Всю дорогу обратно к бревенчатому дому пленники продолжали колотить по крышке багажника. Орсон наслаждался громогласными проявлениями их страха. Когда они начинали кричать, он подражал их голосам, нередко перекрывая их мольбы.

Глядя на проселочную дорогу, озаренную светом фар, я спросил у Орсона, как он поступил с пикапом. Брат ухмыльнулся.

– Закрепил руль веревкой, чтобы пикап никуда не сворачивал, и вставил брусок враспор между передним сиденьем и педалью газа. – Орсон взглянул на светящийся циферблат часов. – За ближайшие полчаса он проедет двадцать пять миль по голой пустыне. После чего уткнется в горы и там остановится, если только, конечно, до того не встретится с оленем. Однако для того, чтобы остановить это чудовище, понадобится здоровенный самец.

Рано или поздно пикап найдут. Быть может, через несколько дней, быть может, через несколько недель. Но это не имеет значения, поскольку к тому времени эти ребята уже превратятся в удобрение для полыни. Местные правоохранительные органы установят, откуда они выехали и куда направлялись. Станет ясно, что на шоссе что-то произошло, но что именно? Завтра впервые за несколько недель пойдет дождь и смоет всю кровь. Нас видели всего две машины, но обе были с номерами других штатов, так что они просто проезжали мимо. Тайна исчезновения этих парней останется нераскрытой, а судя по их грубому поведению, я не поверю, что кому-либо будет до них какое-то дело.

Подъехав к дому, Орсон свернул к сараю. Когда мы вышли, он подошел к «Бьюику» спереди, поднял капот и предложил мне заглянуть внутрь. Фонарь, установленный на стене сарая, осветил железную нишу.

– Ну и что? – спросил я, разглядывая ржавый двигатель.

– И ты тоже купился бы на это. Смотри!

Снизу к передней стенке капота была приварена стальная полоса длиной фута три.

– Это лезвие от газонокосилки, – объяснил Орсон. – Острое как бритва. Особенно посередине. Если б бедняга сместился чуть вправо, голову ему срезало бы первым же ударом.

Я осторожно пощупал лезвие указательным пальцем. Оно действительно оказалось необыкновенно острым, и на нем была кровь. Весь двигатель был забрызган кровью.

– Тебе уже доводилось проделывать подобный трюк? – спросил я.

– Иногда.

– Выпустите меня, ублюдки! – заорал в багажнике один из пленников.

Орсон рассмеялся.

– Раз уж он попросил вежливо, откроем багажник. – Он кинул мне ключи. – Ребята, вы слышите? – крикнул он, подходя к багажнику. – Я открываю багажник! Никаких лишних движений.

Пока Орсон держал пленников под прицелом, я поднял крышку. Когда я отступил назад, он шепнул мне:

– Приготовь наручники!

Когда я заглянул в отделанный пластиком багажник, моему взору открылось жуткое зрелище. Тело водителя запихнули в дальнюю часть просторного отделения, но только после того, как его дружки с головы до ног перепачкались в крови. Они с мольбой смотрели на меня, прося пощады, которую я им не мог дать. Схватив с приборной панели наручники, я вернулся к Орсону.

– Брось мне наручники! – приказал тот. – Ребята, а вы прикуете себя друг к другу.

– Ступай к такой-то матери! – буркнул грузный.

Не говоря ни слова, Орсон взвел курок и прострелил ему ногу. Раненый завыл от боли, изрыгая проклятия, а Орсон невозмутимо направил револьвер на его приятеля.

– Пожалуйста, скажи, как тебя зовут, – попросил он.

– Джефф.

Парень дрожащими руками закрыл лицо, словно это могло остановить пули. Его приятель стонал и кряхтел, зажимая бедро.

– Джефф, – сказал Орсон, – предлагаю тебе взять инициативу на себя и приковаться к своему дружку.

– Да, сэр! – послушно пробормотал Джефф, застегивая браслет у себя на запястье.

Тем временем мой брат обратился к раненому, который стиснул зубы, чтобы не кричать.

– А тебя как зовут? – спросил он.

– Уилбур, – сквозь стиснутые зубы ответил тот.

– Уилбур, я знаю, что тебя мучит нестерпимая боль, и мне хотелось бы сказать, что скоро все кончится, однако это не так. – Орсон ласково потрепал раненого по плечу. – Я просто хотел заверить тебя в том, что эта ночь еще только начинается, и чем больше ты будешь брыкаться, тем хуже тебе станет.

