ПО ШЕСТОЙ АВЕНЮ ДВИЖЕТСЯ поток машин и людей. Каждый автомобиль или мотоцикл, каждое человеческое тело – крохотная молекула, которая в идеале двигалась бы по прямой с максимально возможной для себя скоростью. Однако это невозможно, поскольку вокруг неисчислимое множество других таких же молекул движется по своим траекториям. Торопящиеся на работу женщины в спортивной обуви на ходу читают и пишут эсэмэски. Их мысли витают где-то в тысяче миль отсюда. Таксисты, тоже тычущие пальцами в кнопки своих смартфонов, почти не смотрят на дорогу.

Дуг стоит на тротуаре у входа в здание корпорации Эй-эл-си. За последние двое суток он спал всего три часа. Его борода пропитана запахами бурбона, чизбургеров, съеденных в придорожных кафе, и светлого бруклинского пива. Губы у него потрескались, ноздри раздуваются от гнева и обиды. Его переполняет жажда мести.

Криста Брюэр, продюсер Билла Каннингема, встречает его в вестибюле. Двигается она стремительно, почти бегом. Торопясь поприветствовать гостя, она без колебаний отталкивает в сторону чернокожего парня с курьерской сумкой.

– Привет, Дуг, – говорит она, улыбаясь. Держится она, словно посредник на переговорах об освобождении заложников, которого научили ни в коем случае не прерывать зрительный контакт с собеседником. – Я Криста Брюэр. Мы с вами говорили по телефону.

– А где Билл? – нервно интересуется Дуг. Все происходит не так, как он представлял, и ему кажется, что-то пошло не так.

– Наверху, – улыбается Криста. – Ему не терпится поскорее встретиться с вами.

Дуг хмурится, но Криста непринужденным жестом берет его под руку и ведет мимо охраны к лифту, двери которого широко открыты. Вместе с ними в кабину заходят другие люди. Все они едут на разные этажи, у каждого своя жизнь.

Десять минут спустя Дуг оказывается сидящим в кресле перед огромным трехстворчатым зеркалом, по краям которого горят яркие лампы. Женщина с множеством браслетов на руках расчесывает ему волосы и покрывает его лоб тональным кремом, а затем слегка припудривает.

– У вас есть какие-то планы на выходные? – спрашивает она.

Дуг отрицательно качает головой. Жена вышвырнула его из его же дома. Первые двенадцать часов он пил, потом поспал немного в кабине своего пикапа. Дуг чувствует себя, как Хамфри Богарт в «Сокровищах Сьерра-Мадре». Его грызет мысль о потере всего в тот момент, когда счастье было уже совсем близко. Нет-нет, убеждает он себя, дело не в деньгах, а в принципе. Элеонора – его жена. А мальчишка – теперь их ребенок. Сто три миллиона долларов плюс еще сорок от продажи недвижимости в Лондоне – это огромные деньги. Поэтому неудивительно, что Дуг, теперь человек со средствами, стал по-другому смотреть на жизнь. Конечно, он вовсе не считает, что деньги решат все проблемы, но, без сомнения, смогут сделать их быт комфортнее. Дуг закончил бы строительство ресторана, а заодно и дописал наконец свой роман. Они с Элеонорой наняли бы для ребенка няню. В Кротоне они могли бы проводить выходные, а большую часть времени – в Нью-Йорке, в таунхаусе, что в Верхнем Ист-Сайде. Туда стоило переехать ради одной только кофеварки Уайтхедов. Да, конечно, нехорошо, цинично так рассуждать. Но что поделаешь – такова жизнь. Деньги помогут им с Элеонорой воспитывать ребенка и обеспечат будущее всех троих. Ведь мальчишка еще совсем мал и не может сам о себе позаботиться.

Сидя перед зеркалом в свете ламп, Дуг начинает потеть. Гримерша ваткой промокает ему лоб.

