К этому времени российская пресса в значительной мере была в еврейских руках. Прозорливый и осведомленный М. О. Меньшиков в работе «Национальная империя» писал: «Если бы не еврейские капиталы, не было бы ни еврейской печати, ни оплаченных евреями русских писателей, вроде господина Милюкова. Если кадетский писатель получает, как выяснилось, свой liste civile из карманных денег господина Гессена, если гонорар его идет из кармана господина Бака, то что же говорить о пружинах, двигающих будто бы русской революцией? Она никогда не была ни русской, ни революцией, а была все время еврейской экспроприацией».

Революционеры в полной мере оценили заслугу Союза Русского Народа и близких ему организаций. Для них это был враг номер один, главная опасность, пострашнее самодержавия. С самодержавием они были справиться в силах, а вот войны с русским народом могли и не выдержать. С удвоенной силой шквал обвинений был обрушен красной, розовой и либеральной прессой на охранителей, в первую очередь на СРН. Но в целом кампания направлялась на охранительство как таковое. При этом вовсю применялся двойной стандарт (характерно, что в 1907 году либеральная думская партия кадетов в лице своего лидера Павла Милюкова наотрез отказалась осудить революционный террор, как то предложил ей сделать Столыпин).

Главное – вдохновителем и дирижером народного гнева левая пресса выставляла самого императора Николая. Его обвиняли во всех тяжких грехах, погромах и политических убийствах в первую очередь, публично обмазывали грязью и кровью, стремясь заставить самодержца стыдиться, стесняться своих верных помощников, спасителей России. Чтобы вбить клин между верховной властью и народом, отделить друг от друга эти главные жизненные основы страны, оставить власть без защиты и прикрытия с одной стороны, а народ без верховодства и покровительства – с другой.

Характерно, что ярой критикой боевой практики СРН занялся не кто иной, как Гершуни. Тот самый, который на пару с Азефом создал партию эсеров и ее знаменитую Боевую организацию, развязавшую массовый террор. В статье с острым названием «Кошмар» (ж-л «Былое», 1907 год) он возлагал ответственность за политические убийства, совершенные членами СРН, на Николая Второго, которого он именовал покровителем и вождем Союза.

«Страна стоит беспомощной перед всеми этими ужасами, совершенными Союзом Русского Народа, – писал Гершуни. – Мы заранее знаем, что высокопоставленные и коронованные члены Союза прикажут «замять» всю эту историю. Мы заранее знаем, что все эти Тороповы, Буксгевдены и проч. – имя им легион – получат лишь благодарность от своего царя – идейного руководителя всех этих патриотических боевых дружин».

Кто упрекал черносотенцев в терроре? Тот, кто сам стоял по шею в крови! Гершуни, создавший структуру, отправившую на тот свет многие тысячи ни в чем не повинных людей, лицемерно сокрушался:

«В этом деле есть еще одна сторона, делающая его наиболее кошмарным. Вот оно – распыление революции, которое мы предсказывали, от которого мы предостерегали… Молодым, горячим головам, ропщущим на партийную дисциплину и предпочитающим работать самостоятельно, вне этой дисциплины, трагедия жертв черносотенных замыслов да послужит грозным предостережением».

Гершуни, видите ли, не был в принципе против политических убийств – еще бы! – он лишь хотел, чтобы они совершались строго по рецептам партии эсеров… В еврейском языке для такого поведения есть словечко «хуцпа», обозначающее запредельную наглость – когда, к примеру, ограбивший просит у ограбленного подвезти его до дома, а насильник просит изнасилованную постирать ему носочки…

Кампанию 1905–1907 годов еврейские революционеры проиграли. Кампанию, но не войну. Войну в итоге в 1917–1920 годах проиграли русские, во многом потому, что не сохранили тот механизм народной самозащиты, о котором рассказано выше. Почему так получилось?

Во-первых, подконтрольная евреям пресса сделала свое черное дело: скомпрометировала «русских погромщиков», заставила высшие слои русского общества и самого монарха стесняться своей близости к СРН. При этом нельзя не заметить с сожалением, что сменивший Витте Столыпин тоже побаивался черносотенцев и стремился всячески сократить их влияние. Железной рукой подавив революционное движение, он считал, что и впредь обойдется без добровольных помощников, чей энтузиазм непредсказуем. Не без усилий Столыпина в СРН произошел в 1908–1912 годах раскол, ослабивший не только эту организацию, но и все монархическое движение. Как знать, не эта ли близорукая политика привела в конечном счете к гибели великого государственного деятеля. Он считал, что со всем справится сам, без народа. Не справился.

Однако убийство Столыпина в 1911 году еврейским террористом Мордкой Богровым не привело к гармонии отношения правительства и черносотенцев и не внесло единства в их ряды. Оголтелая критика со стороны почти всей российской прессы по адресу правых организаций принесла свои плоды. Царь стал стесняться своих верных друзей и слуг, объявленных «обскурантами», «врагами прогресса». Пути монарха и монархистов трагически разошлись. Царь и правительство отказали в поддержке своей главной опоре.

