть с этим-то ты согласна? Теперь посмотри сама. Видишь сигареты? Бутылочки, бурбон и текилу? Черные свечи, цветы?

Тимо подождал, давая ей возможность заново рассмотреть всю сцену. Увидеть то, что видел он сам.

– Его вздернули не в назидание. Это, блин, ритуальное жертвоприношение! Нашего техасца принесли в жертву Санта-Муэрте! Чтобы добиться от Костлявой расположения.

– Святая Смерть, – хмыкнула Люси. – Это ж наркоманский культ?

– При чем здесь культ? Святая – она и есть святая. Заботится о людях, от которых отвернулась церковь. Если тебе нужна помощь в чем-то, что церковь вряд ли одобрит, ты идешь к Санта-Муэрте. Костлявая о тебе позаботится, она понимает, что людям нужно помогать. Да, наркоманам тоже, но не только им, а любым беднякам. И людям в отчаянной ситуации. Если Богородица смотрит на твое дело косо, обратись к Святой Смерти.

– Похоже, ты в этом специалист.

– Еще бы! У меня на телефоне стоит приложение. Если нужно благословиться, звоню в любое время дня и ночи.

– Да ладно врать!

– Чистая правда. У одной тетки в Мексике есть целый храм. Отправляешь ей доллар, она приносит небольшую жертву. И совершается чудо. У Санта-Муэрте целый список официальных чудес. Да у нее и хэштэг собственный есть.

– И за какими же чудесами из списка ты обращаешься?

– За наводками, разумеется, – вздохнул Тимо. – А ты что подумала? Когда наркоторговцу нужно всадить пулю в недруга, он сперва непременно позвонит Санта-Муэрте. А потом я прихожу на место и фотографирую. С помощью Санта-Муэрте я там раньше всех оказываюсь.

Люси смотрела на него, как на безумца, и Тимо обиделся.

– Знаешь, подруга, не одной тебе приходится бороться с конкурентами. – Он махнул рукой в сторону мертвого техасца. – Ну так что? Годится тебе история, или как?

Люси все еще не была убеждена.

– Если к Санта-Муэрте можно обратиться онлайн, зачем тогда вешать техасца на заборе?

– А ты сама подумай.

– Я серьезно, Тимо. Почему ты так уверен, что это – жертва?

«Потому что дружка Ампаро выперли с работы, а вместо него взяли с улицы техасского мигранта, готового трудиться за гроши. Потому что счета за воду растут, а лимиты снижаются. Потому что Рузвельтовское водохранилище пересохло, а бродяжки разбили свой шатер прямо на углу Седьмой и Монте-Виста и уже подбивают клинья к его двоюродному брату Марко».

– Люди все прибывают, – проговорил Тимо и сам удивился, с каким трудом пришлось проталкивать слова через горло. – Они чуют, что у нас есть вода, и продолжают идти и идти. Миллионами, словно муравьи.

– Ну так что ж, в Техасе полно народу.

– Это вроде цунами. За каждой волной идет другая, еще выше, и нам не удержаться. Эта параша, – он ткнул пальцем на тело, – вроде как жест отчаяния. Люди просят высшие силы вмешаться. Может быть, они молились Санта-Муэрте, чтобы та наслала на техасцев пыльную бурю и похоронила их, прежде чем они сюда доберутся. В любом случае можешь быть уверена – на мелочи они не разменивались.

– И призвали на головы техасцев саму Смерть, – кивнула Люси, но тут же скептически покачала головой. – Только из одного тела репортаж мне не сделать.

– Я снял потрясающие кадры!

– Этого мало. Мне нужно будет кого-то процитировать, чтобы обозначить тренд. Дать чей-то рассказ. Привести примеры…

Говоря все это, Люси смотрела на противоположный берег ЦАП, туда, где теснились дома. Тимо буквально ощутил нутром, как у нее в голове проворачиваются шестеренки…

– Нет! Не делай этого!

– Не делай чего? – Но она уже улыбалась, что-то про себя решив.

– Не отправляйся туда, чтобы выспросить, кто это сделал.

– Должен выйти отличный репортаж!

