Глава 3. Где–то на основном русле реки Иерарха

– Пиявыч! Чучело бестолковое! Куда ты лезешь?! Сдай назад и прикрывай Сойкина. Алмазный почти готов. Врежь ему из пращи! Еще разок. Отлично. Теперь пара бронзовых. Фокуси их и не пропусти момент, чтобы добить. Я сейчас наддам тому крайнему, – Браги нанес несколько молниеносных рубящих ударов по ожившей латунной статуе, но и сам получил несколько увесистых тычков от второго противника.

Отступил, глянул на остаток жизни монстра и бросил через плечо:

– Теперь бей. Промазал, растяпа! Целься точнее, я опять подставлюсь. Давай. Так, уже лучше. Пара камней и он развалится. Сместись вправо, я перекрыл тебе директрису. Ну!

Бронзовый голем, получив в грудь очередной метательный снаряд, замер, загрохотал металлическими запчастями и тяжело рухнул в душистую траву, рассыпавшись на множество ярких солнечных деталей. Землю вокруг Браги уже густо покрывали осколки восьми его поверженных собратьев – семи каменных и одного алмазного. Ярл вытягивал големов на себя, снимал почти всю жизнь и опускал в последний момент оружие, сам принимая чувствительные удары неорганических боксеров. Такова была разработанная им тактика. Добивал упорных монстров Пиявыч из пращи. Сам по себе неофит не смог бы причинить хоть какой–нибудь ощутимый вред этим ожившим скульптурам, но после усилий Браги энергии у них оставалось на донышке. И стратегия ярла срабатывала раз за разом. Пиявыч, получая похвалу вперемешку с матюгами, все же сумел как–то набить руку и дело постепенно пошло на лад. Последнего новичок, расхрабрившись, зарубил своим тяжелым критским мечом. Браги потер отбитую грудину и сплюнул в траву сгусток крови. Потом достал из–за пояса малое целебное зелье и опрокинул пузырек в себя. Пиявыч выглядел не лучше, хотя големских молотилок на его долю не досталось. Неофит в паузах между хриплыми выдохами жадно хватал ртом воздух, по щекам ползли крупные градины пота.

– Сойкин, глянь–ка на этого безупречного воина. Лицезрей сей пример разудалого рубаки! Держу пари, в реале он турник обходит десятой дорогой, о штанге знает только то, что она бывает тяжелая. И конечно, в Мидгарде он выбрал себе тело профессионального бодибилдера. Несомненно, кучу денег отвалил за апгрейд персонажа, так? И причиндалы подвесил, как у коня? Сразу же, наверняка, завел себе сногсшибательную подружку из тех, кто в наш мир попадает только в поисках большого, очень большого, гигантских размеров женского счастья. Таких мотыльков неопределенного, вернее, предположительно, женского рода в столицах локаций крутится полным полно. И завертелась безумная любовь…

И так помидорное от натуги лицо Пиявыча стало приобретать оптимистично лиловый оттенок. Снаряды Браги ложились точно в цель.

– Я бы попросил вас…

– Не стоит, право. За тебя уже попросили, иначе не восседал бы тут, – отмахнулся ярл и, демонстративно не замечая терзаний напарника, продолжил. – Потом не стало трех вещей. Сообщаю в верной последовательности: денег, подружки, спортивной формы. Последняя утрата – самая смешная. Представляешь, Сойкин, этим мышцепоклонникам почему–то не приходит в голову тот простой факт, что даже доставшаяся на халяву груда первосортной говядины нуждается в постоянной тренировке. И чем больше мускулатуры отхапал себе новичок, тем сильнее ему придется вкалывать, чтобы содержать свое хозяйство в приличном виде. Поперечнополосатая неожиданность берет за горло. Вперед! На турник и брусья! А мы так не можем! Мы – люди изнеженные, умственно истощенные, стрессом надломленные. Вот и заплыл ты, брат Пиявкин, свинья свиньей. Обильная пища для небрезгливых червей. Денег нет, со всех сторон сыплются градом насмешки. Хорошо хоть еще место подвернулось непыльное – сидеть в архиве дворцовой канцелярии, бумажки перекладывать. А то тебе с твоими тремя левелами Обучаемости хоть в петлю головой…

– Положим, Обучение мне крепко помогает. Опыт сыплется в двойном размере.

– Ладно. Тут ты меня уел. Согласен. Погляди–ка, сколько уровней выпало!

Под ногами неофита в траве лежало четыре книги Знания. Одинаковые массивные фолианты в коричневом кожаном переплете и без единого символа на обложке. Всего–то и нужно было сделать – возложить на титульную страницу ладонь и внятно произнести вслух избранный навык.

– Это с тремя вчерашними за Королевского Нага, получается уже десятый. Вот это рывок! Растешь, салага.

– Я хочу взять четыре уровня магии Природы, – пискнул Пиявыч, но Браги перекрыл его слабый голос своим мощным рыком.

– Не вздумай! Берешь по два – Обаяние и Дипломатию. Понял?!

– Послушайте, Браги. В конце концов, это моя жизнь и мой персонаж…

– Ты успешно смыл свою жизнь в сортир вместе с архивными бумагами. Что уставился? В глазах у ней обида, в руках у ней утюг… Нехорошо. Присягу королеве Рагнейд принял?

– Ладно. Я понял. Из меня делают продвинутого посла. Но зачем тогда вы заставили меня вчера взять один левел Выносливости и два Стрельбы?

