Глава 38. Константин Плющ. Миклагард
Ромейская империя, Константинополь. 15 июля 871 года
Море приобрело цвет размытого сапфира, теплынь заставила варягов и викингов разоблачиться до штанов. Все были босиком и воняли изрядно, хотя и купались постоянно.
– Что это за вода? – фыркал Свенельд, влезая на борт. – Теплая, будто кто ее в котелке подогрел. Не освежиться, ничего…
Черные дельфины весело прыгали прямо по курсу, а иные плыли рядом, словно сопровождая кнорры.
Пришло время, и впереди зазеленел берег, пошел волнистой линией. А вот и Босфор нарисовался…
Костя счастливо вздохнул.
Все тревоги, все страхи и заботы отлетели, забылись, перестали быть. Впереди их ждали лишь радость и удовольствие.
Золота в трюмах хватит на всех, тем более что экипаж сократился. Конечно, жаль погибших ребят, но у северян память короткая.
Да, дескать, был такой Орм Мясоед, так что ж? Он нынче пирует в чертогах Вальхаллы и с улыбкой глядит вниз, на нас. Что ему злато-серебро, когда Мясоед сидит за одним столом с героями и богами?
Черный дромон с громадным расшитым стягом, изображавшим Богородицу, важно прошел встречным курсом. Блекло-пурпурные паруса были свернуты на косых рю, два ряда весел размеренно опускались, загребая воду и толкая корабль вперед.
– Костян! – придушенно воскликнул Бородин. – Это же Византия! Настоящая!
Плющ только улыбнулся. Он был совершенно спокоен, придя в полное равновесие с собой и миром. И благожелательно, с легким любопытством познавшего истину, наблюдал, как перед ним развертываются картины одна другой краше.
Берега Босфора поросли буйной глянцевой зеленью, из разлива которой иногда выглядывали могучие крепости, стерегущие подходы к «отцу городов» и «оку вселенной» – Константинополю.
Сила парусов, влекущая кнорры, сопряглась с мощью течения, увлекавшего суда в глубину пролива.
И вот он открылся, вожделенный Миклагард!
За серой лентой могучих башен и стен пучились семь холмов, утопавшие в зелени садов и кипарисовых рощ. Дома, дворцы и храмы великого города белели мрамором, блестели золотой и краснели обычной черепицей.
А над всею столицей империи доминировала рукотворная гора – храм Святой Софии.
– Красота-то какая! – выразился Валерий. – Лепота!
Кнорры, огибая Галату и Перу, вошли в пределы Золотого Рога.
Слева тянулась стена Юстиниана, а вся полоса берега перед этой старой линией обороны была застроена – здесь теснились приземистые амбары и склады, дымились кузни, сохли рыбачьи сети. Сотни корабелов копошились на верфях, снуя по желтым свежеоструганным костякам будущих кораблей.
У гранитных причалов покачивались крутобокие хеландии и селандеры, распластанные галеи и кургузые венецианские нефы.
А народу было столько, что варяги с викингами, привыкшие к малолюдству, только глаза таращили. Купцы, поденщики-мистии, чиновники, солдаты, проститутки, грузчики, расхристанные матросы и капитаны-навклиры в строгих черных накидках-сагиях, особы духовного звания и заезжие варвары – вся эта толпа сновала по порту, орала, ругалась, сговаривалась, торговалась…
Верблюды и ослики, лошади верховые и запряженные в скрипучие телеги тоже добавляли шума, а стены перехлестывал гомон константинопольских улиц.
Хродгейр свистом подозвал Йодура, приближаясь к борту «Рататоска». Два кнорра двигались почти впритирку, и голос Кривого был хорошо слышен.
– Други, – сказал Хродгейр, – не след нам сразу подаваться до дому. Пускай там все уляжется, пускай Косматый свыкнется с мыслью, что посольство его сгинуло по пути. Нам бы год отсидеться, а здесь мы сможем еще и заработать – император с радостью берет таких, как мы, в свою личную охрану… Как ее?
– Этерия, – подсказал Костя.
– Во-во, она самая. Отслужим годик, и каждому из вас император выдаст по тридцать эйриров золота! – Экипажи зашумели, оживляясь. – Согласны?
– Да-а! – заорало воинство.