– Ты думаешь, найдется козел, который так и скажет – дескать, это мы его пришили?

– Люди не прочь поболтать. Главное – знать, что и как спрашивать.

– Люси, я серьезно! Оставь это дело полиции. Пусть они идут туда и задают вопросы.

Во взгляде Люси промелькнуло раздражение.

– Что я не так сказал?

– То есть ты меня держишь совсем за зеленую?

– Ну, я…

– Вот прямо настолько? Мы что, вчера познакомились? Ты думаешь, я поверю, что копы пальцем шевельнут из-за какого-то дохлого «бродяжки»? Я, по-твоему, вот настолько зеленая?

Резко развернувшись, Люси зашагала к грузовику.

– Это не шутки! – закричал Тимо ей вслед. – Тут тебе не игрушечная резервация в парке развлечений, типа ты заходишь, а индейцы начинают танцевать. Здесь все по-настоящему!.. – Ему пришлось орать, чтобы заглушить скрежет двери грузовика.

– Не беспокойся обо мне, – отмахнулась Люси, забираясь в кабину своего монстра. – Главное, сделай хорошие фото, остальное – моя забота…

– Я так и не понял, – повторил Тимо в четвертый или пятый раз. – Они что, просто предложили тебе войти?

Они расслаблялись на крыше бара «У Сида» в компании таких же завсегдатаев, постреливая по луговым собачкам, которые успели расплодиться в руинах недостроенного микрорайона рядом с заведением. Передавали из рук в руки потертую винтовку, делали ставки.

Микрорайон должен был называться «Цветок пустыни». Когда власти Финикса наконец прекратили выкуп у застройщиков чрезмерно разрекламированных, но ни хрена не приносящих денег проектов, загнулся и «Цветок». Пал жертвой какого-нибудь лысого болвана из департамента городского планирования, который никогда не держал в руках ничего тяжелее авторучки. А тут ему вожжа попала под хвост, и нате – отдел водоснабжения не может одобрить стройку. Так что если кто-то уровня «Халлибартон» не применит технологию вроде разрыва пласта и не докопается до нового волшебного источника, никто кроме луговых собачек в «Цветке пустыни» никогда и не поселится.

– Прямо так взяли и пригласили? – настаивал Тимо. – Кроме шуток?

Люси с довольным видом кивнула.

– Сначала к себе, а потом и к соседям. И везде зазывали в подвал, чтобы показать мне пулеметы. – Люси отхлебнула темного мексиканского. – Я умею заводить знакомства, Тимо. – Она ухмыльнулась. – Множество знакомств. Это и есть моя работа.

– Херня это все.

– Не хочешь – не верь, – пожала плечами Люси. – Главное, что у меня есть сюжет. «Последняя надежда Финикса». Ты не представляешь, насколько хорошо они подготовились. У них есть командные пункты. Склады боеприпасов. Это не сектантское ополчение, а настоящая армия Апокалипсиса. На голову серьезней обычных выживальщиков. Эти люди готовятся к концу света и не прочь об этом порассказать.

– Так уж не прочь?

– Прямо-таки жаждут возможности. И тащатся от своих рассказов. А тема одна – как отбросить техасцев назад, туда, откуда те явились. Тебе стоит только взглянуть на то, что у них дома – сплошь Аризона для аризонцев, с нами Бог, Санта-Муэрте и все такое.

– А снимать я смогу?

Еще один самодовольный взгляд.

– Все, кроме лиц. Это – единственное условие.

– Годится, – усмехнулся Тимо.

Люси поставила бутылку на столик.

– А что ты уже успел наснимать?

– То, что надо, – вытащив камеру, Тимо принялся быстро кликать через изображения. – Вот, глянь-ка. – Он повернул экран в сторону Люси. – Просто поэма!

Люси взглянула и поморщилась.

– Тимо, нам нужно вписаться в возрастные рейтинги, хотя бы в подростковый.

– Подростковый рейтинг? Да ты издеваешься? На подростковом рейтинге лайков не набрать. Люди хотят видеть трупы и кровь. Кровавое то, кровавое се. Кровь, и еще секс. Больше ни на чем просмотры не делаются.

