9

Время шло. Мы притирались к действительности, а она притиралась к нам. Появлялись новые знакомые, новые занятия и развлечения. Простая и понятная жизнь общины оказалась еще и на удивление эмоционально комфортной. Может быть, попавшему сюда из своего слоя горожанину и сложно притерпеться к подобному укладу, но нам, после всего, что приключалось с нами до этого, было просто хорошо. Завтраки у окна с видом на бесконечную степь, вечерние посиделки на веранде, часто в компании и не всегда только на своей веранде, само размеренное течение этой жизни — оно как санаторий. Я поймал себя на том, что без всяких напоминаний самому себе в свободное время начинаю возиться на участке, делать что-то по дому. Двор засадился молодыми акациями и кустами по периметру, во дворе появился добротный мангал, который уже не раз опробовали, появилась какая-то мебель, и я даже взялся понемногу ровнять площадку под расширение дома, хотя потребности в таковом мы пока не ощущали. Тут весь двор, как его продолжение, большую часть времени все равно в нем проводим.

Облеты территории в угрожающем направлении проводились каждый день, но хавийя не появлялись. Что временно, разумеется. А в смену добавили еще один самолет-беспилотник, который теперь контролировал то самое направление, по которому коварный враг подкрался в последний раз. И чтобы не чувствовать себя бесполезными, мы предложили командиру заслать нас в дальний рейд.

— Куда?

— Я бы сперва к американцам сгонял, поговорил с тамошним шерифом. Потом прошел бы маршрутом, каким хавики к нам ходят. Заглянул в Бартер-таун, посмотрел, что там вокруг и как. Может быть, получится узнать что-то о хавиках, они вполне могут использовать город, как базу. И дальше пошарил бы по местности за ним.

— Хм, — он задумался. — Разумно. В любом случае территории надо исследовать, а то сидим тут как бирюки… извини, — смутился он, вспомнив мою фамилию. — Тем более у правления есть еще какие-то проекты.

— Это какие?

— Побережье, — он подошел к карте на стене. — Вот этот участок почти не освоен, смотри. А людей проваливается все больше и больше. Вот так, через долину Быстрой, — он провел указкой вдоль реки, — получается путь через холмы в ту сторону, почти прямой. Его, кстати, тоже надо исследовать, и я бы это вам поручил. Если там можно проложить дорогу, то гля, что получится, — он провел по шоссе до Цитадели. — Мы бы могли тогда вести торговлю с центром напрямую той же рыбой и прочим.

Все верно. Пока основное шоссе шло так, чтобы максимально приблизиться к главным общинам, и в результате путь получался извилистым. Если ту же рыбу везут сначала в Бартер-таун, там перепродают и тащат потом дальше, то там и цена растет, и свежесть падает. С таким же маршрутом путь получался прямым, практически однодневным, то есть просто несколько часов езды.

— К тому же комбикорм был бы свой, он же из водоросли делается, так что могли бы скота прибавить. И еще торговать.

Все верно, все великие географические открытия случались в пользу торговли и никак иначе. Именно она и есть двигатель прогресса.

— Пролететь туда для начала надо.

— Вот и слетайте сегодня, вместо досмотра местности, патрули прикроют направление. А затем готовьте выезд.

— Медик и пулеметчик?

— Лина с вами и Аникина придам. Годится?

— Аникин годится.

Мы с бывшим байкером и офисным сидельцем нашли общий язык, уже общаемся, так что я его и хотел просить в группу, пусть хотя бы на время рейдов.

— Тогда готовьте машину, прикидывайте — что вам нужно с собой.

— Крупняк?

Пулемет на пикапе так пока и не сменили, на вертлюге красовался по-прежнему восьмимиллиметровый.

— Не дам, — решительно заявил Валерий. — Вам его там охранять придется, уведут в момент. Дефицит они. Боекомплект берите к своему побольше, не стесняйтесь, и в остальном не зажму. Готовьтесь, короче. С тебя бумага, обосновать рейд, обозначить цели и задачи, сроки и ресурсы. Чтобы все у нас подшито было. Людей готовь, чтобы каждый знал свой маневр, так сказать.

