Глава 17

Большая облавная охота, задуманная людьми прерий, не выходила у меня из головы… Стоит ли принимать в этом участие? Что, если под видом охоты Святоша и его свора хотят свести с нами счеты? Момент более чем удобный - ведь мы как бы «обязаны» встречать любого охотника из поселка, как компаньона в общем деле…

У нас оставалось еще несколько дней. Предупрежденные Совой, мы, после долгих споров и колебаний, решили все же не отказываться от участия в таком захватывающем предприятии. Причины, по которым пришли к такому выводу, пересилили все опасения. Одна из них - обзавестись друзьями. Конечно, мы всегда могли рассчитывать на помощь индейца - но его стоянка стала довольно далеко от нашего нового жилища. О возможности собственного переселения он не упоминал, следовательно, видится чаще, чем хотелось, не получится. В свою очередь, я желал поближе познакомиться, как с обитателями далеких селений, не часто появляющимися в поселке, так и с друзьями Совы, о которых он много говорил, и которые также собирались прийти в указанное место. Череп, Бугай, загадочная Ульдэ, Травник - индеец вовсе не в одиночку противостоял монаху, хоть и уступал последнему в численности последователей. Особенно я ждал встречи с братьями Черноногими, одного из которых не так давно мы выручили. Нас больше не защищали неприступные стены Каменных Исполинов, а до озерного поселка отсюда вдвое ближе, чем до типи Совы… Что могло прийти в голову банде монаха, однажды уже попробовавшей меня на прочность? И лишняя пара рук, а то и две, в этих условиях совсем не казались лишними!

Вторая причина - припасы. Так как рассчитывать отныне на склад и вещи, похороненные в нем, практически нельзя, то охота и возможная добыча, вполне разумное решение пополнить понесенные потери.

Сова описал несколько пунктов сбора. Мы решили встретиться в том месте, где Змейка, узкая и спокойная речка, вытекающая из Скалистого озера, разветвлялась надвое. Змейка продолжала свое неспешное течение почти до Каменных Исполинов, где постепенно распадалась на множество проток, впадающих в дальние озера. Ее основной рукав - речка Тихая - круто сворачивала на восток и также впадала в одно из небольших озер, которое, в свою очередь, подпитывало собой подступающие к прериям северные болота. Вдоль ее высоких, обрывистых и зачастую опасных берегов, находилось немало удобных для засады и облавы мест, каковые и решил использовать индеец.

Я и девушки несли на себе оружие и провизию, на первые дни. Как обычно, у каждого имелся солидный заплечный мешок, со всем необходимым. Ночевать приходилось в травах, на мягком, но сыроватом мхе. Угар охранял наше продвижение. Мы шли через южный край Низин, тем самым значительно сократив расстояние - хотя эта местность славилась внезапными нападениями собак или волков. Но три грозных лука, плюс устрашающие клыки пса заставили всех хищников прерий считаться с путешественниками - нас никто не беспокоил до самой реки. Переправившись на правый берег, мы углубились в высокие травы и холмы, среди которых и находилась одна из точек сбора. Самым первым явился Сова, со своими женами - он уже успел расставить палатку из шкур, когда мы только взобрались на очередную вершину и уже оттуда высматривали собирающихся охотников. Дина и Зорька помахали руками в знак приветствия, и мои девчонки сразу направились к ним, посудачить о своих женских делах. В течение нескольких часов возле общего костра расселись Большой Бобр, Чума, Красногривый, Травник, Хакер, Власта - всех этих людей мы еще пока не знали. Они пришли с северо-запада долины, обитая у края широко раскинувшихся болот. Были и знакомые: Череп, Шейла и оба брата Черноногих. Чер познакомил меня с Чагой - старшим из их семейства. Высказав признание за вмешательство и помощь, Чага сам предложил дружбу, и в искренности его слов сомнений не возникло. Естественно, что мы ее приняли. Сова надеялся, что придет и гордая охотница - Ульдэ, которую мы еще не видели. Череп скупо пояснил, что ее не будет. Я уже не первый раз слышал о странной девушке, судя по описанию, очень походившей на моего названного брата. Постепенно подходили и другие жители прерий - как из озерного поселка, которые, несмотря на уговор, оказались в меньшинстве, так и из остальных становищ и селений долины.

Уже совсем стемнело, когда из близко растущих кустарников донеслись приглушенные голоса, а затем появились и их обладатели - несколько мужчин и женщин, сразу проследовавших к костру. Что-то отличало вновь прибывших, от остальных, и я насторожился... Различие пришлых от жителей поселка или других скитальцев прерий заключалось в некоторых, на первый взгляд незначительных, но для внимательного глаза существенных мелочах. Прежде всего - одеждой. В долине никто не придерживался, какого-либо единообразия - да оно и не могло быть в принципе. Кто что сберег, добыл или выменял, а может, нашел - то и носил. У большей части - выделанные кое-как шкуры, у прочих - остатки былой роскоши, в виде изодранных джинсов или курток с оборванными рукавами. А эти - все, словно из одного "магазина", что в наших условиях выглядело довольно необычно. На всех - черные кожаные штаны и рубашки, добротная, не самодельная обувь - солдатские берцы, или крепкие кроссовки с высокой шнуровкой, «разгрузка", словно вчера снятая с вешалок, настоящие рюкзаки - не у меня одного глаза расширились при виде такого наряда... Завершал экипировку несколько странный штрих - у каждого на спине и плечах висела желтая шкура лисы, зверя редкого, очень осторожного и крайне редко попадающего в руки охотников. Оружие пришлых в основном соответствовало общепринятому - луки, ножи, облегченные копья-посохи, но, кроме этого, у двоих я увидел настоящие арбалеты. И их вид говорил отнюдь не о кустарном производстве, а об опытной руке мастера, каковая сотворила мой собственный лук. Иными словами - эта группа явно имела доступ к хранилищу, типа утерянного нашего...

Ната, не меняя приветливого взгляда в сторону пришлых, вполголоса произнесла:

- Богатые ребята...