– Я не в местном бульварном листке собралась публиковаться, – возразила Люси. – Мне нужно фото покойника, которое впишется в рейтинги.

Она приняла винтовку из рук лохматого байкера и стала целиться куда-то в быстро темнеющий пейзаж. Солнце опустилось к самому горизонту, далеко за пределами орошаемой зоны Финикса, и коричневое покрывало из смога и дыма калифорнийских лесных пожаров вдруг заиграло веселыми и яркими закатными красками. Подняв камеру, Тимо быстро сделал пару снимков Люси. Взгляд направлен вдоль ствола винтовки. Зеленая девушка, изображающая из себя сухаря. Даже не подозревает, что в Финиксе любой приезжий, чтобы показать крутизну, именно так и поступает. Обзаводится винтовкой и идет шмалять по зверушкам в заброшенных микрорайонах…

Это напомнило Тимо, что он еще должен поснимать Сумо Эрнандеса и его сафари. Чувак, можно сказать, поймал удачу за хвост – возит китайских туристов стрелять по койотам, а потом потчует их блюдами из гремучих змей. Тимо быстро сделал еще снимок-другой и проверил, что получилось. На маленьком экранчике камеры Люси выглядела бесподобно. Свет падал на нее сзади, а ствол винтовки пересекал распухший красный шар солнца. Бью без промаха, делайте ваши ставки.

Тимо снова принялся перелистывать снимки мертвого техасца.

– Рейтинг, рейтинг… – бормотал он. – А я, блин, знаю, подростковый тут рейтинг или нет? У него же не хрен из штанов вылез, просто рожа обглодана…

Люси выстрелила еще раз, потом передала винтовку дальше.

– Тимо, мы не собираемся размениваться на мелочи. Просто очередное убийство не годится, все это уже было. Нам нужен тревожный, пугающий сюжет, но самое главное – чтобы было ясно, что это все взаправду. У нас материала на целую серию репортажей.

– Вот так прямо?

– Да, блин, именно вот так! За такое можно и Пулитцера отхватить. «Последняя надежда Финикса».

– Мне насрать на Пулитцера. Все, что мне нужно – просмотры. И деньги.

– Просмотры тоже будут, не сомневайся. Мы напали на жилу.

Тимо полистал еще.

– Как насчет просто кадра с шеей и четками? – Он снова повернул экран к Люси. – Этот вот вроде ничего.

– Не годится, – покачала головой Люси. – Мне там нужен и ЦАП.

Подспудное раздражение вдруг вырвалось у Тимо наружу:

– Рейтинг, ЦАП – чего еще изволите, мадам?

Люси выразительно взглянула на него.

– Положись на меня, я знаю, что делаю.

– Каждый зеленый салага будет мне говорить, типа он знает, что делает!

– Послушай, по Финиксу эксперт ты, я же не спорю. Но и мне ты должен поверить, я действительно знаю, что делаю. Знаю, как устроены мозги у потребителя на восточном побережье. И знаю, что притягивает посетителей на крупные новостные сайты. Ты знаешь Финикс, и я полностью тебе доверяю. Но и ты должен мне поверить. Мы с тобой напали на жилу. Если не налажаем, выйдем в топ. Звездами станем!

Лохматый байкер снова передал Люси винтовку.

– Так значит, ЦАП и подростковый рейтинг? – уточнил Тимо.

– Угу, – рассеянно пробормотала Люси, прицеливаясь. – ЦАП – причина его смерти. То, куда он стремился. И то, что хотят защитить Ангелы-Хранители. То, что есть у Финикса, но нет у Техаса. Финикс, находящийся в центре пустыни, жив, потому что в вашем распоряжении – один из самых дорогих водопроводов мира. Будь у Техаса свой ЦАП, связывающий его с какой-нибудь Миссисипи, они бы удержались за него, как за последнюю соломинку, и тоже выжили бы.

– Это ж добрая тысяча миль, – хмыкнул Тимо.

