Книга: Смерть с уведомлением
Назад: 6
Дальше: 8

7. Вводная беседа

Пятью месяцами ранее

 

Доктор Роза Харман выглянула в окно своего врачебного кабинета. На крышах венских домов лежали снежные шапки, мир безмолвствовал. В этом году снег выпал на Рождество, что случалось довольно редко.
Она включила диктофон.
– Вторник двадцать восьмое декабря. Первый сеанс с Карлом Бони. Сейчас почти пятнадцать часов. Я ожидаю его прихода в любой момент. Надеюсь, он не тот, за кого я его принимаю.
Она опустила диктофон. С тех пор как Роза узнала, что беременна, она постоянно ощущала этот ледяной покалывающий холод в ногах. Первый ребенок – и это в сорок лет! Ее мать всплеснула бы от удивления руками, но она об этом никогда не узнает. Последний контакт между ними был много лет назад. В этом году ее мать даже не ответила на обязательную рождественскую открытку. Пусть катится к черту. У Розы других проблем хватает.
Рядом с парковкой перед ее окном возвышались снежные сугробы. Кто-то из соседей очистил парковку сегодня утром снегоочистителем, но в обед ее снова засыпало. Окна близлежащих домов украшало рождественское освещение.
Роза потуже запахнула кардиган. Карл был последним клиентом на сегодня. После сеанса она сменит юбку и модную шелковую блузку на теплые войлочные тапочки и уютную фланелевую пижаму, которая как раз грелась на батарее. Чашка горячего молока с медом и печенье – отличное завершение дня. Такой ее еще никто не видел – и не должен увидеть. Элегантный и красноречивый звездный психотерапевт в домашних тапочках выглядит нелепо. Но в глубине души она такая же, как и все женщины, – даже если многие клиенты считают ее уникальной.
Видавший виды белый автофургон с эмблемой автомастерской въехал на парковку. Сбоку на кузове значилось «Рубен и сыновья». Стекла грузовичка снаружи покрылись инеем, а внутри запотели. Посередине лобового стекла было процарапано небольшое окошко, через которое Роза могла видеть водителя. Он припарковался слишком близко к контейнеру с макулатурой, на котором возвышался снежный сугроб. Спустя несколько мгновений из фургона вышел высокий молодой парень.
Розе стало холодно от одного его вида. На сумасшедшем парне были только джинсы, рубашка и пиджак. Ветер трепал его одежду и волосы. Парень не стал запирать машину, огляделся и побежал к входу в ее кабинет. Насколько Роза знала, его обвиняли в хранении кокаина, преследовании и агрессивном отношении к женщинам. Какая формулировка! В действительности он избил двух женщин до такого состояния, что они попали в больницу. Решение суда: три года условно. Тем не менее судья назначила ему «терапию вместо наказания». Роза знала судью. Петра Лугретти была одной из ее лучших подруг. Вообще-то из-за беременности Роза хотела сократить количество рабочих часов. Кроме того, всегда непросто работать с клиентами, которые не добровольно пришли на психотерапию. Но Роза поддалась уговорам Петры Лугретти и согласилась дать психологическое заключение для суда.
В следующий момент раздался звонок в дверь. Роза открыла. Крыльцо располагалось между двумя эркерами и было защищено от ветра. И все равно на порог и коврик для ног намело снега. Посетитель стоял перед дверью, уставившись на табличку, как будто хотел выучить ее наизусть:
«Логотерапия и экзистенциальный анализ по Виктору Е. Франклу
Психотерапевтическая практика
Доктор медицины Роза Харман
Дипломированный врач».
Ниже был указан ее телефон и адрес интернет-сайта.
– Вы здесь живете? – спросил молодой человек, не поднимая на нее глаз. – Дом одноэтажный, но… – он посмотрел мимо Розы в холл, – удобный.
К венскому диалекту примешивался восточнонемецкий акцент, словно парень не мог определиться, хочет ли говорить на литературном немецком или венском диалекте. Петра упоминала это во время телефонного разговора.
– Здесь только мой кабинет, – объяснила Роза. – Не хотите войти?
