18

Скептическое отношение, видимо, отразилось на лице Тикако. Макихара засмеялся, покачал головой и вернулся к схеме размещения палат, вывешенной на стене.

— В общем, я хочу сказать, что Каори Курата обладает мощным природным даром пирокинеза, и, похоже, не только им одним.

— В число этих даров входит психометрия?

— Именно. Она способна проникать в память человека, с которым входит в контакт. Она читает не мысли, а именно воспоминания. И не только у людей. Она может считывать отпечатки прошлого с предметов. На Западе люди с психометрическими способностями помогают полиции расследовать преступления. Можно сказать, что это довольно распространенный вид психических способностей.

— Но…

Макихара нашел наконец номер палаты и двинулся по коридору так стремительно, что развевались полы его длинного пальто. Тикако засеменила побыстрее, чтобы не отстать от него.

— Похоже, у нее есть и задатки телекинеза. Помните разбитые чашки на столике?

Теперь уже Тикако покачала головой.

Они подошли к палате Каори Курата. На двери висела табличка с надписью: «Посетители не допускаются». Макихара, должно быть из уважения к надписи, вначале постучал в другую половинку двери, но затем вошел, не дожидаясь ответа.

Интерьер палаты напоминал гостиную. Напротив окна стояла белоснежная кровать, неподалеку размещалась обитая кожей кушетка. Каори Курата сидела на постели, опираясь спиной на подушки, а возле кровати находилась ее мать.

У девочки округлились глаза, когда она увидела вошедших. Мать вскочила на ноги, чтобы помешать им, но, прежде чем она успела произнести хоть слово, Макихара успел приветливо спросить:

— Каори, как ты себя чувствуешь?

Какое-то мгновение девочка смотрела на него, не отвечая, потом взглянула на мать, и та заговорила вместо нее:

— Пожалуйста, уходите отсюда. Дочь не в том состоянии, чтобы разговаривать с полицией. — Голос госпожи Курата слегка дрожал.

— Мы просто зашли узнать, как ее самочувствие, — поспешила успокоить ее Тикако. — Хотели удостовериться, что никто из вас не пострадал.

Госпожа Курата явно смутилась. Она опустила глаза и, то и дело сжимая и разжимая пальцы, снова попросила их удалиться.

Макихара посмотрел ей прямо в глаза:

— Мы пришли поговорить не с вашей дочерью, госпожа. Мы хотим поговорить с вами.

Это обескуражило женщину еще сильнее. Она стискивала кулаки так, словно выжимала полотенце.

— Со мной? О чем же?

Каори коснулась материнской руки своей маленькой ладошкой. Госпожа Курата разжала кулаки, но пальцы у нее по-прежнему заметно дрожали.

— Мама… — Каори говорила тихо, но на удивление твердо. — Мама, можешь им довериться. Они заслуживают доверия.

Тикако еле слышно ахнула. Макихара отнюдь не выглядел удивленным и неподвижно стоял у двери.

— Он знает. Он все поймет. Я убедилась в этом, так что поговори с ним. Мама, надо кому-то рассказать обо всем. Не может же это продолжаться до бесконечности.

В ней не осталась и следа от той капризной принцессы, которая, прижимаясь к Митико, кричала на Тикако. В ее глазах появился здоровый блеск, чего не было прежде.

— Каори… — Госпожа Курата взяла дочь за руку. Похоже, именно она нуждалась в поддержке дочери, а не наоборот.

Девочка вновь повернулась к Макихаре. Голосок у нее был детский, но твердый:

— Детектив, вы ведь знаете о людях, способных зажигать огонь?

Макихара молча кивнул. Тогда Каори посмотрела на Тикако. Тикако почувствовала, что у нее пересохло в горле.

— Эта госпожа детектив считает, что все поджигала я. Все правильно, но я хотела бы, чтобы вы знали, что делала я это не по злому умыслу и не для забавы. Потому-то я так и расстроилась. Потому и цветы в вазе загорелись. — По мере того как Каори рассказывала, ее речь становилась все более торопливой, слова набегали друг на друга. — Так получается всегда. Я… я вовсе не собираюсь ничего зажигать — это происходит само собой! Иногда человек, который мне не нравится, слишком близко подходит ко мне, иногда кто-то говорит мне неприятные слова. Но иногда ничего подобного. Просто погода плохая, или я неудачно ответила на экзамене, или у меня заболел живот. Даже такие мелочи могут вызвать огонь. Я не справляюсь с этим!

