Уроки живописи

Галерея «Денемпонт» располагалась на Альбемарль-стрит в Мейфэре, где, наряду с соседней Корк-стрит, находятся лучшие художественные галереи Лондона. Та, о которой пойдет речь, специализировалась на работах французских импрессионистов только с безупречной историей, ни один человек во всем Лондоне не знал больше об этом направлении, чем ее владелец – Джеймс Девере Денемпонт.

Желающие продать картины прежде шли к нему, возможно из-за его репутации или самых высоких цен, которые они получали у него либо сразу, либо когда картина была продана – также по рекордной цене. К нему предпочитали обращаться и потенциальные покупатели, зная, что сделка будет выгодной во всех смыслах.

Денемпонт был мужчиной дородным, начинающим лысеть, весельчаком и бонвиваном пятидесяти пяти лет, любителем двубортных костюмов в полоску из магазинов на Сэвил-Роу, рубашек от Тернбулл и Ассер и ботинок ручной работы от Лобб. Галстуки он предпочитал лососевого или огуречного зеленого цвета «Гаррик-клаб», в котором непременно обедал ежедневно в течение рабочей недели. Как и в этот четверг в июне. Он уже собирался покинуть кабинет, располагавшийся над галереей, и намеревался в этот солнечный день прогуляться до Гаррик-стрит через Лестер-сквер, что заняло бы не более пятнадцати минут, когда просигналил селектор. Звонила его секретарша.

– Мистер Денемпонт, в галерею только что вошла дама, которая требует встречи с вами.

– Не могла бы она зайти позже, Анджела? Я собираюсь на ланч.

– Я так и сказала, но мадам ответила, что дело срочное, а днем она улетает в Италию. – Затем она добавила тем тоном, которым говорила в случае, когда дело было крайне важным: – Полагаю, вам необходимо ее принять.

– Хорошо, – раздраженно ответил он. Ему предстоял ланч со старым другом и важным клиентом Ангусом Хобартом, наследным пэром, которого он не мог заставить ждать. – Скажи, что у меня только пять минут. Мне спуститься?

– Мадам хотела бы поговорить наедине.

– Разумеется, проводи ее наверх.

Затушив утреннюю «Монтекристо» в пепельнице, он встал, застегнул жилет, надел пиджак и, обойдя стол, прошел к двери. Через несколько секунд она распахнулась, и секретарша пропустила вперед высокую элегантную даму лет пятидесяти.

Она была одета стильно и со вкусом, которым обладают только богатые европейцы, при этом женщина была еще и красива. Несмотря на теплый день, она была в перчатках.

– Мистер Денемпонт? – произнесла она с приятным итальянским акцентом. – Я графиня Роми Ди Валиериа Массино. – Она протянула руку, которую он пожал, а затем предложил гостье сесть в кресло у стола. Сам он расположился напротив, через стол, на прежнем месте и многозначительно посмотрел на часы.

– Чем могу помочь, графиня?

– Я знаю, что у вас назначена встреча, – начала она, – поэтому не задержу вас дольше нескольких минут. Ваше имя назвал моему мужу Маркус Ли-Хойе и посоветовал обсудить вопрос с вами.

Ли-Хойе был его другом, тоже галеристом, его специализацией были полотна ранних голландских мастеров, и он не относился к числу тех людей, которые стали бы тратить время понапрасну.

Денемпонт почувствовал легкий интерес, и вскоре он стал расти.

– О да, Маркус достойный человек, – сказал он.

– Несомненно. Мы с мужем купили у него много картин.

Даже если бы она сказала, что они купили у Ли-Хойе одну работу, он был бы впечатлен, а его не так просто было удивить. Но слово «много» обладало положительным свойством его радовать. По большей части это было связано с деньгами, поскольку, как он ни любил искусство, деньги он любил еще больше. Если вы решили что-то купить в галерее Маркуса Ли-Хойер на Крок-стрит, то это означает, что вы готовы расстаться самое малое с четвертью миллиона фунтов.

Денемпонт чуть подался вперед:

– И чем же я могу быть вам полезен?

– Нам с мужем нужны деньги – у нас возникли непредвиденные расходы, связанные с ремонтом палаццо во Флоренции, но хуже того, что мы вынуждены оплатить очень высокие налоги, и нас ждут большие неприятности, если мой муж не заплатит. Мы можем потерять значительную часть имущества. У нас прекрасная коллекция полотен французских импрессионистов, и Маркус сказал, что по поводу ее продажи лучше всего обратиться к вам.

