Александр Вальтерович Литвиненко родился в 1962 году в Воронеже в семье военного, капитана МВД. Его отец, Вальтер Литвиненко, служил военфельдшером в разных лагерях МВД для заключенных, часто в очень отдаленных. В 1970-е годы он служил на Сахалине. Сашу Литвиненко в основном воспитывал дед, в прошлом военный летчик и участник Великой Отечественной войны, живший в Нальчике. После окончания средней школы в 1980 году Александр был призван в армию и направлен в дивизию МВД им. Ф. Дзержинского. После года службы поступил в училище МВД в Орджоникидзе. Здесь он женился в 1982 году. Уже вместе с женой Натальей перемещался по долгу службы по многим городам и областям СССР. В течение нескольких лет Литвиненко служил в конвойных частях, причем в так называемых особых отделах, выполняя фактически работу офицера КГБ.

В 1986 году Литвиненко перешел из МВД в КГБ СССР, в отдел, занимавшийся борьбой с контрабандой и хищениями оружия и боеприпасов. В 1988 году Литвиненко был переведен в органы контрразведки КГБ. При происходивших в конце 1991 года реорганизациях аппарата КГБ Литвиненко был переведен в Москву, где в результате перестройки системы безопасности Российской Федерации возникла Федеральная служба безопасности, или ФСБ. 1992–1993 годы отличались, как известно, резким ростом всех видов преступности, появлением этнических мафий, рэкета, заказных убийств и т. д. Обычная милицейская служба деградировала, и ФСБ стала выполнять множество новых функций борьбы с организованной преступностью. Литвиненко, уже в звании майора, специализировался на борьбе с терроризмом и организованной преступностью.

У Александра и Натальи Литвиненко к этому времени были сын Саша, родившийся в 1985 году, и дочь Соня, родившаяся в 1991 году. В Москве в 1993 году Александр Литвиненко неожиданно ушел от жены и детей и стал жить с другой женщиной, Мариной. Оформить развод и новый брак в те годы было нетрудно. В недавнем интервью газете «Известия» Наталья Литвиненко сказала, что ее бывший муж не видел свою первую семью шесть лет, «он не звонил, не писал, не платил алименты». Она снова увидела его уже только по телевидению в конце 1998 года, во время пресс-конференции, на которой Литвиненко с группой других офицеров ФСБ рассказал о якобы полученном приказе о физической ликвидации Бориса Березовского. После этой пресс-конференции Наталья Литвиненко позвонила своему бывшему мужу, и он стал навещать первую семью, подружившись с сыном Сашей, которому было уже 13 лет и который был очень похож на отца.

А. Литвиненко познакомился с Борисом Березовским в 1994 году во время расследования теракта, организованного для убийства олигарха, который в то время боролся за владение дилерской фирмой ЛогоВАЗ и Московской независимой вещательной корпорацией (МНВК и телеканал «ТВ-6 Москва»). Березовского пытались убить 7 июня 1994 года с помощью радиоуправляемой мины. Мина была заложена в автомобиле, стоявшем рядом с воротами дома приемов ЛогоВАЗа. Ее взорвали, когда «мерседес» Березовского проезжал мимо ворот. Водитель «мерседеса» был убит, Березовский, его телохранитель и восемь прохожих получили ранения. Заказчики и исполнители этого теракта не были найдены. При расследовании Литвиненко несколько раз встречался с Березовским для уточнения разных деталей и предложил ему свои услуги по связи с ФСБ. Олигарху, безусловно, был очень полезен свой человек в этой организации. Сотрудничество, по-видимому, хорошо оплачивалось, так как к концу 1998 года, когда первая жена Литвиненко Наталья снова с ним встретилась, он ей сказал: «За нами большие деньги. У нас свои суды, свои управления». К этому времени он уже смог купить квартиру в Москве, приобрести машину и построить дачу для своей новой семьи. У них с Мариной в 1994 году родился сын Толя.

В марте 1995 года Березовский оказался главным подозреваемым по делу об убийстве генерального директора Общественного российского телевидения Владислава Листьева. В офисе Березовского был произведен обыск, и его самого несколько раз вызывали на допросы. В тот период Литвиненко в качестве подполковника ФСБ активно помогал Березовскому перевести все подозрения на президента АО «Группа Мост» Владимира Гусинского. Гусинский тогда контролировал соперничавшие с ОРТ московские телеканалы, опиравшиеся на поддержку мэра Москвы Юрия Лужкова.

