Книга: Так [не] бывает
Назад: Нина Хеймец Вышивальщицы
Дальше: Александр Шуйский Шкатулка с секретом

Нина Хеймец
День, который мы проиграли

Это была идея Длинного – играть в карты на будущее. Он предложил, и мы согласились. Не то, чтобы это сразу пришло ему в голову. Мы собрались в сторожке, как обычно. Сторожа там давно не было, и вообще ничего не было. Двери и окна на первом этаже были заколочены, и внутрь надо было проникать. Мы и проникали – поднимали из травы за сторожкой стремянку, видимо сторож ее когда-то здесь оставил, забирались на крышу, перелезали на обитый жестью карниз и медленно, скользя ладонями по набухшим от влаги доскам, пробирались к слуховому окну. В сторожке остался стол и несколько ящиков. Мы украсили стены: Ленка развесила портреты бродячих собак и кошек с нашей улицы. Она уже несколько месяцев их рисовала и складывала листы в толстую папку. Валерик прикрепил к стене фотографию девушки в желтом купальнике. За девушкой было море, но она его заслоняла и улыбалась. А я повесил рисунок из журнала: светящийся батискаф погружается в Марианскую впадину, водолазы встречаются взглядом с существом, прежде неизвестным науке. Электричества в сторожке не было. Длинный подвешивал на оставшихся от лампочки проводах карманный фонарик. Он светил, пока хватало батареек.

 

В тот вечер нам играть не хотелось, не было настроения. Потом все-таки решили играть на деньги, но у каждого из нас было только по нескольку медных монет, их все выиграл Валерик и сидел довольный. Фонарик светил тускло, и я вдруг подумал, что если посмотреть на нас сейчас со стороны, то каждый будет выглядеть как темная глыба – без формы, без цвета, обернутая собственной тенью. Мне захотелось домой, и, думаю, не только мне. И тут Длинный говорит: «Давайте, на будущее сыграем, а то сидим, как эти». А как играть-то? Правил никто не знал. Длинный объяснил: «Мы разыграем этот день, но через двадцать лет – что с нами всеми тогда будет».
У Ленки был с собой лист бумаги и карандаш – для портретов. Мы разорвали лист на четыре части, и каждый написал свой вариант. Я загадал, что Ленка улетит в тропики, будет лечить там всех зверей и спасать джунгли от вырубки. Сам я стану велосипедистом-путешественником, объеду вокруг земного шара, и только на его полюсах буду пересаживаться на снегоходы и в собачьи упряжки, а океаны тоже буду пересекать на специальной вело-лодке с парусом. Я пытался представить себе, каким будет Длинный через двадцать лет, но у меня ничего не получалось. Против его имени я поставил знак вопроса. А Валерик станет лесником-отшельником – я так написал специально, чтобы его подразнить.
Ленка написала, что заведет кошку и будет ходить с ней на работу – в библиотеку или музей. Там тихо – в громких местах Ленка работать не собиралась, чтобы кошка лучше себя чувствовала. По дороге на Ленкину работу кошка пряталась бы в специальной удобной сумке, а в Ленкином кабинете – вылезала бы и ходила себе. Валерик напишет книгу стихов, но никому ее не покажет. Я буду диспетчером на железнодорожной станции, ночной воздух над проводами будет звучать моим голосом. Длинный станет космонавтом и будет выходить в открытый космос, как к себе домой, вокруг него будут распахиваться черные дыры и взрываться звезды.
Длинный написал, что через двадцать лет мы встретимся, и что-то нас очень рассмешит. А Валерик – что всех нас похитят инопланетяне.
Когда все было готово, Длинный сказал, что, для верности, перед началом игры каждый должен свою записку проглотить. Так мы и поступили.
Игра прошла быстро. Батарейка в фонарике почти совсем села, карты были видны еле-еле, но мы все-таки их различали. Выиграл Длинный, у него с самого начала оказались все козыри.
* * *
– Пойдем отсюда, – говорит Лена и сжимает мои пальцы. Мы идем по коридорам, все быстрее и быстрее, потом мы бежим – коридоры становятся все уже. Мы можем передвигаться в них только друг за другом. Все чаще встречаются ответвления, переходы и лестницы. Каждый раз у нас есть только несколько секунд, чтобы решить, куда свернуть. Некоторые двери раскрыты настежь, в них пульсирует свет, ослепляя нас. В других дверях стоит темнота. От них нужно отворачиваться, потому что если туда попадает взгляд, то ты уже ничего не можешь сделать: ты идешь вслед за ним, и темнота проглатывает тебя. Я дергаю ручки закрытых дверей – нам нужно найти Длинного. Наконец одна из дверей поддается. Мы стоим на белом песке. Солнца не видно, но от его света хочется зажмуриться. Море уходит к горизонту. Далеко впереди мы видим линию берега. Она прямая, будто проведена по линейке. И море – ровное и застывшее. С моря дует ветер.
* * *
Я открываю глаза. Еще совсем рано, в комнате полутемно. Лена тоже не спит. Я встречаюсь с ней взглядом. «Опять этот сон?» – спрашивает она.
– Да, – отвечаю я, – уже десять лет, как Длинный исчез, а мне, видимо, все кажется, что он вернется. Я встаю, иду на кухню варить кофе. Окно открыто настежь и слышно, как где-то вдалеке гудит поезд. «Это не так, – говорю я себе, – мне не кажется, что он вернется, мне кажется, что все может быть по-другому». Это другой день – та же дата, та же погода за окном, – но не раздается тот ночной звонок, про который следствие выяснило, что он был, но кто звонил, откуда – так и осталось неустановленным. Длинный остается дома, не собирается в спешке и не уходит в это свое неизвестно куда. Например, он уже спит, или у него грипп, или он просто валяется на диване и читает книжку. А потом наступает следующий день, и можно выдохнуть – жизнь, сделав петлю, возвращается в прежнее русло.
– Сегодня приедет Валерик, – говорит Лена, – представляешь, он тоже помнил, что сегодня – тот самый день, когда мы все должны были встретиться. Он сказал, что должен сообщить нам что-то важное.
– И смешное, – добавляю я мрачно.
Валерик приехал с опозданием. Сказал, что привезли кота в тяжелом состоянии. Пришлось срочно оперировать, но все в итоге прошло удачно. «Пойдет на поправку». Мы пьем вино, а потом выходим на балкон. Мы не включили в комнате свет, и в начинающихся сумерках фигуры Лены и Валерика постепенно становятся почти невидимыми. Только воздух, там, где они стоят, остается боле плотным и темным.
– Так вот, – говорит Валерик, – я все-таки должен вам это рассказать. Длинный тогда жульничал. Фонарик почти погас, он этим воспользовался и набрал себе козырей.
Мы молчим. Будто пленка, жужжа и набирая скорость, перематывается, а потом, едва не порвавшись, останавливается. Длинный смеется и раздает карты.
– Но послушайте, – говорит Ленка, – а кто же из нас тогда все-таки выиграл?
Я слышу, как прыскает от смеха Валерик. Рядом хихикает Ленка. Мы хохочем, и налетевший откуда-то ветер треплет наши волосы, заполняет нас.

 

Назад: Нина Хеймец Вышивальщицы
Дальше: Александр Шуйский Шкатулка с секретом