Глава 13. Константин Плющ. Один плюс один
Гардарики, Альдейгьюборг. 29 мая 871 года
– Хватит дрыхнуть, – разбудил его добродушный и странно знакомый голос. – Подъем!
Костю подкинуло. Протерев глаза обеими руками, он вытаращился – напротив, по ту сторону костра, сидел Валерка Бородин и ухмылялся.
Он был во всем кожаном – сапоги, штаны, длинная рубаха, расшитая спереди речным жемчугом, с длинной бахромой по швам (это чтобы кожаная одежда быстрее высыхала после дождя).
Здорово отросшие волосы почти доставали плеч.
Рядом ухмылялся Хадд, хорошо помнивший Валерку – Роскви.
– Ты? – выдавил Костя.
– Я, – не стал скрывать Бородин и продолжил по-русски: – Что, решил, как герой-одиночка, не делиться славой?
– Не болтай ерунды, – пробурчал Эваранди. – У тебя, между прочим, жена и дите, и я меньше всего хотел бы сообщать им о том, как ты погиб смертью храбрых.
– Ну да, конечно. А о тебе плакать некому, и пусть никто не узнает, где могилка твоя. Дурак ты…
– Сам дурак. Это не твой ли парус маячил на горизонте?
– Мой, наверное. Мне дед помог, пристроил к одному нищему ярлу, Гутторму, что отправился за длинным рублем… э-э… то есть за плавленым эйриром к Рюрику. Ну и я с ним.
– Фигня какая-то, – пробурчал Плющ. – Ты-то здесь!
– Да мы почти в одно время с вами пороги проходили. Ясно же, что вы где-то остановитесь. Ну не на берегу же! Поискали и нашли.
– На драккаре? – подивился Хадд. – У Гуттормаярла скейд.
– Да не, мы на лодку пересели.
– Ночью стрелял тоже ты?
– Не я! – расплылся в улыбке Валерка. – Линду.
– Кто-кто?
– Линду, говорю ж тебе. Он сам из весинов. Однажды в плен попал, и его продали в Бирке. А Гуттормярл купил. Ну и намаялся с ним. Линду семь раз сбегал, не хотел в трэлях ходить. Пока в дренги не приняли, не успокоился. А тут – родимая сторонка. Вот мы с ним и ушли по-английски. Лодку «заняли» у ижоры, что на вас напала. Там пара мертвяков лежала, мы их на бережок. Дротиком берестяной борт пробило, мы заплатку наклеили. Воду вычерпали – и вперед. Ваш кнорр едва разглядели, а потом смотрим – остров, и вы там кучкуетесь. Мы тоже причалили – с другой стороны. Огня не разводили, сидели тихонько. Линду тебя первым разглядел. Твой, спрашивает? Я из-за валуна выглянул – мой, говорю. Дрыхнет на посту.
– Да не дрых я…
– Ага! Так согнулся, что вот-вот в костер кувыркнешься. Не дрых он… А потом глядим, этот типаж нарисовался, с копьем. Ну Линду его снял, а тут и ты храпеть перестал… Знакомься – Линду!
Из кустов бесшумно, словно дух, вышел невысокий сухопарый мужчина лет тридцати с лишним. Как и Роскви, он был упакован в кожаные одежды, только волосы его были длиннее, заплетены в косицы и скреплены налобной повязкой.
Загар был необычен для лесного жителя, скитающегося в тени деревьев, а в остальном – обычное лицо для весина. Скуластое, с необычным – узковатым – разрезом глаз, оно впечатляло резкостью черт и бесстрастным выражением.
Подняв руку, приветствуя Костю, весин присел у костра.
– Люди-и! – послышался зычный голос Эйрика. – Жратва ждет!
Люди стали сбредаться, Эваранди тоже двинулся на запах, ведя за собою Бородина и Линду. Хадд побежал вперед – предупредить.
Йодур-хевдинг расплылся в улыбке, увидав друзей.
