Глава 7

Я проследил, как большая патрульная машина в три приема развернулась на улице, доехала до угла, свернула налево и пропала из вида. Когда я вошел в дом, Донна ждала меня.

– Что произошло?

– Все в порядке, – ответил я.

– Меня не интересует, все ли в порядке. Мне хочется знать, что произошло.

– Вчера я подвез одну из приятельниц Скотта. Они пытаются теперь найти ее.

– Что за приятельница?

– Девушка по имени Клэр.

– Ты посадил в машину девушку, ловившую попутку?

– Это не… Она не совсем ловила попутку. Просто стояла перед «Пэтчетсом» и попросила подвезти до дома. Она узнала меня и сказала, что была знакома со Скоттом.

– Как она могла тебя узнать?

– По ее словам, она видела меня, когда я привозил его в школу. А еще шел проливной дождь. Послушай, окажись ты на моем месте, ты бы тоже подвезла ее.

– Возможно, – согласилась Донна. – Но разве ты не видишь здесь разницы между собой и мной?

– Конечно, вижу.

– Я могла бы сделать это, не подвергая себя большому риску, – продолжала Донна. – Но ты – взрослый мужчина, который посадил в свою машину юную девушку после наступления темноты! Неужели тебе это показалось хорошей идеей?

– Я объяснил тебе, почему так поступил.

У нее чуть приоткрылся рот, когда ей пришла в голову новая мысль.

– Я понимаю, почему ты так поступил. Подумал, что она может что-то знать. Тебе мнится, будто все что-то знают. Ты постоянно допрашиваешь всех в этом городке, кому меньше двадцати лет. И рано или поздно влезешь куда не надо. Зайдешь слишком далеко, и у тебя возникнут крупные неприятности.

Она не ведала и о половине того, что я делал.

– Я подвез ее вовсе не поэтому. Хотя верно. Я бы, скорее всего, задал ей пару вопросов, однако она не дала мне даже шанса. Сразу заявила, что ей ничего не известно.

– Они все тебя уже побаиваются.

– Вот и пусть. Это даже к лучшему, – сказал я резко.

Но Донна не унималась:

– Ты стал одержимым.

– Ах, это я стал одержимым? Может, у меня изрисован альбом вот такой толщины? – Я развел большой и указательный пальцы на дюйм друг от друга.

Сейчас она едва заметно вздрогнула. Я все-таки ранил ее. И потому, постаравшись смягчить голос, добавил:

– Мне казалось, тебя тоже должны интересовать ответы на некоторые вопросы.

Донна слегка оперлась на ближайшую стену, словно стараясь сохранить равновесие.

– А тебе станет от этого хотя бы немного легче? Если ты узнаешь, где он взял ту дрянь? Кто дал ему ее или сбыл? Конечно! Тогда у тебя будет на кого свалить вину. А сам ты сорвешься с крючка. А я? Я тоже с него сорвусь? Меня это тоже полностью оправдает? Ты сможешь перестать винить в случившемся меня, как винишь себя? – Она опустила голову и приложила пальцы ко лбу, массируя его, а потом продолжила: – Предположим, ты найдешь дилера, установишь личность. Предположим, даже заставишь его во всем сознаться. Дальше-то что? Сдашь его властям? Или сам свершишь справедливую расправу по своим законам и правилам?

– Я не могу обсуждать это сейчас, – сказал я.

– А суть в том, что не один, так другой снабдил бы его наркотиком. Ты никак не желаешь понять, что вопрос «кто?» никогда не был в центре проблемы. Главный вопрос – почему. Зачем нашему сыну вообще понадобилось принимать эту мерзость? Что в его жизни пошло не так, что выходом из положения стало только наркотическое опьянение?

– Говорю же, сейчас мне не до этого.

– Разумеется. – Донна изобразила пародию на просительную интонацию: – А когда настанет подходящий для вашей светлости момент? Может, вы запишете меня в очередь на аудиенцию?

– Меня очень беспокоит судьба той девочки, – сказал я. – Не думаю, что она исчезла, прячась от надоевшего ухажера. Она не устроила бы такого сложного трюка с перевоплощением подруги только для того, чтобы удрать от какого-нибудь недоросля.