Последним эпизодом, окончательно оттолкнувшим российского монарха от монархистов, стало убийство ими близкого к престолу человека. Как известно, одним из символов инородческого засилья при дворе, толкавшего к гибели Россию, был, как его называли, «святой черт» Григорий Распутин, недешево продававший свое покровительство темным дельцам от бизнеса и политики. В ночь с 16 на 17 декабря 1916 года Пуришкевич совместно с двумя представителями высшей русской знати – великим князем Димитрием Павловичем и князем Феликсом Юсуповым во дворце последнего убили Распутина.

Эта смерть уже не могла остановить тотальное падение авторитета царской власти. Но само событие безмерно огорчило и оскорбило царя и царицу и подтолкнуло их к трагическому разминовению со своим народом, поставило крест на взаимоотношениях двора и черносотенцев…

Не понеся формально наказания, Пуришкевич был отправлен со своим санитарным поездом на фронт. В опалу попал великий князь, за границей укрылся Юсупов, женатый на племяннице Николая. В 1929 году, будучи на Корсике, он, никогда ранее не бравший в руки карандаша и кисти, вдруг создает серию выразительных образов, измучивших его душу. Вырвавшись из недр подсознания, рисунки запечатлели самых настоящих бесов Достоевского – революционных бесов… Тех самых, от которых СРН пытался спасти царя, Россию и русский народ.

Увы, царь отвернулся от своих самых верных, искренних слуг и союзников. Ослабленные и обиженные, растерявшись перед лицом несправедливости и неблагодарности, они, в свою очередь, не смогли оказать царю и стране такую же поддержку, как во время первой революции. Не смогли повторить свой подвиг 1905 года.

В результате провалились все и провалили всё.

Скоро в двери Зимнего дворца постучалась Февральская революция 1917 года. Но отвести эту угрозу, как в 1905 году, уже было некому.

Во-вторых, разгром революции 1905–1907 годов лишил СРН ближайшей и непосредственной цели, создав ситуацию своего рода застоя. Русские дружины, сформированные монархистами-контрреволюционерами, имели лишь охранительный характер, и большинство из них было расформировано после стабилизации обстановки в стране. Враг русской государственности остался недобитым. А объединявшая всех участников антиреволюционная практическая деятельность сменилась внутренними трениями.

С началом Первой мировой войны положение России вновь стало критическим, чем немедленно воспользовались революционеры. Несмотря на то что наиболее значительные главари сидели либо по эмигрантским гнездам, либо в царских тюрьмах и ссылках, это не помешало им развернуть агитацию уже не только в городе и деревне, но и – что самое главное – на фронте, среди миллионов крестьян, одетых в солдатские шинели и вооруженных. Такие газетки, как «Окопная правда», издававшаяся Семеном Диманштейном, делали свое дело. Произошло самое страшное: еврейская революция и русская крестьянская война, не затухавшие с начала века, начали свое слияние, воплотившееся вскоре в наиболее полном виде в Октябрьской революции и Гражданской войне.

О том, какую тревогу вызвало развитие событий у патриотов, можно видеть из окружного послания Союза Русского Народа к русским людям (октябрь 1915 года):

«Молим вас, русские люди!

Подавайте, пока не поздно, голос земли Русской!..

Жидо-масоны подняли такой гвалт, что правительство, не слыша голоса подлинного народа русского, не видя себе нравственной поддержки от русских людей, стало колебаться и может уступить наглым вожделениям врагов».

Но как было русскому народу поднять свой голос, когда уже к 1912 году влияние правых изданий, лишенных правительственных субсидий, резко падает, сходит почти на нет, в то время как вся русская провинция заполнена левой прессой. Накануне Октября только у большевиков выходило около ста наименований газет и журналов. Еще в 1907 году IV Всероссийский съезд всех правых партий и организаций России постановил: «Озаботиться правительству созданием национальной и патриотической печати». Но это пожелание не было исполнено.

Вот одна из брошюр, выпущенных в Харькове еще в 1906 году: «Все мы знаем, что повсюду в России издаются многочисленные газеты, именующие себя «либеральными», «конституционно-демократическими», «социал-демократическими», и что вся русская земля и весь русский народ засыпан миллионами брошюр и листков этих партий… Они внушают русским людям сословный разлад, взаимную ненависть и междоусобицу, они возбуждают русскую темноту к братоубийству, грабежам, восстанию против Царя, властей, Церкви; они разрушают веру, семью, брак, они издеваются над долгом службы, долгом присяги, воинской честью, любовью к родине, над русской народностью. Их литература не просто ненужный русским людям и России неважный хлам, но сильнейший яд, сильнейшая духовная отрава, растлевающая ум, сердце, волю, нравственность и характер русского человека, а следовательно, разрушающая все русское общество, весь организм русского государства».