— Хорошо, сделаю.

Период покоя закончился, надо оправдывать зарплату.

На следующий день в полном составе вылетели на коптере, по маршруту предполагаемой дороги. Населенная часть вселенной закончилась примерно километров через десять после границы кибуца, даже следы машин в степи не наблюдались. Зато снова увидели небольшие стада лам, как их тут, оказывается, и называют, пару раз замечали с воздуха рапторов. Даже животные непуганые, люди в эту сторону ездят очень редко.

Стрекотали винты, коптер шел над бесконечным морем сухой травы, среди которой валами поднимались холмы и тут и там были разбросана крошечные рощи акаций.

Река Быстрая рекой все же была номинально, скорей ручей, текущий в не по чину широкой долине, даже не овраге, из чего я заключил, что и дожди тут тоже бывают серьезные, иначе бы так не размыло. Правда, по мере продвижения к югу ручей все же понемногу превращался в реку, а когда русло его втиснулось между холмами, река стала бурным потоком, прорывавшимся между камнями. И с воздуха проходимых мест обнаружить не удалось.

Гряда холмов в ширину оказалась километров в семь, а затем холмы сменились снова степью, но уже не такой сухой. Ближе к морю степь снова превратилась в холмы, на этот раз пологие, а потом мы вылетели к линии побережья, причудливо изогнутой в неглубокие бухты, и лишь в устье Быстрой получалась почти настоящая гавань, если глубины, конечно, соответствуют.

— Ты глянь, какой пляж, — сказала Настя, показав вниз. — Ты видишь? Обалдеть.

Пляж действительно впечатлял. На запад от устья вдоль морского берега тянулась широкая полоса песка, на который лениво накатывали бирюзовые волны с мелкими шапками пены. И ни души вокруг, ни единой. Заселенная часть побережья начиналась намного западней, если верить карте.

— Давай вдоль берега в обе стороны пройдем, километров на сто в каждую, посмотрим.

— Давай!

Нет, никаких людей, никаких поселений. Пляж, местами широкий, плоский, песчаный, а местами узкий и каменистый — там, где холмы становились круче и приближались к воде вплотную, пара совсем закрытых бухт, глубоко вдающихся в берег. Километров через восемьдесят мы увидели первых людей. У берега на якоре стояло нечто вроде самоходной баржи, а на берегу кучкой сбились три куполообразные палатки, скорей даже что-то надувное, с серебристым покрытием. Дальше, в поле, через сухую траву катил квад с двумя людьми на нем.

Наше появление внимание привлекло, но паники точно не вызвало, нам даже помахали. И на обратном пути помахали снова. Когда проделали следующие сто километров от устья Быстрой, уже на восток, то уже не увидели никого, только зверье и много живности в воде. На мелководье тут и там на фоне светлого песка обнаруживались косяки рыбы или темные силуэты, очень напоминающие акульи, следующие за этими косяками. Кстати, тут морская жизнь сохранилась или тоже искусственная?

— В следующий раз сюда только с купальником, — объявила Настя. — Или без мужской компании.

— Отвернуться можем, — послышался в наушниках голос Федьки.

— Знаю я, как ты отвернешься. Не обсуждается. В следующий раз ты дома останешься.

— Это дискриминация по половому принципу.

— Именно так, — отрезала она.

Очередной разворот, и мы пошли к устью реки уже дальше над степью, так, чтобы осмотреть как можно больше. Но степь как степь, все та же живность, что и раньше видели. Создатели, похоже, старались выстроить всю цепочку добычи и хищника, но разнообразием видов не увлекались. А может, мы просто всего не видим.

Вернулись к реке, по ней, минут через двадцать полета, вышли к холмам.

— Давай покрутимся, может, проход какой-либо найдем, — предложил я.