В 1995 году Александр Литвиненко в составе спецназа ФСБ участвовал в военных операциях в Чечне и был ранен. В 1997 году он был переведен во вновь созданное Управление по разработке преступных группировок и организаций (УРПО), которое считалось наиболее засекреченным подразделением ФСБ. Литвиненко получил должность старшего оперативного сотрудника, заместителя начальника 7-го отдела.

Широкая общественность узнала о подполковнике ФСБ Литвиненко 18 ноября 1998 года, когда он вместе с группой офицеров ФСБ провел в Москве пресс-конференцию, которую транслировал телевизионный канал ОРТ, принадлежавший Борису Березовскому. Выступавшие сообщили о том, что в ноябре 1997 года, то есть почти год назад, они якобы получили от руководителей УРПО приказ убить Березовского, который в то время был заместителем секретаря Совета безопасности РФ. Однако Литвиненко и его товарищи отказались выполнять приказ, несмотря на угрозы начальников. На этой пресс-конференции Литвиненко присутствовал с открытым лицом и был представлен как подполковник ФСБ. Пятеро других офицеров не были названы по именам, и их лица были закрыты.

В ноябре 1998 года Березовский уже не был заместителем секретаря Совета безопасности, но занимал более ответственный пост председателя Исполнительного секретариата СНГ. Это назначение произошло на заседании глав государств – участников СНГ 29 апреля 1998 года по предложению президента Украины Леонида Кучмы. Большинство обозревателей отнеслись к заявлениям Литвиненко и его товарищей очень скептически. Убийство заместителя секретаря Совета безопасности РФ не могло быть инициативой УРПО или даже ФСБ, которую возглавлял тогда генерал-полковник Николай Ковалев.

В ноябре 1998 года ФСБ руководил уже Владимир Путин. Он был сильно раздражен этой пресс-конференцией, компрометирующей всю организацию. Однако никаких расследований или наказаний участников пресс-конференции по линии ФСБ не последовало. Березовский в то время был слишком влиятельной фигурой и лидером группы олигархов, которая организовывала и финансировала переизбрание Бориса Ельцина на второй срок в июле 1996 года. Тем не менее Путин не мог оставить обвинения, выдвинутые на пресс-конференции, без последствий. Секретное Управление по разработке преступных группировок и организаций было вскоре расформировано, а офицеры УРПО распределены по другим отделам ФСБ. Для выполнения тех же задач сформировали более мелкие спецгруппы, в одну из которых перевели Литвиненко. В марте 1999 года его обвинили в превышении должностных полномочий и избиении заключенных во время допросов. Он был помещен в СИЗО «Лефортово».

В ноябре 1999 года суд вынес оправдательный приговор. Однако Литвиненко сразу же арестовали снова и поместили в СИЗО Бутырской тюрьмы. В начале 2000 года дело было прекращено и Литвиненко вышел из тюрьмы, дав подписку о невыезде. В УРПО против него начали третье уголовное дело с новыми свидетелями, пострадавшими при допросах. Литвиненко был всегда очень несдержан и вспыльчив. Новое дело грозило заключением, так как главный покровитель Литвиненко Борис Березовский, избранный в декабре 1999 года в Государственную думу по Карачаево-Черкесскому одномандатному избирательному округу № 15, уже конфликтовал с новой администрацией президента РФ Владимира Путина. Против Березовского было начато несколько дел в Генпрокуратуре РФ, в основном финансового характера. Подав в отставку с поста депутата Думы, Березовский лишился иммунитета. Его начали вызывать к следователям Генпрокуратуры по делу Аэрофлота и некоторым другим, пока еще в качестве свидетеля. Березовский срочно продал многие свои российские активы, в частности свою долю в компании «Сибнефть» Роману Абрамовичу, и в октябре уехал на юг Франции, на свою виллу, с намерением не возвращаться в Россию. До отъезда Березовский уговорил Литвиненко бежать из России, пообещав ему финансирование и работу в США. Каким образом этот побег из России завершился приземлением в Лондоне, рассказывалось ранее.