– Не понимаю, о чем ты толкуешь, – произнесла Донна. – Ты вообще разговариваешь со мной или с собой?

Я тряхнул головой:

– Ты права. Наверное, я начал разговаривать сам с собой вслух.

– Начал? В этом всегда состояла твоя главная проблема. – Она отвернулась от меня и ушла в другую комнату.

Я уже не мог так просто это оставить. Не в состоянии был заниматься своими делами, пока полиция Гриффона вела поиски Клэр Сэндерс. Я ведь не кривил душой, сказав подруге Клэр, что пусть даже невольно, но они вовлекли меня в происходящее.

Теперь я выяснил: Клэр так и не нашлась почти через сутки после того, как я подвез ее, и поэтому по-новому рассматривал свои действия. Мне не стоило так просто отпускать ее подругу. По крайней мере, я должен был узнать ее имя. Последовать за ней, когда она выскочила из машины. Обязан был задать Клэр больше вопросов. Действительно ли некий подозрительный тип наблюдал за ней из пикапа? И если так, то кто, по ее мнению, он такой?

Хорошо бы то, хорошо бы это, но только ничего не сделано.

Меня не слишком испугал прощальный взгляд офицера Бриндла, как и слова, что мне следует горячо надеяться на скорое обнаружение Клэр. Однако в них было зерно истины. Если бы с Клэр что-то стряслось (а я даже думать не хотел, что могло с ней случиться), копы непременно вернулись бы сюда с дальнейшими расспросами.

Хотя я наверняка чересчур торопил события. Подростки пропадали постоянно, и это не обязательно означало серьезные неприятности, связанные с их уходом из дома. Но знал я не хуже любого другого отца, какие мучения переживали родители, не получая известий о своем чаде и его местонахождении. Это как попасть на дно колодца, откуда никак не можешь выбраться. Я представлял, что сейчас чувствовали родители Клэр. Однако не был уверен, что поручить полиции провести скрытное расследование – лучший способ решения проблемы.

Можно подумать, кто-то дал мне право критиковать обращение других родителей со своими отпрысками.

И все же я не собирался дожидаться сообщений о том, какого прогресса достигли Хейнс и Бриндл в своих неуклюже деликатных поисках Клэр. Сам я мог найти ее так же быстро, если не быстрее. Я обладал информацией, которой не имели они. Я видел, как выглядит подружка Клэр. Стоило лишь узнать, кто она, и добраться до нее – и это привело бы меня к самой Клэр. Девушка не могла не знать, куда отправилась лучшая подруга. Они ведь вместе разыграли спектакль с ее таинственным исчезновением.

Причем я был уверен, что узнаю ее фамилию, даже не покидая собственного дома.

Я зашел в кухню, миновав стоявшую у раковины спиной ко мне Донну, и взял лежавший на столе ноутбук. Потом опустился в кресло, в котором сидел накануне вечером, и заглянул в «Фейсбук».

Однако не под своим именем. У меня не было личной странички в «Фейсбуке».

После смерти Скотта я начал расследование, где он мог взять экстази, и мне понадобились сведения о его друзьях и знакомых. Десять или пятнадцать лет назад для этого потребовалось бы проделать огромную работу. Я бы разыскал одного из друзей, чтобы через него добыть имена и адреса других. Я посетил бы каждого из них по отдельности, а потом, скорее всего, пришлось бы начать весь процесс заново.

В наши дни достаточно было проверить самую популярную социальную сеть. Судя даже по моему ограниченному опыту, не осталось ни одного подростка, который не зарегистрировался бы в ней, хотя, думаю, скоро молодое поколение найдет для себя иной способ общения. Потому что в «Фейсбук» хлынули родители, разрушая всю его прелесть для молодежи, вытесняя ее оттуда своими видео и фото собачек, кошечек и милейших младенцев, помещая обрамленные в затейливые цветные рамки и набранные прихотливыми шрифтами банальные фразы: «Тебе дана только одна жизнь. Стань же тем, кем велит тебе Призвание!»

