Эпилог

Через три дня из командировки вернулась Нина и забрала домой Романа Борисовича с Антониной.

– Чхуня ничего не ела, – сказала я Еськиной, – мы возили ее по докторам, лечили у собачьего психотерапевта, но толку нет.

– Да? – изумилась Нина. – Тося не выглядит больной, она даже потолстела.

– Вот уж действительно удивление, – вздохнула я. – Понимаешь, моим мопсам предложили демонстрировать одежду, а дизайнер, которая ее шьет, решила пригласить и Тосю…

– Очень мило, – перебила меня подруга.

– Вчера у нас была примерка, – продолжила я, – и Фира с Мусей прекрасно влезли в готовые платья, а на Тосе оно не застегнулось – собачка прибавила в объемах. Но она точно ничего не ела, мы же видели. Как это возможно? Я очень за ее здоровье беспокоилась, наняла зоопсихолога, но он не помог. Вот, посмотри, у Тосеньки брали анализы, они идеальны. Есть лишь маленькая проблемка, вот этот показатель. Ветеринар сказал, что Антонина лопает много мяса, похоже, жирного, рекомендовал посадить ее на диету. Но повторяю, чихуахуа, живя у нас, ни разу не прикоснулась к корму. Я ничего не понимаю! Вообще!

– Сегодня же займусь поиском других докторов, – заявила Нина. – Вот, держи, привезла тебе подарочки, сплошная санкционка: колбаса из Италии, сыр моцарелла.

– О, спасибо! – обрадовалась я. – Обожаю моцареллу, но хорошей теперь днем с огнем не найти.

– Хамон не потащила, – продолжала Еськина. – Подумала, что вы, наверное, еще ту ногу, которую я до отъезда передала, не съели. Поеду через месяц в Испанию и…

– Хамон? – перебила я. – Какой хамон? Где хамон?

Нина всплеснула руками.

– Лампа, да ты что?! Я же тебе перед отъездом сказала: «Привезут Тоню, вещи Романа Борисовича, а еще от меня пакет, там вкуснейший хамон прямо из Мадрида, только не клади его в холодильник, держи при комнатной температуре». Неужели не помнишь?

– Нет, – растерялась я, – совсем из головы вылетело. А вот сейчас вспомнила! Точно, приезжал от тебя мужчина, отдал пакет и…

Я поспешила в кладовку, где у нас хранятся запасы продуктов.

– Вот же упаковка! – обрадовалась прибежавшая за мной Нина. – Лежит на нижней полке стеллажа. Лампа, как ты могла ее не заметить?

– Захожу сюда далеко не каждый день, – начала оправдываться я, – беру, допустим, кило гречки, оставляю на кухне. В этот чулан со дня твоего отъезда я не заруливала. Вот и хорошо, зато хамон остался цел. Ну-ка, иди сюда, моя любимая сыровяленая ветчинка…

Я наклонилась, засунула руку в пакет с красной надписью Madrid и вытащила… большую, дочиста обглоданную кость.

– Вау! – захохотала Нина. – Выходит, ты забыла про вкуснятину, а Тося нет! Антонина умная, хитрая, она потихоньку в кладовку бегала, хамон жрала. Не надо ее к врачу тащить, ясно теперь, почему чхуня кормом пренебрегала. Кто ж его станет есть, если рядом хамон. И анализ крови правильно показал – Тося лопала много мяса с жирком. Ой не могу! Лампуша, выброси кость. Что ты на нее так смотришь? Аха-ха-ха!

Я молча понесла то, что осталось от деликатеса, к помойному ведру. Хорошо, что Нина не знает, сколько денег взял за свои услуги зоопсихолог Сергей, который регулярно приезжал к нам лечить Антонину от полного отсутствия аппетита. Значит, хитрая собачка, пообщавшись с душеведом, кралась к кладовке, которую легче легкого открыть, толкала головой створку и лакомилась от души хамоном. Вот откуда взялся на кухне кусок вяленого мяса, который я однажды обнаружила: Антонина его уронила.

