Глава 31
Ветер сотрясал машину. Дорога исчезла.
Последние сорок миль я ехал по единственному следу. Покинув Рок-Спрингс почти четыре часа назад, машина прореза́ла своими колесами свежевыпавший снег до самого асфальта. Однако по мере того как я полз на север по отупляюще прямой траектории шоссе номер 191, различие между асфальтом и снегом все уменьшалось. И вот сейчас, глядя сквозь лихорадочно мечущиеся щетки стеклоочистителя, я не мог различить в ровной белой пелене никаких углублений. Совсем скоро глубокий снег станет непроходимым. Уже сейчас я чувствовал, как при малейшем нажатии на педаль газа или тормоза шины начинали скользить. Если не считать урагана, семь лет назад дошедшего со стороны Атлантики до Пидмонта, это была самая плохая погода, какую мне только доводилось видеть.
Ровно в семидесяти милях к северу от Рок-Спрингс я остановил машину посреди пустынной дороги. Какое-то время я сидел на теплом кожаном сиденье и смотрел сквозь стекло на снег, падавший так же быстро и с такой же силой, как и дождь. Дальше ста футов белизна была непроницаемой, и видимость продолжала ухудшаться. Сильный порыв ветра встряхнул «Лексус» и смел с дороги выпавший снег. Когда асфальт обнажился, я увидел, что колеса оседлали прерывистую разметку.
Заглушив двигатель, я схватил ключи, открыл дверь и шагнул в буран. Снег тотчас же залепил мне глаза, и я, прикрываясь согнутой рукой, поспешил к багажнику. На проезжей части намело уже три дюйма, в прерии сугробы были еще глубже. Как только под снежным покровом скроется вся растительность, кроме самых высоких кустов полыни и лебеды, у нас не останется никаких ориентиров, чтобы следовать по дороге. Однако время у нас еще есть, подумал я, открывая багажник и вздрагивая от очередного порыва ледяного ветра. Буран только начинается.
Орсон был в сознании, и его почерневшие, заплывшие глаза округлились, когда он увидел снег. Его волосы тотчас же стали белыми. На лице у него появились красные складки от долгих часов, проведенных лежа на коврике; губы высохли и растрескались.
– Похоже, у нас неприятности, – сказал я. – Мне нужно, чтобы ты убрал руки за спину, потому что я освобожу тебе ноги.
Орсон послушно свесил ноги из багажника, и я снял со щиколоток велосипедный замок. Зашвырнув замок в багажник, помог брату выбраться на землю и приказал отправляться на переднее сиденье. К тому времени как я вернулся на свое место и включил отопитель на полную мощность, моя одежда успела насквозь промокнуть от снега. Открыв правую переднюю дверь, я впустил Орсона. Поскольку руки у него были скованы за спиной, я перегнулся через него и захлопнул дверь.
Какое-то время мы сидели молча. Я выключил стеклоочиститель. Падающие снежинки таяли на нагретом стекле. Темнота сгущалась.
– Мы ровно в семидесяти милях к северу от Рок-Спрингс, – сказал я.
Орсон молча смотрел вперед в ветровое стекло.
– Далеко еще до грунтовой дороги?
– Наверное, с полмили. Но в такую погоду это равносильно сотне миль.
– Твой дом с этой стороны, ведь так? – спросил я, указывая на свое окно.
– Да. Где-то там.
– Что ты хочешь сказать? Ты не сможешь его найти?
– Только не сейчас.
От тревоги у него напрягся подбородок, а голубые глаза потеряли блеск.
– Давай попробуем, – сказал я. – Все равно это лучше, чем…
– Смотри, милях в пяти в той стороне, – Орсон кивнул на кружащуюся белизну за стеклом, – есть горный хребет. Возможно, ты его помнишь.
– Помню. И что?
– Раз я не вижу этот хребет, я никак не могу определить наше местонахождение относительно дома. Проклятие, мы можем поехать в том направлении, но это все равно что ткнуть пальцем наугад, и мы, скорее всего, завязнем в снегу.
– Черт! – Я заглушил двигатель. – Нужно было переждать ночь в Рок-Спрингс.
– Возможно. Но ты не знал, что случится такое.
– Да, не знал. – Я вытер растаявший снег со своей гладкой лысины.
– Ты совсем как я, – заметил Орсон. – В чем дело?
– Пить хочешь?
– Хочу.
Я влил ему в рот целую бутылку теплой воды.
– Орсон, – строго произнес я, – один неверный шаг, всего один, и я тебя убью.
– Верю.
Часы на приборной панели показывали 16.07. Я сидел и смотрел, как они показали 16.08, затем 16.09.
– Скоро совсем стемнеет, – сказал я.