Приступив к проникновению в «Фейсбук», я для начала должен был выяснить пароль доступа Скотта. И потратил на решение этой задачи без малого три дня. Я вводил все слова, какие приходили на ум. Самые распространенные, которыми пользуются многие, вроде: ПАРОЛЬ. Хотя и знал, что Скотт был слишком умен для этого. Потом я попробовал поиграть с днем его рождения, использовав дату во всех возможных конфигурациях. День, месяц, год. Год, месяц, день. И так далее. Совершенно безуспешно.

Затем я переключился на клички домашних животных. За последние годы мы заводили их не слишком часто. Жил у нас белый пудель Митци, которого раздавил грузовик почтовой службы «ФедЭкс», когда Скотту было всего семь лет. Он сам случайно выпустил песика из дома, когда отправлялся играть с друзьями. На его глазах Митци погнался за машиной и угодил под заднее колесо. Мальчик проплакал тогда два дня подряд, и с тех пор мы зареклись держать дома собаку.

Потом, когда Скотту уже исполнилось десять, в нашу жизнь на три месяца вошел хомячок по кличке Говард. С ним тоже случилось несчастье. Он как-то выбрался из своей клетки, а нашли мы его лишь неделю спустя застрявшим за книжным шкафом. Картинка тоже была еще та.

Клички МИТЦИ и ГОВАРД не подошли.

Я вводил пароли, связанные со всем, что когда-либо интересовало Скотта. Названия фильмов и имена героев. Фамилии знаменитостей, любимых музыкантов, их песни. Марки автомобилей.

Ничто не срабатывало.

Но вдруг однажды мне на память пришли два слова, которые Скотт пускал в ход, если желал привлечь наше внимание. Он мог выкрикнуть их из любой комнаты в доме или просто пробурчать, появившись на пороге нашей спальни. Два слова, слившиеся в одно. И эта привычка, возникшая еще в младенчестве, сохранилась у него до того самого дня, когда…

Ну, вы поняли, о чем я.

«Мампап! – кричал он. – Мампап!»

Я ввел МАМПАП.

И тут же вошел на его страницу.

Трудность заключалась тогда лишь в том, что на несколько минут мои глаза заволокли слезы, и я не смог сразу заняться обширным кругом его друзей.

Но как только мне удалось успокоиться, я обнаружил в списке двести семнадцать фамилий. Солидное число, если не сказать – огромное. Хотя при этом, являясь членом сообщества, Скотт не слишком много общался с людьми внутри его. Да и сам размещал что-либо редко, а когда делал это – запускал ссылку на фрагмент понравившегося фильма, или на серию из «Семьянина», или на статью с любимого сайта, – очень немногие откликались и присылали ему свои комментарии. Была лишь небольшая группа тех, с кем он поддерживал регулярную переписку, и их я, разумеется, проверил в первую очередь. Некоторых скрытно, других – не особенно маскируясь.

Как я и предполагал, Клэр Сэндерс числилась в списке друзей Скотта, но помимо записи больше ничего не нашлось. Они не отправили друг другу ни одного письма.

Однако сейчас меня интересовали друзья не Скотта, а Клэр. Я щелкнул курсором на фамилии, перешел на ее страничку и сразу увидел, что таковых набралось более пяти сотен. Это грозило занять немало времени. Зато я мог рассчитывать, что та, кого она уговорила поменяться местами, непременно значилась среди ее друзей в «Фейсбуке».

Сначала я просмотрел размещенные Клэр фото, но их оказалось совсем немного, включая и ту, которую показал на своем мобильнике Хейнс. Мне попалась пара снимков с других увеселительных мероприятий, на которых присутствовала девушка, очень похожая на ту, в моей машине, вот только фотографии не сопровождались подписями с именами.

Я перешел к списку друзей Клэр и стал пролистывать его сверху вниз, глядя на изображения лиц размером с почтовую марку и выискивая девушку, пытавшуюся выдать себя за подругу.

Все оказалось далеко не так просто, как хотелось бы.

Снимки были не только мелкими. Многие оказались еще и нечеткими, а на некоторых помещалось одно главное лицо в окружении нескольких других. И, подобно миллионам пользователей «Фейсбука», друзья Клэр порой предпочитали вовсе не размещать в своем профиле фотографий. Их заменяли образы знаменитостей. К примеру, парень по имени Брайсон Дэвис воспользовался снимком Джорджа Клуни. Другой, Десмонд Флинт, стал Гором – роботом из фильма «День, когда Земля замерзла». Несколько подростков выбрали для себя персонажей мультфильмов вроде Снупи или Картмана из «Южного парка».