– Чтобы ножками активней шевелил на переходах. И на привале не напоминал куль с песком. От ужина, как я заметил, ты не отказываешься. Но не припомню, чтобы ваша интеллигентная особа участвовала в собирании дров, разжигании костра, как–то помогала отабориться. Лежишь себе пластом и скулишь в свою попону. Жалеешь себя, наверное? Это насчет Выносливости. А Стрельба… Ну, знаете, молодой человек… Кто, скажите мне, залепил Сойкину из пращи промеж лопаток? Я? Да ты просто опасный тип в бою, получается! Для своих, конечно.

– Да ладно, я не в претензии, – добродушно вставил реплику смотритель.

Пиявыч удрученно вздохнул. Затем встал и покорно исполнил распоряжения старшего. Браги вместе с Сойкиным пошли изучать и собирать трофеи.

– С големов падают обычно кольца Резистентности. Ага, их мы и имеем. Два каменных, одно бронзовое и одно алмазное. И куча алмазных же осколков. Как они у вас? Ценятся?

Сойкин с сомнением качнул головой.

– Необработанные очень дешевы. Я подберу десяток крупных, может, в фактории Оплота и сгодятся. Гномы их вставляют во всякие усилители, призмы делают.

– Так я и думал. Ладно. Самое приятное впереди. За нами закрылся Купол Боя. Значит, големы были охранниками клада. Идем, глянем, что они так стойко защищали.

На вершине холма из земли торчал клык темного вулканического стекла с тонкой сеткой затейливого узора на плоскости.

– Рунный камень. Тысяча опыта каждому. Прикладывайся, Сойкин. Пиявыч, бегом сюда! На полусогнутых! И еще сундучок опыта. Там на выбор – золото или экспириенс. Неофит, открой крышку, налепи на стенку ларца граблю и скажи: «опыт».

После пальпации камня и вскрытия сундучка Пиявычу вновь шлепнулась под ноги очередная книга Знаний. Браги улыбнулся, поймав его умоляющий взгляд, и милостиво разрешил:

– Ладно. Бери свою Природу. Пес с тобой.

Пиявыч просиял и громко произнес, прижимая книгу к груди:

– Магия Природы.

И зажмурился, впитывая новые знания. Провел рукой, и каменистая насыпь в ста метрах осветилась охряным сиянием. Сойкин видал такое и раньше, поэтому сразу догадался – новичок дистанционно применил заклинание Отвода глаз. Пробует силы. Испытывает щенячий восторг от новых возможностей. А Браги, не обращая ни на кого внимания, деловито осматривал вершину холма. Вернулся он с двумя предметами.

– Итак. Что имеем. Две болванки, запчасти к артефактам. Хуже, чем готовые, но лучше, чем ничего. Насадка на наконечник к Магнитной стреле. Артефакт достойный, но уж больно многокомпонентный. Если ничего не путаю, там еще восемь деталек, каждая по цене боевого вертолета. Лучников среди нас нет. Пойдет в обменный фонд. И рукоять к Игле Следствия. Вот эту штуку мы никому не продадим, а будем собирать сами. Магическая помощь при допросах с пристрастием нам не помешает.

Сойкин метнул на Браги испуганный взгляд, и ярл счел нужным пояснить:

– Наше дело требует поиска. Вопросов, невзирая на личности, и ответов. Почему–то мне представляется, что не все захотят быть правдивыми и откровенными. Придется кого–то и пощекотать этой игрушкой. Да, забыл, со вчерашнего дня в сумке пролеживают коренные зубы королевы-наги. Применяются при изготовлении ядов и противоядий. Как считаешь, Сойкин, все вместе потянет на оплату проездных билетов чартерными пегасами до станции Оплот?

Страж половину не понял, но виновато покачал головой.

– Ясно. Да я и сам знаю, что это барахло, кроме алмазного перстня. Ладно, поищем чего–нибудь по–настоящему ценного.

Буреломы хвойного леса остались позади вкупе с узкими звериными тропами вместо дорог. Они выбрались из чащобной тайги и вступили под своды широколиственных лесов, где легко дышится полной грудью, а древесные гиганты отстоят друг от друга так далеко, что образуют естественную многокилометровую аллею. Сойкин рассчитывал пройти до Джорнея за четыре перехода, но группу тормозил непривычный к пешим марш–броскам неофит, и дорога до реки заняла шесть дней. Стало ощутимо теплее. Из суровой поэзии стылой поздней осени они нырнули в разноцветную палитру листопада уходящего бабьего лета. И поутру уже не приходилось колоть лед в котелке с чаем. Смена климатических зон. Чем выше, тем теплее.

После легкого перекуса Браги отряхнул ладони, рывком забросил за спину дорожный мешок и предложил:

– Ну что, туристы? Помахали мечами, размялись. Теперь топаем дальше? Пиявыч, шуруй вперед. Не хочу, чтобы ты незаметно свалился замертво где–то позади, и мы с Сойкиным оказались лишены возможности отпраздновать это радостное событие.

Шаги склеивались в метры, метры группировались по сотням, сотни сплющивались в километры. Троица путников безжалостно давила ногами изумрудную газонную траву, более уместную на каком–нибудь поле для гольфа в элитном загородном клубе, чем посреди векового леса. Один из исполинов оказался увешенным поселившимися на нем горгульями. Куда до него собору Нотр–Дам! Вся стая проводила группу внимательными взглядами, но предпринимать резких движений не стала. Неофит на прощанье исключительно из озорства отвел нелюдям глаза, за что тут же получил внушение от Браги:

– Не трать ману попусту, олух. Теперь полчаса осиный рой вызвать не сможешь.

