Книга: Золото старых богов
Назад: Глава 26 Ночные разбойники и нехорошая смерть
Дальше: Глава 28 Ловушка на богатыря

Глава 27
Рыцарь краковского князя

 

Земли владетеля Мислава
… Приходилось быть осторожными. Не останавливаться в поселениях. Двигаться по дорогам только после того, как путь выверен малыми дозорами. С провиантом и фуражом тоже непросто. Фуража на две сотни коней требовалось немало, а закупать приходилось понемногу и в разных местах, чтобы не вызвать подозрений. Подкармливались охотой и рыбалкой. Лошади щипали жухлую траву. Вдобавок погода стояла не из лучших. Холодно. Сыро. Промозгло.
Места для лагерей выбирали тоже с большой осторожностью. Заметит кто-то из местных невовремя, расскажет другим…
И побежит, побежит слово, пока не доберётся до кого-нибудь из владетелей, а может, и до самого князя Собеслава. И тот наверняка захочет узнать: что делает на хорватской земле чужое войско? Куда нацелилось?
От скрытности костры разводили так, чтоб ни огня, ни дыма никто не заметил, и только для того, чтоб поесть горячего. Шатёр ставили один, маленький, для Лучинки.
Но это поначалу. Потом стало ещё труднее. Зарядили дожди. Земля совсем раскисла. Одежда не просыхала, в сапогах непрерывно хлюпало. Даже гридням в такую погоду непросто. Треть уже носами шмыгали. Но гридь – она закалённая, а вот здоровьем Лучинки братья рисковать не стали. И как только погода ухудшилась, Богуслав с женой и ещё с тремя дружинниками пошли открыто, ночуя на постоялых дворах или в домах поселян побогаче. И Джозо с ними. Крепко ему досталось от Барсучонка. Раны воспалились. От вечной сырости и загноиться могли. Джозо не жаловался, но братья решили за него. Проявили доверие. И на пользу пошло. Пара ночей под крышей, в тепле, и хорват сразу пошёл на поправку. Опять-таки для местных он был свой, и говорили с ним охотнее. Так что и провизию покупать, и дорогу разведывать стало попроще.
Остальные вои, включая и самого князя Артёма, ночевали скудно, спали на лапнике, греясь плащами, одеялами, попонами. Ничего. Тёплых вещей хватало, а шерсть и мокрая греет. Беспокоились больше о сохранности оружия и лошадях. Люди-то привычные.
Плохо, что из-за погоды и необходимых предосторожностей двигались намного медленнее, чем хотелось бы. За день чуть больше двух поприщ проходили. Если бы шли двуоконь по дороге, не опасаясь, вышло бы втрое дальше. И это при том, что дороги раскисли и кони по бабки в грязюке вязли.
Хотя нет худа без добра: из-за непогоды караванов да и простых путников на дороге поубавилось. Кому охота через каждые двадцать шагов телеги из трясины вытаскивать?
Малость оклемавшийся Джозо ожил и оказался весьма полезным спутником, поскольку на своей земле знал не только торные пути, но и обходные тропы. Он всё тут знал, бывший владетелев управитель. Например, места, где можно встать у воды, не опасаясь быть замеченными. А это для людей и лошадей очень важно. Очень старался Джозо быть полезным. Артём видел: хорват помогает не из страха за себя и близких. Такой человек. Что бы ни делал, всё старается сделать с умом и как следует.
«Вернёмся – тиуном его поставлю или старостой, – решил Артём. – Правильный муж».
В том, что вернутся, князь уличский не сомневался. Надо – силой пробьются. А вот в том, что удастся спасти Илью, подобной уверенности не было. За эти дни он наслушался от Джозо историй о бывшем господине и был почти уверен, что Илья уже мёртв. Но между «почти» и «наверняка» – большая разница. Это первое. А второе: если Илья мёртв, то и убийце его не жить. И вот это уже наверняка.
* * *
– … поели, собрались и уехали, как рассвело. Вот в ту сторону.