Госпожа Курата обняла дочь и прижала ее головку к себе:

— Не стоит об этом говорить сейчас. Тебе надо отдохнуть.

Девочка замолчала и, тяжело дыша, зарылась лицом в материнские объятия. Госпожа Курата крепко обняла ее, а потом обернулась к полицейским. Глаза у нее покраснели, на лице обозначились морщины. Она словно постарела прямо на глазах.

— Здесь разговаривать не стоит. Должен прийти муж… и домработница. Пойдемте куда-нибудь в другое место.

Госпожа Курата явно опасалась, что их могут заметить. В конце концов она предложила устроиться в ее машине на больничной стоянке. От новой темно-серой иномарки исходил запах кожи и металла. Тикако поместилась на водительском сиденье, а Макихара с госпожой Курата сели сзади.

— Не поведете ли вы машину? — Госпожа Курата отчаянно боялась, что ее увидят. — Попробуйте припарковаться где-нибудь в незаметном месте. Когда муж приезжает, он всегда останавливается именно здесь.

— Есть причина, почему вы так боитесь, что муж увидит, как мы с вами разговариваем?

На этот вопрос женщина ответила не сразу. Она посидела с отсутствующим видом, словно думая о чем-то другом, но потом с усилием кивнула:

— Да. Мой муж… он не понимает Каори.

— Не понимает ее чувства? Или способности?

Госпожа Курата опустила голову:

— И то и другое. В общем-то, это одно и то же.

Пока Тикако осторожно вела непривычную машину, где водительское сиденье располагалось с левой стороны, госпожа Курата вынула из сумочки носовой платок и промокнула глаза.

— Вот это место подойдет? — Тикако старалась говорить помягче. — Без обогревателя будет довольно прохладно. Может, я схожу за горячим напитком?

— Нет, спасибо, — отказалась госпожа Курата. — Но можно мне сигарету?

Макихара вытащил из кармана пальто пачку сигарет и предложил ей. Женщина вынула из пачки сигарету, хотя ей понадобилось для этого несколько попыток, а потом с трудом прикурила от зажигалки Макихары — так у нее дрожали руки.

— Спасибо. — Она глубоко затянулась, выдохнула дым и слегка закашлялась. — До того как Каори начала все это поджигать, я вообще не курила.

— Вы стали курить, чтобы возгорания можно было объяснить незатушенными сигаретами?

— Вот именно. — Она прикрыла рот ладонью и судорожно рассмеялась. — Глупо, конечно. Каори зажигает огонь везде: в школе, на улице — где угодно. Но я хотела, чтобы по крайней мере дома в этих возгораниях можно было винить меня.

Тикако почувствовала, как рушатся все ее убеждения. Эта бедняжка явно держалась на пределе, и силы, казалось, вот-вот ее покинут. Глядя на нее, Тикако изо всех сил пыталась поверить ее словам. Тому, что дочь этой женщины способна зажигать огонь, просто подумав об этом. Тому, что она способна поджигать вещи и обжигать людей. От всей души Тикако пыталась поверить тому, что эта способность причиняет обеим боль и страдание, но им не к кому обратиться за помощью.

С другой стороны, здравый смысл Тикако, другая сторона ее натуры, объяснял все тем, что мать с дочерью просто морочат друг другу голову и тем усугубляют положение, хотя хороший психиатр мог бы им помочь. Но детектив никак не могла решить, к чему склониться, верить или не верить госпоже Курата, а потому не знала, какие вопросы следует ей задать. Она вспомнила второе золотое правило своего наставника в полиции: никогда не задавай вопрос, если не знаешь, что тебе могут ответить. И она молчала.

С нервозной тщательностью госпожа Курата затушила окурок почти целой сигареты в пепельнице. Макихара наблюдал за ее действиями, а потом участливо спросил:

— Когда это произошло?

Никогда Тикако не доводилось слышать такой тон во время допроса.