Пий Контур уже прекратил пререкания с вожаком и со стоицизмом обреченного выслушивал от него порцию за порцией издевок и проклятий собственной неумелости. Иногда с зубовным скрежетом, но без откровенной конфронтации. Оторванный от благоустроенной городской жизни, новичок осознал свою полную зависимость от Браги. «Ладно, ты – босс. Самоутверждайся за мой счет, раз в детстве не наигрался. Я здесь, как и хотел. И с каждым днем становлюсь лучше. Так что если надо потерпеть, я потерплю» – думал бедолага, привычно раскладывая на привале свою потрепанную тетрадь для записей.

Вот и сейчас он проглотил обиду и занял свое место в авангарде. Еще через час ходьбы уже спотыкающийся впереди Пиявыч остановился и замахал руками.

– Река! Впереди огромная река! – завопил он.

Сбоку раздался треск кустов, и какое–то большое тело опрометью кинулось в сторону от натуралиста.

– Оленя спугнул, – досадливо крякнул Браги, подходя ближе.

Из–за его спины выглянул крючковатый нос Сойкина, и смотритель сказал:

– Это Джорней. Дошли, хвала Иерарху.

– Не понял. Джорней? Собственной персоной?

– Я про жидкость впереди.

– А–а–а, ты о реке. И правда. Добрались. Славно. До фактории сколько осталось? Три дня пути?

– Угу. Но не посуху. Плот делать будем.

Браги вышел на берег и осмотрелся. Пологий галечный пляж с редкими валунами. Сбоку от них загибала в себя небольшой заливчик узкая песчаная коса. На ней у самого среза воды стоял поджарый черный медведь и, не смущаясь никого, с аппетитом лакал воду. Впереди лениво играла водоворотами широкая полноводная река.

– Побольше Волги будет, – определил Браги. – Стволы крепко надо вязать. Не потонуть бы сгоряча.

– Завтра нужно дневать. Делать плот, охотиться, еду коптить. Продуктов почти нет совсем, – нерешительно высказался Сойкин, косясь на широкую спину Браги.

Ярл подошел к Пиявычу, отиравшему лицо какой–то замызганной тряпкой.

– Везет тебе, обуза. Только вроде стройнеть начал в походе, так нет – опять передых. Эдак я никогда тебя в кондицию не приведу. Не сдать тебе в этом году норм ГТО, ох, не сдать. Миа кульпа!

– Лагерь на косогоре разобьем, – полуспросил, полупредложил Сойкин. – Оттуда обзор получше будет. И берег высокий. Из реки на костер никто впотьмах не вылезет.

Из путевого дневника Пия Контура:

« Наконец–то я увидел Джорней. Не случайно Иерарх Овиума дал свое имя именно этой удивительной реке. И ничему другому в локации. Она опоясывает сферу поперек, будто разрезает ее на две половинки, как пасхальное яйцо, принимая в себя воды всех рек и речушек Пустыни. Местами полноводный, как Амазонка, местами узкий, бьющийся в тисках гранитных скал, но всегда невероятно глубокий, Джорней величественно катит толщи своих вод. Его омуты и быстрины стали родным домом для десятков тысяч удивительных форм жизни. Кого здесь только нет: панцирные пресноводные дельфины, прыгающие зубастые черепахи, стреляющие крабы–собаки, преследующие свою добычу на берегу осетры–многоножки. Бурная фантазия Иерарха разгулялась на примере Джорнея сполна. Чего стоят одни дрейфующие рифы – огромные подводные плавучие острова, оплетенные многометровыми садами водорослей, и каждый со своей экосистемой. Но вернемся к животным. Многие рыбы ведут смешанный образ жизни и выходят кормиться на сушу. Поскольку часть из них – хищники, путникам не рекомендуется разбивать палатки поблизости от воды. Сойкин рассказал нам, как ему месяц назад пришлось палкой отбиваться на берегу от агрессивной стаи радужных пираний.

Безумно жаль, что мы не будем форсировать Джорней. Еще в большей степени мне досадно, что мы вышли не в прямой видимости от Парадокса. Всегда мечтал лицезреть этот величественный двухсотметровый водопад. Вообразите: перед этим удивительным феноменом, русло реки делится на две части узким и длинным островом, представляющим собой единый кусок кварца неимоверных размеров. Половина Джорнея течет себя спокойно дальше, а другая половина вдруг, в нарушении всех физических законов начинает карабкаться на скалу высотой в несколько сот метров для того чтобы потом всей своей тяжестью сверзиться вниз и утопить окружающий пейзаж в десятках разноцветных радуг.

В первый же день своего пребывания у Джорнея мы наткнулись на рыболовецкую артель полуросликов и разделили с ними ужин. Промысловики сначала насторожились при нашем внезапном появлении на лесной косе, потом, держась на безопасном расстоянии, подплыли поближе. Знакомство с этим общительным и бесхитростным народцем завершилось приглашением на вечернюю трапезу. Мне довелось полакомиться приготовленными на рожне налимами–бокоплавами, похлебать в охотку душистой ухи с черемшой. Старшина партии хоббитов по имени Котосл поведал за кружкой ароматного травяного чая об их повседневном житье–бытье. Поселок полуросликов раскинулся в одном дне пути выше по течению реки, у места слияния Джорнея с Аллюмом, другой водной артерией Овиума. Архитектура простая. Более шести десятков благоустроенных землянок, прихотливо облицованных речным галечником, предусмотрительно обнесены прочным тыном. Дабы дикие твари озорничать не повадились. Промышляют селяне в основном охотой, рыбной ловлей, бортничаньем. Последнее в особом почете. Излишки продуктов отвозят пару раз в год на факторию Оплота, куда мы сейчас и направлялись. На обмен торгуют себе разный инструмент, оружие, мануфактуру. В цене гномья продукция, по причине увеличенного гарантийного срока. Полурослики разбили внутри селения многочисленные огороды, но земля родит плохо – бедные почвы. Вот эльфы из Оплота обещали помочь с какими–то мудреными подсыпками в грядки, тогда, может, дело и пойдет. К тому же им постоянно докучают набегами на посадки стаи сумчатых сонь. Хоббиты не унывают и, по примеру древних римлян, засахаривают вредителей в меду. Котосл приглашал нас к себе в гости, но Браги с сожалением отказался – нам нужно было спешить. Зато Сойкин умудрился сторговать у рыбарей одну лодку–долбленку в обмен на два трофейных каменных и бронзовое големские кольца. Котосл еще добавил от своей щедрости несколько связок копченой рыбы. Теперь продолжение нашего путешествия обещает быть еще более приятным».