Он поднял голову, и ветер спутал его золотистые, почти соломенные волосы. Светлых бровей было практически не видно, из-за чего голубые глаза казались еще ярче. А эти невероятно длинные ресницы… какой взгляд!
Молодой человек молча вошел, повесил пиджак на вешалку и провел рукой по влажным волосам. Он был высокий и мускулистый. Его любопытный взгляд, казалось, хотел уловить все сразу.
Некоторые клиенты неуверенно реагировали на закрытые двери. Поэтому Роза всегда отставляла правую дверь, ведущую в рабочий кабинет, приоткрытой, чтобы посетители могли видеть письменный стол. В воздухе пахло Рождеством. Роза пошла первой, но Карл Бони за ней не последовал. В нерешительности он стоял на коврике перед дверью.
– Можете не разуваться, – сказала Роза.
Он смущенно улыбнулся, словно она угадала его мысли. Затем прошел за ней в комнату.
Помещение с двумя большими эркерными окнами было залито светом. Над батареей стояли горшочки с зеленью, от которых исходил аромат мандаринов и еловых иголок.
Роза указала на угловой диван:
– Присаживайтесь, где вам больше нравится.
Ее папка лежала с той стороны стеклянного стола, где стояло кресло. Напротив располагался удобный угловой диван с подушками. Все клиенты, которые приходили к ней в первый раз, машинально садились на него. Папка деликатно указывала им на ту сторону, где Роза хотела бы их видеть. В том числе и Карла. С того места пациентам открывался чудесный вид на парк с корявыми сучковатыми деревьями и покрытыми снегом кустами. Также в поле зрения находился маленький радиобудильник с электронным табло, чтобы не терять ощущения времени и знать, сколько еще продлится сеанс. Кроме того, на столе лежала пачка носовых платков – на всякий случай. Прямо рядом с диктофоном.
Роза опустилась в свое кресло и налила воды в два стакана, которые уже стояли на столе. Потом закинула ногу на ногу.
Карл расслабленно сидел на диване. Его взгляд блуждал по комнате и задержался на книжном стеллаже, который, за исключением нескольких романов из семидесятых годов, был заполнен узкоспециальной литературой.
Роза заправила за ухо каштановую прядь, которая постоянно падала ей на лицо.
– Вам не помешает диктофон?
Карл уставился на нее, словно изучая ее темно-зеленые глаза.
– Это еще зачем?
– Мне кажется, разговоры необходимо записывать. – Она сделала паузу. – Когда я позже прослушиваю кассеты, мне в голову иногда приходят блестящие идеи, которые помогают в дальнейшем.
Его взгляд оставался скептическим.
– Кто еще слушает кассеты?
– Никто, даже в суде. Я не имею права разглашать конфиденциальную информацию. Клиент остается анонимом.
Он задумался.
Настоящую причину для аудиозаписи сеансов она ему пока открывать не будет: случай показался ей очень интересным, и Роза хотела задокументировать результаты для себя. Возможно, позже она напишет статью.
– Могу я получить копию? – спросил он.
– Если хотите.
– А, не обязательно. – Он безразлично махнул рукой.
– Хорошо. – Роза включила диктофон и откинулась на спинку кресла. Кассета будет писаться пятьдесят минут. – Как вы себя чувствовали, когда ехали сюда?
Недолго думая, он ответил:
– Хорошо. – Улыбнулся. – Я с нетерпением ждал этой встречи.
– Правда? – Она знала, что это ложь. Карл улыбался только губами, но не глазами. Безошибочный сигнал лицевой мускулатуры. Если область вокруг глаз остается без эмоций, то приветливость, как правило, наигранна. – Как вы провели Рождество?
– Один… Я люблю быть один, – поспешно добавил он.
– Вам комфортно в настоящий момент?
– Конечно. – Он улыбнулся, как будто пытался флиртовать с ней.
Роза на это никак не отреагировала.
– Как вы замечаете, что вам некомфортно?
Он посмотрел на потолок.
– Я начинаю грызть ногти.
Роза не взглянула на его руки. Она еще раньше заметила, что ногти обкусаны. На большом пальце с одной стороны засохла кровь. Видимо, он грыз его, пока ехал сюда.