— Когда вы осознали, что ваша дочь обладает такой способностью?

Госпожа Курата скорбно уставилась на окурок в пепельнице и ответила не сразу:

— Я всегда опасалась чего-то в этом роде.

— Что значит «всегда»?

— С тех пор, как Каори родилась. Нет, пожалуй, даже с тех пор, как я забеременела.

Тикако перевела взгляд с госпожи Курата на Макихару. Она не поняла смысла ее слов, но догадывалась, что ее коллега все понял. С тех пор, как забеременела? Она хочет сказать, что нерожденный младенец способен поджигать шторы?

Госпожа Курата подняла голову и тоже уставилась на Макихару. Они пристально изучали друг друга, словно пытались прочесть что-то по лицу.

— Каори сказала мне, что проникла в какое-то ваше воспоминание. Образ горящего мальчика. Она утверждает, что его подожгла какая-то девочка. Что вы тогда были еще подростком и кричали.

Тикако припомнила, как начался приступ у Каори и ее слова: «Кто он? Кто этот мальчик? Откуда вы его знаете? Ответьте же мне!»

— Этот мальчик погиб? — спросила госпожа Курата.

— Да, — лаконично ответил Макихара.

— Это был ваш родственник?

— Младший брат. Двадцать лет тому назад. Ему тогда было восемь лет.

— Понятно. — Госпожа Курата подперла щеку рукой. — Сочувствую вам. И вы помните об этом постоянно, так ведь? Вот почему Каори так легко проникла в это воспоминание. Вообще-то, дар читать воспоминания у нее не слишком сильно выражен. Что-то вроде сопутствующей способности. По-моему, ее реакция была вызвана тем, что это задевает ее непосредственно.

— Из-за ее способности к пирокинезу?

Госпожа Курата оказалась не готова к такому прямому вопросу и ответила не сразу. Она только потерла рукой лоб и продолжила:

— Каори сказала мне, что вы верите в ее способность и что это вас пугает, а потому вам можно доверять. Она говорит, что, возможно, вы сумеете нам помочь — по крайней мере, не захотите использовать эту ее способность. Поэтому вы и заслуживаете доверия, с ее точки зрения. Мы впервые встретили такого человека.

Тикако, сидя на водительском сиденье, отдавала себе отчет в том, что не вполне отвечает определению Каори «заслуживает доверия». Она сидела здесь только потому, что пришла вместе с Макихарой, и теперь ощущала определенный дискомфорт, слушая полубредовое бормотание госпожи Курата. С другой стороны, только она могла оценить ситуацию объективно, а потому заставляла себя внимательно вслушиваться в ее слова.

— Я… я склонна поверить словам Каори. И я хочу вам кое-что сказать. — С этими словами госпожа Курата вздохнула и снова потерла лоб ладонью. Потом она подняла глаза с видом ребенка, который набирается храбрости, прежде чем признаться. — У меня тоже есть необычные способности.

Тикако поразилась, но Макихара и бровью не повел.

— У моей матери тоже это было. Наверное, вы слышали о том, что такие способности часто передаются по наследству. Не знаю, как там обстоит дело с полом, но в нашем роду это наследуется только по женской линии.

— В какой форме? — спросил Макихара, явно ничуть не потрясенный ее откровениями.

— Моя мать обладала некоторой способностью передвигать предметы на расстоянии, но это не главное. Главное, что она умела с исключительной точностью читать внутренний мир человека. Точнее, его образы-воспоминания. — На лице женщины впервые появилась теплая улыбка. — Мать работала медсестрой в отделении скорой помощи. Она исключительно хорошо справлялась со своими обязанностями, прежде всего потому, что распознавала, что случилось, даже если пациент был без сознания, — для этого ей стоило лишь коснуться его рукой. Я это хорошо помню, да и мой отец с гордостью рассказывал об этом. Однажды на «скорой» привезли малыша. Он был без сознания, едва дышал и сильно вспотел. Перед тем как потерять сознание, он жаловался на боль в животе и его тошнило. Врач поставил диагноз «желудочная инфекция», у детей это случается довольно часто. Но мама «увидела» истинную причину, когда принимала ребенка с носилок. Он отравился, съев целую упаковку подслащенного детского аспирина. Он решил, что это конфеты.