Василий Розанов, великолепно знавший российскую газетно-журнальную кухню, ибо весь его творческий путь пролегал именно по страницам газет и журналов, свидетельствовал в 1914 году: «Слава Богу, Россия теперь – не рабыня… Россия теперь «сама», и эта «сама Россия» справится с евреем и с еврейством, которые слишком торопливо решили, что если они накинули петлю на шею ее газет и журналов, то задушили и всячески голос России, страдание России, боль России, унижение России… то уже никто и не услышит этого голоса, ее жалобы, ее страдания, ее боли, ее унижения. Но русский народ имеет ум помимо газет и журналов. Он сумеет осмотреться в окружающей его действительности без печатной указки. Сумеет оценить «печатную демократию», распластанно лежащую перед «гонимыми банкирами», «утесненными держателями ссудных лавок», «обездоленными» скупщиками русского добра и заправилами русского труда».

Розанов обольщался, можем мы уверенно сказать сегодня, его надежды были пустыми. В отличие от опасений более трезвомыслящих людей. Например, перед самой Февральской революцией, в январе 1917 года, в правительство поступила такая «Записка православных кругов Киева»: «Беспокоит русских людей на местах и то состояние ежедневной прессы, какое наблюдается в настоящее время во всей России. Вся она, за весьма незначительным исключением, поддерживает свое существование на еврейские и, более того, на интернациональные капиталы, принадлежащие не русским банкам. Не удивительно, что эта пресса с каждым днем усиливает свой злостный, антинациональный, противоправительственный и противоцерковный характер… Для них не существует в России ни святынь, ни исторических прав, ни национальных устоев. Ненавидя все русское, все национально-православное, уходящее корнями в глубину веков, они упорно внушают читателям свою заветную мечту добиться республиканского трафарета».

И далее – до боли знакомое, волнующее и сегодня: «Разве возможно русскому говорить о русской партии, о русской народности, о русском государстве? Ведь это «ретроградство», это «угнетение иноверцев», это «квасной патриотизм», это «черносотенство»».

Все отлично понимали, все видели правильно русские патриоты. Но сделать уже ничего не могли. Победив в свое время на баррикадах, оружием, они не сумели взять верх в борьбе за массовое общественное сознание, здесь их позиции оказались слабее еврейских. В этом одна из важных причин того, что идеи, приведшие к Февралю 1917 года, оказались практически без достойного противовеса.

Как будет показано ниже, у Февральской революции были совсем иные движущие силы, цели и задачи, чем у Октябрьской, но и она не обошлась без решающего еврейского влияния, что немедленно после ее победы сказалось на всем политическом раскладе.

В первые же дни Февральской революции были запрещены все монархические организации, и в числе первых – Союз Русского Народа, печатные органы СРН были закрыты. Временное правительство начало против Союза и его лидеров судебное преследование, многие видные деятели Союза были арестованы или допрашивались в качестве свидетелей Чрезвычайной следственной комиссией. Монархическая деятельность в стране была почти полностью парализована. Председатель СРН Н. Е. Марков, вынужденный первое время скрываться, признавал: «Мы фактически разгромлены, отделы наши сожжены».

Последовавшая затем Октябрьская революция и красный террор привели к гибели большинства лидеров Союза Русского Народа. Лишь некоторым из них удалось бежать из России, монархическую деятельность они продолжили в эмиграции. Судьба многих руководителей СРН достоверно не известна.

Судьба охранителей «старого режима» при советской власти сложилась трагически: все, кто не уехал, были по спискам разысканы и расстреляны, замучены (о. А. С. Вераксин, гр. А. И. Коновницын, С. А. Володимеров, И. В. Ревенко, Л. Н. Бобров и др.). Самым первым политическим заключенным нового, большевистского строя показательно стал… Владимир Пуришкевич. На открытом процессе в декабре 1917 года он заявил о своем непризнании советской власти и своем нравственном долге бороться с большевиками. И был приговорен 3 января 1918 года к четырем годам тюрьмы.

Пуришкевичу повезло: ему удалось покинуть тюрьму и бежать на Юг, чтобы умереть там от тифа. Многие бывшие «союзники» приняли участие в Белом движении. Другим участникам СРН повезло куда меньше. С начала красного террора (благо списки сохранились и были известны большевикам) их целенаправленно и планомерно отлавливали одного за другим и убивали, как эсэсовцев после Второй мировой войны, пока в конце концов не убили всех.

Впрочем, уничтожение русского политического авангарда – лишь эпизод в ходе русско-еврейской войны, выросшей до размеров Гражданской, а потом и переросшей ее. О ней мы поговорим немного позже.

А сейчас надо сказать несколько слов о такой неразгаданной странице истории этой войны, как Февральская революция.