Еще бы им быть несогласными – ничего не делая, получить такую-то награду! Любо!
Хродгейр довольно кивнул.
– Свенельд! Куда нам?
– Дальше! В самый конец Золотого Рога!
Кнорры добрались до моста Каллиника, что был перекинут через залив напротив башни Анемы и Деревянных ворот. Кормчие завели «Рататоск» и «Тангриснир» в тихую гавань, куда выходил монастырь Мамантис Августа, названного так в честь великомученика Маманда.
Монастырь размещался в уютном предместье, среди садов и виноградников. Именно здесь надлежало пребывать русским купцам и послам.
– Бывал я здесь! – ухмыльнулся Свенельд. – Мы дворец этот Святой Мамой звали! Ха-ха-ха!
На пристани их уже поджидали мытари – коммеркиарии и лигитарии. Свенельд, державший в памяти тутошние налоги, отсчитал коммеркиариям положенную сумму серебром, и те выдали ему целый пучок свинцовых печатей – за право причаливания, за право разгрузки, за использование казенной пристани, за пользование императорскими складами для хранения корабельных снастей, за право стоянки на рейде… «Все включено».
Монахи, готовые разместить опасных гостей, озадачились сперва просьбой Свенельда, но полопотали-полопотали и послали шустрого инока за магистром Никифором Комнином.
Ну, пока суть да дело, варяги с викингами перетащили на императорский склад все свое добро, включая ценности. Покупатели на моржовые клыки да на меха нашлись сразу. Да что нашлись – набежали!
Купцы мигом расхватали редкий товар и заплатили золотом. Северяне растерялись даже, очень уж все быстро произошло, да и золота им привалило столько, сколько они в жизни в руках не держали и даже издалека не видали.
Роскви и Эваранди, как молодым дренгам, полагалось по одной доле из общей добычи, но и эти «дольки» были весьма и весьма щедрыми – несколько кило червонного золота в одни руки!
А тут и магистр явился – этакий пузатенький живчик в длинной красной рубахе-скарамангии, подпоясанной золотым ремнем, в наброшенном на плечи черном плаще-хламиде с вышитым на левом поле золотым орлом и украшенном серебряными бубенцами. Представившись Никифором Комнином, он осведомился у «архонта Корогета», в чем имеется надобность.
Узнав, что прибывшие варанги хотят послужить императору, Комнин едва не расшаркался – видать, надобность в истинных воинах была немалой.
– Вам повезло, – сладко улыбнулся магистр, – ибо я являюсь этериархом, то бишь командую средней этерией, куда мы набираем храбрейших воинов, а варанги – известные бойцы. Условия знаете?
– Три литры золота! – выпалил Свенельд.
– Каждому, – веско добавил Турберн.
– Согласен! – залучился Комнин. – В таком случае не будем терять времени, а отправимся в путь. Я проведу вас к Дому Варвара, где вы станете на постой и будете жить все время вашей службы.
Каждый из варангов нагрузился и оружием, и золотом, и отряд пошагал вслед за непосредственным начальством.
Пройдя мостом Каллиника, варанги миновали ближайшие ворота – стража молча повиновалась знаку магистра – и двинулись по широкой улице, застроенной высокими каменными домами.
– Это ж как там жить-то, – пробормотал Хадд, задирая голову, – на вышине такой… А забираться как?
– По лестнице, – улыбнулся Костя.
– Не-е… Лучше я к земле поближе!
Комнин обернулся и заговорил тоном пожестче, уже как с подчиненными:
– Первый месяц вас не допустят к Наивеличайшему – будете нести охранение снаружи: у входа во дворец, у выходов в парк, на Ипподром, во храм. Если же вы будете смирны и послушны, если вас не заметят в пьянстве и буйностях, то вам доверят охрану опочивальни базилевса, личных покоев императрицы, дворца великого логофета и Золотой палаты. Вам также будет вменено в обязанность сопровождать всюду его величество во время его выездов за пределы Священных палат.
– Сопроводим, – благодушно ответил Свенельд, – чего там…
Дойдя до перекрестка, варанги вышли на центральную улицу Константинополя – великолепную Месу.
По обе стороны очень широкой Месы тянулись колоннады портиков, защищавших пеших от дождя и солнца.