Мама была женщиной сообразительной, она осторожно изложила все это врачу, и он тут же распорядился промыть ребенку желудок. Уже на следующее утро ребенок пошел на поправку. Мой отец тогда работал врачом в той же больнице. Услышав, как расхваливает маму врач скорой помощи, он пришел домой с букетом роз для нее. Он говорил мне, что у меня лучшая мать во всей Японии. — Приятные воспоминания на время оживили лицо госпожи Курата, согнав с него следы утомления.

— Ваша семья владеет больницей? — спросил Макихара.

— Отец унаследовал от моего деда небольшую клинику. Потом они с мамой превратили ее в очень солидное учреждение. Я думаю, способности мамы оказались при этом решающим фактором.

— Чем теперь занимаются ваши родители?

— Оба уже скончались. — Госпожа Курата скорбно покачала головой. — Еще до рождения Каори. Больницу унаследовал брат, а я состою в совете директоров.

— Судя по вашему рассказу, ваша мать со своими способностями жила вполне счастливо.

— Да, — кивнула госпожа Курата, — редкий случай. Но все же и ей приходилось скрывать их даже от собственной семьи.

— Значит, ваш отец ничего не знал?

— Нет, не знал. Да и я не знала, пока у меня не обнаружились мои собственные способности, и только тогда мама рассказала мне обо всем. Мой младший брат до сих пор ни о чем не подозревает. У него два сына, так что ему, скорее всего, и не доведется ничего узнать. Простите, можно еще одну сигарету? — Руки у нее уже не так дрожали. — Отец с матерью жили душа в душу. Не припомню ни одной другой супружеской пары, чтобы люди вот так любили и доверяли друг другу. Наверняка маме нелегко было сохранять такую тайну от мужа. Но она боялась.

— Боялась?

— Да, думаю, она опасалась, что чувства мужа к ней могут измениться, если он узнает о том, на что она способна. Ну, мама ведь легко прочитывала в памяти человека все, что он помнил. Вы женаты, детектив Макихара?

— Нет.

— А вы замужем? — Она повернулась к Тикако, словно слегка извиняясь за то, что не уделяла ей внимания.

— Да, у меня муж, и сын уже учится в колледже, — ответила Тикако.

— Тогда вы, наверное, можете себе представить, в чем дело. Как бы ни были близки супруги, у каждого остаются свои маленькие секреты. Может, именно уважение к чужим тайнам и лежит в основе доверия между взрослыми людьми. Вот почему мама беспокоилась, что между ней и мужем может возникнуть преграда, если она случайно выдаст тайну своих способностей. Она очень любила мужа и потому не могла открыться перед ним.

Тикако ничего не сказала, да госпожа Курата и не ждала отклика.

— Когда вы поняли, что обладаете необычными способностями? — спросил Макихара.

— Примерно в тринадцать лет. Как раз столько сейчас Каори.

— Какой способностью обладаете вы?

Женщина взглянула на детектива и ответила запинаясь:

— Я могу… заставлять предметы двигаться… немножко.

— Телекинез. То же, что и у вашей матери.

— Да, но у меня это проявляется в еще меньшей степени, чем у мамы. Я мало что могу по своей воле. Правда, если я испытываю сильное чувство: расстройство, гнев или потрясение, — могу сбросить посуду со стола, уронить стул или разбить стакан. Вот, пожалуй, и все.

— Минутку, — впервые вмешалась в разговор Тикако. — Когда мы были у вас и у Каори случился этот приступ, разбились чашки и кофейник. Это…

— Да, это я. — Госпожа Курата в смущении опустила голову. — Я растерялась.

Тикако посмотрела на Макихару и увидела, что тот тоже изумлен.

— Я решил, что это тоже Каори, — признался он.

— Нет, она раньше делала это, но теперь перестала. Порой она может проникать в память и считывать воспоминания, но, как я уже говорила, не слишком сильна в этом. — Молодая женщина помолчала и вновь заговорила еле слышно: — Ее способность главным образом состоит в зажигании огня.

