Глава 4
– Не думал я, что мне такой приказ отдадут – сесть за руль катафалка, – покосился на своих попутчиков молоденький полицейский, который представился Мишей.
– Главное, что не трупы везешь! – хихикнула Яна.
Они с Виталием Николаевичем сидели на каких-то неудобных, жестких сиденьях в салоне катафалка, их трясло и кидало из стороны в сторону. Так как они сильно опаздывали, водитель ехал очень быстро. Автомобиль издавал такие жуткие звуки и треск, что казалось, сейчас он развалится на части. Пассажирам стало очень страшно.
– Это мы сколько часов так будем ехать? – икая, произнес Виталий Николаевич.
– Гоним… – неопределенно ответил Миша.
По салону каталась пустая бутылка из-под водки, что тоже раздражало.
«С поминок, наверное, осталась», – подумала Цветкова, не зная, как ей сесть поудобнее, потому что каждая колдобина на дорогах отражалась болью у нее в пятой точке.
– Чего ты ерзаешь? – поинтересовался Виталий Николаевич.
– Так у меня не очень большой жировой слой на одном месте, больно сидеть, – пожаловалась Яна. – А вот ты чего?
– Так у меня ранения как-никак… Пули во всем теле… оставшиеся, – ответил Лебедев.
– Еще сдвинутся в такой-то тряске, – покосилась на него Яна.
– Значит, ты телохранительницей будешь? – ухмыльнулся следователь.
– И машина будет двигаться по назначению – уже с тем, кто в ней должен ехать, – включился в «юмор» Миша.
– Неплохо начался отпуск, – посмотрела в окно Яна. – Обокрали, теперь мчимся сломя голову в катафалке. Что дальше? Даже страшно представить. А тебе, Виталий, надо было соображать, кого ты берешь в попутчицы. Со мной всегда вот так… где не ждешь, там и нарываешься.
– Это я себя неудобно чувствую… Пригласил тебя в отпуск, в такое «райское место», а тут сплошные неприятности. Ты прости меня, Яна, я, честное слово, не хотел. Не думай, что я недееспособный… тьфу! То есть неплатежеспособный. Как приедем, я тебе всё куплю!
– Всё? – переспросила Яна.
– Всё.
– Всё-всё?
– Всё-всё-всё!
– И платье, и туфли, и купальник?..
– И купальник! Ты только не грусти! – виновато потупил глаза следователь.
Яна с улыбкой посмотрела на его торчащие, как бы Виталий их ни приглаживал своей пятерней, в разные стороны волосы, на темные круги под глазами от хронической усталости, на плотно сжатые губы.
– Не волнуйся, я тоже при деньгах, – похлопала она ладошкой по сумке. – Главное, чтобы с твоим подопечным ничего не случилось, а то тебе влетит.
– Эх, дороги, пыль да туман! – затянул Михаил. – Черт! Гаишники тормозят. Вот так всегда. Только разогнались…
Катафалк резко затормозил, Яна оказалась на руках у Виталия Николаевича, съехав к нему прямо как с горки.
– Куда спешите? Опаздываете на похороны? – заглянул в кабину водителя постовой и несколько смутился, увидев человека в форме.
– Коллеги! Догоняем поезд по распоряжению начальства! – объяснил Миша.
– А чего на таком транспорте? – удивился постовой. – На таком транспортном средстве не принято спешить.
– Так какой дали, – развел руками Миша.
– Ладно, поезжайте. Сообщим по постам, чтобы вас не тормозили! – помахал им постовой, но взглядом проводил как сумасшедших.
– Ну что? Летим дальше с ветерком? – подмигнул своим пассажирам Миша.
– Быстрее бы уже добраться до места, – ответил следователь, который не стал сбрасывать Яну с коленок и явно мучился со своими ранами теперь с двух сторон – от твердой поверхности сиденья и от костей Яны.
А вот Цветковой сидеть стало явно легче.
Катафалк загремел своими частями и костями пассажиров дальше. Он развил большую скорость, и Яна уже ждала, что водитель вот-вот сообщит им, что они подъезжают… Но вместо этого Миша начал ругаться, а машину стало водить из стороны в сторону. Затем Яна почувствовала сильный толчок, и ее подбросило вверх. Она сильно стукнулась плечом о боковое стекло, затем головой о крышу.
Испытав сильную боль. Цветкова инстинктивно стала искать мужчину, который был рядом с ней, то есть Виталия Николаевича. И с удивлением обнаружила, что тот пребывает точно в таком же состоянии, как и она. Лебедев летал по салону катафалка вместе с какими-то вещами и спинками от сидений. Эта картина завораживала, словно калейдоскоп, если бы тело не испытывало такую боль… Яна снова стукнулась головой о что-то твердое, и цветной калейдоскоп сменился кромешной темнотой.
