6
У «него» дома

Каждый день в этом мире что-то происходит. И каждый день у меня возникает впечатление, что нужно очень внимательно относиться к хорошим или плохим последствиям этих событий.

После нападения на школу, приобретения телевизора, дегустации слез Натали, встречи с Пифагором и появления в нашем доме Феликса я решила, что больше ничего необычного на этой неделе уже не будет. Однако эта история лишь продолжала набирать обороты. Может Вселенная, узнав, что я хочу с ней общаться, услышала меня и стала в ответ посылать сигналы?

Сегодня я встала после полудня и вышла на балкон. Рядом уселась птичка, что-то вроде воробья, и принялась радостно чирикать. Пение было весьма мелодичным, с отличительными тремоло, наполненными тончайшими вибрациями.

Я подумала, что это пернатое, вероятно, хочет поговорить и что мы с ним, как два самых храбрых представителя наших видов, наконец преуспеем там, где я потерпела поражение в случае с мышами, людьми и рыбами.

Балансируя на перилах, я направилась к птичке. Воробей подпустил меня к себе, поглядывая то правым, то левым оком (глаза у птиц расположены по бокам головы, поэтому смотреть прямо перед собой они не могут).

Я тихонько проурчала:

Он не двинулся с места и в ответ выдал еще более мелодичную трель.

Неужели он действительно понял меня и ответил? Я подошла ближе.

К моему величайшему удивлению, он отпрянул, подпрыгнув несколько раз на своих крохотных лапках.

Он ничего не ответил и отлетел в дальний угол балкона. Я знала, что скоро окажусь в зоне, где довольно велик риск упасть. Конечно же я умею группироваться и приземляться на лапы, но при такой высоте ничего гарантировать нельзя, к тому же кости у нас, кошек, тонкие и, как следствие, хрупкие.

Воробей попятился еще и принялся замысловато щебетать, прекрасно модулируя звуки: в них вполне можно было услышать приглашение.

В голове пронеслась мысль: а этот воробей, случаем, не желает воспользоваться моим стремлением к общению для того, чтобы заманить меня в ловушку? Чем внимательнее я прислушивалась к его чириканью, тем больше понимала, что он в открытую надо мной смеется.

Когда я приблизилась к опасной зоне, он вдруг вспорхнул, оставив меня в одиночестве балансировать на шатких перилах. Да, эта грязная козявка действительно хотела воспользоваться моей страстью к диалогу, чтобы увидеть, как я грохнусь на землю. На этот счет у меня не было никаких сомнений. Я в самый последний момент остановилась, вернулась обратно (даже не испугавшись и не причинив себе ни малейшего вреда), а потом заставила мысли переключиться на что-то другое, дабы не впасть в гнев.

Я вновь посмотрела на балкон дома Пифагора. Каким же интригующим мне казалось это место!

Вдруг внизу открылась входная дверь, из нее вышла человеческая самка со светлыми волосами, немного прошлась, остановилась и позвонила к нам.

Я услышала, как моя служанка выбежала в переднюю и открыла ей. Две человеческие самки заговорили на непонятном мне языке. Не успела я спрыгнуть с моего наблюдательного пункта, чтобы броситься на первый этаж и потереться об их ноги, как Натали уже набросила плащ и они ушли. Я бросилась за ними по улице. Самки преодолели небольшое расстояние, разделявшее наши дома. У детского сада было еще больше цветов, свечей и фотографий, чем накануне.

Я то и дело подбегала и терлась об их ноги. Потом мы вошли в «его» дом. Его убранство было необычным, пропитанным весьма странными запахами.

Две самки уселись в креслах, и та, у которой были светлые волосы, предложила моей служанке горячей, подкрашенной чем-то желтым воды в маленьких сосудах (я понюхала и поняла, что это не моча). Между делом принялась изучать нашу хозяйку – моя служанка звала ее «Софи». Это была старая, покрытая морщинами человеческая особь с удивительно живым и подвижным взглядом карих глаз. От нее исходил аромат роз. Она позвала: «Пифагор!» Но поскольку кот так и не явился, пошла его искать, вскоре вернулась в гостиную и поставила его прямо передо мной.