Я посмотрела на Мусю и Фиру, которые, стоя у мусорного ведра, резво вертели хвостами-бубликами.

– А вы, мопсихи, не учуяли, что от приятельницы вкусно пахнет ветчиной?

– Твои красотки тюхи! – веселилась Еськина. – А Тося воровка на доверии! Ой, давно я так не смеялась…

– Нинуша, мы же поедем домой? – спросил Роман Борисович, входя в кухню.

– Да, папочка, – кивнула дочь.

– Слава богу! – обрадовался профессор.

– Вам у нас так не понравилось? – огорчилась я.

– Дорогая Лампа, мое пребывание в вашем доме было прекрасным, – торжественно объявил Еськин-старший, – примите мою глубочайшую благодарность. В предисловии моей книги про гнев будет указано, что госпожа Евлампия Романова оказала неоценимую помощь автору, прекрасно организовав его быт.

Я изобразила восторг:

– Спасибо! Это огромная честь для меня!

– Еще я должен отметить, что очень едкие глазные капли оказались действенными, – продолжал Барабан Сосисович, – у меня определенно улучшилось зрение. И к пармезану я теперь отношусь иначе, он мне даже стал нравиться.

Нина округлила глаза.

– Папа, ты ел сыр? Чудеса!

Еськина повернулась ко мне.

– Отец терпеть не может этот продукт, всегда говорил, что его от пармезана тошнит. И о каком лекарстве идет речь?

– О капельках, которые ты оставила ему в холодильнике, – напомнила я. – Перед отъездом велела мне не забывать про них, а потом обязательно угощать папу сыром.

Нина издала смешок.

– Пойду сложу книги, – сказал профессор, выходя в коридор. – Повторяю, Нина, новые капли замечательные!

– Ну надо же, – рассмеялась подруга, – три года ему лекарство подбирали, все перепробовали, никакого эффекта не было. И тут ты стала использовать капли для собак, а те – ура! – подошли.

– Капли для собак?! – испугалась я.

Нина расхохоталась.

– Да. Ты же все перепутала. Пузырек в холодильнике был для Тоси. И сыром следовало ее угощать. Папа пармезан ненавидит. Вернее, ненавидел. Теперь-то, благодаря тебе, он его полюбил. Но главное, капельки помогли. Лампа, ты гений!

Я лишилась дара речи. Да и что тут скажешь?

Проводив отца, дочь и собаку Еськиных, я с облегчением выдохнула, села в кресло, включила телевизор и стала пить чай, щелкая пультом. По одному каналу шли новости, которые напоминали фильм ужасов, по другому транслировали дебаты каких-то мужчин, твердо знавших, как должен вести себя президент, чтобы Россия вступила в эру процветания.

– Если я займу кресло в Кремле, – орал один, – коммунальные услуги станут бесплатными, а пенсии вырастут до миллиона в месяц.

Я вновь нажала на кнопку и увидела гнилые сосиски, которые корреспондент нашел в супермаркете. Меня передернуло.

Неужели нет ничего светлого? Почему во всех передачах мрак и кошмар? Ну-ка, пошарю по кабельным каналам.

Экран мигнул.

– Во многих сериалах полно ляпов, – произнесла милая тетушка, – а я тот специалист, которого приглашают проверить фильм на предмет нестыковок. Все знать я не могу, мой ареал работы – медицина. Вот, смотрите, стоп-кадр из новой, пока еще не показанной широкой публике шестнадцатисерийной ленты «Больница в Глухове». Что на фото не так?

– Вроде нет никаких погрешностей, – ответил ведущий, – человек лежит на кровати, похоже, в реанимации, повсюду приборы, на мониторах всякие линии чертятся.

– Давайте посмотрим сцену в замедленном режиме, – предложила гостья студии.

Изображение ее и ведущего исчезло, появился интерьер больничной палаты.