Только на третий час сплава они сумели приноровиться к стремлению долбленки идти строго зигзагом поперек течения. Сойкин устроился на корме и подставил худое небритое лицо багряным лучам «светляков». Его рука расслабленно лежала на кормовичке, готовая в любую секунду совершить маневр на выправление курса. Пиявыч, сосредоточенно пыхтя, работал парой коротких широких весел. Он сначала сбросил с плеч дождевик, потом вязаный свитер и теперь сидел в одной толстовке, продранной на локтях. Браги вольготно развалился на носу и, отходя от напряжения последних дней, вполглаза подремывал, прерывая свое занятие лишь для того, чтобы вставить очередное предположение, откуда у их гребца растут руки. Вокруг царило безмолвие, нарушаемое только плеском рассекаемой волны. Лодка плыла по тихой протоке промеж двух островов, покрытых пушистой щеткой можжевельника.

Они сумели не обнаружить себя вплоть до самого момента атаки. В воздухе раздалось монотонное гудение, как от тока высокого напряжения, и на долбленку градом посыпались раскаленные плазменные снаряды. Первый же угодил в голову Сойкину, отчего тот отчаянно закричал, схватился руками за лицо, но тут же два следующих шара с шипением и треском впечатались смотрителю в грудь. Его члены вывернула из суставов страшная судорога, после чего Сойкин еще раз дернулся и затих. Браги при первых же звуках разрядов рванулся с места и накрыл Пиявыча своим огромным телом. Плазмоиды десятками втыкались в его спину, прожигали куртку, опаливали волосы, но ярл не двигался. Пиявыч, притиснутый к банке, полузадушено сипел.

– Кто это? – наконец пропищал он, когда Браги немного приподнялся на локтях.

– Инфернальные твари. Метатели. Твою ж так! Сойкина накрыло! Не уберегли, – сквозь зубы процедил Браги, вздрагивая от новых попаданий.

Запахло горелым деревом. Лодка окуталась дымом. Обстрел ослабевал – течение выносило долбленку из–под огня. Браги распрямился во весь рост и шагнул в реку.

– Плещи воду на дерево! – выкрикнул он, выныривая в пяти шагах от уже покрытого рубиновыми углями борта.

– А ты куда? – испуганно воскликнул Пиявыч.

Он тоже начал вставать, но неудачно схватился рукой за тлеющее весло и, охнув, шлепнулся на место.

– Пойду, рассчитаюсь, – зло бросил ярл и мощными гребками погнал свое тело к отмели.

Пиявыч бросил взгляд на смотрителя, вздрогнул и в ужасе отвернулся. Кожа на лице стража спеклась одной сплошной коркой, правый глаз вскипел и вытек белесым сгустком на щеку, шея лопнула, оголяя прожилки вен. Неофит перевел взгляд на берег островка, куда из воды выбирался ярл с обнаженным мечом в руке. Шары огня летели в него десятками, сливаясь в единый лавовый поток. Браги, не обращая внимания на плазменные снаряды, проваливаясь по колени в топкий грунт, шагнул вперед. Словно пылающий ангел мщения, в смертельной неумолимости своего гнева, он, расправив плечи, пошел на инферналов. От поставленного им мощнейшего щитового заклинания в реку высадило целый пласт глинозема. Можжевельник на острове горел единой многофитильной свечкой. В отблесках пламени Пиявыч различил полутораметровые силуэты. Краснокожие рогатые создания, похожие на комиксовых чертиков, в панике пятились от надвигающегося на них грозного противника. Ливень шипящих алых шаров, казалось, не причинял ему никакого ущерба. В лучах света блеснуло раскаленное лезвие «бастарда». Браги рубил инферналов с плеча, крест–накрест, стальным кулаком дробил кости ненавистных метателей и не остановился, пока не остался один среди пылающего кустарника. Над островком поднимался толстый столб дыма и пепла. Затушив угли речной водой, на останках лодки к берегу причалил Пиявыч. Ярл, не обращая внимания на тлеющую одежду, деловито копался в золе на месте схватки. Что–то покатал по ладони, вытер о штанину и сунул в напоясный кошель. Тяжело ступая, подошел к долбленке. Бросил взгляд на Пиявыча, поискал глазами тяжелые увечья и, не найдя их, удовлетворенно кивнул. Наряд Браги выглядел так, словно побывал в мусоросжигателе. Норг сбросил его на мокрый песок, набрал несколько горстей воды и выплеснул на одежду. Пиявыч с содроганием смотрел на белесые язвы ожогов на могучем торсе ярла. Но не прошло и минуты, как его раны начали покрываться тонкой розовой кожей и затягиваться прямо на глазах. На пальце норга ослепительно сиял бриллиантовый големский перстень Резистентности.