Перо охотно помог бы русу, который показал себя достойным воином и человеком. Соврал бы что-нибудь подходящее. Но спрашивал его не кто-нибудь, а его, Перо, господин. Врать же собственному владетелю очень опасно. И глупо. Рус – чужой, а Мислав – свой. И господин, кстати, не из худших. Три шкуры не дерёт, народ зря не обижает. Перо, пока войной на свой постоялый двор зарабатывал, всяких господ навидался. Жаль, конечно, что у руса с Миславом вражда, да ещё такая, что владетель аж шипит от ярости, но это их дело, господское. А дело Перо – путников накормить да спать уложить. Так он Миславу и сказал. И тот понял. Не стал наказывать Перо, что тот врага его упустил, зато расспросил подробно. Узнав же, что тот в одиночку порубил всю ватажку Грегора Волчика, только хмыкнул: «Этот может».
С Грегором Мислав, как оказалось, был знаком. Тот дела для него делал. Такие, о которых вслух не говорят. Однако скорбеть по убитому владетель не собирался. Много таких грегоров по дорогам таскается. Одного прибили, другого купит.
А для Перо всё обошлось хорошо, можно сказать. Правда, коней Грегоровой ватажки владетель с собой забрал. И фураж весь, что его люди в конюшне нашли. Ну, может, вспомнят о взятом, когда за данью придут. А не вспомнят, тоже ничего. Главное, в живых оставил господин. А мог бы и прибить под горячую руку. Очень он зол на храброго руса…
* * *
– Прошу, господин рыцарь! Коников вот ему отдайте, он позаботится. Вещи ваши… Позвольте помочь!
Хозяин лебезил, как мог. Сам лехит и Илью за лехита принял, хотя выговор у того был совсем другой. Ну да какая разница, если герб у Ильи именно что лехитский, Болеславов.
Илья в гербах не разбирался, нарисовал свой на щите по памяти. В точности как на том пергаменте, что ему в Кракове выдали. Нарисовал точно, поскольку на память Илья не жаловался и кистью владел уверенно. Не хуже опытного писца.
Что ж, именно этого Илья и добивался. Превратиться из знатного руса в лехитского рыцаря. Батя как в воду глядел, когда говорил о таком в Кракове. Ну да неудивительно. Ведун же.
На постоялом дворе, называвшемся на здешний манер корчмой, было тесновато. И не только из-за проезжего люда. Больше половины – обитатели самого городка. Останавливаться в городке Илья не очень-то хотел, но встреченный смерд сказал, что дальше по дороге на поприще никакого жилья не будет, а коням отдых нужен. Да и Пипке не помешает. И дождь этот унылый надоел хуже комарья болотного. Так что Илья рискнул.
Тем более два дня назад он разжился кистью и красками, соскоблил наконец со щита волчью голову и нарисовал на обтянутом кожей щите ещё один щит, поменьше – с сапогом, факелами, диадемой и прочими завитушками.
Корчма была полна, но для господина рыцаря стол бы, конечно, освободили. Илья сам отказался. Пожелал, чтоб еду подали в комнату, наверх: корчма была двухэтажной.
На людях им маячить ни к чему. И самому светить лицо не стоит, и «оруженосец Пипок» с непривычки может что-то не то учудить.
В общем, разумная предосторожность.
Поели. Илья проверил, как заживают у Пипки ноги. Хорошо заживали, молодец лекарь, хотя и болтун. Пипка во время осмотра, как обычно, рдела маковым цветом. Хотя могла б уже понять: женские её части волнуют Илью не более чем все прочие.
К разговору о вере они больше не возвращались.
«Доберёмся домой – всё равно окрещу», – решил Илья.
Мало ли христиан держались старых богов и после крещения. От Сатаны отреклись, а вот от бесов языческих, которые своими были от прадедов-пращуров – это потруднее.