Варанги были потрясены величием города, но виду не подавали. Молча, каменея лицами, они шагали мимо цистерны Аспара, куда вливалось столько воды, что можно было год поить всю Альдейгу, и еще бы осталось; мимо пышных храмов, мимо беломраморных дворцов под крышами из золоченой бронзы, под двойною аркадой акведука Валента, прямо к старой стене Константина.
Миновав ворота Сатурнина, пройдя обширную площадь – форум Аркадия, с огромной колонной посередине, Никифор Комнин привел отряд к Дому Варвара – большому особняку с колоннами по фасаду и тонкими башенками по углам, стоявшему в глубине двора, засаженного кипарисами.
– Казарма! – ухмыльнулся Бородин.
– Похоже, – наметил улыбку Плющ.
Варанги сразу разошлись по дому, стали «забивать» себе места, а тут и еще один отряд объявился – старожилов, так сказать, варягов из Хинугарда. Быть бы драке, да старший у хинугардцев – Гомол, сын Труана, – оказался знакомцем Свенельда.
В итоге все побратались. Да и что варангам делить? Литры золота достанутся каждому, тут с этим строго – не дай бог, прознают наемники, что базилевс может их «кинуть», кто тогда пойдет на службу в среднюю этерию? Кому охранять царственных особ? Местным гвардейцам-иканатам в посеребренных латах да с перьями на шлемах? Так любой варанг уделает десяток таких «петухов» и даже не запыхается.
К вечеру у Кости разболелась голова – и от выпитого, и от обилия впечатлений. Так что легли пораньше.
С утра началась служба, варангов провели в Священные палаты, как тут назывался дворец базилевса. Почему во множественном числе? Да потому, что дворцов этих было немало – целый комплекс. По бесконечным залам и галереям с утра до вечера бродили десять тысяч придворных, слуг и рабов – больше, чем в Париже этой поры!
Прошел день, минул другой. Константин помнил прекрасно, где находится портал, и даже сходил проверить, там ли. Портал был на месте, просто уходить вот так вот сразу не хотелось. Когда еще удастся посмотреть на улицы и дома настоящего Константинополя!
Но вечером третьего дня Плющ пихнул задумчивого Бородина и сказал:
– А не пора ли домой?
Роскви мигом ожил:
– Пора! Только попрощаться надо с мужиками.
– А мы не сейчас. Давай прямо с утра? Гостинцев купим…
– Точно! – загорелся Валерий. – Я на Месе такие печенюшки видал – объедение! Верка такие любит.
– А мелкая?
– А мелкой рано еще.
– Жестокий папа.
– Не жестокий, а справедливый! Ну ладно, завтра так завтра.
* * *
Наутро Эваранди и Роскви спустились в вестибул – что-то вроде холла – и подошли к Хродгейру. Тот как раз облачался, натягивал поддоспешник.
– Архонт Карагет, – обратился к нему Костя с легкой улыбкой, – нам с Роскви пора уходить.
– Куда? – удивился Кривой.
– К себе домой. Ты не волнуйся, он не на севере, люди Косматого нас не увидят.
Хродгейр кивнул и усмехнулся.
– Я так до сих пор и не понял, Эваранди, откуда ты приходишь, – мягко проговорил он, – и не стану об этом спрашивать. Но помни – и ты, и Роскви, – что в моей дружине всегда найдется местечко для вас.
– Мы не забудем, херсир.
Варанги обступили «гостей из будущего» и стали прощаться. Свенельд просто руку Косте пожал, Хадд сказал: «Бывай!», а Йодур пробасил: «Ежели что, то до будущей осени мы тута».
Друзья подхватили свои манатки и покинули Дом Варвара. Не торопясь, пошагали по Месе, направляясь в сторону Святой Софии. По дороге Валерка накупил сладостей да пару перстенечков. «Византийской работы!» – сказал он, улыбаясь.
С форума Августеон, куда выходили и Священные палаты, и Святая София, Костя свернул на Халкопрачийскую улицу, ведущую к площади Стратегион и дальше, к воротам Урбикия. Неприметная часовня с большой медной иконой Святого Николая стояла в сторонке, окруженная кипарисами.
– Сюда, – сказал Костя, сворачивая к часовне.