– Буду комментировать, – зазвучал за кадром голос эксперта. – По сюжету герой сериала давно в коме. Первая ошибка: сигналы, которые вы видите на приборах, характерны для людей с нормальной мозговой деятельностью. У тех, кто в коме, они выглядят иначе.

В правом углу экрана появилось «окно», в нем возник снимок какого-то аппарата.

– Видите? – спросила женщина. – Вот так выглядят сигналы мозга человека в коме. Едем дальше. Дыхание поддерживает совсем не тот…

Я, разинув рот, смотрела в телевизор, а минут через пять бросилась в прихожую, одновременно вызывая по телефону Макса.

– Тише, тише, – попросил Макс, когда я внеслась в его кабинет, – у меня ухо заболело, так ты в трубку орала. Выдохни. Сядь.

Я плюхнулась на стул.

– Лиза говорила про звонки женщины, которая шантажом вынудила ее подарить Наталье лампу с отравой! А ночник забрал себе Вадим. И мы ей не поверили.

– Да, – кивнул муж.

– Сергей Владимирович Бурков сказал нам, что его матери какая-то баба по телефону сообщила про день рождения Сергея Рыльского, где его собираются отмечать и что среди гостей будет Наталья, – продолжала я.

– Да, – снова согласился Макс.

– Во время нашей беседы в офисе с младшими Волковыми Никита рассказал, что после скандала в ресторане, когда появилась женщина, которая назвала Наташу убийцей, Галина Алексеевна налетела на Елизавету и обвинила ее в том, что именно Лиза подсказала жене юбиляра адрес заведения, где можно вкусно поесть и не разориться, – тараторила я. – А Елизавета стала оправдываться, мол, хотела просто ей помочь и даже дала Рыльской свою скидочную карточку. Сама-то она часто назначает в том трактире встречи с деловыми партнерами, на которых Никита никогда не присутствует.

– И что? – не понял Вульф.

– На праздник Лиза запоздала, – неслась я дальше. – Никита сказал, что она ему звонила, злилась, что заблудилась на дороге, никак не может найти съезд на парковку.

– Так… – протянул Макс.

– Регина Павловна говорила на нашей общей встрече, что ее с платформы в метро столкнула женщина, очень похожая на Лизу, но психологу повезло, ее вытащили целой и невредимой, – частила я.

Дверь кабинета распахнулась, вошел Леня, который мигом стал возмущаться:

– Лампудель! Что за спешка? «Быстрей, мгновенно, сию секунду выясни…»

– Ты узнал все, о чем я тебя просила? – перебила я.

– Не просила, а требовала, орала, – поправил компьютерщик. – Ну да, узнал. Первое. У Сергея Буркова лечится только одна дама, сотрудница «Вукс» – главбух фирмы Вероника Николаевна. Она посещает доктора много лет. Второе. В указанный тобой день ни на одной станции столичного метрополитена падения человека на пути не зафиксировано. Пассажира, который свалился, запросто не вытащить, вызывают специалистов. Они отключают подачу электроэнергии, иначе током шибануть может. Дежурная по станции на рельсы слезать не станет и пассажирам не разрешит. Каждый такой случай всегда регистрируется. Того, кто грохнулся, непременно отправляют в больницу для осмотра. Третье. Я принес по твоей просьбе видеозапись работы приборов, к которым подключен больной в коме. И зачем, Лампа, тебе все это? Ой, чуть не забыл. Чтобы получить скидочную карточку ресторана «Семь радостей», где гудел юбилей Рыльского, нет необходимости быть постоянным клиентом. Она продается любому, кто хочет ее иметь. Оплачиваете по интернету, курьер привозит карту, куда пожелает клиент. Елизавета Волкова оформила доставку за месяц до юбилея Сергея Рыльского, с посыльным она встречалась в кафе сетевого питания у входа.

Я схватила мужа за плечо.