Ярл приподнял тело Сойкина на руки, вынес из лодки и положил на мокрый песок. Его рука, потянувшись было с поясному кошелю, отдернулась. Браги закусил губу и решительно взялся за вещевой мешок. Распотрошил его, перетряхнул содержимое. Отложил в сторону широкий полосатый кушак. Резко нагнулся, словно заметил что–то необычайное, и изумленно присвистнул, светлея лицом. Норгский вождь достал из небольшой кучки обычного походного скарба, который почем зря таскается за спиной что человека, что юнита, два пузырька. Ярко–синих, выточенных каждый из цельного сапфира. Посмотрел на просвет, не пустые ли, и от радости притопнул ногами. Пиявыч наблюдал за его манипуляциями с опасливым выражением человека, оценивающего: а не сошел ли его спутник с ума? Рядом лежит полусожженный труп их товарища, а ярл подпрыгивает от восторга при виде найденных флакончиков с зельями. Браги повернулся к неофиту и от избытка чувств хлопнул того ладонью по плечу. Пиявыч, охнув, присел.

– Не могу понять! Глазам своим не верю! – продолжал ликовать ярл. – Слышишь, ты, Дерсу Узала?! Два зелья Воскрешения! Для юнитов и для Игроков! Откуда?! Ты знаешь, сколько стоит каждое? Да ты столько живой не стоишь, вот на какую сумму тянут эти склянки! Я не удивлюсь, если это последние подобные зелья во всем Овиуме! Вот повезло Сойкину! Так, берем юнитский эликсир… Он – желтый, человеческий – красный. Сейчас мы починим нашего стража…, – с этими словами ярл с хлопком вытянул зубами пробку и осторожно плеснул эликсир Сойкину на заплавленный рот.

Браги осторожно, тонкой струйкой лил зелье, и обезображенный лик смотрителя начал изменяться: разглаживались складки, обрастали эпидермисом пораженные участки. Вот кожа уже стала розоветь, еще чуть–чуть и… ничего не произошло. Чудесное преображение внезапно завершилось, и тело стража вернулось в прежний кошмарный вид. Пиявыч недоумевающе взглянул на Браги.

– Что–то не сработало?

Тот со злобой сплюнул себе под ноги.

– Да хрен его знает!

Еще раз посмотрел сквозь пузырек, повертел его в руках, будто хотел найти срок годности, и обреченно отшвырнул себе под ноги. Пиявыч осторожно потряс Сойкина за плечо. Браги отбросил его руку.

– Чего трясешь? Не вышло. Все кончено. Сгорел, как головешка.

Сел на песок, охватив голову руками, остервенело поскреб ногтями волосы. Затем рывком поднялся, яростно отбросил подвернувшуюся под ноги корягу, побежал и начал в бессильной злобе пинать ногами останки поверженных инферналов.

– Магоги! Долбаные магоги! Чтоб вас!

Пиявыч подошел и резким рывком за плечо вывел ярла из состояния неистовства.

– Хватит, Браги. Ему этим не поможешь.

Ярл злобно оскалился, потом, встретившись с Пиявычем взглядом, внезапно сник. Постоял с секунду, словно в забытьи, и бросил:

– Ты прав. Магоги – отличные стрелки, но они здесь не одни. Слишком слабы в ближнем бою. Рядом должно быть прикрытие. Хороним Сойкина и быстро валим отсюда.

От заклинания ярла на берегу выбуравило узкую глубокую канаву. Норг бросил в руки Пиявычу «бастард»:

– Подровняй края. Я принесу смотрителя.

Ярл подошел к челноку и аккуратно взял на руки тело Сойкина. Пиявыч тем временем изо всех сил старался придать канаве внешний вид могилы. Браги бережно опустил их проводника в его новую вечную обитель, вдохнув, сложил обожженные руки погибшего на впалой груди и вдруг озадаченно замер, удерживая в своей мощной длани тонкую худую ладонь юнита.

– Не понял, – буркнул он, зачем–то ощупывая холодеющие пальцы.

– Что такое? – Пиявыч выглянул из–за широкого плеча.

– На нем какое–то кольцо надето. Невидимое, – со значением добавил ярл.

Пиявыч тупо смотрел за его манипуляциями, ничего не понимая.

– Сгоняй, принеси мне воды!

– У меня это… Не в чем…

– Во рту!!! Или в ладонях!!! Живо!!!

Пиявыча словно подбросила в воздух резкая, как плеть команда. Но даже с водой Браги провозился почти минуту, пока снимал украшение с бесчувственной руки Сойкина. Пиявычу стало не по себе, и он отвернулся. Через минуту сзади послышался шум. Браги, перемазанный глиной, как земляной элементал, ровнял могилу. Напоследок сбегал вглубь островка, без видимых усилий приволок здоровенный булыжник и установил сверху на манер надгробия.

– От хищников, – деловито пояснил ярл и полез в воду смывать грязь.

А умывшись, подошел к Пиявычу и предъявил свою добычу. В руках норга, теперь вполне видимое, сияло изящное мифриловое колечко с тонкими золотыми вкраплениями. В оправу эльфийской работы сверху был вставлен овальный лунный камень, инкрустированный по центру зеленым глазком хризолита.

– Что скажешь?

– Красивое.

– Жизненное наблюдение, – вздохнул норг.

– Зеленый камень на букву «Д» похож.

– Темень ты необразованная, – с сожалением констатировал Браги. – Ты знаешь хоть одно заклинание невидимости в Мидгарде?

– Я? Откуда? – удивился Пиявыч.

– Вот. И я не знаю. Прожив в Мидгарде более пятнадцати лет и разменяв сотый левел, не знаю. А спрашивается, почему?