- Заметила?

- Разумеется. И не я одна. Посмотри на всех - разве только слюнки не текут... Мы с тобой, когда пришли в поселок первый раз, так не выделялись.

- Что-то мне подсказывает, что они не просто так вырядились.

- Демонстрируют крутость?

- Если так - то, скорее, глупость. Дразнить бездомных и нищих своим добром - не лучший способ для отношений. Нет, Ната, они вырядились для того, чтобы заявить о своей исключительности... И эти шкурки лис на плечах - неспроста.

- Их зовут лисьей стаей. - Сова кивнул Зорьке, и та принялась обносить пришельцев угощением.

- Знаешь, что ли?

- Да. Старший - Тот, у кого на шкуре сохранилась морда.

Я вгляделся в указанного Совой вожака: Рослый, накачанный, лицо с косым шрамом от переносицы и по щеке, коротко стриженный, впрочем, неумело - мои девушки обладали ножницами и производили стрижки гораздо более профессионально. Впрочем, это было не существенно...

Лидер Лис держал свой отряд в жестком подчинении - я видел, что все его приказания, отданные всего лишь жестами или малозаметными кивками, выполнялись беспрекословно.

- Его зовут Ганс. Не удивляйся - они сохранили имена... хотя, не уверен, что они настоящие. Ни с кем не ссорятся, ни с кем не делятся, ни с кем, ни дружат. Живут сами по себе. Про облаву узнали не от меня - Травник рассказал, а Ганс ответил, что примет участие. Зачем - не знаю. У них, мой брат, все есть - как было у вас! Но Сову не приглашали в гости, индеец не видел, чем владеет стая.

- Странно это... Стая? И никто не пытался?

- Пытался. - Сова слегка прищурился. - Потом Бродяга видел его распятым над муравьиной кучей. Все знали, что он собирался в гости к лисам. Но эти звери не любят, когда тревожат их норы...

- И ты так спокоен?

- А что должен был сделать индеец? Твой мир - это твой мир, и ты тоже не любишь посторонних.

- Но я их не убиваю!

- Не убивал. - Сова равнодушно пожал плечами. - Не суди их. Хотя, пусть мой брат знает - Сова не слышит мысли Лис, и чего от них ждать. До сих пор они ни с кем не враждовали. И они не друзья Святоше!

Собрались почти все, кто знал об охоте, кроме того, мы ждали запаздывающих: Доктора, Святошу с его людьми и семейство Стопаря. Так как по некоторым фразам стало ясно, что охота затеяна не только ради добычи, но как способ решить наболевшие проблемы, начинать без них было нельзя… Сова, внешне не выражая своего негодования, метал гневные взгляды в сторону, откуда они должны появиться. Я его хорошо понимал: Сова исходил все окрестности в поисках добычи. Выследить стадо - уже нелегкое дело! Упустить, по вине опаздывающих - вдвойне обидно. Весь день прошел в ожидании. Мы уже начали подумывать о том, как обойтись своими силами, но в темноте послышались грузные шаги Святоши. Он буквально на полчаса опередил остальных. Выслушав оправдания, люди, не смотря на общее раздражение, не могли не рассмеяться… С мужчинами из поселка увязался Трясоголов, которого в роли охотника и представить себе никто не мог. По своей привычке попадать в неприятные ситуации, он и на этот раз остался верен себе. Трясун - так его сокращенно звал Стопарь! - увидел по дороге скачущего крола и решил его изловить. Камни, пущенные неумелой рукой, не попали. Лука и стрел у мужчины не имелось. Он в сердцах бросился бежать за зверьком, и тот увел его далеко в степь, где горе-охотнику пришлось несладко - он сам превратился в добычу. Пара буро-рыжих огромных собак выскочили, словно ниоткуда, и отрезали ему путь к спасению, назад, к другим охотникам. Ничего не оставалось, как по уши влезть в самую большую и грязную лужу, где он и орал благим матом, дожидаясь, пока прибегут остальные. Псы терпеливо ждали, пока ему надоест кормить пиявок, плотоядно скаля острые клыки и прохаживаясь вокруг стоячей и вонючей воды. На счастье, Трясоголова, его услышали и пришли на выручку. Умные хищники, не собираясь вступать в не сулящую им ничего хорошего, схватку, убежали прочь. Зато людям бежать оказалось некуда - насосавшихся пиявок на побледневшем Трясуне насчитывалось столько, что отдирать их пришлось до самого обеда. Возвращаться назад, сопровождая незадачливого добытчика, никто не хотел - и пришлось, еще и нести на себе ослабевшего от потери крови, мужчину. Скорости, разумеется, озерным это не добавило.

Впрочем, время у нас пока еще оставалось. Череп и Сова, сходив разведку, принесли радостные вести о нескольких группках овцебыков, пасущихся на близлежащих полях. Они оба были уверены в том, что в ближайшее время те не покинут сочные луга. Про более мелкую дичь не упоминали - опыт показал, что рядом с мощными быками непременно пасутся и более стремительные козороги, осторожные косули и прочие, полагающиеся на силу овцебыков, как защиту от нападений стай хищников.