— Стаканов взвоет, придется батареи сегодня менять.

— Повоет и перестанет, коптер не больше грузовика жрет, — возразил я.

— Только грузовик на них дней десять катается, а мы до дна высушим.

Ну да, тоже верно. Но мы по делу летаем, не просто же так.

Что-то похожее на проходы мы нашли. В двух местах. До одного от реки километров двадцать на восток, другой прямо вдоль нее. Но насколько это проходы — только снизу можно судить, с борта коптера не совсем то, так что придется катить сюда на машине, это точно. Пометил точки на карте в планшете, на них и будем пытаться выйти.

К кибуцу пошли, забирая западней, уже с целью осмотреть подступы на предмет крадущегося супостата, но не обнаружили никого. Степь да степь кругом и больше ничего. Разве что километрах в двадцати до городка в русле высохшего ручья обнаружили следы машин. Смазанные и выветренные, так что думаю, что это еще с того рейда, но вот поручаться за это я бы все же не стал. Надо в эту сторону патруль землей сгонять. Впрочем, тут теперь дрон постоянно патрулирует.

В общем, на этом экспедиция и закончилась. Стаканов вздыхал и стонал, глядя на такой расход батарей, даже сказал, что сами гонять в Цитадель будем за зарядкой, на что мы легко согласились, если коптером.

— Слушай, а я тоже с вами хочу, — сказала Настя, когда мы остались возле коптера вдвоем, пока остальные грузились в джип. — Проехалась бы к морю.

— Мы же не прямо к морю. И к тому же ты наш спасательный круг. Если где-то застрянем, то ты к нам и полетишь.

— Да я понимаю. Но немного завидно.

— Нечему завидовать. Это будет долго, жарко, пыльно и утомительно.

— Да ладно, не пугай. Ты куда сейчас?

— На ПБУ, готовиться к рейду. Потом домой. Или выйти хочешь?

— Давай выйдем, в «Бочку» для разнообразия.

— Без проблем. Звони, как выедешь, я туда подойду.

— Хорошо. Давай целуй и вали.

Снаряжение для рейда собирали заранее и отдельно, складывая все в углу штаба. Оружие, боеприпасы, медицину, снаряжение, пайки, канистры с водой. У Стаканова заранее зарезервировали десять батарей. Просто уложим в кузов и повезем с собой, на всякий случай. Их тоже могут спереть, как и пулемет, но замаскировать их все же проще. Еще одна аварийная рация с шаром и тросом. Затем притащили большой кофр с дроном-квадрокоптером и всей аппаратурой к нему, присовокупили к куче. В завершение притащили надувную лодку и электромотор к ней — все равно потребуется бухту обследовать, так что поплаваем. Имущество накрыли брезентом, точнее тем, что тут брезент заменяло, и Федька положил сверху лист с надписью «Не трогать!!!».

— Когда двигаем? — спросил Федька, убирая маркер в нагрудный карман.

— Послезавтра.

— А чё не завтра?

— Какие-то свои заморочки у них, — я показал пальцем на Валерия, стоявшего за окном и говорившего с кем-то, кого видно не было. — А что?

— Да так, засиделся, в дело хочется.

— Так мы же не на мародерку, — засмеялся я.

— Как знать, вдруг что и попадется, — в тон мне ответил он. — На мародерку бы тоже неплохо. Для тебя в порядке тренировки, например. Городской бой с хищниками и все такое.

— Кстати, ты прав, — посерьезнел я. — В порядке подготовки было бы полезно. Подумаю.

Машина готова, батареи до ста процентов заряжены, но мы все же осмотрели ее со всех сторон, заглянули снизу и под все крышки, проверили все крепления. Тут и Настя позвонила.

— Я в «Бочку» пошел, — намекнул я, предлагая Федьке присоединиться.

— Не, у меня дела еще, — как-то таинственно ответил он. — Задержусь пока.

— Хозяин — барин, — на сем и расстались.