– Почему? – как эхо переспорил неофит.

– Да нет их тут вовсе! Слишком большое преимущество. И мы наталкиваемся на заклинание невидимости, наложенное на неодушевленный предмет. Кольцо. Причем, на пальце у юнита. Не врубаешься?

– Нет.

Ярл безнадежно махнул рукой. Провел над кольцом несколько пассов, накладывая сканирующие заклятья. Пожал плечами. Потом поставил «Сферу Восприятия». И присвистнул.

– Все страньше и страньше. С кольцом – полная тишина. Будто это обычное украшение. Ни малейших признаков заклятий. Но ведь такого просто не может быть, верно? Так же не бывает, а? Ладно, в фактории Оплота мы проясним его тайную натуру. Тут работа эльфийская, видно сразу. А теперь – ходу, братишка. Грузись в лодку, я поплыву следом, потолкаю тебя, как баржу. Переправимся на правый берег и стремительно делаем ноги. И держим очко туго зашнурованным! На подходе с востока отряд прикрытия Инферно с демонами и отродьями. Десяток церберов. Нам с ними встречаться не стоит, так что бежать придется очень быстро. Рвем когти!

К вечеру Пиявыч окончательно выбился из сил. В расход уже пошли все эликсиры бодрости. Жестокий темп, взятый ярлом, сожрал их дочиста за несколько часов. Браги остановился подле могучего ствола древнего каштана и, глядя на жадно хватающего воздух неофита, мрачно бросил:

– Кончается.

– Что кончается? – сипло выдохнул новичок из разрывающихся углекислотой легких.

– Все. Время. Удача. Выносливость, – норг в очередной раз применил «Сферу» и без эмоций констатировал:

– Они переправились вслед за нами менее чем через час. Церберы уверенно взяли нашу цепочку отхода. Плевать они хотели на мой «Тающий след» и «Асфальт». Продвигаются медленно, но к ночи они нас достанут. Там Игроки. Готовься, друг Пиявыч. Бегать смысла не имеет. Только мозоли наживем на пятках.

– Мы погибнем?

– Не рефлексируй. Прорвемся как – нибудь, – ответил ярл без всякой уверенности в голосе.

Инферналы настигли их в сгущающихся сумерках. На поляне ровным светом горело несколько костерков, а за центральным, уютно привалившись к стволу древесного великана, вальяжно восседал Браги, и обнаженный «бастард» на его коленях отбрасывал в окружающую тьму сверкающие блики. Безмолвно притаившись наверху, в густой кроне каштана, Пиявыч с ужасом видел, как зажигаются вокруг десятки рубиновых глаз, а вслед за ними из леса надвигается низкое утробное рычание. Адские церберы, жуткие трехголовые твари, роняя пенную слюну на изумрудный травяной покров, выползали из вечернего полумрака, неспешно подбираясь к ярлу с трех сторон. За ними монолитным полукругом воздвигся строй рогатых демонов, жилистых желтокожих инфернальных созданий, плотоядных и невероятно выносливых в бою. Монстры были одеты в стеганые кожаные безрукавки из драконьей кожи, а в мускулистых руках, перевитых проволокой янтарных вен, сжимали длинные глефы. Сквозь своих прислужников вперед протолкались два гуманоидных Порождения Ада. Его элита. Два Игрока. Мужчина и женщина. Оба в проклепанных кольчужных рубахах, слегка сияющих зеленоватым магическим светом, мифриловых вендельских шлемах, высоких кожаных сапогах. За широкими кушаками у Игроков было заткнуто по сложенному Адскому Кнуту – непременному Атрибуту Повелителей Инферно. Отродья остановились, безмолвно рассматривая безмятежную фигуру норга. Браги также ответил им молчанием, сдобренным насмешливой улыбкой. Наконец один из инферналов, мужчина, презрительно цедя слова сквозь полусомкнутые зубы, произнес:

– Это ты уничтожил наш отряд на острове, – он не спрашивал, а лишь изрекал очевидное.

Браги и не думал поддерживать разговор. Волны ненависти и угрозы от созданий Ада незримыми кольцами текли в пространстве, огибая и не задевая норга. Словно находясь один на поляне, ярл лениво пошевелил сучком тлеющие угли костра. Зевнул.

– Где твой спутник? – требовательно спросила женщина.

Молодая, отметил про себя Пиявыч. И красива той особенно притягательной демонической красотой, опасной и непреодолимо зовущей.

– За грибами пошел, – презрительно бросил ярл. – К утру обещал быть. А вы кто будете? Если заблудились, так нужно было кричать «ау!», а не шляться по темени. Не ровен час, на что–нибудь острое можно наткнуться. Типа сучка. Или меча.

– Мы служители Круга Адского Пламени, – спокойно ответила демонесса. – Я – Аш. Он – Ниграл.

Ниграл вытянул ладонь параллельно земле, и на ней зажегся бирюзовый огонек «Визиуса» Водной Школы Магии. Игрок удовлетворенно фыркнул.

– В кроне дерева какой–то дятел без клюва пытается свить себе гнездышко. Слышишь меня, там, наверху? У тебя в одиночку птенцов вывести не получится! Обязательно нужна вторая птичка!

– А если по делу, – мягко сказал Браги. – С чем пожаловали?

– Вы – чужаки, – заявил Ниграл.

– И?

– И вы умрете.

– Так просто?

– Это уж как получится, – вдруг совсем по–человечески усмехнулась Аш.