Индеец предложил свой план, довольно простой, и, при соблюдении всех условий, наиболее эффективный: Самые выносливые и быстрые ходоки уходят по большой дуге к закату, следом менее сильные и так до последнего. В итоге должна получиться непрерывная цепь, где от одного участника до другого интервал должен был составить не более двухсот шагов. Я понял сдержанность Совы - осуществить задуманное без мужчин и женщин поселка, только нашими силами, невозможно… Постепенно смыкаясь, эта дуга, криками и факелами, должна сбить все стада в кучу и направить их к берегу, где Череп уже присмотрел отвесный склон. Замысел стал ясен всем - животные неминуемо окажутся на краю обрыва и, падая вниз, переломают себе кости. Разумеется, это безопаснее, чем выходить на разъяренных быков в открытом бою. Оставалось только заставить их туда пойти…

- …Как только все займут свои места - поджигаем факелы! - Сова обвел всех суровым взглядом. - Сигналом для этого должен послужить факел последнего загонщика. Увидев его, зажигает следующий и так далее… В свою очередь, тот, кого мы оставим на вершине, зажжет свой костер - это будет сигнал для Черепа, обязанность которого раньше всех добраться до намеченного прохода среди камней. Даже если животные не бросятся с обрыва, назад им пути нет - Череп должен сбросить насколько валунов и перегородить проход. Если все станет проходить нормально, мы уже через час после сигнала, сблизимся на шестьдесят-семьдесят шагов. А по прошествии еще одного часа - примерно на тридцать-сорок. Вот тут и следует поднимать громкий крик, шум и, вообще, делать все для того, чтобы овцебыки начали паниковать и убегать к берегу. По моим расчетам, они должны ворваться в естественный проход, и тогда ловушка захлопнется! Выходов оттуда только два: на острые камни - в обрыв, или назад - на наши копья и стрелы. Но мы должны успеть к проходу, на тот случай, если стадо повернет обратно!

Мы переглянулись… Что и говорить, побегать предстояло немало. Множество всяких «если» могло сорвать план Совы: одно из стад вдруг решит уйти в южные травы, мы случайно разорвем общую цепь, да мало ли... Но предложить что-то лучше, ни смог никто. Даже со вновь прибывшими, слишком мало нас насчитывалось для такой охоты, и мы пожалели о несговорчивости и недоверии прочих. С другой стороны, в облаве принимало участие около семидесяти вооруженных человек, мужчин и женщин - для населения долины и с учетом ее расстояний - более чем много!

Выступать следовало рано утром, еще до восхода. Все оставили поклажу на попечение Трясуна - горе-охотник, с трудом волочивший ноги, как раз для этой цели и годился… Взяв только оружие, все быстрым темпом уходили в степи. Руководил выходом Сова, выпуская каждого с необходимым интервалом. Люди успели отдохнуть, а у нас для этого был целый день. Шли быстро, несмотря на сумрак. Утренний туман скрадывал шаги, и охотники безмолвно исчезали среди трав, словно настоящие индейцы, вышедшие на тропу войны… Я поразился - мы считали, что только Сова, Череп, да еще лишь некоторые так приспособились к новой жизни! Но, похоже, прошедшие месяцы и борьба за выживание, научили многому и многих…

Я хотел достичь указанного места как можно быстрее, чтоб дать возможность девушкам отдышаться и со свежими силами начать загон. К тому времени, когда луна начала закатываться за горизонт, а солнце робко освещать верхушки трав, первые из загонщиков уже оказались на месте. Я оставил запыхавшихся девушек, не без тревоги в душе - мы бы предпочли находиться рядом! Ната, следовавшая за мной, остановилась. Возле нее мрачным пятном виднелся Угар. Поодаль - фигурка одинокой Элины! - я едва мог различить ее силуэт среди колышущихся стеблей. Того, кто шел за ней, угадать было трудно, но я знал, что мою подругу будет прикрывать Чер. В центре, по плану Совы, должны идти Большой Бобр и Чага. Следующими шли Док, которого никто не ожидал увидеть в таком деле, Стопарь с Бугаем и женщиной из поселка, и другие. Замыкал загон Святоша и Клык - один из приятелей Белоголового. Тот не явился на охоту, и Святоша только буркнул что-то в ответ на наш вопрос. В лагере, для подачи сигнала, оставался сам Сова, Утес и еще две незнакомые мне девушки. Где-то, через час-полтора, вдалеке сверкнул огонек. Потом другой, третий - все ближе и ближе. В момент, когда Ната приподняла факел, я уже был готов зажечь свой. Через несколько минут мы увидели далеко к северу еле уловимую струйку, тоненьким стеблем вздымающуюся в небо. Череп, дождавшись, когда последний займет указанное место, тоже подавал свой сигнал.

Охота началась… Теперь все зависело от удачи, и от того, на месте ли стада, которое выследил Сова. Как он и говорил, мы быстро миновали едва заметный подъем, скрывающие нас от животных, и стали перекрикиваться. Все быстро шли вперед, подходя все ближе, друг к другу. Солнце поднималось выше, теплело, и прохлада ночи сменилась утренней свежестью. Стада не появлялись. Я угрюмо отвечал на недоумевающие крики Наты:

- Почем мне знать? Индеец не мог, ошибиться… Должны быть!

Неожиданно, шагах в пятистах перед нами и где-то в трех-четырех километрах от входа в ловушку, неподвижно лежавшие холмики в траве, вдруг стали вскакивать, и тревожное блеяние и мычание заполнило степь. Животные отдыхали и поднялись только тогда, когда учуяли и услышали наше приближение. Первой громко завопила Ната:

- Эй! Аааа! Оу!

- Ааа! Да! Да! Эоэй! - мы с Элиной подхватили ее крики. Тотчас до нас донеслись крики и остальных загонщиков. Ната, возбужденная, с широко раздувающимися ноздрями, выхватила из спины дротик и стала размахивать им над головой. Стадо начало метаться по сужающемуся простору степи. Наступал самый решительный и опасный момент - бросится ли оно в проход, или, попытается пробиться сквозь наши ряды? Пока ни одно из животных не рискнуло приблизиться к людям, несущим над головой горящие факелы. Они взбудоражено носились с места на место, сбивая с ног телят, и косились на нас испуганными глазами. Все охотники приблизились уже настолько, что до ближайших овцебыков оставалось, не более броска копья. И тут, один из молодых самцов, прекратив бесцельное метание вдоль стада, вдруг пригнул голову, и, взбрыкнув на месте, бросился прямо на Дину. Она, растерявшись, присела от испуга. Бычок почти добежал до нее и уже намеревался поддеть рогом, как тут, с двух сторон, в него полетели копье Травника и стрела Зорьки. Он всхрапнул и с ходу зарылся мордой в сбитую копытами траву. Изо рта животного полилась кровь. Бык попытался встать, но тут же рухнул на передние копыта, издав жалобное мычание. Угар, в несколько прыжков преодолевший расстояние, отделявшее его от поверженного животного, довершил начатое своими жуткими клыками… Животные, до этого внимательно наблюдающее за всей сценой, словно по сигналу повернулись к нам хвостами и бросились прочь, в проход. Мы облегченно перевели дух…