– Пожалуй, вам лучше снять куртку, – предлагает она.

Дуг, однако, ее не слышит. Он думает о Скотте – змее, заползшей в его дом. Этот мерзавец ведет себе так, словно он не гость, а хозяин. Спрашивается, по какому праву? Только потому, видите ли, что у него наладился душевный контакт с мальчишкой? Но разве он, Дуг, заслужил, чтобы его выгнали из собственного дома? Да, это верно – пришел после полуночи пьяным, был немного расстроен и слегка пошумел. Но ведь он, в конце концов, был у себя дома, а Элеонора – его женщина. Куда катится мир, если какой-то тип, который якобы малюет картины, может прийти в чужой дом и выгнать оттуда хозяина? Он, Дуг, сказал все это своей жене. Напомнил, что любит ее и что у них все должно быть хорошо – особенно теперь, когда они стали родителями. Да-да, он, Дуг, теперь отец. И что же, спрашивается, сделала Элеонора? Она молча выслушала его, сидя на кровати с совершенно невозмутимым видом. А когда он устал говорить и метаться по комнате, заявила, что хочет развода и теперь ему, Дугу, придется спать на диване.

Возвращается улыбающаяся Криста и сообщает, что все готово и Билл его ждет. Она хвалит Дуга за то, что он не побоялся приехать. Как хорошо, что в стране есть люди, готовые сказать правду, даже если она горька. Дуг кивает. Воркование Кристы льстит его самолюбию. Да, он простой человек из тех, кто трудится в поте лица, чтобы заработать на жизнь. Такие ни на что не жалуются и ничего не просят, но рассчитывают, что жизнь будет к ним справедлива. И если волею судьбы им посчастливилось выиграть в лотерею, никто не вправе отбирать у них приз.

Сняв бумажный фартук, надетый на него гримершей, Дуг встает и идет в студию.

– Дуг, спасибо за то, что вы сегодня здесь, – говорит Билл.

Дуг кивает, стараясь не смотреть в объектив камеры. Смотрите на меня, посоветовал ему Билл. Дуг изо всех сил старается следовать этой рекомендации, упираясь взглядом то в брови, то в кончик носа собеседника. Билла Каннингема нельзя назвать симпатичным в общепринятом смысле этого слова, но он буквально излучает властность и уверенность в себе. Глядя на него, Дуг почему-то вспоминает телепередачу о животных – в ней показывали, как рифовые акулы бросаются врассыпную при появлении большой белой. Взгляд Каннингема напоминает Дугу взгляд тигра, парализующий оленя и лишающий его воли к сопротивлению. Эта мысль Дугу не нравится, поскольку из нее следует, что он – олень, то есть добыча.

– Мы живем в тяжелые времена, – начинает беседу Билл. – Вы со мной согласны?

Дуг непонимающе моргает.

– В чем? В том, что времена нынче тяжелые?

– Да. Для вас, для меня, для Америки. Я говорю о несправедливости, окружающей нас.

Дуг кивает. Именно об этом он и хочет рассказать.

– То, что произошло, – настоящая трагедия. Мы все это прекрасно понимаем. Авиакатастрофа…

Билл наклоняется вперед. Их беседа через спутник транслируется на девятьсот миллионов телевизионных приемников по всему миру.

– Расскажите вкратце, о чем идет речь, – говорит Каннингем. – Не все осведомлены о случившемся так же хорошо, как я.

Дуг нервно ерзает в кресле, а затем неловко пожимает плечами.

– Ну, как известно, произошла авиакатастрофа. Самолет упал в море. Выжили только два человека. Джей-Джей, мой племянник – точнее, племянник моей жены. И этот художник, Скотт, который якобы доплыл до берега.

– Якобы?

– Нет, на самом деле, – дает задний ход Дуг. – Конечно, был героический поступок и все такое, но это не значит…

Билл едва заметно отрицательно покачивает головой.