Как только Джефф и Уилбур приковали себя друг к другу, Орсон приказал им выбраться из багажника. Уилбуру было трудно двигать ногой, и Орсон распорядился, чтобы я его вытащил. Я уронил грузного Уилбура на землю, а Джефф свалился на него сверху, прямо на раненую ногу.

Оставив свои ковбойские шляпы в багажнике, парни медленно поднялись на ноги, и Орсон повел их к сараю. Отпирая дверь, он приказал мне завернуть тело водителя в пленку и достать из багажника.

– Один я его не подниму, – сказал я. – Кровь будет повсюду.

– Тогда просто захлопни багажник. Но нам нужно будет достать его, пока он не начал вонять.

Вернувшись к машине, я захлопнул багажник. Возвращаясь к сараю, почувствовал, как в кармане звякнули ключи. Оглянувшись на машину, освещенную фонарем, я подумал: «Я могу бежать. Прямо сейчас. Сесть в машину, завести двигатель и вернуться на шоссе». Здесь наверняка есть какой-нибудь городок, милях в тридцати-сорока. Там я найду полицейский участок, приведу кого-нибудь сюда. Быть может, мне удастся спасти этих двоих. Сунув руку в карман, я просунул палец в связку ключей.

Из сарая донесся голос Орсона, измывающегося над стонущим раненым.

Вперед! Я направился к машине. Капот оставался поднят, и я осторожно опустил его, так, что он захлопнулся с негромким металлическим щелчком, услышать который находившийся в сарае Орсон не мог. Крепко сжимая ключ большим и указательным пальцами, я открыл дверь машины. Руки у меня дрожали. Я сел за руль. Вставил ключ в замок зажигания. Проверил ручной тормоз. Дверь закрыть только после того, как машина придет в движение. Повернуть ключ. Повернуть ключ.

Что-то постучало в стекло, и я, вздрогнув, увидел Орсона, который стоял у двери и целился из револьвера сквозь стекло мне в голову.

– Черт побери, что ты делаешь? – спросил он.

– Я иду, – поспешно пробормотал я. – Уже иду. – Вытащив ключ из замка зажигания, я вылез из машины. – Вот.

Отдав Орсону ключи, я направился к сараю. «Не стреляй! Пожалуйста! Сделай вид, будто ничего не произошло».

У двери в сарай Орсон меня остановил.

– Я подумываю о том, чтобы тебя убить, – сказал он. – Но у тебя есть возможность переубедить меня. Только после тебя!

Орсон вошел следом за мной в сарай и запер за нами дверь. Оба пленника уже были в ошейниках, прикованные к столбу. «Все это ты уже видел. Сейчас будет не так страшно, как было с Ширли. Просто не может быть так же страшно. Мы отпустили семью. Мы отпустили семью. Завтра ребятишки увидят Верного Старика. Держись за это».

Достав свой нож ручной работы, Орсон вставил кассету в видеокамеру, установленную на штатив посреди сарая. Я не помнил, чтобы он снимал в ту ночь Ширли.

Перехватив мой взгляд, обращенный на камеру, брат сказал:

– Слушай, мне же нужно что-нибудь, чтобы поднять силы.

Сжимая нож, он прошел в середину сарая и остановился перед стонущим Уилбуром, лежащим на полу.

– Джефф, – начал Орсон, – ты толковее своего несговорчивого приятеля. Я знаю тебя всего сорок минут, но это непреложная истина. – Оглянувшись на меня, он продолжал: – Энди, притащи сюда пленку.

Я направился в дальний угол, где лежали по крайней мере два десятка аккуратно сложенных кусков. На полке я заметил картонную коробку с поминальными свечами. Мне захотелось узнать, зачем они нужны брату.

– Послушайте, – жалобно произнес Джефф, – пожалуйста, просто выслушайте меня…

– Заткнись, Джефф! Это бесполезно. В нормальной обстановке я бы устроил вам испытание, но ваше поведение на дороге автоматически подписало приговор обоим. Так что поскольку этот вопрос решен, джентльмены, поднимайтесь на ноги.

Джефф встал, но Уилбур замешкался. Из раны в ноге на пол уже натекла лужица крови. Я расстелил перед столбом пленку, и пленники уселись на нее. Джефф недоуменно уставился на пластик.

– Джефф, – продолжал Орсон, – ты давно знаешь Уилбура?

– Всю свою жизнь.

– В таком случае, наверное, это решение будет для тебя трудным.

Я стоял, прислонившись к дверям. Орсон оглянулся на меня.

– Энди, присаживайся. Мне не по себе, когда ты стоишь.