Там, меж высоких скал, возникла страшная давка. Быки покрупнее, буквально, по хребтам более слабых, стремились убежать от опасных двуногих! Матки сбивали с ног и затаптывали телят! Хрустели кости, послышался жуткий визг и хрип, жалобное блеянье, рев…

Мы успели добежать до входа, когда последний, израненный собратьями овцебык, хромая и припадая на задние копыта, попытался выйти обратно, игнорируя своих, сгрудившимся вперед обрывом, соплеменников. Я всадил ему стрелу в крестец, и еще одну, почти в упор, в правый бок. Череп сверху метнул копье - наша совместная добыча завалилась и загородила собой обратную дорогу. Туша быка должна была сослужить хорошую службу, сдерживая устремления стада, вернутся назад. Но овцебыки, несмотря на размеры, не обладали талантами Угара. Они потерянно мычали, то один, то другой подходил к обрыву, пробуя копытом, осыпающиеся камни и сразу шарахался назад. Двое или трое уже слетели вниз и насмерть разбились о лежащие возле ручья громадные валуны. Мы сгрудились в проходе. Стопарь морщился, почесывая колено - он свалился на бегу, и здорово его, зашиб, почувствовав боль только тогда, когда прошел первый запал. Мы примерно пересчитали попавшее в ловушку стадо. Около шестидесяти голов ожидало своей участи, считая и случайно попавших в западню джейров и даже обособленно держащихся пхаев. Возле них испуганно жались и более мелкие - этих мы даже не считали. Участь всех животных уже читалась в глазах мужчин и женщин, горевших азартом убийства. Но так было всегда. Их жизнью мы оплачивали свою, насыщая желудки мясом, согреваясь их шкурами... И все же - так ли уж нам это надо?

Я покачал головой, останавливая за руку, ринувшегося было вперед, Стопаря:

- Погоди. Нам не зачем убивать их всех.

- Как так? Кто нас убеждал, что эта охота необходима для всех живущих? Я тебя не понимаю, Дар. Вот добыча, надо ее брать. Что мы, зря столько носились по степи?

- Ты сможешь съесть все, что добудешь? Одного бычка хватит, по меньшей мере, для двадцати человек на неделю. Да и сколько ты сможешь унести с собой? Сколько останется здесь, на корм крысам и волкам? И где потом мы найдем стадо, которое обеспечит людей мясом и шкурами, если перебьем всех? Ты уверен, что овцебыки ждут охотников в прерии, в том же количестве?

Все ошарашено замолчали. Получалось, что я прав, а руки сжимали копья, луки и дрожали в предвкушении бойни... Общее замешательство разрядила Ната:

- Мой муж прав! Зачем нам столько мяса? Пусть звери уходят! Нам не сохранить добычу, и не унести. Мы едва ли заберем с собой тех, что уже убиты. А их больше двух десятков!

Вставил свое слово и молчавший, до поры, Сова:

- Я согласен с моим братом. Нужно думать о будущем. Сегодняшняя охота оказалась удачной для нас. Все невредимы, все уйдут с добычей. Все, как мы обещали... Я посмотрел - внизу лежит девять овцебыков и парочка джейров. Еще есть пхай. Одного самца я убил уже внутри. Одного быка завалил Дар. Зорька прикончила самца в степи. Четыре теленка задавлены здесь, - он указал на проход. - Уже хватит. В стаде есть и раненые. Мы выгоним отсюда оставшихся, если освободим проход, а сами отойдем на вершину. Здоровые всегда побегут первыми, а тех, кто уже обречен, мы не пропустим и тоже убьем. Этого мяса хватит в избытке для всех охотников! Кто согласен со мной… и Даром?

Люди переглядывались. Святоша нахмурился, но Стопарь, как бы случайно сбив его с ног, махнул рукой:

- Аа…ладно. Что нам, действительно, столько надо? Все одно, пропадет. Пусть уходят.

Братья Черноноги, кивнули одновременно. Поддержал и Череп. Как ни странно, не послышалось возражений и от других охотников. Даже Святоша, которому помогли подняться, согласился с нами. Я заметил откровенную неприязнь в глазах Ганса… Во время загона он и его люди вели себя достаточно сдержанно - я что-то не увидел особого стремления рисковать, да и стрел желтошкурых, несмотря на отличное вооружение, в тушах животных оказалось не так много. Однако, вожак промолчал, а, глядя на него, не изъявили своего недовольства и остальные члены стаи. Из всех оставшихся, только Большой Бобр что-то буркнул, но под общим напором вынужденно уступил. Но его патологическую жадность к еде знали, и поэтому не стали даже убеждать - он все равно остался при своем мнении.

Мы оттащили с большим трудом тушу быка из прохода, после чего, поочередно вынесли задавленных телят. Сова бесстрашно вошел внутрь и направился вдоль края обрыва, заставляя стадо повернуть к выходу. Грозные и сильные быки, встреча с которыми на открытом месте для любого из нас означала гибель, теперь испуганно и жалко шарахались от одного индейца. Все повторилось с точностью наоборот. Опять первыми вперед устремились самцы, сминая всех на своем пути, затем и все остальные. Мы, стоя на скалистых отрогах, бросали копья и метали стрелы в последних, сбитых в толчее, и не способных присоединиться к убегающему стаду. Когда гул копыт стих, сосчитали всю добычу. Восемнадцать взрослых быков и коров, включая упавших в обрыв и убитых в степи, и семь телят. Кроме того, на выходе раззадоренный Бугай ловким броском копья свалил пхая, и теперь добивал его страшным ударом своей дубины. К этому - два пхая внутри загона, оба с переломанными ногами. Это уже уйма мяса! А еще почти дюжина джейров, столько же козорогов и косуль, у которых не оставалось никаких шансов под массивными тушами овцебыков. Теперь людям предстоял нелегкий труд - все это богатство нужно разделать, снять шкуры и хоть как-то сохранить.