– И какие картины в вашей коллекции? – спросил он. – Каких художников?

Дама открыла сумочку от Эмес, достала несколько листков, скрепленных вместе, и протянула ему.

Денемпонт надел очки в черепаховой полуоправе и принялся читать. Графиня прикурила сигарету и терпеливо ждала.

Меньше чем через минуту его глаза чуть не вылезли из орбит.

Что это была за коллекция! В ней представлены работы почти всех великих импрессионистов: Моне, Ренуар, Писсарро, Мане, Сезанн, Матисс, Сислей. Также среди них были чрезвычайно редкие и очень ценные незаконченные работы.

Изучив список, он поднял глаза. Дама потушила в пепельнице сигарету с полоской помады на фильтре и скрестила ноги, внезапно выдав свое волнение.

– Что скажете, мистер Денемпонт? – поинтересовалась она милым, немного наивным тоном.

Это же миллионы! Вот о чем он думал. Миллионы! Это будет самая крупная сделка за все годы. В голове он уже подсчитывал сумму своих комиссионных. Но была одна проблема. Очень большая проблема.

– Могу я узнать, где хранятся картины?

– В нашем доме во Флоренции, – последовал ответ.

– Прошу меня простить, – извинился он и нажал кнопку селектора. – Анджела, свяжитесь с лордом Хобартом и предупредите его, что я немного задержусь. – Затем он повернулся к графине: – Возможно, вам это известно, но все же я хотел бы заметить, что в Италии весьма непросто получить разрешение на вывоз предметов искусства. Разумеется, если продать коллекцию в Италии, сумма будет велика, но несравнима с той, которую вы сможете получить, например, в Соединенных Штатах. Я несколько раз пытался вывезти кое-что для моих итальянских клиентов, но даже с помощью… – он поднял руку и потер указательным и большим пальцами, не желая произносить слово «взятка», – это невозможно.

– Где коллекцию можно продать дороже? – невозмутимо спросила дама. – Здесь или в Штатах?

– К сожалению, сейчас в Штатах. Там есть немало сказочно богатых коллекционеров, которые заплатят любые деньги ради возможности иметь эти редкие произведения в своих коллекциях исключительно для услады своего взора. Некоторые готовы купить даже краденое, но я с такими дел не имею, – поспешил добавить он.

Графиня поджала губы.

– Вы смогли бы найти покупателя в Соединенных Штатах?

– Там немало желающих. В Нью-Йорке, Лос-Анжелесе, много где. Я мог бы получить лучшую для вас цену в Нью-Йорке. Но… – Он с любопытством смотрел, как она достает еще одну сигарету из невероятно дорогого портсигара. – Да, простите мою невежливость. Что вам предложить выпить? Кофе? Или бокал шампанского?

– Если у вас есть шампанское, с удовольствием выпью.

Он нажал кнопку и заказал два бокала «Пол Роджер». Его любил Уинстон Черчилль, и Денемпонт ввел эту марку как стандарт для себя и своего дома.

– К сожалению, лорд Хобарт уже выехал на встречу с вами, – сообщила секретарша.

– Позвоните в «Гаррик» и попросите их извиниться от моего имени. Пусть начинает ланч без меня. – Он опять повернулся к графине.

– И какое же но? – спросила она.

– Боюсь, очень важное. Оно в том, что вам придется самим перевезти картины в Нью-Йорк. Я не могу иметь к этому отношения.

– Вы имеете в виду – тайно?

– Боюсь, это единственный вариант.

Он видел, как глаза ее сверкнули. Она повертела сигарету в пальцах, обтянутых тканью перчаток. Несомненно, перед ним не только красивая и умная, но и сильная дама.

– Хорошо, но как я это сделаю?

– Да, риск огромен. Если вас поймают, то расплата будет страшной.

Женщина пожала плечами:

– Но если мы ничего не предпримем, то потеряем почти все, мистер Денемпонт. – Она посмотрела на него с прищуром. – Маркус Ли-Хойе сказал мужу, что мы можем полностью вам доверять. А еще что вы человек, способный… как это у вас говорят – найти лазейку? Это именно то, что нам нужно. Найти лазейку. Как нам это сделать?