Первая семья Литвиненко прилетела в Англию на похороны и поминки, создав множество проблем для организаторов всего ритуала. Сыну покойного было уже 22 года, дочери – 16. До этого приезда ни в одной газете, ни в одной программе ТВ и даже ни в одной из кратких биографий бывшего подполковника, публиковавшихся в газетах и в Интернете, не упоминалось о том, что у него есть в Москве уже взрослые дети и бывшая жена. Лорд Белл, управлявший всей пиаровской кампанией вокруг смерти Литвиненко, полностью изолировал в Лондоне первую семью покойного от прессы. Ни одному из многочисленных корреспондентов газет и ТВ не удалось ни поговорить, ни сфотографировать старшего сына и дочь «русского шпиона», отравленного полонием. Британская публика и до сих пор не знает, что у Литвиненко есть еще один сын и дочь, живущие в Москве. Это обстоятельство как-то нарушало уже сложившийся образ бескомпромиссного борца с режимом Путина. К тому же первая жена Литвиненко и его старший сын, которому отец довольно часто звонил в Москву по телефону, имели совсем иное мнение о причинах гибели отца. Они также знали о его финансовых проблемах. Корреспонденту «Известий» Алине Трениной-Страусовой, с которой первая жена Литвиненко и его дети беседовали в марте 2007 года, сын Литвиненко, Саша, рассказал, что уже в октябре, незадолго до болезни, «отец позвонил и, как обычно, говорил про Путина. А я потом спрашиваю: “Как твои дела вообще?” А отец был очень подавлен и сказал: “У меня большие проблемы. Нужно искать работу. Желательно не в этой стране”. Я спросил, в чем дело. Но он не объяснил».

Андрей Константинович Луговой родился в Москве в 1965 году в семье офицера, служившего в Министерстве обороны СССР. После окончания школы поступил в Московское командное училище имени Верховного Совета РСФСР. В это же училище поступил школьный друг Лугового Дмитрий Ковтун. После окончания училища в 1985 году получил назначение в элитный Кремлевский полк, подразделения которого обеспечивали охрану учреждений Кремля и почетные караулы Мавзолея Ленина. В Кремле с 1918 года существовала двойная охрана правительственных зданий: наружная, обеспечиваемая военнослужащими, и внутри зданий, в каждом коридоре, осуществляемая сотрудниками госбезопасности. В первые годы советской власти охрана Кремля была возложена на полк латышских стрелков.

Луговой начал службу в Кремле командиром взвода и закончил ее в 1987 году командиром роты. В звании капитана был переведен в 9-е Управление КГБ СССР, ведавшее охраной членов Политбюро, ЦК КПСС, правительства и особо важных объектов. В 1991 году при реорганизациях КГБ «девятка» была сохранена, но под другими названиями: в 1992–1994 годах – Главное управление охраны, затем Служба безопасности президента, затем Федеральная служба охраны, или ФСО. Андрей Луговой, уже в звании майора госбезопасности, ведал охраной нескольких высокопоставленных чиновников РФ, среди которых были премьер-министр Егор Гайдар, глава президентской администрации Сергей Филатов и министр иностранных дел Андрей Козырев. Луговой входил в группу охраны Совета безопасности России. Он сопровождал Бориса Березовского в одной из его поездок в Чечню для переговоров с боевиками. После этой поездки на Кавказ Березовский пригласил Лугового возглавить службу безопасности принадлежавшего ему телеканала ОРТ. Это была уже гражданская работа, которая, безусловно, хорошо оплачивалась. Очень многие крупные бизнесмены и банкиры приглашали в свою охрану бывших офицеров КГБ, ценя их профессионализм.

После эмиграции Березовского в 2000 году Андрей Луговой продолжал службу в охране некоторых подразделений бизнес-империи Березовского, остававшихся в России. Одним из таких подразделений оказался Аэрофлот, служившийодновременно источником бюджета семьи Ельцина. В конце 2000 года заместитель генерального директора компании «Аэрофлот» Николай Глушков был арестован по обвинению в хищениях и отмывании денег. На период следствия его поместили в СИЗО «Лефортово», однако в июне 2001 года перевели временно на лечение в Гематологический центр.

Один из друзей Березовского, член совета директоров его бывшей телекомпании ТВ-6 Бадри Патаркацишвили, организовал 29 июня с помощью Андрея Лугового побег Николая Глушкова из больницы. Однако охрана больницы, состоявшая из сотрудников ФСБ, сумела задержать машину, в которой находились Глушков, Луговой и два сотрудника «Аэрофлота». Патаркацишвили быстро скрылся в Грузии. Лугового судили и приговорили к году и двум месяцам тюремного заключения.