В моей душе вновь забрезжила надежда. Может, наши служанки хотят, чтобы мы, как соседствующие кошки, поддерживали глубокие чувственные отношения?

Мы синхронно втянули носами воздух, делая вид, что встретились впервые. Я уже собралась вступить с Пифагором в разговор, но он вдруг развернулся и ушел. Я прошествовала за ним на кухню и нагло взялась есть из его миски, решив бросить ему вызов (лично меня провоцировать не стоит, но сама я какая есть – такая есть). Однако Пифагор не только не попытался мне помешать, но даже не посмотрел в мою сторону.

Даже если его корм не такой хороший, как мой, я сделала вид, что смакую каждый кусочек. Потом пописала в его лоток. Но он и на этот раз даже пальцем не пошевелил, чтобы этого не допустить, и даже, наоборот, удалился, будто я для него была пустым местом. Я отправилась на его поиски и в одной из комнат второго этажа наткнулась на кошечку, прятавшуюся за застекленной дверцей шкафа, точно с такой же шерсткой, как у меня.

Это была самочка, причем моего возраста.

До меня вдруг дошло, почему Пифагор не проявлял ко мне никакого интереса: у него дома и так была самка.

Подойдя ближе, я явственно увидела ее зеленые глаза и небольшое черное сердечко на мордочке. И хотя она была той же масти, что и я, в ее нелепой наружности мне все казалось отталкивающим. Она выглядела вульгарной и надменной. Не сводя с нее взгляда, я двинулась вперед, то же самое сделала и она. Я напустила на себя устрашающий вид, выгнула спинку и вздыбила шерсть, чтобы казаться больше, она тоже последовала моему примеру.

Пора было переходить к следующему этапу. Я агрессивно вытянула вперед лапу. Она тоже.

Я подошла и плюнула. Одновременно со мной это сделала и она.

Мы стали наносить друг другу удары лапами, но разделявшее нас стекло не позволяло по-настоящему ранить соперницу. Ее счастье, что мы оказались от него по разные стороны, в противном счете я бы ей повыдергивала все усы.

Я повернулась и задрала хвост, давая понять, что о ней думаю. Она же, вполне очевидно, в точности повторила этот мой жест.

Когда мне надоело осыпать ее оскорблениями, я вернулась в гостиную, где две служанки продолжали трещать без умолку. Пифагора по-прежнему нигде не было, и сложившееся положение дел стало казаться мне унизительным. Почему он так ко мне относится? Из-за той самки на втором этаже? А может, из-за этой сиреневой нашлепки на макушке, благодаря которой он узнал о людях много чего интересного?

От досады я забралась на колени служанке, тут же погладившей меня по головке, где не было даже намека на «Третий Глаз», затем повернулась и подставила животик, который она тоже почесала. Таким образом я всем и каждому показывала, что дрессирую свою служанку специально, чтобы она доставляла мне удовольствие.

По возвращении домой я попросила Феликса вновь заняться со мной любовью и, пользуясь случаем, орала во всю мощь голосовых связок, чтобы Пифагор услышал, на какие вершины блаженства я возношусь, и понял, чего себя лишил, проявив ко мне такое небрежение (уверена, что его самка в сексе не так хороша, как я). Вероятно, я кричала даже чересчур громко, потому что на следующий день Феликса унесли в решетчатом ящике, а когда он вернулся, на паху у него красовалась повязка, а в стеклянной банке плавало то, что я поначалу приняла за две вишневые косточки…

Ну что же, должна признать, что по отношению к Феликсу это было несколько несправедливо, но если из нас двоих кого-то и наказывать, то уж лучше его.

Да и потом, я не питала к нему никаких чувств. Меня привлекал только Пифагор. Причем привлекал до помрачения рассудка. Где он набрался столь точных и конкретных знаний о человеческих нравах?

Меня вдруг пробрала дрожь. Может, он смотрит на меня примерно так же, как я смотрю на Феликса? Как на умственно отсталого невежду?

Эта мысль еще больше укрепила чувство ревности к самке со второго этажа.

Ну ничего, при следующей нашей с ней встрече я ей спуску точно не дам.