– Вы действительно хотите знать?

– Да, – уверенно ответила она.

Секретарша принесла шампанское.

– Хорошо. Я скажу вам, как бы поступил сам, будь у меня картины, которые надо вывезти из Италии.

Дама подняла бокал и сделала глоток.

– Слушаю.

– Самая большая проблема в том, что многие страны подписали соглашение Конвенции УНИДРУА о похищенных или незаконно вывезенных культурных ценностях.

– Какие страны?

– Все европейские.

– И что вы предлагаете? – невозмутимо спросила она.

– Я бы снял картины с подрамников, положил их на дно чемодана и отправился в самое заурядное для вас путешествие по Европе. Ключевым моментом будет пересечение границ. Я бы предложил ночь, когда таможенники усталые и не такие бдительные, – в четыре часа, например. Лучше выбрать Лондон, где наименее внимательны к экспортируемым предметам искусства, – в аэропорту Хитроу не взимают экспортную пошлину. Оттуда вы могли бы улететь в Нью-Йорк.

– С картинами на дне моего чемодана?

– Именно. Вес их будет незначительным, а вот риск существенным.

– Вы бы на нашем месте пошли на такой риск, мистер Денемпонт?

Он ответил не сразу.

– Если бы у меня не было выхода, то да, пошел. Но вы должны понять, графиня, я не имею права и не буду советовать вам так поступить. Я лишь представил возможный вариант. В такой ситуации рискованно пересекать границу любой европейской страны, у вас могут конфисковать коллекцию. Вы потеряете миллионы.

– Как я уже сказала, мы потеряем миллионы, если будем бездействовать.

– Решение принимать вам.

– Итак, хорошо, допустим, нам удалось и мы прилетели в Нью-Йорк со всеми картинами. Возникнет ли у нас проблема с покупателем из-за отсутствия официального разрешения на вывоз от итальянских властей?

– Только не с моими клиентами, – заверил ее он. – Никаких проблем.

Он еще раз подумал о сумме комиссионных. Это будет большая сумма. Просто огромная!

Дама улыбнулась и подняла бокал.

– Полагаю, возможно, мы могли бы планировать нечто подобное.

– Вы, графиня. Я ничего не хочу об этом знать!

Она подняла бокал еще выше.

– Вы и не знаете. Ничего! – Она усмехнулась и встала. У двери обернулась. – С нетерпением жду встречи в Нью-Йорке. Это один из моих самых любимых городов.

– Буду рад помочь вам поднести чемоданы, графиня.

– Вам будет позволено помочь мне их донести. Маркус был прав, сказав, что вы наш человек. Примите мою искреннюю благодарность. Arrivederci!

И она удалилась, оставив за собой шлейф дорогих духов.

Четверг в конце ноября, почти полночь, дождливо и ветрено. Пожилой дворецкий Винченцо пристраивал чемодан графини в ее «альфа-ромео», а она стояла рядом с мужем, сжимая его руку, ощущая, как внутри ее все трепещет. И все же сейчас, стоя под освещенным портиком, глядя, как переливаются капли дождя на капоте машины, она не сомневалась в правильности решения. На лице ее были разводы грязи, руки – на этот раз без перчаток – перепачканы, как требовала придуманная легенда.

Витторио, граф Ди Валиериа Массино, был высоким мужчиной элегантного вида, одетый в черные брюки с идеально отутюженными стрелками и голубой кашемировый пуловер, из-под которого был виден ворот кремового цвета сорочки с пестрым орнаментом шейного платка. Он сжимал руку супруги, желая немного ее успокоить, хотя сам невероятно нервничал. В эту поездку стоило отправиться ему, но Джеймс Денемпонт, галерист из Лондона, настаивал на том, что одинокая женщина вызовет меньше подозрений таможенников, чем мужчина.

Риск был огромен. В результате они могут остаться без коллекции, Роми получит внушительный тюремный срок, они потерпят финансовый крах. Впрочем, в случае бездействия они мало что выиграют.

Это великолепное палаццо в горах недалеко от Флоренции было построено в 1588 году и должно было стать летним домом для Катерины Медичи, которая умерла прежде, чем оно было закончено. Более четырех сотен лет дворец принадлежал семье Витторио, он здесь родился и вырос, здесь они с женой воспитывали своих четверых детей. Палаццо стало их ангелом-хранителем. Аристократы, живущие в домах, ему подобных, никогда на самом деле не считали себя владельцами, скорее смотрителями, которым вверено оберегать дом, следить за его состоянием, чтобы передать следующему поколению в лучшем состоянии, чем его получили они сами.