– Реки бывают и подлинней. – Люси выстрелила, рядом с луговой собачкой взметнулось облачко пыли. Животное пулей нырнуло в норку, и Люси передала винтовку дальше. – Я к тому, что вода попадает в ЦАП аж со Скалистых гор. Река Колорадо протекает через штаты Вайоминг и Колорадо, через Юту, пересекает север Аризоны – и здесь воду делите вы, Лас-Вегас и Калифорния.

– Калифорния сроду ни с кем ничем не делилась.

– Неважно, ты понял, что я хочу сказать. Вы все присосались к реке и качаете воду в города, которых вообще не должно было быть на карте. Вода в ЦАП прошла побольше тысячи миль. – Рассмеявшись, Люси подняла свое пиво. – Юмор ситуации в том, что когда техасцы строили свои города, там по крайней мере была вода. Без ЦАП вы бы от них ничем не отличались. Были бы еще одной толпой оборванцев, тщетно стремящихся пробраться на север.

– Слава Богу, у нас хватило ума на канал.

– Скорее уж политиканов у вас хватило, которым надо было продемонстрировать тупому избирателю свою полезность.

Тимо подколка не понравилась, он поднял брови, но спорить не стал, поскольку был слишком занят – просматривал фото, пытаясь найти что-нибудь, что устроило бы Люси.

«Смерть – это не подростковый рейтинг, – думал он. – И ползти тысячи миль через пустыню, чтобы в конце пути упереться в забор – тоже не подростковый рейтинг. И торговать собственными дочерьми, чтобы хватило денег мигрировать на Север или перейти калифорнийскую границу – что тут подросткового?»

Он с изумлением обнаружил, что чуть ли не сочувствует мертвому техасцу. Да и кто знает? Может, парень понимал, что наступает апокалипсис, но был слишком привязан к родине, чтобы просто взять и уехать, пока не стало поздно. Или слишком верил в Бога и надеялся, что тот о нем позаботится.

Один за другим звучали винтовочные выстрелы и резкие щелчки, с которыми пули врезались в препятствие.

Вера в Бога. Возможно, она ослепила техасца. Не дала ему увидеть надвигающуюся беду. Словно луговая собачка, тот высунул голову из норки и никак не мог поверить, что Бог уже взял его маленький бурый лобик на мушку. Не услышал свиста пули и не увидел саму пулю.

Вдали, у самого пылающего горизонта, прошло звено вертолетов. Мерный рокот моторов был прекрасно слышен поверх городского гула. Тимо насчитал пятнадцать машин, если не все двадцать. Летят тушить лесные пожары. А может, федеральное правительство отправляет очередную партию в Арктику.

Так или иначе, куда-то сваливают.

– Все куда-то летят, – будто подслушав его мысли, пробормотала Люси.

Винтовка хлопнула еще раз, и одна из собачек рухнула на землю. Посыпались поздравления, кто-то выкрикнул:

– Зуб даю, эта была из Техаса!

Взрыв смеха. Снизу появилась Селена с новым подносом бутылок и принялась их раздавать. Люси снова чему-то усмехнулась про себя.

– Хочешь что-то сказать? – не выдержал Тимо.

– Да нет, ерунда. Просто удивляюсь вашему отношению к техасцам.

– Блин! – Тимо щедро отхлебнул из бутылки. – Они получили по заслугам. Не забывай, я ведь сам там был. Видел, как они суетились, словно муравьи, когда по ним прошлась «Вайолет». И как в городах стала кончаться вода. Да мать-перемать, любой болван, у которого в голове было что-то помимо «Техас превыше всего», понимал, чем все кончится. А они только молились Господу, чтобы он уберег их праведные техасские задницы. – Еще один большой глоток пива. – Да так этим идиотам и надо! Сами себе устроили апокалипсис, уроды. И теперь ломятся сюда, чтобы забрать то, что принадлежит нам по праву. А вот хрен!

– А как же милосердие? – прищурилась Люси.

– Здесь тебе что, интервью на камеру? – возмутился Тимо.

Люси вскинула руки, извиняясь.

– Прости, это я зря.

Тимо лишь фыркнул в ответ, затем повысил голос:

– Эй, ребята! Моя зеленая подружка полагает, что нам следует быть добрее к техасцам.