Струйки пота стекали по моим ногам и груди. Откинувшись на спинку сиденья, Орсон закрыл глаза. От него несло мочой. Его халат был в пятнах, и мне стало стыдно, что я не дал ему возможность нормально справить нужду с тех самых пор, как мы покинули Вермонт.
Минуты продолжали свой неумолимый бег: 16.10, 16.11, 16.12.
– Я этого не вынесу, – пробормотал я наконец, заводя двигатель.
– Что ты собираешься делать?
– Искать грунтовую дорогу.
– Энди, Энди!
Включив передачу, я поставил ногу на педаль газа и посмотрел на Орсона.
– Перестань валять дурака, – спокойно произнес тот. – Дорогу ты не найдешь. И дом тоже не найдешь. Разыгрался самый настоящий буран, и если мы завязнем в стороне от шоссе, нам каюк. Итак, в ближайшее время мы из машины никуда не выйдем. Это нужно принять как должное. Так что давай останемся ждать здесь, прямо на шоссе, где мы по крайней мере знаем свое местонахождение. Если же ты попытаешься разыскать грунтовую дорогу, мы застрянем посреди пустыни.
– Нам достаточно лишь ехать прямо. Твой дом в той стороне. Мы будем ехать прямо…
– Прямо – это куда? Туда? Туда? Туда? Мне все кажется прямо!
Я надавил на газ, и зад «Лексуса» пошел юзом. Ослабив нажим, я попробовал еще раз, более плавно. Покрышки нащупали асфальт и дали машине существенный поступательный момент. Разогнавшись до сорока миль в час, я свернул в пустыню. Колеса провалились в рыхлый снег, и скорость тотчас же упала до тридцати миль в час. Сугробы здесь были вдвое выше, чем на шоссе, и хотя я чувствовал, что покрышки в любой момент могут потерять сцепление, я сохранял контроль над машиной. Петляя между кустами полыни, я всматривался вперед, ища длинную прямую белую полосу, не тронутую растительностью. Она потянется на запад, тонкая белая лента в снегу, мы поедем по ней и найдем дом.
Ошеломленный Орсон молча таращился на меня.
– Ты что-нибудь видишь? – спросил я. – Ты вообще смотришь?
Двигатель натужно вращал колеса, стрелка спидометра дрожала между двадцатью и двадцатью пятью. Я с тревогой смотрел на нее.
– Разворачивайся назад! – воскликнул Орсон. – Если ты сделаешь это прямо сейчас, мы, может быть, вернемся на шоссе. Но если ты остановишься здесь, нам останется только молиться.
– Ищи грунтовую дорогу! – приказал я.
– Энди…
– Ищи грунтовую дорогу, твою мать!
Прошло четыре минуты, прежде чем я сообразил, что Орсон прав. Я не видел ничего дальше пятидесяти футов перед капотом машины, а поскольку стрелка опустилась к десяти, я сомневался, что нам хватит скорости вернуться на шоссе.
– Мы возвращаемся, – сказал я, выкручивая руль вправо.
Зад дернулся влево, и колеса тотчас же потеряли сцепление. Охваченный паникой, я надавил на газ, и машина развернулась на триста шестьдесят градусов. К тому времени как я убрал ногу с акселератора, наша скорость упала до пяти миль в час, и я уже ничем не мог ее увеличить. «Лексус» остановился, уткнувшись в куст полыни.
– Все замечательно, – сказал я. – Ничего не говори.
Я осторожно надавил на газ, колеса завращались, но сцепления не нашли. Стиснув руль, я втопил педаль газа в пол. Двигатель взревел, покрышки подняли в воздух кучу снега и, на какое-то мгновение, мерзлой земли. «Лексус» устремился вперед в рыхлый снег, и я еще сильнее надавил на газ. Стрелка тахометра застряла в красной зоне, и я почувствовал по запаху, что двигатель начинает перегреваться. Но покрышки так больше и не нащупали землю, и через какое-то время я заглушил двигатель и выдернул ключ из замка зажигания.
Открыв дверь, я выбежал в буран. На скорости пятьдесят миль в час снежинки превратились в холодные иглы, беспощадно колющие мне в лицо. Наклонившись, я принялся разгребать руками шестидюймовый слой снега, рассуждая: «Быть может, я как раз стою на той самой грунтовой дороге». От холода у меня скоро заныли пальцы. Наконец я дорыл до земли, однако она оказалась чересчур рыхлой, чтобы быть дорогой.
Обратив лицо к беснующейся белой мгле, я кричал до тех пор, пока у меня не заболело горло. Лицо мое горело от холода, снег проникал в кроссовки. «Ничего этого на самом деле не происходит», – старался убедить себя я. Меня душил ужас при мысли о том, что я застрял в этой снежной пустыне вдвоем с Орсоном. Нет, этого просто не может быть!