Теперь же из-за рокового стечения обстоятельств он рискует потерять все. Проблемы начались с того, что он был обманут бухгалтером, которому доверял и который убедил его вложить наличные, хранимые для оплаты ремонтных работ, в издательский бизнес. Позже выяснилось, что это была афера, придуманная его адвокатом, скрывшимся в Бразилии. Затем последовало начисление непомерно высоких налогов, из-за того же бухгалтера, который, как оказалось, присвоил сумму, идущую не на оплату налогов, как полагал Витторио, а на счет в банке Панамы. И третьим ударом стало сообщение, поступившее от инженера-строителя всего два месяца назад, о том, что древесина поражена сухой гнилью настолько, что верхние этажи опасны для проживания и должны быть освобождены незамедлительно. Смета работ составляла сотни миллионов в итальянских лирах.

Но ценность представляло не только само палаццо, в нем хранились произведения искусства, многие из которых достались по наследству, но часть была приобретена ими в более благополучные в финансовом смысле времена. В том числе и картины импрессионистов, которые были освобождены от рам и лежали сейчас на дне чемодана Роми в багажнике «альфы». У него было такое чувство, что он предал семью и распродает фамильное серебро. Винченцо захлопнул багажник.

Обратного пути нет.

Они долго спорили о том, на какой машине ей будет лучше поехать, и пришли к выводу, что ее спортивный «мерседес», который она так любила, привлечет слишком много внимания, как и его «ягуар». Потому они приобрели подержанную «Альфа-Ромео-Джульетта-1600». Тоже спортивный автомобиль, но все же не такой приметный. К тому же с большим багажником.

Роми села за руль. Винченцо поцеловал ее в щеку, пожелал удачи и захлопнул дверцу. Она завела машину и быстро понеслась по кипарисовой аллее, как делала всегда. Через несколько секунд он увидел вспыхнувшие габаритные огни и занервничал, решив, что жена что-то забыла. Заметив слабое свечение в салоне, он расслабился – она прикурила сигарету. Витторио вернулся в дом, и Винченцо налил ему двойную порцию односолодового виски. Очень скоро, посмотрев на часы, он сам налил себе еще порцию. В это время по трассе можно часа за два добраться до ближайшего пропускного пункта на границе со Швейцарией, в Локарно. Планировалось, что Роми сделает там остановку, чтобы выпить эспрессо и убить немного времени, и пересечет границу не раньше четверти четвертого. Затем она отправится в гостиницу, до которой минут двадцать езды, где проведет остаток ночи и большую часть следующего дня. Он уже позвонил в гостиницу и предупредил их, что супруга якобы задержится на несколько часов, и представил продуманную ими легенду, которую Роми должна рассказать и таможенникам, если у тех возникнут вопросы, почему она оказалась одна за рулем в такое время. Суть была в следующем: муж ее сестры скоропостижно скончался, и она едет, чтобы забрать сестру и отвезти на отдых в Шотландию.

Впереди был пост итальянского пограничного контроля, но два сотрудника были так заняты разговором, что взглянули на нее лишь мельком. Страх сдавливал все внутри, но она с равнодушным видом проехала мимо. Через несколько километров будет швейцарская граница, и преодолеть ее, скорее всего, будет сложнее.

Разумеется, шлагбаум был опущен и блокировал проезд. Остановившись, она опустила окно, взяла с соседнего сиденья паспорт и протянула офицеру. Тот хмуро посмотрел на нее из-под козырька фуражки, обращая внимание на пятна грязи на ее лице. Изучив паспорт, он что-то сказал по-немецки.

– Scusi? – переспросила она.

Мужчина заговорил на отличном итальянском, и на этот раз был вежлив.

– Вы попали в аварию? С вами все в порядке?

– Благодарю, все хорошо. Колесо спустило за несколько миль отсюда, но мне помог его поменять один любезный джентльмен, остановившийся на дороге. – Она подняла руки и показала перепачканные ладони.

На всякий случай, если кто-то пожелает проверить правдивость ее рассказа, в багажнике лежало частично спущенное колесо. Хотя был там и насос на случай, если колесо действительно спустит.