– Не надо ей ничего колоть, она уже пришла в себя… Всего лишь легкий шок. Всё будет хорошо, – услышала Яна и всем сердцем пожелала, чтобы эти слова относились к ней. Она очень хотела, чтобы «всё будет хорошо». Но ее физическое состояние говорило совсем об обратном.
Яна открыла сначала один глаз, затем другой и посмотрела в лицо незнакомого человека.
«Наверное, все же про меня… если он на меня смотрит», – подумала она и сдвинула тонкие брови, пытаясь сконцентрироваться.
– Мы попали в аварию? – разлепила она губы.
– Что? – нагнулась к ней девушка в медицинской форме. – Да, совершенно верно, вы попали в аварию.
– Так я и знала! Прямо сглазили. Проехались с «ветерком» в катафалке. – Яна приподнялась на локтях, чтобы лучше рассмотреть свое бренное тело.
– У вас, девушка, и руки, и ноги на месте, – успокоил ее доктор, – только многочисленные ссадины и ушибы. Вы, наверное, в комбинации родились…
– Вы имеете в виду – в рубашке? – поправила его Цветкова.
– Нет… Такая женщина точно сразу родилась в красивой комбинации, – улыбнулся доктор, а Яна постепенно «въезжала», что он таким странным образом делает ей комплимент.
– А… – выдавила она из себя улыбку.
– Дорожные катастрофы могут привести к очень серьезным последствиям…
– А мои попутчики… с ними все в порядке? – поинтересовалась Яна.
– Да всё хорошо! У водителя только перелом плеча, – сообщил доктор. – А труп мы положили в больничный морг. Катафалк сильно поврежден. Вряд ли он сможет продолжать путь на кладбище. Но как только вы договоритесь и приедет другая машина, мы вам его вернем.
– Кого? – спросила Яна, делая очень умное лицо, решив пойти от обратного.
Обычно умная мысль, возникающая в голове, отражается на лице. Но когда нет никаких мыслей, возможно, умное лицо вернет мысль в голову. Яна чувствовала в этом острую необходимость.
– Труп, говорю, не повредился! Заберете, как сможете! – повторил доктор, всматриваясь в Яну и понимая, что его не понимают. – Вы везли тело, не знаю куда, наверное, на похороны, и попали в аварию… Труп не повредился, если так можно сказать. Что ему уже будет-то? А все сопровождающие живы… Вы головой приложились здорово, конечно, но ничего… Выздоравливайте.
Яна свесила ноги, голова у нее кружилась, а сердце бешено стучало.
– Виталий Николаевич! – Она соскочила на пол и понеслась из палаты.
В ее мозгу выстроилась своя логическая цепочка. Их в машине было трое. Она жива, водитель, как было сказано, тоже в порядке, только получил перелом. Получается, что труп… «Господи, я даже думать об этом не могу! Бедный Виталий! Какая нелепая смерть! Мчаться в катафалке, попасть в аварию и умереть!»
– Девушка, извините, где у вас морг?! – кинулась Яна к женщине в белом халате.
– По коридору в другой корпус, затем в подвал, – ответила ей женщина. – А вам зачем?
– Очень надо! – ответила Яна и понеслась по коридору.
– Может, лучше в реанимацию?! – крикнула ей женщина вдогонку, но Яна ее уже не услышала.
Яна буквально скатилась по ступенькам вниз, сразу ощутив прохладу и неприятный запах сырости и медикаментов. Метнулась к металлическим дверям, которые оказались закрытыми, и забарабанила что было силы.
– Откройте!
– Кто там? С ума сошли? – раздался недовольный голос и шаркающие шаги. – Что надо? Вы кто?
– Откройте! – кричала Яна.
– Я спрашиваю, что вам надо? – повторил голос.
– Мне труп увидеть надо!
– Вы родственница?
Яна только сейчас увидела, что в железной двери вмонтирован глазок, и придвинулась к нему так близко, что с обратной стороны двери с таким лицом и косыми глазами выглядела устрашающе.
– Нет… Мы вместе ехали…
Дверь открылась, но дорогу Яне преградил высокий, хмурый, худощавый старик.
– Стой, сумасшедшая!
– Пропустите, пожалуйста! Мне посмотреть! Это же Виталий Николаевич!
– Не положено…
– Так у него нет родственников! Все равно мне его забирать!