– Значит, вы взяли на себя заботу о своем племяннике.

– Ну да, ясное дело. То есть, я хочу сказать, ему ведь всего четыре года. Его родители погибли.

– Понимаю, – одобрительно говорит Билл. – Вы забрали мальчика к себе, потому что вы хороший человек, который поступает правильно.

Дуг согласно кивает.

– Денег у нас не так много, – продолжает он. – Я писатель, а Элеонора, моя жена, – как бы физиотерапевт.

– То есть она помогает больным.

– Ну да, вроде того. В общем, получается, что мы теперь этому мальцу семья, так? И тут вдруг… – Дуг переводит дух, собираясь с мыслями. – Понимаете, я, конечно, не идеал.

– А кто из нас безупречен? – подхватывает Билл. – Кстати, сколько вам лет?

– Двадцать семь.

– Другими словами, вы совсем молоды.

– Да нет, я не о том. Понимаете, у меня много работы. Пытаюсь открыть ресторан, реконструировать его… Ну да, иногда я могу выпить несколько кружечек пива.

– Как и многие из нас, – успевает вставить Каннингем. – В конце тяжелого рабочего дня. Если хотите знать, именно так ведут себя патриоты.

– Да, верно. Но понимаете, этот тип, Скотт, которого все считают героем… он вроде как поселился у меня…

– Скотт Бэрроуз? Вы хотите сказать, что он переехал в ваш дом?

– Ну, он… Пару дней назад заявился ко мне, вроде как повидаться с мальчишкой. Он ведь его спас, верно? Никто не говорит, что Скотт не может видеться с Джей-Джеем. Но дом-то мой, и жена тоже… У нее с парнишкой забот полон рот, она устает, конечно, и, может, немножко запуталась, но…

Билл закусывает нижнюю губу. Хотя он старается не показать этого, Дуг начинает его раздражать. Каннингем понимает: нужно срочно что-то делать, а то гость сорвет все планы, так и не рассказав историю, ради которой его позвали в прямой эфир.

– Простите, – перебивает Дуга Билл, – мне хотелось бы кое-что уточнить. Я вижу, что вы сильно расстроены.

Дуг кивает. Каннингем устремляет взгляд в объектив.

– Сестра вашей жены, ее муж и дочь погибли в катастрофе частного самолета, которая произошла при весьма подозрительных обстоятельствах. Из всех Уайтхедов в живых остался только Джей-Джей, четырехлетний мальчик. Он осиротел. Вы с женой взяли его на воспитание – просто по доброте сердечной. Вы хотели дать мальчику ощущение, что у него есть семья, близкие люди. Хотели помочь ему пережить страшную беду, которая на него обрушилась. А потом другой человек, Скотт Бэрроуз, у которого, по слухам, был роман с сестрой вашей жены и которого в последний раз видели выходящим из дома скандально известной наследницы крупного состояния, приехал и поселился в вашем доме. При этом ваша жена потребовала, чтобы вы этот дом покинули.

Прежде чем продолжить, Каннингем снова поворачивается к Дугу.

– Если называть вещи своими именами, вас попросту выкинули на улицу. Где вы сегодня ночевали?

– В моем пикапе, – бормочет Дуг.

– Что?

– В моем пикапе. Я спал в машине.

Билл сокрушенно качает головой:

– Итак, вы спали в машине, в то время как Скотт Бэрроуз спал в вашем доме. С вашей женой.

– Нет. Я точно не знаю, есть между ними что-нибудь или нет. Я не…

– Бросьте. Как еще можно объяснить произошедшее? Человек якобы спасает мальчику жизнь. Ваша жена берет ребенка на воспитание, а точнее, получается – они оба, ваша супруга и Скотт Бэрроуз. Спрашивается, что это означает? Они хотят создать новую семью? Похоже на то. И никого не волнует, что вы, муж, остались без крыши над головой, с разбитым сердцем.