– Вы убили нашего спутника, совершенно безобидного парня, смотрителя восточной границы Овиума и уже только за это вся ваша смрадная банда заслуживает быть уничтоженной, – устало и безразлично произнес Браги, и от его тихого голоса словно обжигающая холодом волна ледяных брызг прошлась по поляне.

Под немигающим взглядом коралловых зрачков ярла оба Исчадия неуютно поежились. Норг вздохнул и продолжил:

– Но прежде чем мы приступим к выяснению отношений, позволю себе из чистого любопытства задать один вопрос: вас – понятно, а нас–то за что? Инферно начало войну на уничтожение на всех фронтах? Против любого живого организма в собственной локации? У Желтка и Ада давние счеты. Пусть так. Это ваши дела. Но остальные? Вот так вот безапелляционно – валим всех, пусть наверху разбираются правый или виноватый?

– Ты отлично знаешь, чужак, сколько несчастий вы уже принесли нашей локации, – высокомерно ответил Ниграл. – И не пробуй на нас свой волшебный Голос! Наши доспехи заговорены! У тебя ничего не выйдет! Готовьте мечи, ваши языки сегодня вам не помощники! Все силы Овиума объединяются, чтобы противостоять вашим козням! Мы уничтожим всех пришельцев!

– А вы уверены, что за тех нас принимаете? – послышался из листвы голос Пиявыча. – Мы прибыли из Нижегородской Торговой Олигархии по личному приглашению Иерарха Джорнея. Может быть, мы не враги, а наоборот? И мы не строим никаких козней… Против кого?! Что за козни к лешему? Мы только десять дней, как переправились через границу! У нас в Овиуме и знакомых-то пара человек!

Отродья нерешительно переглянулись, но через мгновение Аш встряхнулась, как от наваждения:

– Голос!!! Ниграл, он использует Голос!!! Я чувствую – там Дипломатия и Обаяние!!!

– Убейте их! – скомандовал Ниграл, и церберы хищно рванулись вперед.

Пиявыч сумел отвести глаза трем псам, и они с рычанием вцепились в глотки друг дружке. На этом его участие в битве закончилось. Вокруг с электрическим треском разорвалось два «Кольца Холода», посланных Отродьями, неофит выпустил из рук шершавый ствол, пару раз отсчитал метры своего падения звонкими ударами головой о встречные сучки и тяжело рухнул в нокауте позади старого каштана. А грозный ярл и не нуждался с помощи новичка. В мгновение ока он взлетел на ноги, и бастард в его руке описал сверкающий полукруг, круша черепа и разбрызгивая мозги атакующих псов. Движение ладонью – и пара туш взорвалась, плеснув вокруг черной кровью. Гигантского цербера, прыгнувшего на него прямо через костер, норг принял на острие длинного кинжала в левой руке и небрежно перебросил в сторону, одновременно вспарывая тому беззащитный живот. Адская собака с визжанием грохнулась оземь, опутанная собственными кишками. Следующего монстра, вцепившегося тремя пастями в ногу, ярл просто вбил в траву чудовищными ударами могучего кулака. Лязганье клыков, безжалостный свист клинка, и еще через несколько секунд Браги уже стоял в одиночестве перед костром. Вокруг валялись искрошенные слуги Инферно, а страшные раны на теле воина стремительно затягивались сами собой. Аш и Ниграл влепили в ярла десяток боевых заклинаний: «Ледяную молнию», «Шар огня», «Иссушающий ветер», «Ослепление», «Облако зноя», но Браги даже не вздрогнул.

– Абсолютная Резистентность, – значительно произнесла Аш.

– Не так плохо для профессионального говоруна, – презрительно бросил Ниграл. – Вас там на совесть натаскивают. Посмотрим, как у тебя получится с нами, болтун. Это тебе не беззащитных животных истреблять!

– Не знаю, о чем ты там бредишь, труп. Но имей уважение, когда обращаешься к главе Военной Ветви Клана Норгов! Чего–чего, а попросту трепать языком мы как раз не любим, – холодно парировал Браги.

– Клан Норгов… Браги…, – неуверенно протянула Аш. – Ниграл, по–моему происходит ошибка! Эй, воин! Вложи меч в ножны! Надо поговорить.

– Как только что сказал твой краснокожий приятель, разговор – штука дешевая! – веско заметил ярл и широко шагнул вперед.

Жалобно звякнули перерубленные древки глеф. Ярл двигался, как смазанное пятно. Пара демонов осели в душистую траву, разваленные от ключицы до бедра. Одним движением полутораручника Браги смахнул еще две рогатые головы. Остальные нелюди бросились на воина. Игроки Инферно попятились. В их руки из–за поясов прыгнули Адские Кнуты. Кожаные плети змеисто скользнули вперед и захлестнулись на буграх мышц непобедимого норга. В ту же секунду одна из плетей оказалась рассечена лезвием кинжала, вторую Браги, успевая уклоняться и смягчать удары демонов, намотал на кисть и рванул на себя. Аш, сбитую с ног, как кеглю проволокло по земле навстречу ярлу под смертельный укол его «бастарда», вспоровший демонессе грудную клетку, из которой тут же полыхнуло жаркое пламя.

– А–а–а! – страшно закричал Ниграл и захлебнулся собственным воплем.

Из его горла торчал черный кинжал ярла с резной костяной рукоятью. Готово. Браги отбил несколько выпадов и отступил к костру. Его левая ключица была раздроблена ударом протазана, на животе зияла разверстая рана, одно ухо и часть щеки искромсаны, но ярл торжествующе улыбался. Демоны стояли с глефами наизготовку. Но не атаковали. Позади их сомкнутого строя в траве лежали мертвыми оба их командира. Ярл, не мешкая, опрокинул в себя целительное зелье. Кровь унялась, левый глаз заново обрел зрение. Демоны по–прежнему были неподвижны, лишь негромко угрожающе ворчали. Норг встряхнул головой, словно проверяя, на месте ли еще недавно едва не проломленный череп.

