Требование Альмы (создать шедевр – обязательное условие для их свадьбы) не осталось без ответа. Оскар, верный своей прямолинейной, сильной и пылкой натуре, принялся за работу и действительно создал картину, которую можно считать его величайшим шедевром, – «Невесту ветра». Могла ли Альма мечтать о более прекрасном титуле? Вдова Малера и «невеста ветра» – в обоих этих именах отражаются вагнеровские и даже ницшеанские образы, которые ее одушевляют и которыми она упивается в своем дневнике. Она любит лирические взлеты Гофмансталя, его мифологические грезы, его сказочный мир, пришедший непосредственно из великих германских сказаний. И вот она, Цирцея и буржуазная дама, принадлежащая и к богеме, и к официальному венскому обществу, видит себя священной «невестой ветра». Кокошка восстанавливает в ней то, что она всегда считала основой своей подлинной натуры: изображает ее космической и небесной, текучей и изменчивой, как ветер, подобной легкому ветерку и урагану одновременно.

Влюбленная пара напряженно трудится: Оскар полностью занят работой над картиной, а Альма проверяет чертежи и рисунки украшений дома, который заказала построить в Земмеринге. Кроме того, она совершает поездку в Париж и пишет оттуда Оскару письмо, такое же страстное, как его письма к ней. Но Оскар болезненно ревнив и хочет, чтобы она всегда была рядом с ним. Он упрекает Альму за ее шалости, за ее друзей, за ее знакомства и за ту житейскую ловкость, с которой она превращала себя в сияющий центр мира культуры и обольщения. «Мы из разных миров», – признается в итоге Оскар. Создавая свою картину – посвящение в мастера и волшебный ключ, открывающий дверь к полному соединению с любимой, художник попытался изобразить Альму в своем мире – в таком, как его видели экспрессионисты. Любовное ложе словно изрезано на части: оно состоит из зеленых полос, окруженных черными каймами. Это похоже на ком разорванных водорослей, которые волна вынесла на берег, а потом снова унесла в морскую пучину; Оскар называл это «хаосом». Сплетение узких полос, в глубине которого лежит влюбленная пара, – это гнездо, открытое для всех опасностей, основа постройки, которая беззащитна перед всеми рисками. На автопортрете художник изобразил себя суровым и полным отчаяния. Неужели в эти дни огромного напряжения творческих сил Оскар уже предвидел будущие испытания и невозможность совместной жизни с Альмой? Но природное простодушие «дикаря» еще побуждает его верить обещанию Альмы. Да, она выйдет за него, потому что, как он говорил, «у них одно и то же небо». Его мучения легко заметить: Оскар не скрывает их. На картине он обнимает Альму, а она уютно свернулась в его объятиях и отдыхает, утолив свою страсть, безразличная к царящему снаружи хаосу. И все же ложе влюбленных плывет в этом хаосе. Может быть, «невеста ветра» приносит несчастье? Может быть, она – посланница того яростного ветра, который скоро унесет в пропасть уходящий век и Австро-Венгерскую империю?

Картина полна резкого и бурного движения. Эротика в ней напряженная, трагическая и губительная. Похоже, что Кокошка больше не может владеть собой и тоже отдает себя во власть будущих испытаний Первой мировой войны и конца цивилизации. А если Альма – лишь носительница этих дьявольских сил? Художник перебирает в памяти и переносит на полотно древние сказания. Орфей и Эвридика, Тристан и Изольда у него проходят сквозь зеркала и сквозь смерть, летят над сточными канавами, грязными, как будущие траншеи. Его единственная надежда – та, кто, не зная о будущих несчастьях, спит в его объятиях и, может быть, имеет дар отвратить эти несчастья от них обоих. Оскар насилует холст, грубо бьет по нему кистью, чертит на нем линии так, словно режет полотно.

Альма в это время занята своим новым домом. Оплатила его постройку только она, но жить в нем собирается вместе с Оскаром. А Оскар участвует в украшении дома – пишет фрески над камином. Все они выполнены в его необузданном стиле – необарочном, но, в отличие от барокко конца XVI века, человеческие чувства у него не святы, а неистовы и жестоки. Он изображает вознесение Альмы в рай из пламени костра, а себя рисует в аду и помещает в западню, где его сторожат змеи. Конечно, это сюжет не простой и не безобидный: Оскар понял все о судьбе, которая связала его с Альмой. Ясновидец в своей живописи, он всей душой, до самого ее дна, чувствовал, чем неизбежно закончится их любовь. Но Альма снова беременна и еще верит в их совместное счастье. Ее будущее материнство пугает Оскара. Позже он напишет: «То, что каждый из нас искал в другом, привело к появлению нового существа, ребенка – чего-то, чужого для нас».

В это время происходит случай, который мог бы показаться безобидным, но для Оскара стал настоящей драмой. Когда наносились последние штрихи в обустройстве дома, прибыла посылка. Альма открыла ее и вынула… посмертную маску Малера. И сразу же повесила ее на стену, а Оскар смотрел на это полными ужаса глазами, не в силах вынести такое оскорбление. Как уже было сказано, он давно ревновал к Малеру, часто мучил ее из-за этого по воображаемым поводам, требовал, чтобы она окончательно рассталась с мужем-композитором. И теперь он кричит ей тоном приказа, чтобы она сняла со стены эту гипсовую вещь. Альма категорически отказывается это сделать. Может быть, она использовала этот случай как предлог, чтобы снова начать ту работу по выходу из любви, в которой она такая специалистка?

Последовала громкая ссора. Оскар пригрозил, что уйдет, Альма не уступила, тон повышался, посыпались упреки. После этого влюбленным стало ясно, что они никогда не поженятся. «Итак, это тоже закончилось», – с сожалением пишет Альма в своем дневнике. Ее сопротивление Оскару завершается новым выкидышем. Искусственным или самопроизвольным? Неизвестно. Но в любом случае он стал одной из причин, которые отдалили любовников друг от друга. Альма очень страдала от этого проклятия, по ее словам, оно преследовало ее и мешало создать по-настоящему гармоничный союз двоих, в котором каждый был бы равноправен. Она уже без колебаний доверяет дневнику свои мрачные и откровенные мысли о будущем разрыве с Оскаром. «Он наполнил мою жизнь, он ее и разрушил», – пишет она. Позже Кокошка, уже освободившийся от чар Альмы, вспомнит в своих мемуарах именно об этой болезненной ссоре. «Когда ящик с просветами, в котором лежало нежеланное содержимое, в тот мартовский день разрушил мою любовь, я сжал кулаки и крикнул мертвецу в лицо, то есть в его желтоватую, цвета воска маску с закрытыми глазами: «Нет, я не хочу, ты не можешь быть между нами!» К этой личной боли добавились политические события: в Сараеве были убиты эрцгерцог Франц-Фердинанд и его супруга. Пока еще никто (кроме, может быть, венских художников) не осознавал размера этой драмы и ее последствий. Но Оскар больше не мог терпеть ад, в который превратилась его совместная жизнь с Альмой, и решил записаться в армию: может быть, на фронте ему будет легче, чем в Земмеринге, в их доме. Лето 1914 года прошло для обоих в неуверенности, будет ли война и уцелеет ли их любовь. Но в глубине души Альма уже знала, что теперь все кончено.