На эту нелегкую охоту ушел почти весь день, а еще предстояло всю добычу стащить в одно место и разделать. И, хоть понукать никого не требовалось, мы не успели ободрать всех. Те, которые свалились вниз, на камни, так и остались лежать нетронутыми: ни у кого просто не оставалось сил спуститься к ним по опасному спуску, а потом подняться с тяжелым грузом сырого мяса на плечах. К сумеркам, Угар, набивший брюхо до отвала, поднял голову вверх и тревожно завыл. Мы побросали работу и поспешили схватиться за оружие - люди в долине были наслышаны о моем псе и доверяли его интуиции...

- Волки?

- Дикие собаки?

- Крысы-трупоеды?

Я посмотрел на пса. Угар, то грыз брошенный ему кем-то мосол от распотрошенного теленка, то вновь поднимал морду и принюхивался к запахам прерий.

- Не знаю... На всякий случай, давайте быть поближе друг к другу. И, пора разжечь костер - мясо надо вялить, иначе оно пропадет в такой жаре, до утра.

- Ну, до утра, я ручаюсь, что продержится, - Сова понюхал сочащийся кровью кусок. - А на заре мы покинем это место…

- Если успеем. Угар не станет поднимать тревоги понапрасну…

- Это понятно. Да, на запах крови, соберутся все хищники долины. Либо, вылезут свинорылы. Они прокопают столько нор под тушами, что мы все провалимся в их подземелья.

Ната посмотрела на возвышавшиеся неподалеку разрозненные группки деревьев.

- А что, если поднять мясо наверх?

Мы недоуменно прислушались к ее словам

- Привяжем кусками к ветвям, где оно будет недоступно для зверей! А завтра солнце за день его так провялит, что и костер не понадобится! И легче станет.

Сова с сомнением указал на степь:

- От хищников, может быть, поможет…если волки не научились лазать по веткам. Но солнца ждать не стоит, утром все равно придется уходить. Много крови, много шума - сигнал остальным охотникам прерий… Маленький Ветерок, ты права в одном! Мясо нужно уберечь, хотя бы на ночь. За работу!

В небе уже кружило несколько больших воронов. Я указал на них остальным, впрочем, все и так знали, что с птицами лучше не встречаться на открытом пространстве. Нас оберегала наша численность, но заманчивый вид туш и крови делал стервятников все наглее и наглее. Они постепенно сужали круги и снижались…

- Придется оставить им часть добычи?

- Черта лысого я им оставлю! - я возразил Стопарю. - Пусть довольствуются тем, что бросили от разделки. Вороны - птицы умные и не полезут в драку без крайней нужды. Но вот волки ждать не станут. Посмотри, на Угара!

Пес в очередной раз приподнял голову, втягивая воздух, и стал злобно щериться во все стороны.

- Дадим отпор?

Сова потрогал наконечник своего копья, и, с сомнением указывая на степь, тихо произнес:

- Будь их несколько - другое дело. Но что-то говорит мне, что здесь сейчас соберется самая большая стая, какая только есть во всей долине.

- Мы что, собираемся биться с хищниками ради этого мяса?

- Да, - жестко посмотрел я на Трясоголова, явно стремящегося покинуть стоянку. - Если понадобиться - будем сражаться. Люди потратили много сил на то, чтобы его добыть! Хочешь отдать свою долю? Пожалуйста! Кто еще так думает?

Люди переглядывались промеж собой, но больше никто не высказал сомнений в решимости отстоять добычу.

- Нужно заготовить как можно больше дров! Какой бы там не появился хищник, волк или собака - все они боятся огня! И еще, пошлем гонца в поселок на озере - там еще более полусотни мужчин и женщин, пусть спешат на выручку!

- Ага, - недоверчиво протянул Святоша. - Как же. Разбегутся…

- А ты верь, святой ты наш! - не удержался я. - Если крепок в вере, помощь придет! Да и паства там - твоя? Но я как-то больше рассчитывал на то, что их больше привлечет вот это!

- Но это же наша добыча?

- А ты поделись с ближним, тебе и воздастся...

Многие отнеслись к моим словам с одобрением. Стопарь, улыбаясь, подошел поближе. Он погладил усы и бороду, а потом спросил, делая многозначительные паузы в словах:

- Ну, положим, предложил дело… А кто пойдет? До поселка далеко, хорошему ходоку день налегке бежать! Да обратно! А кругом, сам говоришь - волки!

- Есть у нас такой, что быстрее самого быстрого из охотников... Угар, ко мне!

Я привязал к ошейнику пса записку - несколько слов с описанием добычи и нашего положения, начертанных кровью на обрывке шкуры.

- Беги, что есть духу, щеня...извини, пес! В поселок!

Сова придержал пса и громко повторил, показывая рукой на юго-восток:

- Чайка! Серая Чайка! Найди Серую Чайку!

Наш умный пес внимательно посмотрел на индейца, перевел взгляд на меня, и, поняв, что дополнений больше не будет, мигом исчез в густой и высокой траве...

- Стопарь прав, до поселка далековато. - Сова вполголоса произнес, глядя ему вслед. - Но Чайка сейчас не в нем. Я видел ее у берегов Змейки, где река делится надвое. Там бывшие фермерские поля, где они надеялись поживиться. Отсюда всего полдня хорошего хода. С ней были мужчины и женщины из поселка, да еще и местные - всего около сорока человек. Хватит, чтобы помочь нам отогнать хищников.

В ночь, несмотря на опасность, большая часть загонщиков все же ушла. Они забрали свою долю и не хотели рисковать, ожидая неминуемого появления злобных стай. Все они направились к берегам болот - там располагались их становища, бывшие вторыми по общей численности населения, после Озерного. Ушли и Лисы - Сова выделил Гансу их долю, и эта странная группа, набив рюкзаки шкурами и мясом, исчезла среди трав.