– Да не вопрос, – отозвался Бриксер Гонсалес. – Пулю от меня они получат совершенно бесплатно.

– А от меня – две! – поддержала его Молли Абрамс. Взяла винтовку и с первого выстрела вышибла окно на изрядном расстоянии.

– Однако техасцы все идут и идут, – задумчиво проговорила Люси. – Продолжают прибывать, и вам их не остановить.

Она озвучила его собственные мысли, и Тимо это не слишком понравилось.

– Ничего, прорвемся.

– Ну да, за вас же Санта-Муэрте и целая толпа вооруженных маньяков, – удовлетворенно констатировала Люси. – И эта история сделает нам с тобой имя. «Ангелы-Хранители Финикса». Ах, что за сюжет!

– А они прямо-таки рады будут оказаться в новостях. – Тимо больше не пытался скрыть скепсис.

– Они все как один будут счастливы, если мы сделаем про них репортаж. Им ведь так важно знать, что они кое-что значат, – Люси искоса улыбнулась Тимо, – и тут прямо к ним в дверь стучится репортерша с Севера. Зеленая настолько, что у ней это на лбу написано. Конечно, они в восторге. И с удовольствием обо всем расскажут. – Люси глотнула пива, похоже, вспоминая о том, как все прошло. – Ты не представляешь, как много люди готовы рассказать, если убедить их, что ты совсем зеленая. У них появляется шанс продемонстрировать свою крутизну и знание жизни. От тебя ничего и не требуется – показывай интерес, притворяйся зеленой, и они у тебя в кармане.

Люси говорила и говорила. Описывала открывшийся ей потайной мир, вспоминала отдельные яркие подробности. Уверяла, что наверняка много всего упустила, и требовала от Тимо в следующий раз отправиться с ней и сделать снимки…

Люси говорила, но Тимо ее не слышал. В голове его скакала туда-сюда, словно шарик в игровом автомате, одна-единственная фраза.

«Притворяйся зеленой, и они у тебя в кармане».

– Не пойму, что на тебя нашло, – повторила Люси уже в третий раз.

Они ехали на встречу с Ангелами-Хранителями. Люси – за рулем своего монстра, Тимо – на пассажирском сиденье. Он сам загрузил аппаратуру в ее грузовик, поскольку решил – пусть Люси несет все расходы на эту поездку. Сперва он вообще думал послать ее подальше и выйти из предприятия, но потом решил, что это будет ребячеством. Если ей удастся набрать просмотры, то и ладно, почему не воспользоваться? Просмотры ее репортажа будут и просмотрами его фотографий, а дальше между ними все будет кончено. Если послать ее сейчас, ему ничего не достанется. Люси просто найдет еще одного дурачка, а то и сделает снимки сама, урвав двойной куш. Почему-то от этой мысли было даже горше, чем от осознания того, что им все это время манипулировали.

Они уже доехали до самого края микрорайона, виляя между древними «приусами» и электробайками. Улица окончилась тупиком, и Люси остановила машину. Место ничем не отличалось от любого другого микрорайона в Финиксе. Если не считать того обстоятельства, что за шторами тихих домиков зрело и готовилось к последней битве Сопротивление.

Впереди виднелась очерченная ЦАП граница городской черты – металлическая сетка забора и колючая проволока. По ту сторону не было ничего, лишь утыканные кактусами холмы. На противоположном заборе Тимо не без труда разглядел техасца – он так там и висел. Похоже, собаки вернулись, чтобы дорвать его.

– Может, все-таки скажешь, что я не так сделала? – потребовала Люси. – Или так и будешь молчать?

– Лучше давай отснимем сессию, – пожал плечами Тимо. – Веди меня к своим обожаемым Ангелам.

– Ну уж нет, – тряхнула головой Люси. – Сначала ты объяснишь, что случилось, а потом уже пойдем.

Тимо некоторое время смотрел на нее, потом перевел взгляд на пыльное лобовое стекло.

– Выходит, не судьба мне их увидеть.