Госпожа Курата снова попросила Тикако сесть за руль. Она говорила уже долго и слегка охрипла. Макихара вышел, чтобы купить кофе. Пока его не было, женщин разделяла осязаемая перегородка водительского сиденья. Но, кроме этого, их также разделял невидимый, но прочный барьер — представление о допустимом и недопустимом. Они сидели молча и не глядя друг на друга. Первой заговорила госпожа Курата:

— Вы сказали, ваше имя Исидзу?

— Да. — Тикако нервничала. Эта красавица жила в мире, бесконечно далеком от нее. По правде говоря, для Тикако госпожа Курата была все равно что инопланетянка.

— Каори сказала, что вы не такая, как детектив Макихара.

— Если она имеет в виду, что я не убеждена в реальности таких вещей, как спонтанное зажигание огня, чтение чужой памяти или передвижение предметов на расстоянии, то она права.

Госпожа Курата засмеялась:

— В таком случае мы с Каори должны казаться вам очень странной парочкой.

Тикако не знала, как отреагировать на это, и выдавила из себя улыбку:

— На самом деле мне кажется, что вам с дочерью необходима помощь.

— Благодарю вас, — сказала молодая женщина.

Эти простые слова тронули Тикако до глубины души. Госпожа Курата опустила глаза.

Вернулся Макихара. Он сел в машину и, закрыв за собой дверцу, спросил:

— У вашего мужа темно-синий «БМВ»?

— Да. — Госпожа Курата удивленно посмотрела на него.

— Только что к входу в клинику подъехал человек в такой машине и спросил у регистратора номер палаты Каори.

— Это наверняка муж. — На лице молодой женщины читалось напряжение.

— Госпожа Курата, — Тикако оперлась о сиденье и наклонилась к ней, — вы боитесь своего мужа?

Макихара открыл было рот, но госпожа Курата его опередила:

— Да, я его боюсь. До ужаса. Я знаю, что он уже несколько раз пытался бросить меня и забрать дочь.

— Почему?

Мать Каори явно не знала, как выразить свои мысли. Они роились у нее в голове и пытались выбраться все разом.

Тогда заговорил Макихара:

— Пока вы собираетесь с мыслями, давайте вернемся немного назад. Ваша мать скрывала от мужа свои способности. С вами она впервые заговорила о них, когда у вас тоже обнаружился этот дар. В каких словах она рассказала вам об этой фамильной особенности? Кто говорил ей о том, что она наследуется по женской линии?

— Мама сказала, что ей об этом рассказывала ее мать, моя бабушка. Но у самой бабушки таких способностей не было.

— Вообще не было?

— Вообще. Ни у бабушки, ни у прабабушки. Но прабабушка рассказывала, что ее тетку, сестру отца, называли мико — медиум. В нее иногда вселялся какой-то дух, и она предсказывала будущее. По-моему, этим она зарабатывала на жизнь. Но она была настолько эксцентричной, что люди ее сторонились, клиентов было мало, и она влачила жалкое существование. В семье о ней старались не говорить, но прабабушка несколько раз встречала ее, потому что ее отец, по-видимому, помогал своей старшей сестре.

— Гм, мико. Предсказание будущего.

— По-моему, она обладала даром проникать в память и считывать образы. Последние годы она провела в приюте для умалишенных, где и умерла, всеми забытая. — Госпожа Курата вздохнула и продолжила рассказ: — От ее отца мой прадедушка и узнал, что в роду время от времени рождаются женщины с необычными способностями. Отец велел ей вести себя очень осторожно, когда она выйдет замуж и родит детей. Когда она спросила, что он имеет в виду под «женщинами с необычными способностями», он объяснял крайне расплывчато. Однако он все же разъяснил ей, что такие странности могут проявиться только в подростковом возрасте и у девочек, а потому наказывал ей глаз не спускать с дочерей. Он говорил ей, что очень за нее опасался, но успокоился, когда она не проявила никаких таких «необычных способностей». Прабабушка вспоминала, что ее отец при этом выглядел очень озабоченным.

— Понятно, — кивнул Макихара. — У вашей прабабушки никаких особых способностей не было. У бабушки тоже. Так?

— Так.

— Значит, они служили носителями. Потом способности проявились у вашей матери. У вас силы недостаточно, но все же вы можете ею пользоваться.