До «Бочки» отсюда рукой подать, пара минут ходьбы, так что я оказался в баре раньше Насти. Заказал себе местного пива, отошел с ним за столик у окна. Простенькое место, как и все здесь, просто стойка, просто табуреты, просто столики. Стены украшены большими фото, сплошь местные пейзажи. Неплохо снято, у кого-то точно талант к этому делу есть. Людей не много и не мало, половина зала примерно занята. Поужинать тоже не помешало бы, тут кормят, пусть и менее замысловато, чем в кафе, но все же Настю дождусь.

Она подкатила минут через пять, я через окно ее увидел. Поставила скутер у крыльца в рядок с еще тремя и вошла внутрь.

— Ты мне не заказал, что ли? — удивилась она, увидев мою кружку.

— Так не знал, что ты будешь.

— «Спритцер» я буду. Мог бы и по телефону спросить.

— Садись, сейчас принесу.

Девушка за баром быстро смешала белое вино с газировкой, насыпала льда и поставила предо мной.

— Вот, — я выставил бокал на стол. — Есть будем?

— Может, дома? Я все купила, холодильник полный.

— Я голодный, не дотерплю.

— Ладно, давай здесь. Пиццу на двоих закажем, нормально?

— Нормально.

— Я с тобой растолстею так. Завтра вечером в спортзал пойду, и ни на какие ужины не вздумай меня сманивать.

В бар вошел невысокий сухощавый человек с короткими седыми волосами, огляделся, затем направился к нашему столику.

— Добрый вечер, вы Владимир? — спросил он меня. — Бирюков?

— Точно, — я кивнул. — Он самый.

— Я Шутихин, Сергей Павлович, может, вы слышали.

— М-м… нет, — сказал я честно.

— Я преподаю в школе, но заодно здесь вроде штатного биолога.

— А, — сообразил я, — вас в народе Палычем кличут, так что только в такой форме слышал.

— Я знаю, так и надо было представляться. Разрешите? — он показал на свободный стул. — Я к вам по делу в сущности.

— Присаживайтесь, конечно.

— Мне в ПБУ сказали, что вы сюда пошли, надеялся там застать.

— Ну вот, я здесь. Пива? Или чего-нибудь другого?

На ловца, как говорится.

— Я пива возьму, вы сидите, — он привлек жестом внимание девушки за стойкой и показав ей на мою кружку, поднял один палец. Та кивнула, поняла, мол.

— Я еду с вами в рейд, — начал Шутихин с главной, судя по всему, информации. — В качестве научной составляющей.

— Вы это со мной согласовываете или ставите в известность? — осторожно осведомился я.

— Ставлю в известность, распоряжение уже есть, — развеял он туман незнания. — Это у нас в кибуце первый подобный рейд, так что без меня там точно не обойтись.

— Вы же биолог? А у нас экспедиция вроде бы не научная, — я несколько озадачился.

— Вы пока сами не знаете, что у вас будет за экспедиция, — он усмехнулся. — Людям здесь пока было не до них. Земли много, работы тоже много, стимула исследовать что-то новое… сами видите.

— Может, и так.

Девушка принесла кружку, поставила перед Шутихиным, поздоровалась с улыбкой, он так же с улыбкой ответил.

— Поэтому прошу учесть меня при подготовке.

Ну, надо думать. И все же есть вопросы.

— А насколько вы к таким рейдам привычны?

— Я экспедиционный биолог, ходил по Северам в одиночку и подолгу.

— Ну… тогда не вижу проблем. Со снаряжением у вас как?

— Никак пока, но есть распоряжение выдать.

— Значит, выдадут. Кстати, а вопрос разрешите? — любопытство взяло верх.

— Конечно.

— Мне тут сказали, ссылаясь на вас, что вся крупная живность вокруг выведена искусственно?