С выключенным двигателем в кабине грузовика быстро становилось жарко. Подобная жара убивает забытых в машине собак и младенцев за какую-то пару часов. Тимо чувствовал, как по коже бегут струйки пота, но черт его побери, если он собирается хоть как-то выказать свой дискомфорт. Он просто сидел и смотрел на забор перед собой. Пусть даже они оба сдохнут здесь от жары, ему-то какая разница?

Люси, напротив, смотрела прямо на него.

– Если у тебя есть что сказать, будь уже мужчиной, говори!

«Будь мужчиной? Да вот же ж блин!»

– Хорошо, – решился Тимо. – Я думаю, что ты меня использовала.

– И как же именно?

– Ты это серьезно? Будешь и дальше притворяться? Да я же тебя насквозь вижу! Изображаешь из себя зеленую в расчете на то, что люди бросятся на помощь. Будут делать для тебя такую хрень, которая иначе им и в голову бы не пришла. Ты прекрасно играешь, прямо малое дитя, едва ходить научилась – но это все лишь игра!

– Ну и что теперь? – изумилась Люси. – Да, я обвела вокруг пальца банду вооруженных придурков, тебе-то что с того?

– Я плевать на них хотел! Речь обо мне! Это меня ты вокруг пальца обвела! Делала вид, что ничего не понимаешь, чтобы я тебе все показал, объяснил тебе, как здесь делаются дела, свел с нужными людьми. Ты была такая зеленая и несчастная, что дурачок Тимо не мог не броситься на помощь. Ну, зато теперь у тебя эксклюзивный сюжет!

– Тимо… сам посуди, как давно ты меня знаешь?

– Я не уверен, знаю ли я тебя вообще!

– Тимо…

– Да иди ты со своими извинениями! – Он плечом распахнул дверь грузовика и, уже вылезая наружу, понял, что совершает ошибку. Она найдет другого фотографа. Или сделает снимки сама, так что все деньги ей и достанутся.

«Какого только хрена я распустил язык?»

Ампаро скажет, что он мало того что повелся на удочку, так еще и в самом конце оказался идиотом. Нужно было закончить репортаж вместе с Люси и уже потом послать ее в задницу. А так получилось, что он послал ее вместе с репортажем.

Люси тоже выпрыгнула из грузовика.

– Ах, так? Тогда и я отказываюсь!

– Что «я отказываюсь»?

– Делать репортаж. Раз ты считаешь, что я тебя использовала, сюжет мне не нужен.

– Ой, да брось ты уже эту херню. Мы оба знаем, что ты приехала в Финикс ради сюжета. И ты его не бросишь.

Кажется, Люси рассердилась не на шутку.

– Ты вообще сам-то понимаешь, в чем твоя проблема?

– Не иначе, ты собралась мне объяснить?

– Да ты уже настолько вошел в роль – ах я бедненький, весь такой провинциал, все только и ищут, как меня кинуть, чужаки уже на пороге, вся вот эта вот хрень, – что в упор не замечаешь, когда с тобой по-хорошему!

– Я не…

– Не можешь рассмотреть у себя под самым носом человека, которому на тебя не наплевать!

Люси разъярилась настолько, что чуть ли не брызгала слюной, ее лицо побагровело. Тимо пытался вставить хоть слово, но безрезультатно.

– А я, между прочим, не техасец, который явился, чтобы забрать твою воду, и не звезда журналистики, покушающаяся на твои долбаные сюжеты! Вот ни разу! Да ты хоть знаешь, сколько я могла найти фотографов? Да в сюжет, который я раскопала, любой вцепится – клещами не оторвешь! Я, между прочим, собственной задницей рисковала, когда сюда поперлась! Думаешь, мне не страшно было?

– Люси, да ладно тебе…

Люси с отвращением махнула рукой и зашагала прочь от него, к забору.

– Можешь подыскать кого-нибудь другого для репортажа, – выкрикнула она, обернувшись. – Выбирай, кого хочешь, не стесняйся. Я к этому сюжету теперь и на километр не подойду. Хочешь, чтобы он был твой – ну так получай!

– Люси, обожди… – Тимо чувствовал себя полным дерьмом. Он бросился за ней следом. – Я не это имел в виду!

