25
Оз. Гарнер / оз. Уайт
Национальный парк Баундери-Уотерс,
Миннесота
Все еще среда, 19 сентября
– Тук-тук, – говорит кто-то.
Я стою, прислонившись к дереву, но не помню, как прислонился. Без гидрокостюма, в нормальной одежде, вроде как помогаю искать Лай, но на самом деле я просто использовал этот повод, чтобы никого не видеть. В том числе и Вайолет, которая рвет и мечет, из-за того что я не рассказал ей о своих планах залезть в озеро, и еще она думает, будто я скрываю от нее, что увидел.
Я пытался объяснить ей: если мне что-то померещилось, это еще не значит, что оно там было.
– Ну как вы? Я вас искала.
Конечно же, это Сара Пэйлин. Взволнована, со стеклянными глазами и мерцающей улыбкой. Один ее телохранитель занимает позицию спиной к нам внизу, на берегу Гарнера.
– Все в порядке, спасибо.
– Я слышала, вы видели его.
– Ничего я не видел.
– Как оно выглядит? Ужасно?
– Я же говорю…
– Оно разговаривало?
Я молча смотрю на Пэйлин. Все надежды на то, что ее появление приведет меня в чувство, хотя бы относительно, тут же испаряются.
– Нет. Оно не разговаривало, это уж точно. С чего бы вдруг?
– Но вы встретились с ним.
Едва сдерживаю смех:
– Со всей уверенностью могу сказать, что я ни с кем не встретился. Я убегал от чего-то. Скорее всего, убегал от ничего.
– Да ладно вам. Перестаньте. Не наговаривайте на себя. Это же Зло. А встреча со злом не может быть приятной.
– Благодарю вас. Мисс Пэйлин, если вы пытаетесь о чем-то мне рассказать, может, вы просто возьмете и расскажете уже?
– Называйте меня “Сара”. Или “губернатор”. Я не такая уж феминистка.
– Хорошо. Значит, Сара. О чем вы говорите?
– Вы все еще не понимаете?
– Нет. Не понимаю.
Закусывает губу:
– Не знаю, что преподобный Джон посоветовал бы рассказать вам.
Это тот, который не может отличить федерала от уличной девки? Знаю, то, что я собираюсь сказать, – это манипуляция, но у меня плохое настроение.
– Сара, возможно, есть какая-то причина, почему преподобный Джон сейчас не с нами.
Она медленно кивает, переваривая. Наконец спрашивает:
– Вы прочли тот стих?
– Из Исаии? Да.
– Вы его поняли?
– Не уверен. Суть в том, что в озере Уайт есть какой-то морской змей? – Пэйлин кивает. – И тот, кто написал Книгу Исаии, каким-то образом знал об этом?
– И тот, кто написал Апокалипсис. И Книгу Бытия. То есть вашему народу ведь известна Книга Бытия.
Моему народу известно и об Апокалипсисе – в основном из тысячи фильмов ужасов, которые мы о нем сняли, ну да ладно.
– Вы об Ионе и ките? – уточняю я.
Кажется, она озадачена:
– Я о Книге Бытия. – Видимо, про Иону не оттуда. – Ну, знаете, Адам и Ева? Змей?
– Вы хотите сказать, что чудовище озера Уайт – это змея из райского сада?
– Нет, – она озирается и переходит на шепот: – Я говорю, что это Змей.
Мда. Обычно я в таких случаях не спорю. Кивнул бы, и поехали дальше. Но вот сейчас я чувствую странную потребность в здравом смысле.
– Знаете, я уверен, что слова “змей” и “змея” означают одно и то же.
– Наука рассматривает их как одно и то же, – отвечает Пэйлин. – Но в Библии Змей – это Змей. Он дает Еве запретный плод, и Бог превращает его в змею. Бог говорит: “Теперь иди и пресмыкайся в пыли”. А исполниться это могло лишь после того, как Адам и Ева ушли из Эдема, иначе откуда тогда пыль? То же самое с запретным плодом: все думают, это было яблоко, но в Библии нигде не сказано про яблоко. Хотя вообще-то яблоки в Библии упоминаются. Точно так же все думают, что в Библии сказано о трех волхвах…
– Я понял, понял, – перебиваю я. – Если Змей не был змеей, то чем он тогда был?
– Вот именно. Чем он был?
– Это я вас спрашиваю.
– Я не знаю. У нас есть только улики. Вы когда-нибудь слышали о числе зверя?