Буквально падая с ног, при свете полыхающего костра, мы закончили возиться с последним бычком - теперь все мясо связано большими кусками в травяные сети и подвешено на ветви деревьев. Кроме того, поджарили, чуть ли не целиком, одного теленка, и теперь расположились на ужин, предвкушая, как наконец-то, сможем поесть за весь этот тяжелый день.

- Такой охоты еще не было в долине... - не обращаясь ни к кому, промолвил Стопарь, проглатывая большущий кусок прожаренного мяса.

- Да, такой охоты еще не бывало! Ты молодец, Сова!

Док с одобрением посмотрел на нашего приятеля. Тот невозмутимо обсасывал мозговую косточку и заедал мясо приготовленными впрок, съедобными травами, которые принесла с собой одна из его жен.

- И ты, Дар, тоже... Хорошо, что вам пришла в голову эта идея - собрать нас для загона. Попробуй, побегай хоть за одним быком в степи, а так, целое стадо раздобыли! - Стопарь не унимался. Я вопросительно посмотрел на индейца, тот, как ни в чем, ни бывало, кивнул и протянул руку за водой. Святоша икнул и погладил туго набитое брюхо:

- Не могу больше… Сыт! Да будет свято имя твое, приносящее нам дары твои!

Сова поморщился, но промолчал. Я с интересом посмотрел на монаха:

- Святой отец и сейчас продолжает верить в того, кого благодарит за еду? А я-то, думал, это наши усилия привели к подобному изобилию!

- Не кощунствуй, сын мой! Деяния его нам неведомы, поступки - неподсудны…

- Бред какой-то... - Ната пожала плечами. - Погибло несколько миллиардов человек, а убежденность в непогрешимости небес так и осталась, словно никто ничего не заметил…

- Увы, дочь моя! - Святоша повернулся к нам. - Наказаны мы за грехи наши, а спасшимся, в дни тяжкие, только вера и помогла продержаться до светлых дней! И только вера поможет им вновь обрести рай земной, среди скорби и отчаяния живущих...

- А те, кто погиб? Что, все не верили? - Череп, почти всегда молчаливый и не вступающий ни с кем в пререкания, неожиданно зло обернулся к Святоше.

- Они-то, за что? Ну, пусть бы я, или, вон, Дар! - он кивнул в мою сторону. - Мы не верили, и не верим! Но живы, несмотря ни на что! А они - нет! Так, где же твой спаситель, святой ты наш?

- Заблудшая твоя душа, и дикарь ты есть... - Святоша очертил вокруг себя крест. - И до дня страшного имел мысли скорбные и поступки не людские... - Он вдруг перевел глаза на Сову. - Зачем ты, ряженый, две жены имеешь? 3ачем спишь с обоими?

- Замолчи, монах. - Стопарь спокойно прервал приподнявшегося Святошу. - Замолчи. Не порть такой вечер. Ночь. Все сыты, все целы, что еще надо от этой жизни? Я потерял двух сыновей в Тот день… Туча страшным криком молила о помощи, но ни одна молитва не помогла им вырваться из огня. Не верю ни в кого - ни на небе, ни под землей! Мы живы, и жить будем, пока руки держат оружие, а глаза видят добычу. А остальное все - слова! Что твой бог, что духи Совы - мне все едино… Но не вноси меж нами разлад! Говорили об том уже, не раз… Хватит.

Я молчал, внимательно рассматривая монаха, неожиданно притихшего под грозным окриком Стопаря. Ната шепотом сказала мне на ухо:

- Странно… Если он все это затеял, то зачем опять ищет ссоры?

- Ты слова Дока слышала? По-моему, наш приятель - индеец, как раз и является истинным виновником этой охоты. И мое имя тоже приплел, не посвятив нас…

Перед сном, Белая Сова высказал мнение о том, что лагерь следует охранять. Караулить первым вызвался Бугай - этот здоровяк превосходил на голову любого и имел такие плечи, что мог запросто взвалить на них тушу теленка. Я видел, как от меткого броска его копья, животное - опасный и непредсказуемый пхай! - повалился наземь, словно подкошенный. Кованный отцом наконечник пробил его чуть ли не насквозь! Какая имелась в руках сила, чтобы так метать?

К утру сбылись опасения Совы. Мы услышали, как вдали перекликались, отражаясь эхом от обрывистых скал, волки. Прошло около двух часов. Устав от ожидания, мы принялись снимать мясо с деревьев и связывать его пластами для переноски. Все были испачканы кровью, измазаны жиром и прилипшей золой от костра. В самый разгар работы, Чер, наблюдавший за прериями, резко свистнул. Индеец и Череп вбежали на пригорок. Я присоединился к ним.

- Идут… - тихо сказал Сова.

- Вижу, - так же негромко ответил ему я. Мы переглянулись - обычно, стаи хищников, самое больше, насчитывали до двух десятков особей, но сейчас к месту стоянки подбиралось не менее пятидесяти…

Волки обходили нас со всех сторон, и мы могли лишь догадываться, сколько еще сбежится на шум схватки… Они считались самыми свирепыми из четвероногих охотников во всей прерии. Элина, побледнев, положила перед собой несколько стрел и поправила висящий в ножнах нож. Ната встала за моей спиной, изготовившись к стрельбе. Я скомандовал остальным:

- В круг! Быстрее! Трясун, хочешь жить - поддерживай огонь! Даже если тебя начнут заживо есть!

Мы образовали кольцо, в центре которого оказались все женщины. Наготове были горящие головни, которыми мы собирались отпугивать самых нетерпеливых волков.

- Свят! Свят! - монах громко запричитал, но, тем не менее, изготовился к бою, как и все другие.

- Вот теперь молись, приятель… - проворчал Стопарь и поднял над головой ужасающую дубину. Один удар этой палицы был способен раскроить голову любому из волков, превратив ее в кучу измельченных костей.