Люси обернулась.

– Вот только не надо оправдываться, Тимо.

Она смотрела на него с такой горькой смесью обиды и презрения, что Тимо споткнулся на ровном месте. Он явственно слышал, как Ампаро насмехается над ним. «У тебя острый глаз, братишка, и все-таки ты слепой, слепой, слепой!»

«Может, она еще успокоится», – думал Тимо, а Люси уходила.

Или не успокоится. Что, если его слова прозвучали слишком похоже на правду? На то, что он и в самом деле думает о северянке, да так похоже, что уже не загладить? Такое случается, отношения рушатся в один момент. Секунду назад вы еще друзья, а потом ты заглядываешь человеку внутрь и тут же осознаешь, что пить вместе с ним пиво не будешь уже никогда.

Исправляй, пока не поздно, придурок!

Застонав от отчаяния, Тимо снова бросился за девушкой.

– Люси! Да ладно тебе! Слушай, я прошу прощения, хорошо? Прости меня…

Сначала он думал, что все напрасно, но потом Люси обернулась. Облегчение охватило Тимо теплой волной. Она снова смотрит на него. Она смотрит на него, как и раньше, когда все было в порядке. Она его простит. Отношения наладятся. Они вновь станут друзьями…

Потом он почувствовал – что-то все-таки не так. Люси выглядела не в своей тарелке, ее опаленное аризонским солнцем лицо резко побледнело. И она яростно махала ему рукой, словно звала к себе, хотела что-то показать.

Что там такое? Неужели еще один техасец?

Тимо перешел на бег, на ходу доставая камеру.

Добежал до забора – и остановился как вкопанный.

– Тимо, – прошептала Люси.

– Я вижу.

Он уже снимал кадр за кадром, прямо сквозь проволоку, стараясь запечатлеть сюжет. Глаз у него острый, а сюжет – вот он, прямо перед ними. Вот это наконец поперло! В нужном месте, в нужное время и даже в нужном составе, чтобы сделать репортаж. Он уже стоял на коленях, снимая так быстро, как только мог, жадно впитывая слухом звук цифрового затвора – каждый щелчок означал деньги и еще раз деньги.

«Снял! Снял! Снял!» – повторял он про себя, пока не осознал, что на самом деле говорит вслух. – Снял! – повторил он. – Не волнуйся, я все снял!

Люси, с тем же ошеломленным видом, озиралась кругом, на забор, потом на город за ее спиной.

– Мы должны оформить аккредитацию… потребуются горючее и какая-то пища… придется выяснять, что случилось… кто это сделал… Аккредитация! – Она выхватила телефон и принялась набирать номер с такой же бешеной скоростью, с которой Тимо снимал.

Требовательный голос Люси был лишь неясным гулом, на фоне которого Тимо выбирал углы съемки и менял экспозицию. Наконец она нажала отбой.

– У нас эксклюзивный контракт с «Синьхуа»!

– У нас обоих?

Люси предостерегающе подняла палец.

– Еще раз я от тебя такое услышу…

– Извини, коллега, – ухмыльнулся Тимо, – обещаю, этот был последний.

Люси принялась надиктовывать на телефон начало репортажа, потом остановилась.

– Первый выпуск дадут через десять минут. Ты успеваешь?

– Десяти минут мне хватит выше крыши.

Тимо снимал не отрываясь, сейчас в кадре были бетонный берег канала и мертвый техасец на той стороне. Собаки прыгали вокруг, пытаясь оторвать еще кусочек от тела человека, который пришел сюда за водой. Все было прямо перед ним, весь сюжет целиком.

Тело.

Собаки.

Забор.

Центрально-Аризонский Проект.

Огромный канал – и ни капли воды. Лишь тонкая корка стремительно подсыхающей грязи на дне.

Люси снова начала диктовать, развернувшись лицом к раскинувшемуся позади Финиксу, но Тимо ее не слушал. Он уже и так знал всю историю целиком – об огромном городе, никто из жителей которого еще не подозревает, что их жизнь изменилась навсегда.

Так что Тимо продолжал снимать.