— Да…

— Ваша мать наверняка беспокоилась о том, что, когда вы выйдете замуж, у вас могут возникнуть те же проблемы, что и у нее.

— Да, очень беспокоилась.

— Но вы все же решили выйти замуж.

— Да. Тогда мне казалось, что это самое правильное решение. — Госпожа Курата нахмурилась, словно осуждая себя за это робкое оправдание. — К тому же, как вы знаете, сила у меня незначительная. Я и не думала, что могут возникнуть осложнения. — Госпожа Курата открыла ящики своего шкафчика с секретами один за другим. Оставался последний, и она уже взялась за его ручку. — Я рассказала мужу… обо всем. Рассказала о своих способностях. К тому времени мы уже встречались почти год, и он начал поговаривать о браке. — Настал черед последнего ящика. — Мой будущий муж… очень заинтересовался. Он захотел услышать подробности и встретился с моей матерью. Он был занят на работе в банке целыми днями, даже по воскресеньям. Несмотря на это, он выкроил время, чтобы поговорить с мамой, и предпринял самостоятельные шаги, узнавая подробности. Он даже нанял частного сыщика, чтобы тот выяснил такое, в чем он сам не мог разобраться. — Молодая женщина рассеянно смотрела в окно. — Тогда я считала все это признаком искренности его намерений. Он говорил, что хочет прояснить положение, потому что любит меня. Делает это, чтобы лучше меня понимать. Сказал, что мы не должны расставаться и что он хочет на мне жениться. Я… — Госпожа Курата была не в силах продолжать. На ее глазах выступили слезы. — Я верила ему.

Верила. В прошедшем времени.

— Я была счастлива. — Она подняла голову и продолжила: — Считала, что мне не придется беспокоиться, как моей матери. Думала, что все сложилось удачно. И мама тоже радовалась за меня.

Вскоре после того, как мы поженились, мама заболела и поняла, что умирает. Она позвала меня и попросила заботиться о моем младшем брате. Если он женится и родится дочь, мы с Куратой должны присмотреть за ней. Настолько она доверяла моему мужу. Она умерла со спокойной душой. Прошли сорок девять дней траура, и я узнала, что беременна. Это дитя и было Каори. — По ее щеке скатилась одинокая слеза. Она смахнула ее кончиком пальца. — Я забеспокоилась. Узнав, что должна родиться девочка, я так переживала, что даже не могла есть. Мне повезло: у меня способности не были так ярко выражены. Но как получится с ней, я не знала. Она могла родиться с таким сильным даром, что хватило бы на нас обеих. При одной мысли об этом я засомневалась, стоит ли вообще рожать.

Муж отругал меня и заверил, что сможет со всем справиться. Когда родилась дочь, он был безумно счастлив. Она всегда была хорошенькая, с самого рождения. Он так гордился ею, что нянечки в больнице над ним смеялись.

Каори росла здоровенькой. Госпожа Курата продолжала переживать за нее, но воспитание ребенка доставляло много радости, да и поддержка мужа успокаивала ее.

— Потом оказалось, что Каори унаследовала фамильный дар.

Тикако, не раздумывая, обхватила ладонями руки госпожи Курата.

— Все началось еще с ходунков. Она лежала у себя в кроватке, а ходунки двигались по комнате из угла в угол вроде как сами по себе. У нее был заводной заяц, игравший на тарелках. Мы заметили, что этот заяц двигался даже без батарейки. Я никогда не могла найти на месте ее коробку с игрушками, хотя точно помнила, куда ее поставила. Все это были признаки телекинеза. В отличие от меня, муж отнюдь не расстраивался. Он заявил, что эти ее способности вовсе не означают, что ее ждет безрадостное будущее. И он начал уговаривать меня родить еще одного ребенка. Я сказала ему, что меня хватит только на то, чтобы обеспечить нормальную жизнь для Каори.

Муж пристально наблюдал за ней. Он явно был не столько озабочен, сколько увлечен. Мне бы уже тогда заподозрить неладное. Но в то время мне казалось, что все это лишь проявление любви с его стороны. — Госпожа Курата горестно вздохнула. — Два года назад, когда Каори исполнилось одиннадцать лет, у нее начались месячные. Вскоре после этого у нее и обнаружилась способность зажигать огонь.