– Инферналы! Насколько я помню, вы – сообразительные твари и понимаете общий язык. Ваши начальники – покойники. И они мои трофеи. Убирайтесь с поляны прочь. Я отпускаю вас. Если пожелаете уйти. Но если надумаете остаться – оставайтесь, – Браги широко улыбнулся зверской улыбкой.

Ворчание демонов стало тише. Они медленно попятились назад и через минуту исчезли во мраке леса. Норг посмотрел на них «Визиусом» и удовлетворенно кивнул.

– Топают дружно, как бойскауты. До чего же дисциплинированные ребята, просто загляденье! Хотя чуть не отправили к праотцам самого Браги. На тоненького прорвались… Повезло, что Игроки лопухи, настоящего пороха не нюхали. Эй, Пиявыч, ты как там? Пиявыч?!

Из дневника Пия Контура:

«Первоначально я собирался описывать лишь безграничную красоту природы Овиума, опуская подробности нашего путешествия. Так вот. К свиньям это чистоплюйское намерение! Еще бы! После того, что случилось за вчерашний день! Да со мной ничего такого не происходило за всю предыдущую жизнь. И если б не Браги, не валяться бы мне сегодня кверху пузом на дневке, в сутках пути от фактории Оплота, и не писать бы эти строки. Ярл удивил меня дважды. Первый раз, когда искренне убивался по Сойкину. Я знаю, он водил огромные армии юнитов. Только на Битве Народов, знаменитом побоище под Шонихой, на поле брани вышло по тридцать тысяч бойцов с каждой стороны. Он знавал смерть, по сути, стал ее постоянным свидетелем. И тут – такая чувствительность. А я считал его бездушной циничной скотиной. Наверное, такие переживания были из чувства долга перед капитаном Оррином. Обещал беречь все–таки. Вот и расстроился. Надеюсь, и по мне он так же всплакнет, если что. Ха! На это вряд ли стоит серьезно рассчитывать.

Второй раз ярл поразил меня, когда в костные брызги лично искрошил отборный отряд инферналов во главе с двумя далеко не слабыми Игроками. А как же про анонсированное бравым командиром патруля заклинание Ослабления на чужаков вроде нас? Для сто девятого левела такие подвиги норма, но для пятьдесят пятого или, тем более, ниже – что–то невероятное. Браги, конечно, отшутился – не в уровнях дело, а в мастерстве, опыте и хладнокровии, но я видел, что он и сам прилично озадачен. Но не подает виду. Эх, жаль, что я весь бой пролежал в полной отключке и очнулся только от целительного зелья, которое ярл заливал мне в глотку. Но я подробнейшим образом осмотрел поляну и расспросил своего грозного спутника о стычке. Вообще, с этими ребятами – Аш и Нигралом у нас как–то криво получилось. Меня не покидает ощущение, что им нужны были совсем не мы. Они приняли нас за кого–то другого. Сначала были уверены в своей правоте, а когда разобрались, что к чему, вокруг уже лилась кровь и летели срубленные головы. Как остановить обезумевший вентилятор, если он работает не от розетки? Ладно, придется записать в загадки. «Увы» горячим адским парням. Сами напоролись на неприятности.

Зато мы взяли богатейшую добычу. Разделывать церберов из–за каких–то там сравнительно ценных слюнных желез Браги не возжелал. Не захотел руки пачкать в их черной крови. И так набрали всего полным–полно. У Отродий с собой оказался Бездонный Мешок, что нам пришлось весьма кстати. Одних амулетов и боевых артефактов собрали штук десять, не говоря уж о кольцах, брелоках и прочей мелочевке. И среди них талисман, усиливающий Магию Природы на один левел. Как раз для меня. Но даже не это главное: у обоих Адских Исчадий на ногах оказались Сапоги Бодрости. Вот это облегчение. Браги поприкалывался надо мной от души, но это так – больше для вида. Я, непонятно, правда, каким боком, но взял в бою три уровня. Опыт разделили на двоих, не иначе. Теперь – пятый Дипломат. Я горжусь, что чего–то достиг. Один левел оставил на потом. Обдумаю пока варианты развития.

Да что я все о себе – из трофейной одежды Браги смог нормально прибарахлиться, а то после огненного дождя от магогов он прилично смахивал на бомжа. Пришлось все, правда, перешивать под его неслабые габариты. Для этого мы и встали сегодня. Браги не хочет появляться в эльфийской фактории оборванцем. Сидит рядом и тачает себе одежонку, вполголоса мурлыкая под нос какую–то песенку.

И еще, с собой у инферналов оказалось яйцо Лавового Червя. Это такая градообразующая субстанция их мира. Червь зарывается глубоко в почву и там возникает что–то, похожее на небольшой вулкан. Вокруг такого живописного места инферналы могут селиться и строиться. Конечно, зверюгу надо еще из его яйца вылупить, что вообще–то дело весьма геморройное, но тем не менее. За каким, спрашивается, они тащили его с собой в дикую Пустынь? Такие сувениры просто так в рюкзаках не носят! Вот еще одна неслабая загадка.

С записками на сегодня хватит. Костер уже почти дозрел, и пора жарить добытых ярлом кроликов. Он уже косится на меня неодобрительно. Того гляди, скажет что–нибудь. Но продолжение следует. И о природе там все равно тоже будет! Потом. Попозже…».