— Да, — он кивнул. — И никаких сомнений в этом нет. Причем достаточно толково выведена, позволю себе заметить. Вся в рамках замкнутых экологических цепочек, хоть и довольно коротких. Вот степь возьмем: есть ламы, которые способны питаться сухой травой, причем жесткой и грубой, как верблюды. Есть рапторы, которые могут догнать ламу. Но рапторы пресмыкающиеся, то есть холоднокровные.

— И что? — заинтересовалась Настя.

— Рептилии не нуждаются в таком количестве пищи, как млекопитающие, — повернулся он к ней. — Крокодил может съесть газель и голодать год, температура его тела определяется окружающей средой. Минус этого — низкая выносливость.

— То есть раптор не может гнаться долго?

— Именно. И ему не нужно каждые несколько дней по ламе. То есть популяции лам не грозит уничтожение. Есть мелкие и крупные вараны, они падальщики. Крупные еще и на мелких охотятся. Рапторы жрут крупных. Их яйца поедают птицы, здесь они что-то вроде крупных воронов и грифов.

— А съедобная птица есть?

— Гуси. Которые научились жить и питаться на морском берегу, в скоплениях водоросли. Точнее, их такими приспособленными вывели, как и саму водоросль. Еще ею с удовольствием питается рыба, то есть водоросль не может затянуть океан, и в то же время она распространяется только по поверхности, то есть не может выйти за пределы организованного ее разведения, там все огораживают. Ее на комбикорм пускают, в курсе?

— Да, слышал.

Шутихин отпил пива, сказал:

— Люблю это место, как раз за то, что у них пиво свое, причем хорошее. Да, так вот, где рыба — там хищники, есть тюлени, причем тюлени тоже искусственно выведены, здесь водились совсем другие. Обычно они любят воду похолодней, а эти предпочитают теплую. И таких дублирующих цепочек несколько, причем все разнообразие видов на доступной территории… три десятка. Все. Что невероятно мало. Если бы природное разнообразие сократилось до трех десятков, то наступила бы катастрофа, но эти идеально подогнаны друг к другу, — он свел ладони вместе. — Как кусочки мозаики.

— А рыба?

— Рыба эндемичная, катастрофа или не затронула океан, или затронула ограниченно. Но вот водоросль дала настоящий толчок к размножению, океан здесь невероятно богат. Думаю, что нам больше его надо использовать, чем что-то другое.

— Ваша инициатива открыть поселение у моря? — спросила Настя.

— Да, в основном моя.

— А скот?

— Не только скот, — Шутихин повернулся ко мне. — Здесь все культуры, которые выращиваются, созданы искусственно. Вот этот виноград, — он показал пальцем на Настин бокал, — размером со сливу. И с одной лозы снимается невероятное количество ягод. Злаки, фрукты, овощи — все такое, пусть не по размеру, так по урожайности. В нашей действительности к такому и близко подойти не могли. Но все это может выращиваться только на оборудованных плантациях, с достатком воды и уходом. В диких условиях это не выживет. И скот тоже «безотходный», если можно так выразиться, почти что один живой вес или молоко. И при этом совершенно не приспособлен к существованию за пределами огороженных выгонов. Даже трава ему нужна посевная, степную коровцы есть не могут.

— Почему сделали именно так?

— У меня есть теория на этот счет, хоть и несколько бездоказательная. Слышали про гоблинов в городах?

— Конечно.

— По-своему уникальное создание, почти совершенный хищник, явно смоделирован из лягушки и каких-то еще рептилий. Способен жрать все, крайне агрессивен и территориален. Очень опасен. Помимо них, в городах есть здоровенные тараканы, питающиеся чем попало, есть ящерицы, которые жрут тараканов, и есть еще и крысы, не такие, каких мы знаем, которые тоже их жрут. Гоблины жрут всех.

— Смысл?

— Сейчас к нему подойдем, — Шутихин снова продегустировал пиво. — В городах можно найти великое множество всего полезного. Те же батареи Цитадель делать не может, их до сих пор находят, и они в полной сохранности. И много что еще прекрасно сохранилось, технологии ушли далеко от нас. Но если люди займутся поисками в заброшенных городах, то такое, с позволения сказать, собирательство, превратит мародерство в основное занятие.