- Хао! Бейте вожаков! Ищите вожаков!

Я посмотрел, куда указывал Сова. В траве мелькал очень крупный волк, гораздо выше и мощнее остальных хищников. Мы взглянули друг на друга и, не сговариваясь, громко закричали:

- Эгой! Хао!

В ответ на наш грозный боевой клич, волки отскочили назад, но потом снова стали приближаться, почти не пугаясь ни горящих поленьев, ни наших угрожающих поз. Элина сощурила глаз, нацеливаясь, и первой выпустила стрелу...

- Браво, девчонка! - Стопарь в восхищении бросил на нее признательный взгляд. - С первого выстрела - в цель!

- Смотри! И Зорька - тоже!

Два волка билось в агонии на траве. Звери немного отступили назад. Сова внимательно следил за передвижением вожака.

- Попади в того, с рыжей спиной, Огненный Цветок!

Девушка прицелилась.

- Есть! Нет! Не попала!

В ответ раздался громовой рык, вожак подпрыгнул высоко вверх, и вся стая с рычанием бросилась в атаку...

- Ааа! - не своим голосом заорал Святоша. - Спаси мя в…

Продолжения я не услышал. Здоровенный хищник легко перемахнул через пригорок и бросился на меня, оскалив острые клыки. Я встретил его ударом меча, снеся нападавшему зверю пасть, а затем обрубив обе задних лапы. Зорька склонилась над агонизирующим волком и прикончила его ударом ножа. Над ухом звонко свистнула тетива - Элина, неожиданно хладнокровно, безжалостно посылала в степь стрелу за стрелой. Сова, с перекошенным лицом, ударил повисшего у него на груди зверя ножом и упал, скрывшись за нашими спинами. Бугай, свирепея на глазах, отшвырнул одного из волков обратно, а второму, голыми руками, так передавил шею, что придушил последнего за несколько секунд! Даже Святоша, перестав бормотать, ловко насадил копье одному из нападавших в бок и довершил дело длинным ножом, пронзив хищнику сердце. Трясоголов крутился возле огня, отбиваясь от зверей горящими сучьями. Стопарь поспешил на помощь, скрытому под телами, Сове, а женщины, встав спина к спине, били волков в упор из луков…

Я заметил рыжую спину, и, всадив в меч до рукояти в волка, сцепившегося с Чером, рванул из-за пояса нож. Волк, предупредив мой бросок, прыгнул. Мы оба покатились по земле, и я сам рычал, как дикий зверь, стремясь дотянуться клинком до его горла… Дикие крики, рычание, запах паленой шерсти и звуки ударов смешались в одно целое. Схватка продолжалась всего пару-другую минут, и невозможно было понять - кто одерживает верх? Но, когда я сам, завывая от избытка чувств, вскинул тушу смертельно раненного вожака, а затем бросил его в середину костра - волки отступили! В несколько секунд звери исчезли среди трав, оставив поле боя за нами.

Мы, тяжело дыша, осмотрели раны. Почти все были покусаны, а многие - серьезно. Но потери не ограничились лишь этим. Три человека лежали недвижимо среди волчьих туш. Двое мужчин и женщина из поселка. Клыки разодрали ей спину и горло… Док, осмотрев раненых, заявил, что остальные легко отделались. Мы не спорили - зубы хищников лишь по счастливой случайности не уложили рядом с погибшими еще нескольких…

Элина, со слезами на разъяренном лице, показала мне длинную, окровавленную полосу на ноге - кто-то из хищников цапнул ее за голень.

- Найду и убью! А шкуру под ноги положу и вытирать стану, каждый день! Грязными ногами!

Мы не могли не улыбнуться, в гневе она была так же прекрасна, как и в мирной жизни. Но Стопарь указал на неподвижные тела, и смех стих так же быстро, как и возник…

- Помощь! Помощь идет!

Трясоголов, успевший взобраться на дерево, в исступлении махал руками и показывал на юго-запад, в сторону, куда убежал Угар.

Услышав торопливые шаги большой толпы, скрывающиеся в траве остатки стаи, словно растворились - умные и терпеливые, они не стали больше испытывать судьбу, понимая, что с превосходящими силами им не справиться. И без того почти треть хищников осталась на поле сражения. Мясо не стоило жизни...

Ната молча задрала штанину и встала рядом с подругой. Зажившая от укуса крысы рана на ее ноге, совпадала с раной Элины, как нанесенные одной рукой… Та, сквозь слезы, улыбнулась.

- Это как метка, да?

- Похоже, - Ната кивнула. - Мы с тобой теперь, обе, меченые…как жены Дара.

- Вот это да! - Чайка, переведя дыхание от быстрой ходьбы, пожимала мне и Сове руку. Она сделала широкие глаза, глядя на груды связанного в рулоны, мяса. - Столько еды? И вы поделитесь с нами?

- Да. Как и обещали.

- А то, - протянул, заискивая, вынырнувший откуда-то, Белоголовый. - Разве мы пришли бы тогда на выручку?

Я посмотрел сквозь него и обернулся к тяжело ступающей Туче:

- Здравствуй, мать! Ты-то, как решилась на такой марафон? И как смогла не отстать от остальных?

- И не говори, - она, с трудом дыша, уселась прямо на землю. - Все этот вот, дурак старый! Поперся с вами на охоту, будто ему дел больше нет в поселке! А я следом…оставил одну в травах, на погибель! Чайка меня уже на подходе догнала!

- Молчи, старая! - добродушно поприветствовал ее Стопарь. - Не оставил, а ждать велел. Вот и сидела б на месте! Приелись мне уже эти корешки да коренья! И рыба надоела! Хоть поедим, как люди! Видишь, сколько добыли? Вот так живут охотники… А не то, что мы, у озера, будь оно неладно!

- Да… Здорово. Хорошо, что вы добычей не стали. А хватит ли всем?