После выхода из тюрьмы Андрей Луговой занялся бизнесом. Он купил долю во владении крупным заводом в Рязани по производству кваса, сбитня и медовухи. Предприятия пищевой промышленности стоили недорого, так как они обычно требовали переоборудования и модернизации. Одновременно Луговой, вместе со своими друзьями, начал создание в России частных служб охраны и безопасности, привлекая к этой работе бывших сотрудников КГБ, ФСБ, спецназа и МВД. Именно для кооперации с западными фирмами и использования их опыта Луговой стал часто ездить в Великобританию и другие европейские страны. В России в 2002–2004 годах возникло много относительно небольших, но быстро растущих компаний, в основном акционерных, с большим участием западного капитала и западных менеджеров, для разработки полезных ископаемых: нефти, газа, угля, золота, алмазов и др. Для их охраны требовался контингент хорошо обученных людей, знающих местные условия. В сфере создания частных групп охраны Луговой преуспел больше, чем в производстве кваса. Вместе с друзьями он организовал и возглавил крупную частную охранную компанию «Девятый вал», предоставляющую услуги по безопасности и имеющую специальный учебный центр в Черноголовке, недалеко от Москвы. Луговой также стал главой компании «Першинъ», управлявшей заводом напитков в Рязани. По некоторым данным, возможно сильно завышенным, собственность Лугового оценивалась в 2006 году в 150–200 миллионов американских долларов. Луговой, безусловно, был богатым человеком. Он часто выезжал за границу с женой и тремя детьми, двумя дочками и сыном, останавливаясь в лучших гостиницах. Борис Березовский пригласил Лугового, как старого друга, на празднование своего 60-летнего юбилея в Лондоне 23 января 2006 года.

Андрей Луговой был знаком с Литвиненко с 1996 года, тогда они вместе входили в службу охраны Бориса Березовского: Луговой – на постоянной основе, Литвиненко – время от времени, иногда по собственной инициативе. Какой-либо дружбы и встреч вдвоем у Лугового и Литвиненко не было. Более частое общение между ними началось лишь в 2004 году, когда Литвиненко помогал Луговому в установлении связей с британскими частными фирмами безопасности и охраны, имевшими свои офисы в Лондоне. Эти проблемы обсуждались во время приездов Лугового в Лондон в сентябре и в середине октября 2006 года. Однако 29 октября 2006 года Луговой вместе с женой, двумя дочерями и сыном приехал в Лондон не по делам, а как болельщик армейской российской футбольной команды. 1 ноября 2006 года команда ЦСКА играла с британским «Арсеналом». Для «Арсенала» это был матч-реванш, так как в начале октября он проиграл ЦСКА в Москве со счетом 0:1. Луговой с семьей прибыл в Лондон до 3 ноября. Здесь он должен был также встретиться со своими друзьями детства и по военному училищу Дмитрием Ковтуном и Вячеславом Соколенко. Все они забронировали номера в пятизвездочной гостинице «Миллениум» в центре Лондона, недалеко от американского посольства. Этот район и все здания гостиницы вокруг насыщены видеокамерами наблюдения. В их поле зрения попадают практически все. Вокруг посольства США в радиусе 500–600 метров дежурят не только британские полицейские в штатском и в форме, но и множество американских агентов.

Во всех гостиницах, расположенных вблизи британских правительственных зданий, королевского дворца и главных посольств, рестораны, бары, холлы и коридоры просматриваются круглосуточно видеокамерами наблюдения. В составе персонала гостиниц, включая официантов, тоже есть секретные агенты. Встреча Лугового, Ковтуна и Литвиненко 1 ноября в «Сосновом баре», продолжавшаяся 25 минут, была полностью заснята видеокамерами, и этот видеофильм тщательно изучался следователями. Никаких эпизодов, пригодных для суда, в нем, по-видимому, не было найдено.