— Согласен, — кивнул я.

— Города населили хищниками. То есть туда путь только самым опытным, умелым, организованным и вооруженным. Зато остальным предоставили работу. Но такую, которая, с одной стороны, гарантированно приносит плоды, а с другой — ее не забросишь. И с которой тоже можно неплохо жить.

— То есть мягко показали вектор развития?

— Именно так, — он откинулся на стуле и сложил руки на груди. — Именно. То есть поиск брошенного имущества остался авантюристам, которые только к этому призвание и имеют. А остальные заняты вполне созидательным трудом. Что и хорошо.

— Это первый ваш мир? — спросила Настя.

— Первый. У вас нет, насколько я слышал, так?

— Нет. Третий. У него даже четвертый, — Настя кивнула в мою сторону. — Но мы нигде не встречали столько людей, которые проваливаются не в первый раз. Это странно.

— Согласен. Я тут кое-какую статистику подводил, таких около половины. И все повторяют то же, что и вы. И никогда не слышал, чтобы кто-то проваливался или странным образом исчезал отсюда.

— Тут есть одна тонкость, которую вы можете не знать, — заговорил я. — Вы про выкрутасы со временем в других мирах слышали?

— Да. Оно там почти останавливается.

— Не для самого мира, а для тех, кто в него попал. В одном из миров люди и провалившиеся соседствовали. Люди жили как обычно, то есть рожали детей, старели и так далее. А вот провалившиеся уже нет.

— Про такое я не слышал.

Он не слышал, а я и пожил, а заодно несколько раз чуть там не погиб. Такой вот богатый опыт получается.

— Потом этот мир расслоился, — я сложил и затем развел ладони. — Его обитатели ушли в отдельный слой, а провалившиеся оказались в другом, в который полноценно пришла Тьма. Про нее вы точно знаете.

— Разумеется. С ней имели дело почти все, кто попал сюда… транзитом, так это назовем.

— Так вот: само расслоение выглядело точно так же, как и эти местные «выбросы», включая сегодняшний, — забавно, но к выбросам уже привык и даже перестал их отмечать, как нечто из ряда вон выходящее. Просто надо учитывать, что выбросы никогда не случаются раньше пяти вечера и позже семи, если в этот день его не было, то после семи можно уже и не ждать, и ничего страшного во время них не случается, разве что предметы с полок падают, если те без бортиков. Все.

— Так же?

— Именно. Чуть сильней, чуть дольше, но так же. Еще голова болела до этого за сутки. А потом они повторялись как здесь, и после них проваливались новые люди.

— Здесь тоже. Мы тут все после выбросов появились.

— Вы тут давно?

— Семь лет. Почти.

— Так к чему это я все… — я задумался, формулируя речь, — в общем, когда мы с женой ушли из первого мира, того, в котором встретились, я на краткое время оказался в мире своем. В своем доме. И хотя я прожил с полгода в другом слое, в доме прошло лишь несколько секунд, я думаю. Не больше. То есть, если отсюда кто-то провалился дальше, то мы можем его исчезновения не заметить. Человек только зашел в туалет, а там свет погас, например. И мы даже не начали удивляться, почему он так долго не выходит, а он между тем годовщину своего провала в другой мир отмечает в какой-нибудь пивной с новыми друзьями и новой женой.

— Интересно…

— Потом я провалился в другой мир. Отдельно от жены, — я кивнул в сторону Насти. — И провел там около двух месяцев. А Настя даже не заметила моего отсутствия. Почти не заметила.

— Это действительно интересно, хоть и очень далеко от биологии, — он удивлено поднял брови. — Спасибо, что поделились. Я бы вообще хотел с вами поговорить подробней, если не возражаете. Как-то сразу очень много вопросов возникло.

— Если будем вместе в рейде, то почему бы не поговорить? Кстати, как у вас с боевой подготовкой? Стрелять умеете?