Я сел на раскладной стул, а Орсон повернулся к Джеффу и показал ему нож и револьвер.

– Джефф, плохая новость заключается в том, что сегодня вы оба умрете. Новость чуточку получше заключается в том, что тебе решать, кто умрет быстро, а кому придется развлечься по полной. Вариант «А». Мой брат убивает тебя вот из этого револьвера. Если ты выберешь «Смит-и-Вессон», то умрешь первым. Вариант «Б». Я беру этот бесподобный нож и у тебя на глазах вырезаю твое сердце. – Орсон улыбнулся. – Подумай, не торопись.

Сидящие на пленке пленники уставились друг на друга: Джефф плакал, Уилбур был на грани обморока. Подойдя ко мне, Орсон наклонился и прошептал:

– Кого бы из них ты ни застрелил, это будет акт милосердия. Он ничего не почувствует. Я даже не буду заставлять тебя смотреть на то, как я сегодня поработаю ножом. Ты сможешь вернуться в дом и лечь спать.

Возвратившись в середину сарая, Орсон посмотрел на пленников.

– Джефф, я должен просить…

– Зачем вы… – всхлипнул тот.

– Если следующими твоими словами не будут «пристрели меня» или «пристрели его», я вырежу сердца вам обоим. Решай.

– Пристрелите меня! – воскликнул Джефф, обнажая гнилые зубы.

Уилбур, продолжая зажимать раненую ногу, сверкнул глазами на Орсона.

Подойдя к двери, брат сказал:

– Энди, я хорошенько подумал и оставляю тебе в револьвере только один патрон. Мне бы не хотелось, чтобы ты сделал одолжение обоим.

Разрядив барабан, он затем снова вставил в него один патрон.

– Под ухо, Энди. Выстрелишь в любое другое место – и не факт, что ты его убьешь. И он будет лежать и корчиться от боли. – Орсон положил револьвер на пол. – Мне бы хотелось остаться и посмотреть, но после происшествия с мисс Таннер… В общем, я вернусь после того, как услышу звук выстрела. Не делай ничего героического вроде того, чтобы выстрелить мимо и сломать револьвер. У меня есть и другие, и нам придется снова сыграть в эту игру. По моим прикидкам, сейчас ставки шестьдесят процентов против тебя, и я уверен, что такой расклад тебя не устраивает. Ну, а если и это не придаст тебе сил, позволь сказать вот что. Если что-либо пойдет наперекосяк, я накажу нашу мать. Так что… Оставляю тебя делать свою работу. Джефф! – Он шутливо помахал бедняге. – Для моего брата это первый раз, так что веди себя как мужчина. Не проси, не умоляй его не убивать тебя, потому что, возможно, тебе удастся его убедить, и тогда ты умрешь так, как хочу я. А я гарантирую, – добавил Орсон, улыбаясь Уилбуру, – что мой способ дерьмовый.

Выйдя из сарая, он закрыл дверь и задвинул засов. Я остался наедине с жертвой.

Встав, я прошел к револьверу, поднял его с земли и вернулся на стул. Мне было не по себе от того, как смотрел на меня Джефф. Еще никому я не внушал такой ужас.

Сев, я задумался. Мои ладони, сжимающие холодный металл, вспотели. Джефф не отрывал от меня взгляда, и я тоже посмотрел на него. Наши взгляды встретились. Возможно, в другое время, в другом месте они были бы вежливыми или равнодушными, но теперь они были бесконечно враждебны.

Я постарался убедить себя в том, что избавляю Джеффа от мучений.

Когда я встал, ноги у меня были ватными, словно в кошмарном сне, когда нужно спасаться бегством, а ноги отказываются повиноваться. Я направился к Джеффу. Все это ради его же блага. Действуй спокойно, быстро и четко. Даже сквозь боль Уилбур обозвал меня последними словами, исторгнув неприятный запах изо рта. Неужели я действительно сделаю это?

– Это шутка? – неестественно рассмеялся Джефф. – Смешная шутка. Правда, смешная, Уилбур? Ну а теперь пошли. До полуночи нам нужно успеть к Чарли.

Сжимая револьвер в правой руке, я навел его на Джеффа и попытался прицелиться, однако у меня тряслись руки. Я шагнул вперед, чтобы, несмотря на дрожь, голова Джеффа оставалась в прицеле.

– Не стреляйте мне в лицо! – взмолился тот, и у него на глазах снова появились слезы.

Стоя на коленях, он наклонился вперед, словно мусульманин, обращенный к Мекке. Грязные светлые волосы упали ему на лицо, правая рука вытянулась в сторону, по-прежнему прикованная к руке Уилбура. Левой рукой он потрогал себя за ухом.