К такому же трюку прибегали и девушки. Наверняка Элизабет Пинк в жизни мало напоминала Леди Гагу. А если Патриция Хенгл была похожа на свою аватарку, то ей срочно требовалась помощь, потому что ее лицо заменял ломтик пиццы пепперони.

Если окажется, что ни одна из подруг Клэр, разместивших свое реальное фото, не похожа на нужную мне девушку, придется вернуться к этим странным профилям и проверить, нет ли на страничках более вразумительных снимков. По крайней мере, к части страниц доступ у меня был. Но вот если некоторые личности не являлись одновременно друзьями и Скотта, и Клэр, получить о них более подробную информацию могло и не удаться, поскольку я зашел в Сеть как Скотт.

Увы, все эти новейшие возможности покопаться в частной жизни людей зачастую имели и разнообразные препятствия.

Я медленно продвигался по списку, вглядываясь в девичьи и женские лица. Большинство можно было отмести сразу. Либо намного старше, либо другой цвет волос или кожи. Но как только я натыкался на светловолосую девушку-подростка, то задерживался, щелкал курсором на фото и заходил на личную страничку в поисках более крупных изображений. Обнаружив ошибку, возвращался назад и продолжал поиск.

– Ты вторгаешься в его личную жизнь. Неужели сам еще не понял? Мне кажется, это до сих пор имеет значение и недопустимо.

Я поднял взгляд и увидел Донну, стоявшую в проеме кухонной двери.

– В данный момент я вторгаюсь в совершенно чужую личную жизнь, – ответил я. – Подобным образом я уже давно зарабатываю себе на хлеб, если ты этого еще не поняла.

– Оставь его в покое.

– Но я же сказал, что Скотта это не касается.

– Это касается той девушки, которую ты подснял.

– Девушки, которую я подвез, – поправил я.

– Как, ты сказал, ее зовут?

– Клэр.

– Клэр. А дальше?

– Клэр Сэндерс.

Донна изумленно подняла брови.

– Дочь Бертрама Сэндерса зовут Клэр. Это ее ты посадил в свою машину?

– Да.

– И она пропала? Именно о ней тебя расспрашивали Бриндл и его напарник?

– Верно.

Донна сложила руки на груди. Выражение злости на ее лице сменилось озабоченностью.

– Представляю, как ему сейчас тяжело.

– Гм. Только ему?

– Да, жене, конечно, тоже. То есть бывшей жене, если точнее. Он ведь с ней в разводе.

– Вижу, тебе многое о нем известно.

– Он же наш мэр и часто является в участок, хотя его там не слишком рады видеть. Но ему нравится приходить и действовать на нервы Огги.

Донна имела в виду Огастеса Перри, начальника нашей полиции. Его нигде не значившийся домашний номер имелся, однако, в моей телефонной книжке. Причем не только по профессиональным причинам. Я вспомнил статью в газете, прочитанную накануне вечером, о том, как мэр Гриффона Берт Сэндерс собирался противодействовать применению офицерами полиции чрезмерного насилия. Интересно, мог ли мэр, который раздражал всех полицейских в нашем городке, полагаться на тех же копов, поручая им провести деликатные поиски пропавшей дочери?

И тем не менее складывалось впечатление, что Бриндл и Хейнс занимались именно этим.

Может, Огастес Перри рад был оказать мэру такую услугу, чтобы рассчитывать на ответную благосклонность в будущем? Шеф полиции ловко умел заставить людей становиться его должниками.

– Ты считаешь, мэр мог обратиться к нему лично? – спросил я. – Попросить помочь найти дочь, не поднимая официально никакой шумихи?

– Многие наступают на собственную гордость, когда речь заходит о безопасности их детей, – ответила Донна. – А вот тебе не кажется, что это как раз то дело, куда лучше не совать свой любопытный нос?

– Мой нос уже увяз там, и очень глубоко, – отозвался я. И коротко поведал о событиях минувшего вечера. Я вполне мог оказаться последним, кто видел Клэр до ее исчезновения. – Что еще ты знаешь о Бертраме Сэндерсе? – поинтересовался я.