До обнаружения полония и смерти Литвиненко никаких подозрений в отношении Лугового у Скотленд-Ярда не было. Обнаружение полония вызвало большую растерянность, так как понять причину применения именно этого сверхсложного способа отравления было очень трудно. Литвиненко подозревал в отравлении итальянца Скарамеллу и сообщил об этом полиции в первых интервью 17 и 19 ноября. Обнаружение полония в японском ресторане и в теле Скарамеллы усиливали эти подозрения. Переключение подозрений на Лугового произошло не по логике следствия, а по инициативе Гольдфарба и Березовского. Они уже после смерти Литвиненко стали утверждать, что он сообщил им, что его отравителем был Луговой. В книге Гольдфарба «Смерть диссидента», изданной в начале июня 2007 года, Гольдфарб приводит такие слова Литвиненко, сказанные им, якобы, 15 ноября:

«Итальянец не имеет к этому никакого отношения. Я назвал его намеренно, это – трюк. Настоящим отравителем был Луговой, но, пожалуйста, держи это в секрете. Я хочу заманить его обратно в Лондон».

Думаю, что этот диалог был просто выдуман позже. Луговой несколько раз звонил из Москвы Литвиненко в больницу. Содержание этих разговоров, безусловно, было записано. До конца ноября подозреваемым оставался Скарамелла, которого вызвали в Лондон. Он оказался сильно загрязнен полонием и был помещен в больницу. Номер в гостинице «Миллениум», в котором жил Луговой с семьей, обследовали на полоний лишь через две недели после смерти Литвиненко, то есть через пять недель после отъезда Лугового в Москву. Это было слишком поздно. Любой адвокат в случае суда объявил бы такие доказательства возможной фальсификацией. Сложной проблемой по-прежнему оставалось абсолютное отсутствие каких-либо мотивов и у Скарамеллы, и у Лугового, которые считали Литвиненко своим другом и партнером. Еще более сложной проблемой был выбор полония, о самом существовании которого ни Луговой, ни Скарамелла явно ничего не знали. Поэтому и возникала столь нужная для обвинителей тема о могучих сообщниках.

Луговой при частых приездах в Лондон обязательно встречался и с Березовским. Но это были уже не деловые, а дружеские встречи. Они встречались и 30 октября в офисе Березовского на Даун-стрит. Кресло, на котором сидел Луговой, оказалось загрязненным полонием-210. Причины этого обсуждались в двенадцатой главе. Следы радиоактивности обнаружили и на сиденьях стадиона, где вечером 1 ноября происходил футбольный матч, окончившийся с ничейным счетом 0:0.

В декабре 2007 года Андрей Луговой был избран в Государственную думу РФ по списку ЛДПР.

Дмитрий Ковтун в последние годы был деловым партнером Андрея Лугового по организации частного охранного бизнеса в России. Ковтун родился в 1965 году в семье офицера Министерства обороны СССР. Семья Лугового и семья Ковтуна жили в одном и том же подъезде жилого дома Министерства обороны. Дмитрий Ковтун и Андрей Луговой были друзьями и учились в одной школе. Они вместе поступили в Московское высшее командное училище имени Верховного Совета РСФСР. Однако после окончания училища в 1986 году их пути разошлись. Дмитрий Ковтун был направлен на службу в советские армейские подразделения в Чехословакии, а затем в ГДР. В звании капитана он служил в Главном разведуправлении армии (ГРУ). После вывода советских войск из объединенной Германии, происходившего в 1990–1991 годах, Ковтун демобилизовался и переехал в Гамбург. Там он женился на немке Марине Валь. Вскоре у них родился сын. Ковтун получил вид на жительство в Германии и разрешение на работу. В Германии не признается двойное гражданство и немецкое гражданство и все связанные с ним права предоставляются только этническим немцам. Некоторые исключения из этого правила, подвергавшегося критике организациями по правам человека, были сделаны лишь недавно для тех, кто родился в Германии. Это относится к детям турков-иммигрантов, но при условии, что они квалифицированы как ассимилированные в немецкую культуру.