Большинство клиентов старались скрыть свои ногти и сжимали руки в кулаки, как только Роза касалась этой темы. Многим было неудобно, но только не Карлу. Его руки спокойно лежали на диване.
– В каких еще ситуациях вы грызете ногти?
– Когда я размышляю, чувствую себя неуверенно или не могу принять решения… в основном.
Честный ответ.
– Хорошо. – Роза потянулась к папке. – Эта вводная беседа бесплатная, продлится около пятидесяти минут, и счет за нее не будет выставляться суду. Если вы с этим согласны, то я хотела бы начать с общих вопросов.
Он кивнул.
– У вас восточнонемецкий акцент, – констатировала Роза. – Вы родом из Саксонии или Бранденбурга?
– Я родился в Вене. Мать отсюда, а отец из Дрездена. В 1981 году он сбежал из ГДР во время гастролей. Он был пианистом. Нам приходилось часто переезжать, так что какое-то время мы жили в Вене, Кельне, после падения стены – в Лейпциге, позднее снова в Дрездене.
– Интересно. – У Розы уже было несколько клиентов, выросших в семьях музыкантов. Но еще ни одного сына пианиста. – И теперь вы живете в Вене?
– После смерти отца мы вернулись… но мама живет в собственной квартире, – быстро добавил он.
На протяжении последующих сорока пяти минут он терпеливо давал краткие ответы на все вопросы Розы, которые она записывала в папку. С шести утра до двух Карл работал механиком в автомастерской Рубена на севере Вены, по его собственным словам, в каком-то подозрительном сарае. Старый Рубен также сбывал по дешевке подержанные автомобили, облапошивая при этом даже опытных покупателей.
Карл был единственным ребенком в семье, он без радости вспоминал детство и жил один в Вене. С матерью он поссорился; отец, центральная фигура в его жизни, кого он обожал, умер от инфаркта. Карл родился 6 ноября, как и Роза. Тоже Скорпион. Правда, Карлу всего двадцать три, он гораздо моложе ее. Теоретически он даже мог бы быть ее сыном. Вдруг она подумала, что у некоторых Скорпионов есть ядовитое жало, которое может быть смертельно для человека. И инстинктивно положила руки на живот. Еще ничего не было заметно. Она была только на четвертой неделе. Интересно, будет мальчик? Как отреагирует отец? В любом случае скоро придется ему рассказать.
А сейчас сконцентрируйся на клиенте!
Она наблюдала за Карлом, пока тот говорил. Расчетливый взгляд, уверенное поведение и хитрая улыбка характеризовали его как харизматичную личность, которая легко пленяет и подчиняет себе других. Именно таких людей непросто раскусить, чтобы добраться до сути проблемы.
– Какими тремя прилагательными вы описали бы ваши отношения с родителями?
Он подумал.
– Я любил отца. Он был умным человеком, но строгим, доминантным… и вспыльчивым.
Интересно, что Карл сразу заговорил об отце. Но даже в этом случае он описал человека, а не отношения с ним. Кроме того, Роза отметила его амбивалентные чувства. Он любил строгого вспыльчивого человека – но в этом нет ничего необычного.
– А ваша мать?
Он пожал плечами:
– Она простая женщина, работает сиделкой то здесь, то там, но как отец она себя держать не умеет.
После нескольких вопросов о родственниках, школьном образовании и интересах анамнез был готов. Роза захлопнула папку.
– У вас есть вопросы?
Карл подвинулся вперед, к краю дивана.
– Какое у вас образование?
Она усмехнулась.
– Почему вы улыбаетесь? – раздраженно спросил он.
– Потому что большинство клиентов долго ходят вокруг да около, вы же спрашиваете напрямую – мне это нравится.
Его взгляд помрачнел.
– Что в этом хорошего?
– Ну, вы производите впечатление человека, который прямиком идет к цели, не разменивается по мелочам и не тратит впустую ни времени, ни чувств.
Она зарегистрировала его еле заметный кивок.
– Полагаю, вы хотите знать все, что касается вас. Все уточнять и понимать причины и подоплеку. Это хорошая база для открытого разговора. В психотерапии в первую очередь важны отношения… и доверие.