– Все в сборе! – обронил он, и достал черную стрелу, погубившую ингра, и спросил, обращаясь к Линду: – Твоя?
– Так, – ответил весин.
Беловолосый кивнул и сделал знак Эйрику. Тот отыскал еще две миски и наполнил их. На завтрак подавали рыбу, то ли тушеную, то ли вареную. Вкусную, главное.
– Я так понимаю, – проговорил Хродгейр, – что Роскви уже не выгнать. Ну если только не вместе с Эваранди.
– Так, – кивнул Валерка, расправляясь с рыбой.
– Что ж, лишние руки нам не помешают. Да и верный глаз твоего товарища – тоже.
– Ты как? – спросил Бородин весина.
Тот, выцедив из миски остаток крепкого бульона, сказал:
– Моя не женат, и в роду Линду похоронили. Моя – свободный воин.
– Ты в курсе того, куда мы идем и зачем? – прямо спросил Хродгейр.
– Твоя ищет смерти Эйнара Пешехода.
– Пойдешь с нами?
Линду подумал и кивнул:
– Моя с вами.
– Тогда грузимся – и вперед.
* * *
Попутный ветер довел кнорр под парусом до самой Альдейги. Костя смотрел, всматривался, но почти не замечал хоть чего-то знакомого.
Однажды он побывал в Старой Ладоге проездом, но то, что он застал сейчас, никак не отождествлялось с виденным тысячу с лишним лет тому вперед.
Скалы вроде бы торчали те же, но как их сравнить? Что он, помнит все изгибы каменных надолбов?
На мысу стояла крепость, рубленная из дуба. Много позже, в эпоху Господина Великого Новгорода, ее отстроят из камня, возведут пять мощных башен, а пока к реке выдвигался как бы деревянный «макет» будущей цитадели.
Городок стоял на возвышении, за обрывистым берегом, лишь кое-где скатывавшимся полого к воде, – там, поднятые на сваях, в ряд топились баньки. Однако причалить к этим фамильным храмам санитарии и гигиены не было возможности – крепкие сваи, вбитые в илистое дно, не подпускали корабли.
– Хрен десантируешься! – вывел Бородин.
Костя посмотрел на него и улыбнулся. С утра ему было стыдно – Валерка будто поймал его за нехорошим занятием, – а сейчас все как-то само собой разрешилось и устаканилось. И все стало ясно, и все стало легко.
Плющ еще дома, во Владивостоке, чувствовал некую занозу в душе. Да, он все верно говорил деду Антону… Кстати!
– Так это дед Антон тебе про Эльвёр рассказал?
– Да не-е… – протянул Бородин, жадно осматривая «достопримечательности». – Я тебе звонил, а ты все недоступен. А потом баба Лена звонила, в гости звала. Ну я и попросил, чтобы старому трубку дала. Спрашиваю, не звонил ли тебе Костян, а дед все мямлит чего-то. Я ему и говорю: «Колись, дед!» Ну и вот…
– Все с вами ясно…
Плющ вздохнул. А и вправду полегчало. Сейчас все правильно идет – они вдвоем. Вот только…
– И все-таки зря ты в это дело ввязался, – уперся Эваранди.
Бородин хмыкнул.
– Только не пугай меня больше, ладно? Ты что, думаешь, здесь и вправду жить опасней, чем у нас там, в будущем? Да ни фига! Я вон машину только осенью купил, а уже оцарапал. Какой-то гад на повороте подрезал. А знаешь, сколько таких шумахеров недоделанных носится по Городу? Всмятку бьются! Да хорошо бы сами, а то ведь и других сшибают. Сам же знаешь! И это только на дороге. А экология тут какая! Дышать не передышать!
– Ты мне тут зубы не заговаривай, эколог фигов. В твоем безопасном будущем печенеги не водятся!
– Да мы, может, и не дойдем до степи. Умыкнем Эльвёр – и с концами.