Илья и сам себя свободным от старой веры не чувствовал. Как тут не верить в старых богов, если они тут как тут. И в яви, и во сне. И непонятно, как уберечься. Был бы Илья не Христа, а Перунов, тогда было бы просто. Попросил бы у Молниерукого заступы, и всех дел. Что Перуну какие-то смердьи Свароги-Дажьбоги! Один взмах меча – и разбежались. Да они и не подступились бы. А Иисуса о таком как попросишь? Он и кровь людскую проливать воспрещает, а тут – боги, пусть и старые. Ну пусть не боги – бесы. Но как их можно изгнать, если не силой? Может, у кого-то такая сила имеется, как вот у тех, о ком в Писании сказано, но у Ильи сила только та, что живых в мёртвых превращает. А это, как в том же Писании сказано, большой грех. Нельзя человеку человеков убивать. Но кому-то надо. Вот и получается, если поразмыслить, что любви к Илье у Иисуса быть не должно. Терпит он Илью, потому что нужен и полезен. Так справедливый владыка вынужден держать при себе палача…
В общем, с собой Илье непонятно. А вот с Пипкой как раз всё просто. Есть на ней грехи иль нет, а после Крещения все простятся. Спасёт Христос упрямую девку, никуда она не денется. А может, и уверовать ей после Крещения легче будет.
Размышлял Илья о божественном, а занимался делом мирским: сходил на конюшню проверить лошадок. Да Владко побаловать сухариками и почистить собственноручно. Ему не в тягость, а для дружбы важно.
Вышло, что очень удачно Илья в конюшню наведался. Потому что, когда он оттуда возвращался, во двор корчмы как раз пожаловали новые гости. Мно-ого!
И кое-кого Илья признал: того самого старшего братишку отрока Цвенко, которому Илья по обещанию сохранил жизнь.
И не зря, получается. Остальных воев Илья, может, и не признал бы, а этот запомнился.
Сообразив, кто пожаловал, Илья поспешно укрылся в корчме и сразу – к лестнице на второй этаж. Наверху, однако, задержался. Послушать.
И сразу узнал голос владетеля Мислава. Который немедленно принялся выяснять у корчмаря, не видал ли тот здоровенного руса с девкой.
Корчмарь лебезил вовсю, но порадовать владетеля ему было нечем. Тем не менее он старательно перечислил всех, кто пользовался его услугами три последних дня. Илью тоже упомянул. Как гербового рыцаря из свиты князя Болеслава с оруженосцем, прибывшего сегодня.
Владетель, услыхав о «рыцаре Болеслава», высказался, мягко говоря, неодобрительно. Видать, не было у него с краковским князем особой дружбы.
Но связи со своим сбежавшим пленником не уловил, продолжил расспросы.
Илья понимал: надо убираться отсюда, да побыстрее. Но как это сделать, когда и корчма, и двор полны миславовых дружинников?
Уходить пешком, без лошадей – дело гиблое. Прорываться силой?
С Миславом десятка четыре воев. Многовато даже для Ильи.
Нет, если ничего, кроме атаки, не останется, Илья пойдёт напролом. Но всё же это крайний случай. Прорваться через такое количество дружинных и в одиночку вряд ли удастся. А уж с Пипкой…
Оставалось надеяться, что владетель настолько не любит князя Болеслава, что общаться с его рыцарем не пожелает. Тогда Илье удастся отсидеться в своей комнате, пока Мислав со своими утром не отправятся восвояси. Хотя…
Вот же он беспамятный! В конюшне же стоят уведённые у Мислава кони! Любимого владетелева жеребца наверняка знает не только сам владетель. И жеребец хозяина вряд ли забыл. Учует – непременно взволнуется. Да и остальные… Здесь вполне могут оказаться их бывшие хозяева. А ведь конь для воина – друг верный. Не разглядят его в темноте – сам голос подаст.
Вот так и стоял Илья в тени над лестницей и голову ломал: как выдернуть её, голову то есть, из миславовой петельки.
В корчме тем временем накрывали столы для владетелевой дружины, а сам Мислав велел позвать двух купцов, что пришли с востока, и задал всё тот же вопрос: не видали ли руса с девкой?