– Итак. Зачем Лизе лгать, что она бывала в трактире? Ответ: ей на самом деле звонила какая-то особа, шантажировала, но все началось намного раньше, чем говорила нам Волкова. Кто-то хотел, чтобы семья Рыльских пошла в определенный ресторан. Кто? Человек, который решил затеять скандал. Зачем? А чтобы прозвучали слова «Наташа убила Евгения Шляпина». Содержание рекламного договора является коммерческой тайной, но только не от главбуха, которая лечится у Буркова. Женщины вообще охотно выкладывают врачам свои секреты, а доктор, если посещаешь его много лет, часто становится близким человеком, с кем делишься сокровенным. Львову никто на рельсы не толкал, Лизу она не видела. Вся история с падением была придумана, чтобы Регина Павловна, изобразив страшный испуг, сообщила нам о том, как на нее напала жена Никиты. От кого первого мы услышали, что Регина Павловна Львова – бабушка, которая воспитывала Наташу? От Лизы. Почему психолог сразу после моего визита понеслась в магазин к Екатерине? И кто ей сказал, что на нее наедет налоговая полиция? Уж точно не я. Некто написал пьесу и отлично ее разыграл.

– Так, так, – кивал Макс, – очень интересно, продолжай.

И я продолжила.

– А теперь вспомним, по какой причине к нам прибежала Елена? Ей позвонила женщина и сказала: «Твою семью отравили, иди в полицию». Но Лена кинулась не в отделение, а в агентство Вульфа. И это было единственным отступлением от сценария. Мы все стали пешками в игре, которую затеяли Лариса Алексеевна Шляпина и ее сын. Лариса абсолютно здорова. Комната, оборудованная под палату, бутафория. Я бы никогда этого не поняла, но сегодня увидела телепрограмму и сообразила, что нас с тобой обдурили. На мониторах были биотоки мозга здоровой женщины. Знаешь, когда мы вошли в комнату к лежащей в коме матери доктора, я подумала: «Опасно, наверное, пускать к такой тяжело больной незнакомых людей, вдруг мы инфекцию принесем. Странно, что Сергей позвал нас домой, а не принял в своем офисе». Но никакой больной и в помине не было. Лариса Алексеевна мастерски изобразила человека в коме, а мы ей поверили.

Вульф встал.

– Поехали к Буркову. Леня, узнай, где сейчас врач, дома или в медцентре, а потом спускайся в гараж. И Виктора захвати.

Через час мы подошли к двери квартиры Буркова и увидели на ней записку, прикрепленную с помощью кнопок: «Евлампия, Максим, зайдите в квартиру 120». Мы переглянулись, и я позвонила в соседнюю дверь. Выглянула приятная старушка. Увидев нас, она заулыбалась.

– Узнала вас, Сергей Владимирович фото показал. Вы его родня из провинции, сейчас ключики принесу.

Бабуля исчезла.

– Ага, родня из провинции, – сквозь зубы процедил Виктор, – из города Заносводильска.

– Не злись, – попросила я, – они всех обманули.

– А вот и связочка, – пропела соседка.

Мы открыли апартаменты и прошли в гостиную. Там на столе лежала еще одна записка и рядом популярный гламурный журнал, издаваемый миллионным тиражом. На его обложке было помещено фото Вадима и Наташи. Я открыла глянец и увидела анонс: «Герои нашего номера боксер Вадим Рыльский, красавец чемпион, богатый и удачливый, и его невеста Наталья Якименко. “Мы встретились в детстве и никогда не расставались, – говорит Вадим, – если бы Наташа не продала свою квартиру, я бы не стал тем, кем являюсь сейчас”. Откровенное интервью с ним на страницах три – восемь».