– Дойдем, – буркнул Костя. – Посольство не должно попасть в Константинополь. Так Романус сказал.
– Вот оно что… – протянул Валерий. – Ну, в принципе, стимул есть – дорогого товару Пешеход тащит с собой немерено. Тому же Йодуру только скажи…
– Валер, у Эйнара полсотни викингов под рукой да еще столько же головорезов из купеческого сословия. Вон как у Меченого. Сотня!
– Всего-то? – с великолепным презрением фыркнул Роскви. – Слу-ушай… А из Константинополя как? Обратно шлепать? Бли-ин… Далеко. Долго, главное. Там только по Днепру вверх месяц идти. Бли-ин… Я у Верки надолго не отпрашивался…
– Не отпрашивался куда?
– За бонусами! Сказал, что опять в археологическую экспедицию собрался, как в тот раз.
– А-а… Так мы археологи… Вот оно чё…
– Ёрничай-ёрничай… А чего мне было говорить? Что в прошлое смотаюсь, в эпоху викингов, и обратно?
– Да ладно… Считать надо только путь до Константинополя. Там портал есть.
– Да?! Ну тогда все вообще отлично!
Плющ только головой покачал. Десантник! Что с него взять?
Какой там девиз у ВДВ? «Никто, кроме нас!» Во-во… Но в одном Валерка прав – экологические проблемы в этом мире начнутся очень не скоро. Здесь в любой лесной речке можно спокойно пить воду, а уж воздух… Воздух настолько чист, что даже безлунной ночью хватает одного звездного света, чтобы различить дорогу. Ну, если, конечно, облаков не нагнало.
– А ведь здесь Русь начиналась… – негромко сказал Роскви.
– Да-а… – протянул Костя.
Кнорр шел еле-еле под парусом, словно давая больше времени рассмотреть берега. Ну за рекой лес поднимался, темный, дремучий, а по эту сторону, что с правого борта, тянулись улицы, застроенные домами, доминами и домищами. Людей на улицах толклось немного, а вот на Торгу народу было полно – ряды лавок да лабазов тянулись с пристани до крепости.
– Базарный день! – хмыкнул Бородин.
– А ты заметил, что крепостной стены нету?
– А точно! Да не-е… С той стороны стоит, к лесу которая. Да и зачем? По обрывам карабкаться?
– Что-то я не помню обрывов в Старой Ладоге…
– Здрасте! А Волховскую ГЭС ты помнишь?
– Думаешь, они там – под водой?
– Ну да!
– Эй! – окликнул парочку Йодур. – Хватит болтать. На весла! Парус спустить!
Кнорр медленно вошел в неширокое устье Аладьоги. Экипаж догреб до самого моста, ведущего в крепость, и причалил.
Причалил в то самое время, когда ворота крепости растворились и на мост выехали конные, человек десять в дорогих доспехах.
– Рюрик небось, – проворчал Хродгейр.
«Рюрик!»
Костя с жадностью разглядывал летописного варяга. Мужик как мужик, изрядно поседелый. Усы свисают, как моржовые клыки, и взгляд… Вот-вот, именно что взгляд. Такой, если посмотрит – мигом по стойке «смирно» встанешь и руки по швам. Харизма!
Рюрик осадил коня и крикнул:
– Не славного ли Хродгейра я вижу?
– Его, конунг, – слегка поклонился Кривой.
– Зачем пожаловал?
– Про то не говорят на Торгу.
– Понял, – серьезно сказал конунг. – Коня Хродгейру! Едем, посидим да рассудим все по чести.
Кривой лишь оглянулся, и Йодур так же молча кивнул. Дескать, не волнуйся, все будет в лучшем виде.
Проводив глазами ускакавшее начальство, Беловолосый сказал добродушно:
– Я при корабле побуду, а вы погуляйте пока… До заката солнца.
Экипаж быстренько покинул корабль и растекся, разбежался, разошелся по улицам и переулкам…