Дед отпихнул ее в коридор, закрыл за собой дверь и зашептал ей на ухо:
– Да что же ты орешь, как потерпевшая? Я же говорю – не по-ло-жено! У нас врач-патологоанатом на работу не вышел. Заболел впервые за всю жизнь. Я простой сторож… Вот завтра Андрей Ильич выйдет, и будете разбираться с мертвецами, забирать их отдавать, делать, что хотите.
– Так мне только глянуть, он это или… Надежда же умирает последней, – продолжала канючить Цветкова.
– Не могу я… – Старик посмотрел по сторонам и заглянул за дверь, словно их могли подслушать. – Я и так тут уже со строгим предупреждением. Как выпью, так нарываюсь на заместителя по методической работе. Такая стерва! Клавдия ее мать Андреевна! У нее словно нюх на алкоголь! Не расслабиться! Своего мужика сгноила, он у нее выпивал, развода не давала, все пилила и пилила, пока он не помер. Так у меня такое чувство, что она за меня взялась. Хожу трезвый – нет ее, стоит… ну, чуть-чуть медицинского, ты понимаешь… так сразу же возникает эта женщина-скала!
– Я, конечно, очень тронута… Но можно мне посмотреть на моего товарища? – спросила Яна.
– Какая же ты нетерпеливая. Говорю же, следят за мной. Через три-четыре часа стемнеет, все эти врачи и заведующие разойдутся по домам, все утихнет, – снова оглянулся по сторонам старик, – тогда и приходи… Постучишь три раза, я открою. Простишься и с Витей, и с Димой, и с кем хочешь.
– Мне Виталий Николаевич нужен!
– И с ним тоже! – кивнул старик.
– Чего тогда вы тут сидите, если ничего не решаете? – возмутилась Цветкова.
– Так если помрет кто в больнице, труп-то надо пристроить, – пояснил старик.
– Ладно, вы точно пустите через три часа? – спросила Яна.
– Слово даю… Принеси пузырь, а?
– Что-что? – не поняла Яна.
– Водочки бутылочку бы, – попросил старик.
– Ладно, – вздохнула Яна.
Дорогу назад она нашла уже с трудом. Вот что значит летела в морг на адреналине. В палате Яна потребовала, чтобы ей отдали ее вещи, и подписала отказ от госпитализации.
– Я бы на вашем месте хотя бы пару дней полежал. Вдруг проявятся внутренние повреждения или все же было сильное сотрясение мозга? – сказал ей заведующий отделением.
– А вы не на моем месте, чтобы решать, что делать. У меня и так забот выше крыши, – ответила Яна.
Надо было где-то скоротать время и подумать, что делать дальше.
Яна завернула в ближайшее кафе и тут осознала всю тяжесть своей потери.
«Какой ужас! Кто же теперь будет мне помогать, когда я буду пускаться во все тяжкие? Кто же будет давать нужные советы и все время удивляться моей «везучести»? Я же столько лет его знала! Да что же я все о себе да о себе! А то, что погиб хороший человек, не старый еще мужчина… Это разве не обидно? Пожить не успел! Точно, я как «черная метка». Виталий Николаевич нес нашу дружбу как крест. И вот погиб, когда я была с ним. Как предчувствовал», – думала Яна.
Подошла официантка.
– Что будете заказывать?
– Так вы мне еще меню не дали, – вырвалась из своих грустных мыслей Цветкова.
Официантка с подозрением посмотрела на посетительницу. Грязная одежда, спутанные волосы и фингал под глазом.
– Меню перед вами, – сухо сказала она.
– Ой, а я и не вижу! Принесите мне суп куриный, если есть…
– Есть.
– Пюре с котлетой…
– Возьмите лучше шницель в панировке и жареный картофель, – посоветовала официантка.
– Хорошо. И выпить бы мне. Водки принесите сто граммов, нет! Сто пятьдесят! И еще бутылку водки с собой. Не хочу по магазинам бегать, болит всё.
– Девушка, вы в курсе, что у нас бешеная наценка? В магазине вы бутылку за двести пятьдесят рублей купите, а у нас она семьсот пятьдесят стоит.
– Плевать. Несите.
– Я очень извиняюсь, а не могли бы вы сначала оплатить заказ? – поинтересовалась официантка.
Яна хотела было возмутиться, но махнула рукой – не было у нее сил.
– Вот кредитка!
Официантка что-то посчитала, затем провела платеж, и лицо у нее подобрело.
– Приятного аппетита!
– Спасибо.
Когда она принесла Яне заказ, Цветкова попросила:
– Выпьете со мной, не чокаясь?
– Что вы! Нам не положено.
– У меня сегодня друг погиб, мне очень тяжело.
– Сочувствую, – официантка налила ей водки в рюмочку, – но пить с вами не могу…
– Ладно! Я понимаю… – Яна опрокинула в себя рюмку и заплакала.