Офицер удовлетворенно кивнул, поставил штамп и протянул ей паспорт.

– Будьте осторожнее, чтобы с вами еще что-нибудь не случилось, графиня. Далеко ли вы едете?

– Нет, остановлюсь в ближайшей гостинице до утра, а затем поищу мастерскую, чтобы починить колесо.

– Да, вполне разумно. Женщине одной опасно находиться в такое время на дороге. Будет лучше остановиться в отеле и подождать, когда рассветет.

– Со мной все хорошо, – заверила она. – Однако благодарю за внимание.

– Я сообщу полицейским на дороге, чтобы они за вами присматривали.

От этой фразы ее охватила дрожь, и она очень надеялась, что не выдала себя.

– Спасибо, очень любезно с вашей стороны.

– Продиктуйте мне номер машины. – Она так и сделала. – Приблизительно в пятнадцати километрах будет хороший отель. Я бы посоветовал остаться там, если он открыт в такое время.

– Непременно выясню, – сказала она, приветливо махнула рукой и поехала дальше, с облегчением выдохнув через несколько секунд. Посмотрев в зеркало заднего вида, она увидела подъезжающий к посту грузовик и подумала, что это очень кстати, таможенник отвлечется от мыслей о ней. Надавив на педаль газа, Роми поспешила вперед, в ночь.

Через несколько минут быстрой, насколько это возможно в темноте, езды увидела в зеркале пятнышко света. Взволнованная, она прибавила скорость, но пятно увеличивалось. На спидометре было уже сто шестьдесят километров в час, потом и сто семьдесят. Вскоре свет повис у нее за спиной и буквально ослеплял.

Она страшно нервничала, постоянно смотрела назад и почти не следила за дорогой. Что это? Скорее всего, мотоцикл. Полиция? Или кто-то из прислуги передал информацию местным бандитам? Роми надавила на педаль, скорость увеличилась до цифры 180, а это было для нее уже много. Сбоку мелькали сосны, дорожные знаки и отдельные дома. Под колесами бежала желтая линия, и ей казалось, будто она едет по железнодорожному полотну. Происходящее слишком ее пугало, чтобы рассмешить. Она не знала, следует ли сбросить скорость и пропустить мотоцикл или продолжать ехать так же быстро. Ей было страшно, ведь она может не справиться с управлением. Если нечто подобное случится, полотна, стоящие миллионы долларов, будут уничтожены. Свет фар ее машины выхватил из темноты указатель с названием деревни, а следом и знак с ограничением скорости пятьдесят километров в час. Может, рискнуть и не обращать на него внимания? А вдруг ее преследует полиция? Она решила сбавить темп и была рада увидеть, что мотоцикл, обогнав ее, уносится вдаль, поблескивая габаритными огнями. Теперь она могла спокойно придерживаться удобного для нее режима восемьдесят километров в час. После деревни, по обеим сторонам дороги опять показались поля. Внезапно она поняла, как сильно ее трясло, руки с трудом удерживали руль. На обочине показался рекламный щит, сообщивший, что отель находится в пяти километрах. Офицеру таможни она намеренно не сообщила, что для нее там забронирован номер, а портье предупрежден, что приедет до рассвета.

Одежда ее почти вся пропиталась потом, когда она подъезжала к гостинице. Через десять минут, дав портье щедрые чаевые за то, что он принес в номер ее багаж, а потом и двойную порцию бренди, Роми опустилась на диван в номере люкс и прикурила сигарету. Переведя дыхание, она позвонила мужу, сообщила, что добралась без происшествий, и улыбнулась, покосившись на два чемодана «Луи Витон» внушительных размеров. В одном была одежда, обувь и косметические средства, необходимые в поездке, во втором под чехлами с платьями и нижним бельем лежали картины импрессионистов, стоимостью не менее пяти миллионов фунтов.

Через час она провалилась в тревожный сон, испорченный кошмаром – всю сотню миль за ней гнались бандиты на мотоциклах.

Роми проснулась в семь утра, обливаясь потом и напуганная до предела. Казалось, она только сейчас осознала грандиозность и опасность того, что делает. Ей предстояло провести несколько часов в отеле, а днем отправиться в Женеву, оттуда в Жюрансон; проехав в Альпах границу Франции, она будет находиться за рулем до глубокой ночи. На следующий день она должны быть уже в Англии, а оттуда вылететь в Нью-Йорк.