– Бывший преподаватель колледжа Канисиус. Специальность – политические науки. Написал пару книг, которые, как я знаю, хорошо разошлись. Одной из них стала биография Клинтона в крайне позитивных и лестных тонах. По убеждениям он левый центрист. Мог бы остаться и преподавать еще несколько лет, но предпочел рано уйти в отставку.

– Почему?

Донна пожала плечами:

– Возможно, ему все там попросту опротивело. Со мной работает женщина, учившаяся у него на курсе лет десять-двенадцать назад. Несколько раз он назначал ей свидания, приглашал поужинать с ним.

– Сэндерс ухлестывал за своими студентками?

– Ходило много слухов. Причем его явно не тревожило наличие жены, зато, видимо, не оставляло равнодушной ее, поскольку в итоге она его бросила. Но при всех своих личных недостатках Сэндерс, тем не менее, явный идеалист. Верит в такую эфемерную вещь, как Конституция США. Вот почему ему не по душе несколько упрощенная система правосудия, которой придерживается Огги.

Изящно изложено. Затащить правонарушителя на глухую окраину и сломать нос, а не выдвигать официальных обвинений – превосходный способ не слишком перегружать работой суды и юристов.

Последовало секунд десять молчания, пока Донна неподвижно стояла и смотрела на меня.

– Что? В чем дело? – немного удивленно спросил я.

– Так у нас с тобой было прежде, – ответила она. – Мы часто подолгу разговаривали. Помню, как ты приезжал домой и всегда рассказывал мне о делах, над которыми работал.

– Донна!

– Это самый наш длинный разговор за многие недели. – Еще пауза. – А ты помнишь мою подругу Эйлин Скайлер?

– Кого?

– Она еще была замужем за Эрлом. Он работал пограничником на мосту Уирлпул-рэпидс до введения там проезда исключительно для членов НЕКСУСА.

– Помню, но смутно.

– У них вся жизнь пошла наперекосяк после смерти единственной дочери – Сильвии. Она погибла в аварии на мосту Саут-Гранд-айленд, когда врезалась в бензовоз и вспыхнул пожар. Ей было тридцать два. За год до этого от нее ушел муж.

– Теперь припоминаю.

– Для них это стало страшным ударом. И они так горевали, так грустили, что не могли больше даже разговаривать друг с другом. Стоило получить самое маленькое удовольствие, и ими овладевало чувство вины. А ведь наибольшее удовольствие в прежней жизни они получали именно от общения друг с другом. Дошло до того, что они поселились на разных этажах своего дома. Эрл пользовался задней дверью и поднимался к себе наверх, где установил плитку для готовки и маленький холодильник. Эйлин досталась основная дверь, и она обитала на первом этаже. Устроила там спальню. Так они и жили в одном доме, но могли не только не общаться друг с другом, но даже и не видеться неделями.

Я промолчал.

– И вот о чем я подумала. У нас с тобой пойдут дела на лад? Или мне позвонить и вызвать Джилла? – Джилл Стротерс был местным плотником и мастером на все руки, которому мы несколько раз поручали мелкие работы по дому, хотя для других он выполнял и более крупные заказы. Пристраивал к домам флигели, переоборудовал кухни. Платили ему напрямую без всяких формальностей, зато и трудился он на совесть. – Ты бы хотел, чтобы я позвонила ему и попросила построить лестницу от нашей задней двери? Тебе это нужно? Я вовсе не утверждаю, что сама нуждаюсь в такой системе. Но мне важно понять, чего желал бы ты.

– Донна, – начал я, устало вздыхая и глядя вниз, по-прежнему просматривая квадратики со снимками лиц. – Я не хотел бы ничего…

И вдруг я увидел ее. Прямо перед собой на дисплее. Голова чуть склонена набок, светлые волосы каскадом падают на лоб, а по сторонам заправлены за уши. Это была она. Уверен – именно она!

– Ах ты ж, сучка! – воскликнул я.

Я щелкнул курсором по имени рядом с фотографией. АННА РОДОМСКИ.

Поднял голову, чтобы сообщить Донне о своей потрясающей находке, но она уже ушла.