Сова без всяких слов положил возле нее одну из связок:

- Здесь хватит всем. Промеж собой делить будете сами, - он кинул быстрый взгляд на Святошу. - Мы выполнили все, что обещали. Пусть дальнейшее решают жители поселка. Но шкуры заберут те, кто их добыл.

С индейцем никто не стал спорить. Мы с девушками завернули несколько скаток шкур овцебыков - больше и не пытались, понимая, что нести придется еще и мясо. Волчьи оставили на сохранение Чайке, пообещав прийти за ними позже. Ната насчитала трех волков, погибших от стрел Элины и своих, и два - убитых лично мною. Впрочем, среди множества следов от ранений, могли оказаться и чужие - луки и стрелы имелись не только у нас. И два, а то и три наконечника в одном звере могли сразу стать предметом обсуждений, на тему - кто убил? Поразмыслив, я предложил просто поделить шкуры среди всех охотников поровну, не считаясь. И сразу оказалось, что они не всем и нужны - далеко не многие умели их нужным образом обработать. А когда вспомнили о тяжелых тюках с мясом и жиром - отказались от своей доли еще несколько человек. Оставшейся, для нас и Совы было более чем достаточно, чтобы не думать об теплых куртках и одеялах… Ната не разделяла моей радости:

- Добычи много - тоже плохо. Нам идти домой несколько дней. А с грузом…

Я с сожалением смотрел на груды мяса - унести нашу часть мы могли разве чудом?.. Неожиданно вызвался помочь Бугай - он не хотел возвращаться в поселок, и намеревался посмотреть, как мы устроились на новом месте. Я не возражал - здоровый и сильный парень, с отцом которого у нас стали налаживаться хорошие отношения… Почему бы и нет? …И, насколько я видел, его не интересовали мои девушки. А для меня, пожалуй, это значило больше любой добычи. Мы с ним увязали здоровенные куски, а часть шкур досталось нести моим юным подругам. Они не роптали - таковой стала жизнь, уже закалившая и их, и всех, кто не хотел прозябать, питаясь от случая к случаю, чем попало и где попало...

Погибших отнесли к провалу в земле. Я посмотрел в сторону монаха, но тот сделал вид, что торопиться.

- Разве это не его обязанность? Проводить умерших, в последний путь? Или, он не монах?

- Ты не понимаешь… Есть разница между монахом и священником. Монах не может отпевать.

- Не вижу. - Я пожал плечами на выпад Чайки. - Разница может и есть, но не в таких обстоятельствах. Да и несколько слов на прощанье - не великий труд. А может, он просто и не знает этих слов?

Сова, ни с кем не советуясь, молча сбросил тела в щель в земле. Эта сцена многих сильно покоробила, но индеец сурово указал на начинавшие появляться вокруг холмики:

- Сжигать некогда. Закапывать - бессмысленно. Мы не успеем уйти, как они утащат к себе всех, кто здесь остался. А там…пропасть может быть очень глубока. Или, отдадим их трупоедам?

Вопрос остался без ответа…

- Почему они напали? - Я решил узнать у Совы, который по праву считался лучшим знатоком дикой природы, ответ, на волновавший меня вопрос. - Сколько я слышал о волках, сколько читал - никогда не встречал описания подобных стычек. Умный зверь, добычи вокруг полно - разве не понимали, что их ждет?

Сова кивнул:

- Мой брат, верно, заметил… Волк - осторожный хищник, и не стал бы напрасно рисковать. Но Тот День изменил многое и многих. И людей, и зверей… Кто может ответить - насколько иными они стали? Как Угар, например… А причина нападения проста - запах крови и мяса. Очень сильный запах крови и мяса.

Мы стали прощаться.

- Когда мой брат даст о себе знать?

Я неопределенно пожал плечами:

- Кто знает? Мы хотим еще многое сделать в новом жилище. Все имущество погибло в подвале. Теперь надо больше охотиться, чтобы успеть заготовить запасы на всякий случай: дожди или похолодание, когда придется сидеть в доме. На новом месте не мешает все осмотреть получше… В ближайшее время - не жди.

- Хао. Белая Сова тоже знает такие заботы. Но, когда Дар захочет отдохнуть от дел - пусть приходит. Мои скво всегда рады видеть твоих женщин. Им есть, о чем поговорить, за мужскими спинами, мой брат!

- А что наговорил за моей спиной Белая Сова? Уши Дара слышали за вчерашний вечер много непонятного… Так кто, все-таки, устроил охоту?

- Пусть говорят, - он усмехнулся. - От их слов наконечники не стали тупее, а руки - слабее! Эти руки вчера работали вместе - как мужчины и женщины единого племени. Но любому племени нужен тот, кто будет говорить охотникам, что им делать. Охоту придумал будущий вождь…и все слышали это из уст его друга - Белой Совы!

- Так… Снова про то же. Стало быть, россказни про Святошу - миф?

- Говорят, кто-то видел восход на западе… - Сова улыбался, не пряча глаза. - Ты бы еще долго размышлял, мой брат. Стара подсказала его другу, как поступить. Ты обиделся на меня?

- Скажем, остался в легком недоумении. А, вернее - нет. Мы редко видимся с остальными, Сова. Но теперь я живу гораздо ближе, так что буду чаще общаться с людьми. Но это не означает, что я согласился с выдумками твоей шаманки.

- Стара не шаманка. И никогда ею не могла стать. Она знает травы и заговоры, умеет выгонять болезнь, но главное - видит будущее. Но ты, как всегда, не очень-то этого хочешь? - он грустно пожал мне руку, собираясь уходить.

- Не знаю. Не вижу смысла в подобной доле. Зачем мне быть вождем? Раньше я искал встречи с людьми, а теперь… - я показал ему на обсуждавших, что-то, Элину и Нату. - У меня есть те, с кем я могу поддерживать любые беседы, Сова. И другой собеседник мне не нужен. Разве только, есть в прерии один индеец...

- До встречи, мой брат! Помни пророчество!

- До встречи, Сова… Хао!