Ковтун прожил в Гамбурге 12 лет. Он развелся с женой, по некоторым сведениям, в 2001 году. Однако между супругами сохранилась дружба, и, приезжая в Гамбург, Ковтун останавливался в квартире жены или тещи. В Россию Ковтун вернулся в 2003 году. Семья Ковтуна в Гамбурге жила очень скромно, в рабочих кварталах города. По словам самого Ковтуна, в Германии он занимался консалтинговым бизнесом. По некоторым другим источникам, Ковтун трудился в разных сферах. Он вернулся в Россию по приглашению Лугового и стал его партнером в компании «Девятый вал», при этом создал собственную консалтинговую компанию в Москве. Когда друзья решили побывать вместе в Лондоне на футбольном матче 1 ноября, Ковтун сначала полетел в Гамбург, в основном для того, чтобы продлить вид на жительство. 30 октября 2006 года он посетил офис гамбургской иммиграционной службы и продлил свою визу. В этом офисе, уже через месяц, когда началось следствие по делу Литвиненко, немецкая полиция обнаружила следы полония-210. Этот радиоактивный изотоп был также обнаружен в квартире бывшей жены Ковтуна и в квартире его бывшей тещи. Ковтун пробыл в Гамбурге три дня, побывав во многих разных местах. Однако следы полония были обнаружены лишь в трех помещениях.

Полет в Лондон 31 октября 2006 года был вторым визитом Ковтуна в британскую столицу. В самолете, в котором он прилетел, радиоактивных загрязнений не было. Первый раз в своей жизни Ковтун, вместе с Андреем Луговым, прилетал в Лондон 16 октября 2006 года для ряда деловых встреч. В течение этого первого визита в Лондон Ковтун и Луговой несколько раз встречались с Литвиненко. Прибывшие в Лондон москвичи остановились в эксклюзивной гостинице Parkes Hotel в районе Найтбридж, недалеко от Гайд-парка. Комнаты, в которых они жили три или четыре дня, были обследованы через полтора месяца. В них были найдены следы альфа-радиации. На этом основании в большинстве комментариев в прессе утверждалось, что Луговой и Ковтун именно в этот приезд привезли в Лондон первую порцию полония-210. Правдоподобнее, однако, предположение, что и Ковтун, и Луговой к этому времени уже были отравлены этим изотопом, так же как и Литвиненко. Нельзя исключить и того, что Ковтун и Луговой были отравлены раньше, еще до поездки в Лондон. Если все эти отравления связаны с попыткой шантажа акционеров ЮКОСа, то для проведения контрмер совсем не обязательно выбирать дорогие гостиницы в Лондоне. Значительно проще проводить эти акции по месту жительства каждого из подозреваемых шантажистов. Как я писал раньше, в четырнадцатой главе, примерную дату отравления можно установить по относительной динамике полония-210 в коже и моче. Для Ковтуна и Лугового это было сделано в радиологической больнице в Москве.

Скарамелла родился в 1970 году в Неаполе, где он и его семья живут и в настоящее время. Он, таким образом, самый молодой из тех четырех человек, которые в разной степени были отравлены полонием-210. Скарамелла стал первым подозреваемым отравителем и в показаниях Литвиненко, и в расследованиях Скотленд-Ярда, так как впервые радиоизотоп был обнаружен в суши-баре на Пиккадилли, куда Литвиненко пригласил итальянца на ленч незадолго до встречи с Андреем Луговым и Дмитрием Ковтуном. Сразу после смерти Литвиненко, когда имя Скарамеллы появилось во всех средствах массовой информации, его называли итальянским академиком (в смысле ученым), профессором Неапольского и Стэнфордского университетов и даже главой одной из комиссий ООН по борьбе с экологическими преступлениями. Между тем Марио Скарамелла не имеет даже университетского образования. Но он, безусловно, энтузиаст защиты экологии.

В 1989 году в возрасте 19 лет Скарамелла и восемь его юных друзей по собственной инициативе создали ячейку «экологической полиции» и присвоили себе звания «инспекторов». Через друзей семьи, работавших в Национальной комиссии по борьбе с мафией, Скарамелла и его соратники приобрели разрешение на оружие. В Италии это обычно карабин, а не пистолет. Местный прокурор обязал полицию оказывать помощь и содействие «охотничьему и рыболовному инспектору» Марио Скарамелла, который тогда отрастил бороду, чтобы скрыть свою юность. Скарамелла, имея на руках такие документы, начал инспектировать поместья богатых итальянцев, живущих в неаполитанских провинциях, включая и остров Капри. Отряд Скарамеллы находил множество нарушений экологических законов и незарегистрированных строений, от бань до частных ипподромов. Несомненно, собственникам поместий и имений нужно было платить разные штрафы, которые нигде не регистрировались. Группа работала на основе самофинансирования и наличных платежей. Ни нарушители экологических правил, ни «инспекторы» не были заинтересованы в составлении бумажной документации. Работа «экологической полиции» продолжалась почти два года. Именно отсутствие документации (а не жалобы пострадавших) привело к подозрениям. Скарамелла был обвинен в незаконном выполнении функций офицера полиции, однако оправдан судом, так как его адвокат доказал, что термин «инспектор» может быть истолкован по-разному.