Пылающие в вазе цветы.

— Вначале это были небольшие вспышки — опаленный краешек скатерти, пятно копоти на обоях, расплавленные усики у игрушечного животного. Постепенно возгорания стали заметнее, и мы с мужем поняли, в чем дело.

По мере того как возрастали ее способности к пирокинезу, телекинез практически сошел на нет. Я знала, что паранормальные способности проявляются у разных людей по-разному. Но с пирокинезом я вообще столкнулась впервые. Я даже не подозревала, что такое существует на самом деле. Однажды я приступила к дочери с расспросами, и она рассказала мне, как это случается. Похоже, все происходило помимо ее воли. Каори стала бояться самой себя. Когда ее обуревают сильные чувства, загорается огонь. Она девочка умная и послушная, но все это напоминает заряженное ружье, которое может выстрелить в любой момент. Теперь она стала настороженной и даже редко выходит из дому.

Госпожа Курата зажмурилась, потом открыла глаза и перевела взгляд с Макихары на Тикако.

— По-вашему, она, что называется, проблемный ребенок, — сказала она, обращаясь к Тикако. — Если ей кто-нибудь нравится, она так и вьется вокруг него. Но если ей кто не нравится или она чувствует, что он может ей не понравиться, она страшно боится, что любой контакт с таким человеком может спровоцировать ее на огонь, а потому сразу же старается держаться от него как можно дальше.

— Сегодня Каори побледнела, когда узнала, что вы оплатили лечение ее одноклассницы, пострадавшей от ожога. Почему?

Госпожа Курата поникла, закрыв лицо руками:

— Я уверяла Каори, что если она случайно устроит возгорание вне дома, то это не ее вина, потому что она делает это непреднамеренно, так что никому не следует об этом говорить. Она очень неохотно, но подчинилась. Зато я, несмотря на собственные наставления, пошла извиняться перед пострадавшей. Это могло расстроить Каори. Я не хотела, чтобы она огорчалась, и проделала все втайне от нее.

— Нелегко, должно быть, вам пришлось, — заметил Макихара.

— По-моему, она расстроилась не из-за того, что «потеряла лицо», — сказала Тикако. — Видимо, Каори потрясло то, что вы утаили это от нее. Мне кажется, вам не стоило бы в таких случаях действовать скрытно.

Госпожа Курата посмотрела на нее. Встретившись с ней глазами, Тикако поняла, что, как ни тяжело ей вести разговор о паранормальных способностях, у них обеих есть нечто общее — то, к чему Макихара непричастен. Обе они матери.

Макихара откашлялся:

— Кто первым обратился в полицию по поводу подозрительных возгораний?

— Наша домработница Фусако Эгути. Я возражала, конечно, но не слишком настойчиво, чтобы не возбудить подозрений в отношении себя самой. В любом случае возгорания стали случаться и в школе. Муж, естественно, пришел в ярость.

Детективы обменялись понимающим взглядом. Тикако опередила его, задав следующий вопрос:

— Госпожа Курата, вы сказали, что боитесь мужа. Судя по вашему рассказу, вы ему полностью доверяли. Теперь дело обстоит иначе. Что произошло?

— Он… он просто счастлив оттого, что Каори унаследовала эту проклятую способность. Он в восторге от этого.

— Почему?

— Потому что она теперь для него представляет большую ценность. Ее можно использовать в качестве оружия. — Женщина нахмурилась, подбирая слова для объяснения. — Он принадлежит к особой организации. Нечто вроде тайной полиции. Нет, не совсем… — Тут ее лицо прояснилось. — Да, вот оно. У них такая группа, вроде охраны. Он использовал именно это слово, когда рассказывал мне об этом.

— Кого же они охраняют? От чего?

— Он сказал, что они охраняют правосудие от несовершенных законов, — пренебрежительно пожала плечами госпожа Курата. — Они карают преступников, против которых закон бессилен. Как вам это?

— Судя по вашим словам, люди с особыми способностями, вроде Каори, могут принести пользу этой организации? — Макихара сузил глаза.