Дуг кивает. Внезапно он ощущает сильнейшее желание расплакаться. Однако ему удается сдержаться.

– И не забывайте про деньги, – говорит он.

Билл едва заметно кивает. «Бинго».

– Какие деньги? – с невинным видом интересуется он.

Дуг смахивает все же предательски выступившие на глазах слезы и выпрямляется в кресле, стараясь взять себя в руки.

– Ну… Дэвид и Мэгги, родители Джей-Джея… они были… Отец ребенка руководил этим телеканалом. Я не хочу сказать ничего такого, но… в общем, они были очень богатыми людьми.

– И каков же размер их состояния – хотя бы приблизительно?

– Ну, я не думаю, что мне следует…

– Десять миллионов? Пятьдесят?

Дуг колеблется.

– Больше? – продолжает гнуть свое Билл.

– Ну да, – неохотно выдыхает Дуг. – Раза в два.

– Надо же. Ладно, пусть будет сто миллионов долларов. И эти деньги…

Дуг несколько раз проводит ладонью по бороде, стараясь успокоиться.

– Значительная часть пойдет на благотворительность, а то, что останется, само собой, принадлежит Джей-Джею. Специально для этого создан фонд. Ну, понимаете… пареньку всего четыре года, так что…

– То есть фактически деньги достанутся тому, кто станет опекуном мальчика, – медленно произносит Билл.

– Ну, вы как-то очень грубо это сказали, но…

Билл смотрит на Дуга с презрением.

– Я предпочитаю слово «прямо». Итак, на кону десятки миллионов долларов. Мне трудно сохранять беспристрастность в данном случае. После всего, через что пришлось пройти несчастному ребенку, после гибели родных он стал приманкой для алчных…

– Ну, вообще-то Элеонора неплохая женщина. Она желает мальчишке добра. Просто мне кажется, что ею манипулируют.

– И делает это некий художник по имени Скотт Бэрроуз.

– Ну да… я не знаю… может, мысль о деньгах ее тоже ослепила. В чем-то изменила жену, понимаете?

– Вы говорили, что у вас счастливый брак.

– Ну да. То есть всякое бывает, конечно. Жизнь есть жизнь, верно? Но супруги ведь должны держаться друг за друга…

Билл кивает и откидывается на спинку кресла. В правом кармане его брюк начинает вибрировать мобильник, сигнализируя об эсэмэске. Достав его, Каннингем, прищурившись, читает текст. Как только он заканчивает, приходит еще одна эсэмэска, потом еще. Нэймор установил жучок в домашний телефон жены Дуга и теперь сообщал о том, что ему удалось узнать нечто интересное.

«Так. Созвоны между пловцом и наследницей. Сексуальная тягомотина».

Затем…

«Разговор между пловцом и Национальным комитетом безопасности перевозок. Бортовой самописец поврежден».

И далее…

«Пловец признался, что уложил наследницу в постель».

Билл запихивает телефон обратно в карман и выпрямляется в кресле.

– Послушайте, Дуг, – говорит он, – мы получили подтверждение того, что Скотт Бэрроуз спал с Лейлой Мюллер, наследницей огромного состояния, всего за несколько часов до того, как отправиться к вам домой. Что вы на это скажете?

– Ну, я…

– Мало того, он продолжает общаться с ней по телефону, причем звонит из вашего дома.

Дуг чувствует, что у него пересохло в горле.

– Понятно, – с трудом произносит он. – И что это значит? Он и с моей женой тоже спит, или…

– А вы сами как думаете?

Дуг закрывает глаза. Он не готов к такой ситуации. Угнетает мысль о том, что за последние две недели ему сначала невероятно повезло, а затем он вдруг снова стал неудачником. Судьба, похоже, насмехается над ним…

Билл Каннингем, наклонившись, сочувственно похлопывает его по плечу.

– Мы вернемся через несколько минут, – объявляет он в камеру.