Повзрослевший Скарамелла начал применять опыт создания экологических комиссий в международном масштабе. Эта деятельность облегчалась тем, что в области экологической защиты в Европе существует множество неформальных организаций и движений, получающих финансовую поддержку от разнообразных фондов. Скарамелла создал «Межправительственную программу по борьбе с экологическими преступлениями», удалось получить большую субсидию, более миллиона евро, от одного из отделов НАТО. Правительство Литвы предоставило для программы Скарамеллы офис в Вильнюсе. Список подобных инициатив Скарамеллы можно было бы продолжить. Он посещал множество стран, выдавая себя за эксперта по охране среды либо за агента безопасности. У него было множество визитных карточек с разными званиями и титулами. Подобные карточки в Лондоне можно, например, заказывать по почте. Это не документ, но здесь им доверяют иногда даже в банках. Таким образом, Скарамелла в 2005 году получил полномочия консультанта парламентской комиссии Митрохина, созданной премьером Италии Берлускони для изучения возможных связей левых итальянских политиков с КГБ СССР. Базой данных для этой комиссии стала та часть знаменитого архива Митрохина, которая содержала имена итальянских граждан.

История архива Митрохина довольно проста. Архивариус КГБ Василий Митрохин на протяжении десяти лет, с 1974 по 1984 год, копировал и понемногу выносил из здания КГБ копии документов, часто переписанные от руки и содержащие сведения об иностранцах, в том или ином качестве сотрудничавших с КГБ в странах Западной Европы. Уйдя в 1984 году на пенсию, Митрохин сумел переправить эти бумаги в Великобританию, а в начале 1990-х и сам уехал туда. Изучение архива Митрохина осуществлялось британской контрразведкой, которая передавала в разведки других стран Западной Европы копии документов, касавшихся их граждан. Среди них были имена известных политических деятелей, дипломатов, журналистов, чиновников, профессоров и т. д. Никаких обвинений или дел, основанных на копиях Митрохина, обычно не заводилось, так как достоверность его документов подвергалась большим сомнениям. Однако Сильвио Берлускони решил создать парламентскую комиссию для изучения архива Митрохина, полагая, что в нем можно найти компрометирующие материалы на Романо Проди и других левых политических деятелей.

Во главе итальянской комиссии Митрохина был поставлен сенатор Паоло Гузанти. Именно он привлек к работе в комиссии Марио Скарамеллу. В свою очередь Скарамелла пригласил для работы в комиссии в качестве эксперта Александра Литвиненко. Все бумаги архива Митрохина были, естественно, на русском языке, и бывший работник КГБ мог лучше в них разобраться. Литвиненко несколько раз приезжал в Италию по приглашению Скарамеллы. Его работа и расходы оплачивались, но очень скромно. Скарамелла по делам комиссии летал в США для консультаций с бывшим советским шпионом Юрием Швецом и нередко встречался с создателем интернет-сайта Березовского «РусГлобус» Евгением Лимаревым.

Скарамелла, Лимарев и Литвиненко встречались в Лондоне в офисе Березовского после убийства в Москве 7 октября журналистки Анны Политковской. Березовский обещал финансировать независимое расследование. Скарамелла прилетел в Лондон 31 октября, чтобы передать Литвиненко электронное письмо Лимарева о якобы грозящей им всем опасности. В первые недели после внезапного заболевания Литвиненко подозревал, что именно Скарамелла был отравителем. В суши-баре 1 ноября Скарамелла ничего не стал есть, только пил воду. Он также явно нервничал. 25 или 26 ноября 2006 года Скарамелла добровольно прилетел в Лондон для допроса и обследования на полоний. Неожиданно оказалось, что в его организме содержится «массивная доза» полония. Предполагалось даже, что у него может развиться лучевая болезнь с возможным летальным исходом. Скарамеллу обследовали в том же госпитале, где умер Литвиненко. Однако врачи вскоре снизили уровень опасности. Палата, в которой лежал Скарамелла, постоянно охранялась полицией. 5 декабря 2006 года было объявлено, что в организме Скарамеллы находятся лишь следы радиоактивности. Он был выписан из больницы и вернулся в Италию. В некоторых публикациях появились сообщения о том, что в первых анализах мочи Скарамеллы его образцы были перепутаны с образцами самого Литвиненко. Спустя несколько дней Скарамеллу снова пригласили в Университетскую больницу для более подробного обследования. На этот раз полоний-210 был найден в организме итальянца, причем в значительных, но не опасных для жизни количествах. Точных цифр не сообщали, но отмечали, что увеличен риск заболевания раком.