— Совершенно верно. Это и было у него на уме все время. Для этого он на мне и женился. Какая любовь, любовью там и не пахло!

— Все будет хорошо. — Тикако потянулась к ней, но госпожа Курата снова закрыла лицо руками:

— Когда Каори проявила способности к пирокинезу, он пришел в восторг и заявил, что его ожидания оправдались. Он сказал, что именно такого ребенка и хотел, и что она станет чем-то вроде избавителя. Каори сможет сжечь добрую сотню людей за раз, не оставив ни единой улики. Муж сказал, что ее божественное предназначение состоит в том, чтобы избавить общество от извергов, без которых мир станет лучше; именно для этого она и родилась на свет. Какой отец способен взвалить на ребенка такую обязанность? Каори — человек, а не какой-нибудь огнемет или бомба! Муж хочет сделать из нее убийцу по идейным мотивам. Он намерен обучить ее, как пользоваться своей силой и контролировать ее, исключительно ради целей своей организации!

— Госпожа Курата!

— Я не позволю ему!

— Пожалуйста, госпожа Курата, постарайтесь успокоиться.

Мать Каори разразилась рыданиями, уткнувшись в сиденье машины. Оба детектива молчали. Когда рыдания начали немного утихать, Макихара заговорил:

— Что рассказывал вам муж об этой организации? Как она устроена, где, кто в нее входит?

Госпожа Курата вытерла глаза и взглянула на Макихару:

— Об этом мне ничего не известно. Он только настаивал, что в ней нет ничего предосудительного. Члены организации — солидные, уважаемые люди. Среди них есть даже известные политики и выдающиеся бизнесмены.

— Откуда они берут деньги на осуществление своих целей?

Госпожа Курата только покачала головой.

— Когда ваш муж вступил в эту организацию? Он не говорил вам?

— В ней состоял еще его отец. Организация возникла после Второй мировой войны. Изначальная цель состояла в осуществлении правосудия над нелегальной деятельностью оккупационных войск. Их было немного, и они занимались выслеживанием таких нелегалов.

Это была забытая страница в истории двадцатого века. Япония потерпела сокрушительное поражение, и армия США оккупировала страну. В отличие от принципиального и бескомпромиссного генерала Мак-Артура, кое-кто из оккупантов совершал преступления, которые не подпадали под японскую юрисдикцию и оставались безнаказанными. Организация была основана для искоренения зла, которое процветало, недосягаемое для закона.

— Название организации когда-нибудь упоминалось при вас?

Госпожа Курата задумалась, но потом покачала головой:

— Прошу прощения. Может, я и слышала его, но я всегда так расстраивалась, когда муж заводил речь об этом. Он повторял одно и то же: не стоит пытаться мешать им, к тому же никто не поверит, что такая организация вообще существует. Он говорил, что если я не буду поднимать шума и не помешаю им готовить Каори, то они отнесутся ко мне с надлежащим уважением, как к ее матери, а если я соглашусь завести еще одного ребенка, то вообще будут мне благодарны, потому что ребенок может тоже унаследовать такие способности.

— Он осмелился предложить вам стать племенной кобылой! — с негодованием воскликнула Тикако.

— Но он и женился на мне именно с этой целью. Я должна была родить ему подходящих детей. У него почти с самого начала нашего брака была любовница. — Молодая женщина горько рассмеялась. — Когда Каори обнаружила способность к пирокинезу, муж твердил ей: «Не беспокойся, я тобой горжусь. Я люблю тебя больше всех на свете». Говорил, что он сделает для нее все что угодно. Видимо, у него такое представление о хорошем отце. По мне, так это больше похоже на солдата, который заботится о поддержании своего оружия в надлежащем порядке.

Тикако только кивала в знак сочувствия. Внезапно она заметила, как блеснули глаза госпожи Курата.

— Вы спрашивали…

— Да?

— Он действительно упоминал название. Он сказал Каори, что будет ее то ли хранителем, то ли стражем. И что когда-нибудь Каори сама станет им.

— Хранитель? — переспросила Тикако. — Раз Каори должна стать членом этой организации, значит, это и есть название?

— Страж, — пробормотал Макихара. — Должно быть, он имел в виду, что она станет одним из Стражей.