– Вот сюда, – дрогнувшим голосом произнес он. – Если нужно, подойдите ближе.

Я сделал шаг вперед. Теперь лицо Джеффа находилось в считаных дюймах от моих сапог. Стиснув кулаки, он застонал, приготовившись к смерти. Обеими руками я стиснул револьвер, указательный палец нашел спусковой крючок.

Я нажал, но курок лишь сухо щелкнул по пустой камере.

Джефф ахнул.

– Извини, – пробормотал я.

Спина Джеффа вздымалась и опускалась от судорожных вдохов и выдохов. Я отступил назад. Барабан «Смит-и-Вессона» вращается против часовой стрелки. Орсон вставил патрон в камеру, расположенную на одиннадцать часов, вместо двух. Ты сделал это умышленно, ублюдок! Переставив патрон в нужную камеру, я приставил дуло Джеффу к уху и большим пальцем взвел курок.

Джефф обмяк и повалился влево. Я не услышал звук выстрела, не почувствовал движение своего пальца, однако на пленку быстро вытекла струя темной крови. Через пять секунд алый нимб уже окружил голову Джеффа, и в нем отразилась лампа под потолком, окрашенная в красный цвет. Мне был виден правый глаз Джеффа, открытый, но пустой, лишенный души и воли. Лужица расплывалась, и Уилбур отпрянул назад, увлекая за собой тело своего друга. Он вскрикнул, называя его по имени. Не анализируй это мгновение. Ты не сможешь этого перенести.

Дверь сарая открылась, и вошел Орсон. Когда он увидел то, что лежало на пленке, у него на лице отобразилось благоговейное восхищение. Достав из кармана моментальный фотоаппарат, он заснял меня смотрящим на Джеффа.

– Это мгновение… – начал Орсон, но не закончил свою мысль. У него в глазах заблестели слезы радости. – Господи, Энди! – Подойдя ко мне, он забрал у меня из рук револьвер и, обняв со слезами на глазах, похлопал по спине. – Вот это любовь, Уилбур. Самая настоящая. – Отпустив меня, Орсон вытер глаза. – Энди, если хочешь, теперь ты можешь уйти. Конечно, ты можешь и остаться, но я знаю, что ты вряд ли захочешь видеть то, что будет дальше. Я не стану тебя принуждать.

Орсон перевел взгляд на Уилбура, и я понял, что его мысли уже переключились с того, что я сделал. На первое место вышла забота о следующей жертве, и в глазах появилась одержимая сосредоточенность хищника. Сходив в противоположный угол сарая, Орсон вернулся с точильным бруском. Усевшись на бетонный пол, он принялся водить лезвием по бруску, возвращая ему остроту бритвы, которой нож обладал до Ширли Таннер. Ты только что убил человека. Нет, прекрати! Перестань думать!

– Остаешься или уходишь? – спросил Орсон, оглянувшись на меня.

– Ухожу, – сказал я и посмотрел на Уилбура, который не мог оторвать взгляд от скользящего по точильному бруску лезвия. У меня мелькнула мысль, прочитает ли Орсон после моего ухода лекцию о ноже.

Положив нож на пол, брат проводил меня к двери. Когда он открыл ее, я с облегчением вышел на улицу и остановился на пороге. Уилбур выкрутил шею, стараясь увидеть пустыню, и от Орсона это не укрылось.

– Тебя там что-то интересует, Уилбур? – спросил он, оборачиваясь. – Что ж, посмотри. Хорошенько посмотри на ночное небо, на звезды, на луну, потому что больше ты все это никогда не увидишь. Никогда. – Орсон перевел свой ледяной взгляд на меня. – Увидимся утром, брат.

Захлопнув дверь у меня перед носом, он запер ее на засов. Я побрел к дому, слушая визг лезвия по точильному бруску, смутно пробивающийся сквозь стены.

Впереди на фоне темно-синего неба виднелся черный силуэт бревенчатого дома. В лунном свете пустыня снова стала серебристой. Я размышлял о тишине своей комнаты. Сегодня я буду крепко спать. Моим спасательным кругом станет полное забвение.

Когда я поднялся на крыльцо и подошел к двери, из сарая вырвался первый крик, разодравший ночную тишину. Я не мог представить себе, какая боль его породила. Войдя в дом и закрыв за собой дверь, я мысленно помолил бога о том, чтобы бревенчатые стены не позволили этим жутким звукам, свидетельствам работы Орсоновых рук, достигнуть моего слуха.