Скарамелла находился в больнице довольно долго и был выписан только накануне Рождества, 24 декабря. Происхождение полония в организме итальянца никто не хотел изучать. Возникшая проблема очень сильно нарушала общую концепцию, которая состояла в том, что радиоактивный изотоп был привезен в Лондон Луговым и Ковтуном, и уверенность Скотленд-Ярда в том, что местом отравления была гостиница «Миллениум». По возвращении в Италию Скарамелла был арестован уже в аэропорту по разным старым делам. Судья отказался выпустить его под залог. После этого судьбой Скарамеллы никто не интересовался и о нем забыла даже пресса. Только через несколько месяцев, 4 апреля 2007 года, итальянское информационное агентство AGI сообщило, что Скарамелла переведен из римской тюрьмы «Реджина Чели» в больницу в связи с инфарктом. Это сообщение было также передано РИА Новости. Британские СМИ не проявили к этому сообщению никакого интереса.

В Италии, безусловно, Скарамеллу тоже проверяли на наличие в организме полония-210. Однако результаты этих обследований никогда не сообщались. В больнице Скарамелла был изолирован от прессы, его могли посещать только члены семьи и его подруга. Помимо инфаркта и тахикардии Марио жаловался на проблемы с памятью, гипертрофию щитовидной железы, гипертонию и выпадение волос. К июню состояние здоровья Скарамеллы не улучшилось, и по ходатайству его адвокатов 21 июня 2007 года ему разрешили вернуться в Неаполь, но под домашний арест, хотя никаких обвинений против него не осталось. Если Скарамелла сумеет продержаться еще незначительное время, то состояние его здоровья начнет улучшаться, так как полоний-210 будет почти полностью выведен из его органов.

Людям, не изучавшим хотя бы основы радиобиологии, очень трудно разобраться с дозировками излучения и их биологическими эффектами. Эти трудности возникают из-за сложности самого предмета, так как каждое радиоактивное вещество имеет специфическую энергию излучения и выбрасывает разные частицы: электроны, нейтроны, ядра гелия или гамма-импульсы. Названия единиц облучения – рентген, кюри, беккерель и другие происходят от имен первооткрывателей или ими же и предлагались. Кюри – это доза излучения одного грамма радия, открытого Марией Кюри. Она соответствует 37 миллиардам распадов в секунду. Генри Беккерель открыл излучение, подобное рентгеновскому, в солях урана. Но в этом случае излучение ассоциировалось с какими-то атомными частицами. Один импульс выделения частиц в секунду стали называть беккерелем.

Однако повреждающее ткани воздействие излучения зависит не только от энергии, но и от характера частиц. Гамма-импульс с высокой энергией может пройти через ткань, не вызвав серьезных повреждений. В то же время альфа-излучение, состоящее из крупных частиц, является более радиотоксичным, так как имеет более высокую степень абсорбции тканями. Поэтому в радиобиологии принято давать характеристики не только в кюри или беккерелях, но и в радиационных адсорбированных дозах – радах. В западной литературе для этого чаще применяется обозначение грэй. 1 грэй составляет 100 рад. Каждый человек получает в год от 0,1 до 0,2 рад от разных естественных источников облучения. 0,5 рад в год считается общедопустимой дозой, а 5 рад в год – допустимой для работников атомной индустрии, для научных работников, использующих радиоизотопы, для экипажей гражданской авиации, которые в большей степени подвергаются действию космического облучения.

Обобщенные данные об аккумулированных дозах облучения разных органов при оральном поглощении 1 гигабеккереля полония-210 и при десятипроцентном его поступлении в кровь (это средняя летальная доза).

Расчет сделан в марте 2007 года группой американских и британских радиобиологов как пример возможного случая с Литвиненко. Сравнения с реальной картиной, полученной после вскрытия, не проводилось.