И тут – редкая удача! Потрясающее везение! Один из купцов оказался с фантазией!
Взял да и объявил Миславу, что да, встречал он парочку, которую ищет владетель. В поприще отсюда. Воина-руса огромного роста и девку тощую и некрасивую. Добавил ещё, что был удивлён: что такой молодец нашёл в этакой замухрышке.
Самого купца Илья не видел, только слышал.
Однако Илью он описал более-менее точно. Может, это не просто удача, а кто-то свой, признавший княжича Илью в «лехитском» гербовом рыцаре и попытавшийся защитить?
Оказалось, ничего подобного. Купец, хитрая лиса, решил немного подзаработать. Он попросту повторял слова Мислава, который немногим ранее сам подробнейшим образом живописал и Илью, и его облачение, включая в том числе и бывший свой плащ, например. А ведь плащ этот купец никак не мог видеть, потому что тот был упакован в сумку, а сам Илья пользовался кожаным, взятым у Перо.
А когда спустя недолгое время предприимчивый купчина принялся громогласно прославлять щедрость владетеля, Илье стало ясно, что тот надежды торговца оправдал: не оставил полученные «сведения» без вознаграждения.
Илье же впору было самому награждать хитрована: намеревавшийся заночевать на постоялом дворе Мислав планы изменил. Накормить людей, взять зерна для лошадок – и в погоню. Тьма, непогода? Плевать! Главное – нагнать ненавистного руса.
Успокоенный, Илья вернулся в комнату. Теперь можно и отдохнуть, решил он.
Вот только отдыха не получилось.
В дверь постучали. Вежливо.
– Кто? – грозно, как и подобает рыцарю, рявкнул Илья.
– Прошу меня простить великодушно, мой господин, – раздался с той стороны незнакомый мужской голос. – Здесь владетель наш Мислав…
– И что с того? – перебил его Илья прежним недовольным тоном. – Я не желаю никого видеть, тебе ясно? Устал с дороги.
– Простите, мой господин, но тут такое дело… Я лошадок ваших обиходил. Почистил, корма задал… Вы ж меня потом за них спросите…
– Спрошу! – рыкнул Илья.
– А мне и сказать нечего будет! – жалобно проблеял конюх. – Владетель-то наш храбрый, дай боги ему удачи, распорядился всех лошадок из конюшни забрать. И ваших тоже. Взамен велел своих оставить, да только они не так хороши. По правде сказать, совсем плохонькие лошадки, а одна так и запалённая вовсе…
Илья рывком распахнул дверь. Так резко, что конюх даже отшатнулся и рукой прикрылся: вдруг ударит грозный рыцарь.
Илья, понятно, бить его не стал.
– Дальше говори! – велел он.
– Ежели ваша милость против лошадок отдавать, вы б сказали о том владетелю нашему. Может, он тогда и не станет…
Илья понимал: решать надо быстро. Прямо сейчас.
– Как скоро владетель велел готовить лошадей? – спросил он.
– Немедля. Как поедят, сразу поедут… – Голос конюха дрожал. – Я не виноват, ваша милость, владетель же…
– Не бойся, – успокоил его Илья. – Ты всё правильно сделал, на вот держи. – Илья сунул ему пару монет. – И сделай-ка, парень, вот что: заседлай лошадок наших и жди.
– Ох, ваша милость! Владетель…
– Ничего тебе владетель не сделает! – заявил Илья. – Он же сам велел: лошадей седлать. Вот и седлай. Да поторопись! Без награды не останешься. Бегом!
Парень сжал в кулаке монеты и припустил к лестнице. Илья понадеялся, что по пути к конюшне слугу никто не остановит. Чай не дурак оказался, раз сообразил, что первым, кто поутру подвернётся под руку разгневанному пропажей лошадей рыцарю, будет он, конюх…
– Пипка, вставай, Мислав здесь.
Девка ахнула, прикрыв рот ладошкой.