Роми опять набрала номер мужа, и его уверенный голос ее немного успокоил. Отключившись, она с раздражением подумала, что ему легко оставаться спокойным. А ей предстоит в скором времени общаться со служащими таможни Швейцарии и Франции. А затем еще и Великобритании. Витторио убедил ее, что никому в голову не придет досматривать ее багаж в аэропорту. Оказавшись на территории Англии, она будет дома и сможет наконец расслабиться и больше не потеть от страха.

В 2:30 ночи она пересекла границу Франции, слава богу, без каких-либо проблем. Сонный офицер, не взглянув на нее и, кажется, даже в ее паспорт, махнул рукой, приглашая проезжать. Наконец она была почти на финишной прямой. В 3:30 зарегистрировалась в отеле на берегу озера близ Анси, прошла в свое шато и провалилась в сон. Проснулась Роми лишь к полудню. Прежде чем позвонить мужу, открыла чемодан с сокровищем, которое стало гарантией их спокойного будущего, и любовно просмотрела полотна, проложенные тканевыми мешочками с обувью и нижним бельем.

Следующим этапом должна стать переправа на ночном пароме Кале – Дувр, до которой, по ее подсчетам, восемь часов пути, учитывая остановки, чтобы перекусить и немного отдохнуть. Разрабатывая план с Витторио и Денемпонтом, они учли также возможные трудности на таможне, поэтому у нее были с собой значительные суммы в лирах и французских франках на случай необходимости дать взятку, которые ей не пригодились. Однако они сразу исключили возможность подкупа швейцарских и английских таможенников, поскольку это было слишком опасно. Ей мог грозить арест, а в ее ситуации это было бы катастрофой. Оставалось полагаться на женские ухищрения, которые вкупе с ее знатным происхождением и привлекательной внешностью могли произвести нужный эффект и помочь исполнению хитроумного плана, предложенного Денемпонтом.

Однако, несмотря на сопутствующую удачу, с каждой пройденной милей чувство тревоги возрастало.

У переправы в Кале она была в начале двенадцатого ночи, на час раньше, чем предполагала, и остановила машину в тихом месте среди грузовиков на обширной стоянке порта. Паром должен доставить ее в Дувр, как и было условлено, к трем часам ночи. Как раз к тому времени, когда служащие таможни будут в самом непригодном для работы состоянии. Учитывая часовую разницу во времени, ей нужен паром, отходящий в 2:30.

Предстояло как-то убить три с половиной часа.

Она бы с удовольствием выпила кофе, но боялась оставить машину без присмотра, поэтому все время до посадки повела в салоне: съела купленный на заправке багет, запивая минеральной водой, и курила одну сигарету за другой.

Пора. Роми повернула ключ и нажала кнопку стартера. Двигатель заурчал и затих, вызвав приступ паники. О боже, только не это! Запахло бензином, и Роми заглушила мотор.

Успокоившись, она снова попыталась завести машину. Снова и снова. Стоящие рядом грузовики завелись и стали двигаться вперед.

Затем у нее сел аккумулятор.

Роми выскочила из машины и замахала руками, бросившись к одному из водителей. Тот спустился вниз и спросил ее по-французски, в чем проблема. Она объяснила.

Через пару минут он привел двух других водителей. Они велели ей завести машину и включить вторую передачу, а затем стали толкать. Машина катилась быстрее, и наконец ее удалось завести. Роми сидела за рулем, обливаясь потом, слушала, как работает двигатель, и смотрела, как из выхлопной трубы валит дым, закрывая задний обзор. Поблагодарив водителей, она покатила к кассам.

Через несколько минут, продолжая бороться с дрожью, она въехала в нутро парома и нажала на тормоз у самого бампера стоящего перед ней «фольксвагена». Заперев машину, она задумалась, не опасно ли оставить чемодан в багажнике? Может, лучше взять его с собой? Этот вопрос заранее они не оговорили. Поразмыслив, она решила, что будет выглядеть странно на палубе с огромным чемоданом.