На этот раз он кивнул увереннее. Роза достала из папки какой-то небольшой буклет и протянула Карлу:
– Мое резюме.
Он полистал брошюру.
– Я изучала медицину и параллельно с учебой ходила на подготовительные курсы в Венском университете по направлению «психотерапия». Они длились два года. Дальнейшее узкопрофильное образование – еще четыре.
– Сколько лет прошло с тех пор?
Роза подумала.
– Двенадцать.
Она заметила, как заработали колесики и шестеренки в его мозгу.
– Сейчас мне сорок лет, – предупредила она его следующий вопрос.
Парень откровенно пялился на ее стройные ноги.
– Я специализировалась на логотерапии по Виктору Е. Франклу.
– Я прочитал снаружи.
– Это не имеет никакого отношения к логопедии, – быстро добавила она. – Некоторые клиенты путают эти понятия. Моя терапия направлена на поиск смысла и экзистенциальный анализ.
Карл наморщил лоб.
Роза улыбнулась.
– Речь не о вашем финансовом положении или банковском счете, а о поиске смысла жизни, о том, как прийти к согласию с самим собой и собственными эмоциями. – Она почувствовала, что Кару не терпится что-то спросить. – Да?
– Вы не используете психоанализ… по Фрейду или тому подобное?
Психоанализ по Фрейду? От Петры Лугретти она знала, что Карл был уже у трех психотерапевтов. После четырех сеансов все они прерывали терапию и, поговорив с куратором, отказывались от этого случая. Причина была Розе неизвестна, но, судя по реакции Карла, можно заключить, что все это были отставшие от жизни аналитики, как Роза называла их про себя.
– Нет, я не использую психоаналитические методы, – медленно ответила она. – Видите ли, по-моему, этот подход слишком долгий и утомительный. Я действую по-другому. Мой метод – это в первую очередь прямой разговор. Если вы решите проходить терапию у меня, мы будем много говорить о ваших чувствах, возможно, работать с флипчартом или писать письма вашей матери, отцу и другим людям. Но отправлять их не станем.
Она выдержала паузу. Пока что Карл внимал с интересом – по крайней мере, так ей казалось.
– Но самая важная работа, – продолжила Роза, – будет происходить не в этой комнате во время наших сеансов, а снаружи… у вас на работе, в вашей квартире, при общении с другими людьми.
– Да, конечно, – пробормотал он, словно слышал все это уже сто раз. – Вы вообще знаете, как работают другие методы?
Роза улыбнулась. Его прямота бодрила.
– В Австрии признаны двадцать два метода – это значит, страховая медицинская организация платит за них. И да, большинство мне известны.
Он поднял брови.
– Психотерапевты должны ежегодно повышать квалификацию. Иногда я использую приемы, которые узнала благодаря систематическому дополнительному образованию. Мы можем, например, реконструировать и проанализировать ваши отношения с друзьями, коллегами и членами семьи или инсценировать какие-то ситуации.
– Откуда вы знаете, что это сработает?
Какой глупый! Она улыбнулась.
– Во время учебы мы сами должны были посещать психотерапевта в качестве клиентов. Минимум: двести пятьдесят часов самоосознания.
Он надул щеки и выпустил воздух. Похоже, такого ему не рассказывал ни один психоаналитик – но Роза могла открыто говорить об этом. Как-никак, у нее за плечами все триста пятнадцать часов.
– У вас есть еще вопросы? Если нет, то я хотела бы обсудить организационные моменты.
Он откинулся на спинку дивана.
– В отличие от врачей психотерапевты по закону обязаны сохранять конфиденциальность. Врачи могут обмениваться информацией о пациенте, но наш принцип неразглашения гораздо строже. Нам разрешено говорить с врачами, госучреждениями или родственниками о сути терапии только с согласия клиента. Но угроза вашей жизни или жизни другого человека снимает с меня обязанность неразглашения.
Карл кивнул.