Внутри было тихо и пусто. Внезапно Плющ насторожился, уловив чье-то присутствие. И тут же из-за мраморной колонны вышел Эйнар Пешеход.
Это было невозможно, но вот же он!
Огромный человечище был без броней, в простой рубахе и портках, заправленных в сапоги, – так ходили матросы или поденщики.
– Ну вот и свиделись, – пророкотал ярл.
– Ты восстал из мертвых? – хладнокровно спросил Плющ. – Забавно… Как же тебя отпустила старушка Хель?
Эйнар осклабился и вытащил большой нож из самодельных ножен, крепко, но коряво сшитых из кожи.
– Вот что меня спасло, – покрутил он клиночек. – Завязки я распорол и скинул панцирь. И шлем ушел на дно, и ноговицы, и даже мой меч, мой любимый меч… Когда я вынырнул, никто меня не заметил даже, и я, проклиная всех вас, поплыл на запад. Боги были благосклонны – я встретил хеландию, ромеи подобрали меня, они любят спасать во имя своего бога. И я поклялся, что изведу всех вас, начиная с самых слабых и кончая Хродгейром. О-о, его я убью с особенным старанием!
– У тебя уже была возможность это сделать, – усмехнулся Костя, – и не одна, однако ты оказался то ли дураком, то ли трусом, и все просрал. Ты хочешь нас извести? Что ж, понятное желание. Вот только ни Хродгейра, ни Йодура, ни даже малыша Хадда ты не убьешь.
– Это еще почему?
– Потому что сегодня ты умрешь, Эйнар, недостойный звания ярла. Сдохнешь вот в этой часовне!
У Кости было два выхода: метнуться к двери, выскочить и бежать, или напасть. Он напал.
Язык еще договаривал оскорбления в адрес Пешехода, а рука уже скользнула к мечу. Со змеиным шипением клинок покинул ножны, и Костя сделал выпад. Укол!
Похоже, Эйнар не ожидал, что дренги осмелятся противостоять ему – в самую последнюю секунду тесак отбил меч, но уже сверкнул клинок Роскви, распарывая рубаху – и кожу.
Пешеход взревел, бросаясь на Костю, но тот уклонился от боя, скрываясь за колонной. Эйнар бросился следом, и Плющ неожиданно для себя самого улыбнулся – ситуация напомнила ему смешной мультик, где двое гоняются друг за другом вокруг столба.
Совершив третий оборот вокруг колонны, Костя резко остановился, разворачиваясь и вонзая меч в рыхлый живот Эйнара. Ответный удар был молниеносен, Плюща спасло вмешательство Валерки, который подпрыгнул и с криком «Ки-а-а!», ударил ярла обеими ногами в могутное плечо.
Эйнара здорово приложило головой о колонну, и тогда Костя повторил свой прием – воткнул меч в область печенки. Вытащить клинок он уже не поспевал, поскольку тесак уже падал сверху маленькой гильотиной, – Плющ единым махом бросился на пол и перекатился.
Пешеход, пуча глаза, махнул ножом по воздуху, теряя равновесие, и упал на плиты пола – острие Костиного меча вышло из спины Эйнара, прорвав рубаху.
Великан замычал, заскреб скрюченными пальцами по полу, но лужа крови, что расплывалась под ним, все росла. Напрягшись в последний раз, Пешеход сник, словно сдулся.
– Все, – выдохнул Бородин. – Готов!
– Похоже.
Костя до сих пор не верил, что это его меч убил Пешехода. Наверное, все же ярл был ненастоящий, а блатной. Истинного воина ему не погубить. Ни в жисть.
– Пошли? – молвил он.
– А меч?
– Не хочу, – мотнул головой Костя. – Противно.
– Ну и хрен с ним. Пошли!
Плющ зашел за колонны, где в стене имелась глубокая ниша. Уж как в Интермондиуме различались Регуляторы, неведомо, но стена в нише растаяла, образуя арку.
Бородин быстро юркнул первым, Плющ шагнул за ним.
Все. Конечная.
Спустившись вниз, в Срединный зал Башни, Костя увидал Хранителя Романуса, шагавшего им навстречу.
– Задание выполнено, Хранитель, – доложил Плющ.