– Не бойсь! Уйдём, не впервой! – подбодрил Илья, поспешно облачаясь в доспехи. – Давай пошевеливайся.
Окошко в комнате было узкое: Илье только-только протиснуться. До земли – сажени две. Даже прыгать высоковато, а вещи бросать – точно нашумишь. Хорошо, что выходит окошко укромно: к стене какого-то сарая.
Первым делом Илья спустил на верёвке Пипку. Потом сумки. Дело нехитрое. Продеть верёвку под ремень, опустить аккуратно, потом верёвку вытащить – и следующую. Благо длина у верёвки была достаточная: локтей двадцать. Как раз хватило.
Когда поклажа оказалась внизу, Илья перекинул верёвку через потолочную балку, не без труда протиснулся в окошко и соскользнул на землю. Верёвки немного не хватило. Пришлось один конец выпустить, но полсажени – это не две. Спрыгнул беззвучно. Тем более что земля от дождя размокла.
На нижнем этаже окошек не было, но и без них слышно было: дружина владетеля ужинает.
Вопрос: вся ли?
Нет, не вся. Одного бойца видно уже отсюда. Хорошо, что сам он Илью видеть не мог. Это во дворе пара факелов горит, а в щели, куда они с Пипкой спустились, темным-темно.
– Жди здесь, – велел Илья «оруженосцу», вынимая из налуча оружие и привычно набрасывая тетиву.
Лук на расстоянии надёжнее меча, а стрел у Ильи – в избытке. В поклаже, что на конюшне осталась, сотня с хвостиком.
Смерть свою, возникшую из темноты, двое оставшихся во дворе дружинников так и не увидели. Одного Илья свалил стрелой в переносицу, второго – в горло.
Вложив лук в налуч, он ухватил убитых и уволок в щель, из которой появился.
Теперь конюшня.
Там работали двое. Местные конюхи, с одним из которых Илья уже был знаком. Третий, по виду дружинный отрок, присматривал. Воина Илья убил, а конюхам объявил негромко:
– Ни шагу и ни звука, если хотите жить.
Шагнул к незнакомому конюху, приложил разок. Хватило. Знакомому сказал:
– Седлай последнюю и вьючь, я сейчас.
Во дворе ничего не изменилось. Потрескивали факелы, дружинные лошади, не рассёдланные, занимались делом у кормушек.
Когда Илья с Пипкой и вещами снова появился в конюшне, их кони уже были готовы. Осталось только приторочить груз.
– Держи! – Илья щедро сыпанул парню серебра, а потом ударил. Коротко и точно. Бровь у конюха лопнула, хлынула кровь.
– За что? – ойкнул тот.
– Чтоб жив остался, – пояснил Илья. – Ложись-ка рядом с дружком, лежи тихонько, и никто не узнает, что ты мне помог.
Во дворе Илья спешился, распахнул ворота пошире, потом выдернул факелы, что торчали из держалок у входа, и швырнул в лошадиные кормушки. Сухое сено вспыхнуло вмиг. Илья еле успел вскочить в седло.
И сразу стало весело. Взметнулся вверх огонь, заржали испуганные лошади. Часть сразу устремилась в открытые ворота, остальные заметались по двору…
Илья не стал ждать, что будет дальше. Дал шенкеля жеребцу, и через несколько мгновений всё поглотила ночь.
* * *
Тьма была непроглядная. Для людей. Лошади дорогу находили легко. Правда, не спешили. Но Илья полагал: можно не торопиться. Их кони успели и отдохнуть немного, и поесть, а Миславово воинство – только с дороги. Да и лошадей им собирать придётся. И успокаивать. С кормушками хорошо получилось.
Илья был доволен. Ловко он из ловушки вывернулся. И не только потому, что удачлив, но и сам молодец.
Спустя некоторое время дождь окончательно прекратился. Тучи разошлись, даже луна показалась. Теперь и Илья мог видеть тракт. Хотя смотреть особо не на что. Грязюка и грязюка. Так, а это там не костерок меж деревьями?