Вместо этого она дважды проверила, заперты ли все замки, и стала подниматься на верхнюю палубу, вдыхая запахи переработанного топлива, краски, моющих средств и чувствуя подступающую тошноту и нарастающую нервозность. На палубе она быстро нашла бар и стала ждать его открытия, изнемогая от необходимости выпить двойной эспрессо и порцию бренди. Через двадцать минут, когда паром наконец отплыл от берега, она залпом осушила бокал и с наслаждением сделала глоток кофе. Выйдя из бара, решительно прошла на корму и подставила лицо соленому ветру.

Так она стояла довольно долго, разглядывая удаляющиеся огни Кале и вспышки маяка, пока ее не стало трясти от холода. Тогда она спустилась ниже в закрытое помещение.

Заказав эспрессо, Роми подумала и выпила еще бренди. В какой-то момент, чередуя напитки, она поняла, что почти успокоилась и обрела уверенность в себе, сохранив бдительность.

На мгновение в душе вспыхнула тревога, но она подавила ее и убедила себя, что все будет хорошо! Надо лишь оставаться спокойной и выдержанной. Очень спокойной.

Море также было спокойным, и она не чувствовала качки, лишь слышала приглушенные звуки двигателя и чувствовала легкую вибрацию кресла.

Затем по громкоговорителю прозвучало объявление: «Всех водителей просим спуститься на палубы А и Б к своим транспортным средствам».

Ее словно парализовало от страха. В голове крутилось: «Заведись! Пожалуйста, заведись! – когда она открыла машину, а потом и багажник, чтобы удостовериться, что оба чемодана на месте. – Пожалуйста, заведись!» К счастью, двигатель ожил мгновенно, и она поблагодарила Бога, прочитав краткую молитву. Паром уже замедлял ход, а вскоре и совсем остановился. Через несколько минут вспыхнули стоп-сигналы автомобиля перед ней, и он пришел в движение. Роми включила передачу и покатила следом, жалея, что у нее нет возможности сделать хоть глоток эспрессо, который помог бы ей унять дрожь.

Она проехала вверх по пандусу, подчиняясь сигналам стоящих по обе стороны сотрудников, миновала огромный плакат с британским флагом и надписью под ним: «ПОВЕРНИТЕ НАЛЕВО». Еще пара минут, и она увидела таможенные ограждения и ведущую к ним очередь. С одной стороны вывеска была зеленой и гласила: «Товаров, подлежащих письменному декларированию, нет», вторая была красной: «Товары, подлежащие письменному декларированию».

Она направилась к зеленому коридору и остановилась за фургоном впереди нее. Справа, вдоль всего здания таможенной службы тянулась стойка с металлической столешницей, а за ней находился лишь один офицер с хмурым и сонным лицом. На проехавший перед ней фургон он даже не взглянул. Роми затаила дыхание, стараясь равнодушно смотреть прямо перед собой, но, к ее ужасу, мужчина поднял руку и махнул ей. Ей показалось, что она не справится, так сильно ее трясло. Офицер обошел машину и жестом велел ей опустить стекло.

Глубоко вздохнув, она изобразила на лице самую очаровательную улыбку из имевшихся в ее арсенале и выполнила просьбу.

– Добрый вечер, офицер, – вежливо произнесла она.

Лицо таможенника не стало более приветливым, пожалуй, даже сделалось еще более серьезным; вытянутое, как морда лошади, лицо под фуражкой казалось ей скорбным.

– Откуда вы прибыли, мадам?

– Из Италии, – произнесла она на ломаном английском. – Рядом… э-э-э… с Флоренцией.

– Какова цель вашего приезда в Англию?

– У меня здесь семья, – ответила она, следуя сценарию. – Моя сестра недавно потеряла мужа, я буду сопровождать ее на отдых в Шотландию.

Он бросил на нее взгляд, который она не смогла разгадать, лишь заметила откровенное недоверие.

– Отдых в Шотландии в ноябре? Не самый лучший месяц, учитывая погоду.

– Это точно! – нервно рассмеялась Роми. – Совсем не лучший!

И не думая улыбнуться в ответ, офицер продолжал:

– Предъявите паспорт, пожалуйста.

Она протянула ему документ, и он принялся внимательно его изучать, перелистывая страницы.

– Почему вы предпочли передвигаться на машине, графиня? Путь ведь не близкий.

Она пожала плечами:

– Я люблю ездить за рулем.

Он оглядел ее «альфу».

– Хорошая машина. Быстрая?

– Да, вполне.