– Если вы придете пьяным или под воздействием наркотиков, я буду вынуждена отменить сеанс. – Он не возражал. – Я рекомендую сначала встречаться раз в неделю. На четвертый прием принесите, пожалуйста, этот заполненный вашим семейным врачом формуляр медицинского обследования. Оно необходимо для психотерапевических сеансов. Мы представим все это суду вместе с отчетом и предварительным диагнозом, чтобы подать заявление на покрытие расходов на дальнейшие сеансы. – Стандартная процедура, когда заказчиком является суд.
Карл проигнорировал формуляр.
– Зачем этот листок, если я все равно должен пройти эту терапию?
– Я просто хочу быть уверенной, что вы физически здоровы.
– Анализ мочи тоже предусмотрен?
– Вы принимаете наркотики?
– Нет.
– Тогда вам нечего бояться.
Он сложил формуляр и, не читая, сунул его в нагрудный карман. Снова подвинулся к краю дивана, на этот раз уже ближе к Розе. В воздухе стоял запах машинного масла. Вероятно, он приехал прямо из автомастерской. Неосознанным жестом Карл закатал рукава рубашки. На долю секунды Роза увидела на внутренней стороне обеих рук уродливые шрамы от ожога.
– Я слышал, что врачи и терапевты выписывают счет за прием даже в том случае, если пациент отменил встречу за двадцать четыре часа.
– Это так. – Неудивительно, что Карл отлично информирован. После четырех сеансов у каждого из трех психотерапевтов у него сложился богатый опыт. Однако это не должно интересовать его, потому что расходы все равно берет на себя суд.
– А вот если я, – тянул он, – на пути сюда попаду в аварию или узнаю, что моя мама лежит в больнице и я должен ее навестить, тогда…
Карл не закончил предложение. Он хотел проверить ее, как до этого, когда выяснял, какое образование позволяет ей называться психотерапевтом.
– Во-первых, я надеюсь, с вами и вашей мамой ничего плохого не случится, – ответила Роза. – Но в таких случаях я, конечно, счета не выпишу и мы наверстаем сеанс в другой раз.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Да? Я уже был у одного терапевта.
Только у одного?
– Я знаю.
– И он сказал, что терапия – это как договор, который мы заключаем, а таким вопросом я пытаюсь смягчить общие условия.
О господи! К кому только отправил его суд? Возможно, коллега так долго работал терапевтом, что уже не воспринимал своих клиентов как людей.
– Могу вас успокоить. У меня такого не случится. Но если вы позвоните, чтобы отменить встречу, потому что якобы не можете, а я услышу из трубки плеск воды и крики из бассейна, – я допущу такое только один раз, но в следующий выставлю суду счет с соответствующим комментарием.
Карл поморщился.
– В конце концов, вы получили предписание. Если не будете выполнять свои обязательства, я расценю это как прекращение лечения и буду вынуждена сообщить в суд… но лишь со второго раза. Это ведь честно?
– Хорошо. – Он потянулся к стакану с водой и сделал глоток. В этот момент его плечи расслабились. Возможно, этот вопрос был его личным тестом; основным моментом, может ли он доверять своему психотерапевту или нет. Видимо, ему было важно, что он и его проблемы означают для нее больше чем девяносто евро.
– Еще одно правило, – вернулась к теме Роза. – Если вы опоздаете, упущенное время не восполняется.
Карл вызывающе вытянул подбородок.
– Почему?
– Потому что следующий клиент ждет.
По всей видимости, такой ответ ему не понравился.
– Посмотрите на это с другой стороны, – предложила Роза. – Если клиент перед вами опоздает, вы можете быть уверены, что мы начнем вовремя, и он потеряет свое время.
– Убедительно. – Впервые на лице Карла появилась дружелюбная улыбка. Может быть, всего лишь наигранная. Тем не менее Роза хотела верить в его искренность. Кроме того, она хотела убедить Карла, что будет относиться к нему как к клиенту, который обратился к ней добровольно.
Они договорились о следующей встрече и назначили дату. На этом вводная беседа закончилась. Пока Карл допивал воду, Роза наклонилась вперед, чтобы выключить диктофон. В тот же самый момент она задавалась вопросом, что заставило ее коллег прервать терапию – и сколько времени ей понадобится, чтобы выяснить причину.
Назад: 6
Дальше: 8