Макс взял в руки письмо Буркова, стал читать вслух:

– «Думаю, вы в конце концов догадаетесь, что кукловодом был я. Если в течение месяца не поймете, что к чему, вам позвонит гороскоп птицы Феникс и велит приехать сюда, в нашу квартиру. Мы с мамой смирились с потерей Жени. Привыкли. Но недавно появился этот журнал. Счастье Якименко… Наталья собиралась стать женой Вадима… Получить все: деньги, славу, любовь – разве убийца это заслужила? Нет. Та, что отняла жизнь у человека, ставшего мне отцом, не имела права на деньги, славу, любовь и счастье. Я понимаю, вы спросите: “Но почему же через двадцать лет, почему не раньше?” Из-за этого интервью. Из-за снимка счастливой убийцы.

Я не хотел лишать жизни никого, кроме Натальи. Но произошла осечка. Мне жалко, что погибли все Рыльские и Светлана Звонкова. Евлампия, вы оказались на удивление непонятливой. Я про птицу Феникс. Вам же звонили, подсказывали, почти в лоб говорили: поройтесь в детстве человека, который вас сейчас интересует! Ежу было понятно: нужно покопаться в прошлом Якименко. Ну не мог же гороскоп птицы Феникс прямо вам фамилию назвать! Я надеялся, что вы проверите телефон, с которого вам звонят с предсказаниями, он был оформлен на Варвару Нерлину. Но нет, госпожа Романова не озаботилась этим.

Я заставил всех исполнять нужные нам роли. Мама звонила и Елизавете, и Регине, и вам, прикидываясь птицей Феникс. Но вы оказались тупой! Я все же надеюсь, что в головах частных детективов произойдет озарение, вы наконец-то уточните, падала ли Львова на рельсы, прижмете ее и тряхнете еще раз Лизу… К ней у нас меньше претензий, ведь идея отравить Евгения принадлежала не Вальковой, а Якименко. С Елизаветы хватит разрушенного брака и статьи в “Желтухе”. Вы же видели газету? Если нет, то она тоже есть на столе. Жадная Лиза лишилась всего: мужа, денег, честного имени. А вот Якименко следовало уничтожить. Око за око!

Зачем я придумал историю с комой? Господи, неужели не ясно? Скандал в ресторане! Вы же о нем узнали? Прозвучало имя “Евгений”. В конце концов вы должны были узнать про Шляпина. И кто бы попал под подозрение? Мы с мамой. Можно ли считать преступницей женщину, которая из-за стресса при виде убийцы своего мужа впала в кому? Ну конечно, нет! Согласитесь, я все красиво устроил. Я заставил Елизавету взять скидочную карту, велел ей организовать юбилей в нужном ресторане…

Что ж, я поставил талантливый спектакль. Нет, гениальный! Регина, Лиза и вы с Максом… Ха-ха… вы все плясали под мою дудку.

Спросите, зачем я написал вам это письмо? Очень хотелось дать понять господам сыщикам, что они идиоты. Женя обожал розыгрыши, он бы оценил мою затею.

Почитайте публикацию в “Желтухе”, там рассказана вся правда о том, что сделали Наталья и Лиза в детстве. Мне ее Львова сообщила. Я все раскопал! Я! Я! Я! Где взял наркотик? Адрес не сообщу. В Москве сейчас что угодно раздобыть можно. Правда, красиво придумано – убить Наталью с помощью лампы, в которую заряжена та же дурь, что унесла жизнь Жени, да еще сделать так, чтобы смертоносный прибор подарила ей Лиза? Я Шекспир! Оцените меня по достоинству, господа!

Прощайте! Не ищите нас с мамой, не тратьте зря время. Все равно не найдете, в России нас уже нет».

Вульф положил лист бумаги на стол, развернулся и пошел к выходу. Я взяла письмо Сергея и устремилась за мужем.

– Макс! Я была уверена, что звонки от птицы Феникс очередной твой розыгрыш. Все так выглядело. Поэтому решила игнорировать их, сделать вид, что ничего не слышала.