Офицер кивнул и вернул ей паспорт.

Роми на мгновение показалось, что все уже позади. Сейчас он разрешит ей проехать. И вдруг:

– Откройте багажник, пожалуйста.

– Да, да, конечно, – произнесла она, запинаясь, и принялась выбираться из салона.

– С вами все в порядке? – прищурился таможенник.

– Да, да, благодарю.

– Вы вся дрожите.

– Выпила слишком много кофе, чтобы не заснуть.

– Должно быть, у вас есть уважительная причина, по которой вы поехали на ночном пароме?

Она подняла руки и повертела перед его лицом.

– Я планировала быть здесь раньше, но у машины пробило колесо, пришлось его менять, и это заняло больше времени, чем я ожидала. К счастью, мне помог водитель проезжавшего мимо грузовика.

Не сказав ни слова, мужчина прошел к багажнику и поднял дверь.

– Откройте чемоданы, пожалуйста.

У нее было такое ощущение, что все внутренности превратились в ледяную глыбу.

– Да, – пробормотала она. – Да, да, разумеется.

Взяв первый чемодан, он перенес его на металлическую стойку.

– Он закрыт?

– Нет, нет.

Щелкнул замок, и крышка поднялась. Под ее пристальным взглядом офицер стал перебирать вещи, ловко работая пальцами и довольно быстро пробираясь ко дну. Отстегнув закрепляющие ремни, он стал вытаскивать мешки с обувью и тщательно упакованную одежду. Каждую пару обуви он доставал и внимательно разглядывал изнутри, прежде чем отложить в сторону. Убедившись, что там ничего нет, он стал довольно неловко укладывать все обратно в чемодан.

– Можете закрывать, – наконец кивнул он Роми.

Она надеялась, что на этом процедура досмотра окончена, но офицер прошел к машине и достал следующий чемодан.

Ее охватил ужас.

– В нем вы найдете то же самое, – не вполне убедительно сказала она.

Офицер молча поставил чемодан на стойку и принялся изучать его, как и предыдущий.

Она сделала шаг назад, перед глазами все заволокло туманом, пот градом лил по спине. Пальцы мужчины ловко перебирали аккуратно сложенные вещи, приближаясь к днищу.

«О боже», – подумала она. Самое страшное могло случиться в любую секунду.

Внезапно офицер повернулся к ней и вскинул брови.

– О? – Он быстро переложил пакеты с одеждой на стойку и ловко вытащил одно из полотен, держа за верхние углы.

«Нет, все не кончено, а только начинается», – пронеслось в ее голове. Она стояла и смотрела на неподписанную картину Моне – нечеткий, словно погруженный в туман каменный мост через едва различимую мутную реку. Кисть мастера можно было определить сразу, это была одна из самых известных в мире работ великого французского художника. Когда Денемпонт прилетал в Италию, чтобы оценить коллекцию, это полотно вызвало бурю его восторга. Он не сомневался, что перед ним подлинник, к тому же, пожалуй, самый ценный экземпляр этой во всех смыслах великолепной коллекции.

Офицер повернулся к ней и заглянул прямо в глаза. На лице появилось насмешливое выражение.

– А это что такое, графиня?

– Я брала уроки живописи, – пояснила она. – Захватила несколько своих работ, чтобы показать сестре. Она очень талантливая художница, возможно, порадуется моим успехам. Я также думала взять у нее несколько уроков, пока буду в Шотландии.

– Уроки живописи?

Слова вылетели и повисли в воздухе.

Офицер пристально смотрел на нее и не отводил глаз. Затем выражение лица смягчилось, и он протянул:

– Хм-м-м…

Роми пожала плечами и очаровательно улыбнулась.

Больше офицер ничего не сказал, лишь принялся особенно тщательно разглядывать полотна одно за другим, поднося очень близко к глазам.

Закончив, он широко зевнул и повернулся к ней:

– Хорошо, спасибо, я закончил.

Офицер помог ей погрузить чемодан в багажник, и она забралась в салон, с трудом повернув ключ зажигания, так сильно тряслись ее руки. К счастью, и на этот раз двигатель не подвел. Когда она уже собиралась закрыть окно, офицер наклонился и произнес, смущенно улыбаясь:

– А по поводу уроков живописи, мадам…

– Да?

– Не поймите меня неправильно, но на вашем месте я бы продолжил их брать.