Пожалуй, я мог бы буквально сбежать от нее.
– Три шестерки?
– Ну, оно выглядит как три шестерки.
Хотя говорят, она бегает трусцой.
– А на самом деле три девятки?
Пэйлин смеется и панибратски тыкает кулаком мне в плечо:
– Нет же! Будьте серьезнее.
Она снова озирается, протягивает руку и отламывает зеленую веточку от дерева с таким видом, будто все четыре дня ребята-проводники запрещали нам это делать. Веткой она рисует на земле три шестерки по диагонали справа налево, не отрывая руки. Получается похоже на спираль.
– Что это? – спрашивает она.
– Лобковый волос?
– Доктор Лазарус!
– Я не знаю. Что же?
– А как насчет цепочки ДНК?
Смотрю на рисунок:
– Ну, обычно ДНК изображают как двойную спираль, но в таком масштабе она, наверное, выглядит как одиночная. И потом, на самом деле, она не то чтобы сохраняет форму спирали. К тому же наверняка существует и однонитевая ДНК… – Тут Пэйлин прерывает меня, хлопнув в ладоши. – Что?
– Вы все понимаете! – радуется она. – Возможно, вы думаете, что не понимаете, но напрасно! – Она изображает меня: – Обычно ДНК изображают как двойную спираль. Может, это однонитевая ДНК. – Это неприятно. – Но что, если это только одна нить двухнитевой ДНК?
– Не знаю. Одной не хватает?
– Точно! Не хватает второй нити. Вы знаете, что означает буква “Н” в имени Христа: “Jesus H. Christ”?
– Нет.
– Вам известно слово “haploid”?
– Гаплоидный, с одинарным набором хромосом?
– Да. Как сперматозоиды или яйцеклетка.
– Ага! Вы хотите сказать, что у Иисуса всего один набор хромосом.
Пэйлин хватает меня за плечо:
– Да! Потому что Он наполовину Мария, а наполовину – Господь. А у Господа вообще нет хромосом. Вот почему Иисус – связующее звено между миром людей и Небесами. И поэтому Ему понадобилась душа для пребывания на Земле – мой народ называет ее Святым Духом. Но вот ведь какая штука…
Я жду с неприятным ощущением, что этой штукой может оказаться все, что угодно. Хоть резиновая курица.
– Где же вторая половина этой ДНК? – вопрошает Сара. – Та нить, что совпадет с этой?
– Не знаю.
– Противоположная половина.
– Так.
– У кого же она?
– Все равно не знаю.
– У Другого.
– У Другого?
– У Противоположного. Поэтому его и называют Антихристом. Вы понимаете, о ком я говорю.
– О дьяволе?
– О Змéе. – Она указывает на нарисованную спираль. – Видите? Как вы думаете, почему она выглядит именно так?
– В смысле, как змейка?
– Точно. Мы уже почти достигли той точки, когда люди смогут создавать себе подобных клонированием. Это значит, что им понадобится только одна нить ДНК вместо двух, от каждого из родителей. И они думают, что так станут бессмертными. Но это ложное бессмертие, потому что тогда никто не попадет в Царствие Небесное. Потому что древу познания не суждено стать древом жизни.
– Клонирование? – Я в недоумении.
– Но мы не допустим, чтобы до этого дошло. И знаете что? Нам это по силам.
Я гляжу на нее. “Мы” придает всему этому какой-то новый оборот.
– По силам что? – спрашиваю я.
– Убить его.
– Убить фрагмент ДНК?
– Убить Змея.
Она встает на цыпочки, обхватывает ладонями мое лицо и целует. Крепко и бесполо, так, наверное, приветствуют друг друга мужики в пивной в какой-нибудь европейской стране, где вы никогда не были.
– Не бойся, – говорит она.
Отступая от меня, она что-то видит боковым зрением и оборачивается.
Это Вайолет Хёрст пялится на нас. Охранник Пэйлин стоит позади в полной растерянности.
Пэйлин вскидывает руки к лицу и убегает по направлению к лагерю, восклицая: “Не то, что кажется! Не то, что кажется!”
– Мне все равно! Все равно! – кричит Вайолет ей вслед.
– Не то, – подтверждаю я.
– Да мне по барабану. Серьезно. Я искала тебя, только чтобы спросить, не нашел ли ты Лай. Полагаю, нет. Спасибо за поиски.