Точно. Костёр. Ну-ка…

 

– Здравия всем!
Спешиваться Илья не стал, глядел сверху.
Не испугались.
– И тебе здравия, добрый человек, – старший, с седой бородой, велел младшему подвинуться, освобождая на бревне местечко напротив огня.
Уютно устроились. Навес из веток. Костерок. Котелок с ушицей.
– Отведаешь?
– Сыт. – Илья спешился, помог Пипке спуститься с коня, усадил, привязал лошадей.
– Девка-то твоя умаялась, – заметил седобородый. – Пусть в шалаше поспит, там затишно.
Илья бросил на старика взгляд исподлобья. Как узнал, что девка? Но спрашивать не стал.
– Иди ляг, – велел он Пипке.
Парочки этой он не опасался. Если что – дюжину таких голыми руками задушит. Хотя старый непрост.
– Ты, дедушка, часом не ведун?
– Нет, добрый человек. Монахи мы.
Вот тут Илья и впрямь удивился:
– Монахи? Что ж без крестов-то?
Старый неторопливо сунул руку за пазуху, под серую грубую свиту, вытащил крестик. Небольшой, медный. Поцеловал и спрятал.
– Что ж ты его от людей прячешь? – поинтересовался Илья.
– Так чтоб не убили, – пояснил старик с добродушной улыбкой.
– Боишься, значит, за Веру умереть? – прищурился Илья.
– Не боюсь. – Дедушка аккуратно поворошил уголья, поглядел на Илью ласково: – Не боюсь, добрый человек. Но если убьют меня, то выйдет, что не свет Веры я им принёс, а совсем другое.
– Ну так найди себе защитников, – предложил Илья. – Вон у лехитов храбрых рыцарей хватает. Не дадут тебя в обиду.
– Хватает, это верно, – согласился старик. – И хватка у них отменная. Что схватили – не отпустят, пока последнюю шкуру не сдерут. – Последнюю фразу старик произнёс по-латыни.
Илья засмеялся.
– Латынь тебе ведома, – констатировал старик. – Хотя годами ты молод и, судя по виду, не в книжных, а в ратных премудростях искушён. Позволь спросить, кто ты, добрый человек?
– Рыцарь, – сказал Илья. – А больше тебе знать ни к чему.
– Лишнего не ищу, – отозвался седобородый. – Ни знаний, ни вещей. Что надобно, Бог даст.
– Так как же ты свет Истины несёшь, если христианином назваться опасаешься?
– Тихо-тихо несу. – Добрая улыбка вновь озарила лицо старика. Будто теплом повеяло. – Не сильным – слабым. Им нужнее.
– Как звать тебя? – спросил Илья.
– Иоакимом можешь, – ответил старик. – Или как тебе угодно, добрый человек. Ты устал, вижу. Трудный день у тебя был. В трудах воинских. Здесь ручей поблизости. Кровь людская лика не красит.
Илья глянул на руки… Точно. Не отмыл дождик дочиста. И на лице – тоже небось.
– Брат Стефан, – обратился старик к спутнику, – покажи рыцарю, где ручей.
– Не надо, – отказался Илья. – Я его слышу.
Десяток шагов – и огонь костра потерялся во тьме. Ручей набух от дождя. Не ручей, а целая речушка.
Со стороны костра слабо тянуло дымом. Огня не видать. Илья обогнул костёр, вышел к дороге, оглянулся… Лес – сплошная чёрная громада. Даже непонятно, как он сумел отсюда огонь углядеть. Бог показал, не иначе.
Когда Илья вернулся, оба монаха лежали подле костра. Спали. И Пипка в шалаше. Илья ослабил коням подпруги, выбрал у костра местечко поровнее, снял сапоги, завернулся в плащ и тоже уснул.
Назад: Глава 26 Ночные разбойники и нехорошая смерть
Дальше: Глава 28 Ловушка на богатыря

Михаил
Я не робот
Михаил
Я
Михаил
Я не робот