– Это был не я, – вздохнул супруг. – Но мы же в конце концов докопались до истины. Не такие уж мы и тупоумные, как полагает Бурков. Сам он глупец, подключил аппарат к совершенно здоровой матери, следовало что-то другое придумать.

– Сергей небось считал, что обычный человек, в смысле не имеющий медицинского образования, не поймет, что видит сигналы здорового мозга, – вздохнула я. – Если бы не та телепередача…

– Тогда бы гороскоп птицы Феникс предписал тебе ехать к Буркову. И от передач волшебного ящика толк бывает, – сказал Макс.

– Зачем Сергей решил рассказать нам правду? Надо же, признался, что столько людей убил, – прошептала я.

– Это их с матерью маленькое торжество, – буркнул Вульф, – им мало было наказать Якименко, хотелось еще похвастаться, как ловко они все проделали.

– Ловко? – возмутилась я. – Сергей не подумал, что лампу может использовать кто-то другой! Лиза принесла ее Наташе, а подарок так понравился Вадиму, что он забрал его к себе в спальню. Весь план Буркова – это…

Я задохнулась от возмущения.

– Гибель Рыльских и Звонковой для него всего-навсего «сопутствующие смерти», – мрачно сказал муж, – похоже, и Сергей Бурков, и его мать психически нездоровые люди.

Вечером, когда я, забрав Кису, пришла домой, в нос ударил отвратительный запах.

– Фу! – закричала девочка. – Фира и Муся накакали!

– Странно, – пробормотала я, снимая куртку, – они давно не безобразничают дома.

Киса убежала в гостиную, через секунду оттуда раздался ее крик.

– Лампа, Лампа!

Я почему-то испугалась, кинулась со всех ног на зов и увидела Кису, которая показывала пальцем на горшок, в котором жила сцинилла.

– Лампа, у нее открылся цветок, это он так пахнет.

Я уставилась на большой темно-синий граммофон, который висел на толстой ножке, сделала вдох, прикрыла рукой нос, потом схватила телефон.

– Слушаю внимательно, – откликнулся Юрий, бывший подопытный кролик Барабана Сосисовича.

– Это Лампа, – представилась я.

– Приятно вас слышать, – обрадовался парень.

– Сцинилла расцвела, – сказала я.

– Боже! Вы ощутили невероятный, потрясающий аромат? Он называется Марабку, – закричал парень. – Вы в восторге?

– Да, – ответила я, старательно зажимая нос, – это что-то невероятное.

– О-о-о! – застонал Юра. – Как бы мне хотелось сейчас оказаться на вашем месте!

Я чихнула.

– Юра… э… тут такое дело… мы уезжаем… на пару месяцев… дома никого не будет… Ведь сцинилла в одиночестве погибнет? Да?

– Ужас! – испугался мой собеседник. – Она нежная, вся испереживается. Разрешите, я заберу ее?

Я с облегчением выдохнула, ведь именно этого вопроса я и ждала.

– С удовольствием отдам ее вам.

– Уже лечу! – засуетился аспирант.

– Сама вам ее доставлю, – сказала я, стараясь не дышать.

– Только осторожно! Сейчас объясню, как сциниллу укутать, – задергался Юрий.

– Ты ему соврала, – неодобрительно заметила Киса, когда мы сели в машину.

– Мне пришлось, – вздохнула я.

– Лгать нельзя, это нехорошо, – продолжала Киса.

– Верно, – согласилась я, – но иногда приходится.

– Инга Федоровна вчера сказала нянечке Тане, что очень глупо лгать про кого-то, чтобы ему нагадить, – не успокаивалась Киса.

– Смотри, вон там идет смешная собака, – перевела я разговор на другую тему.

Киса стала смотреть в окно.

– Ой! Песик в розовой куртке!

Я свернула на улицу, где нас ждал Юрий.

Слово «нагадить», на мой взгляд, нельзя произносить при детях. Но по сути Инга Федоровна права – если хочешь испортить чью-то репутацию, не надо врать, просто расскажи о человеке всю правду.