В себя я пришел резко, разом, как будто из омута вынырнул.

Открыл глаза и едва не заорал в голос — по ним резануло светом, будь здоров, будто на электросварку вблизи глянул, как ножом в каждый кольнули.

Следующее ощущение — холодно. Холод жуткий, казалось, будто проморожена каждая клеточка организма. Затем понимание, что одежда промокла насквозь. И как-то разом заболело все: тянуло каждую мышцу, ломило кости, выворачивало суставы. Еще голова тяжелая, тяжелая. В нее ударами сердца, будто многотонным копером вколачивали железобетонную сваю.

Бдууум! Дуум! Бдуум!

Ощущения незабываемые и настолько же болезненные. Может быть, и закричал или застонал, вот только пересохшая глотка и растрескавшиеся губы могли издать чуть слышное шипение. И набатом одно — живчик, мне нужен, чертов живчик!

Только в этот момент пришло понимание окружающей реальности и осознание себя в ней. Вспомнил все, как тот Шварцнеггер. И где нахожусь, и Цемента, и уготованную мне судьбу, и его кончину, и другой мир — Стикс.

Осторожно, осторожно чуть приоткрыл глаза. Нет, все же свет слепил. И откуда его здесь столько? Помню ведь, что в подземной тюрьме узкие и небольшие окна, почти у самого потолка, заложенные лучшим стеклоблоком на свете — советским, который сам по себе плохой проводник солнечных лучей.

Чуть приподняв голову с пола, смог разглядеть, в какой стороне находился труп врага. У него точно должно быть топливо, необходимое каждому выжившему в Улье. Вот здесь и накрыла дикая радость — я жив! Я, мать вашу, живой! А, значит, еще побарахтаемся!

Резко попытавшись встать, едва не потерял сознание, когда свалился обратно, очень больно приложившись макушкой о пол. И только минут через пять, напрягая все силы ослабленного организма и всю силу воли, чтобы вновь не распластаться на бетоне, мне удалось встать на четвереньки.

Время я не засекал, но, не меньше получаса преодолевал расстояние в три-четыре метра до трупа Цемента. Со стороны, наверное, походил на дезориентированного жука, который не сколько движется к цели, сколько крутится на месте. Вот и у меня так же. Судорожный рывок вперед, объятия с полом, потом запредельные усилия, чтобы подняться на четыре точки, и оказывается, что труп находится совсем в другой стороне. Снова паралитичные движения, опять лицом в бетон и так до победного.

Стоит ли говорить, какое ощущение эйфории охватило, когда я добрался до Цемента, в которого вцепился как пассажир Титаника в спасательный круг, и смог далеко не с первого раза вырвать из поясного подсумка литровую флягу? Потом, едва не выбив себе зубы металлическим горлышком, сделал первый огромный глоток. В тот миг, будто в вену несколько кубов эфедрина вкололи. Орать от восторга хотелось, захлебываясь живчиком.

Невероятный напиток, божественный, несравнимый ни с чем! Куда там той амброзии! Я просто ощущал, как с каждой выпитой каплей утихала ломота в костях, как переставала тянуть и перекручивать мышцы неведомая сила, как свет становился не режуще-ослепительным, а вполне нормальным, даже немного тусклым. Не меньше полфляги осушил, прежде чем удалось оторваться от нее оторваться.

Чуть закружилась голова, все же лекарство это с изрядной порцией алкоголя. А на пустой желудок, та еще бомба. Сразу захотелось воды, пожрать и покурить! Напиться тоже удалось, во второй фляге была чистейшая ашдвао. Нет, действительно, для иммунных, как не назови, но живчик — это жизнь. Постепенно в теле рождалась легкость и возникала ясность мысли, отступал могильный холод, проморозивший меня насквозь, и начали включаться остальные рецепторы, а вместе с ними пришел и запах… Какой к черту запах?! Трупная вонь! Мерзкая, настолько тяжелая и мощная, что едва-едва сдержал рвотные позывы, немалую лепту вносила и протухшая кровь.

Часы показывали десять.

Чуть заплетаясь в ногах от головокружения, в три шага преодолел до этого невероятное расстояние, поднял автомат. Передернул затвор, звякнул о бетонный пол остроносый патрон, озорно блеснув в тусклых лучах солнечного света. Поставил АК-103 на предохранитель и, плюнув на все и всех, закурил, усевшись по-турецки и оперевшись спиной о шершавую стену. Никотин сейчас не дурманил, наоборот, помогал начать мыслить в конструктивном русле. А подумать было над чем.

Первое, неизвестно, сколько я провалялся в забытьи. Хотя почему неизвестно? Достал гаджет, вот только незадача он успел разрядиться, забыл отключить «поиск сети» когда началась эта свистопляска. Результат — налицо, телефон не подавал признаков жизни. Так что, неизвестно. Раз трупы завоняли и так сильно, то прошло уже не менее пятнадцати — двадцати часов после наступления их смерти. Выходило, что я провел в беспамятстве не меньше суток.

Почему это важно? Все просто, чем больше времени пройдет с момента перезагрузки кластера, тем опасней становится нахождение в нем. Не зря же я уточнял пищевую цепочку и предпочтения зараженных у Цемента. Сначала еды для них было очень и очень много, начиная от деликатесов, в виде кошек и собак, и заканчивая не успевшими переродиться людьми. Как только последние превратились в пустышей, то их ценность резко снизилась и сместилась вниз гастрономических предпочтений матерых монстров. За сутки, пусть будет пока только сутки, тех, кто выжил, осталось очень мало. Их изначально было немного, плюс собрали богатую жатву твари. Что получаем на выходе? Простой и однозначный ответ — вероятность гибели в черте Зеленоминска возросла на порядок. Выбираться надо не только из этой душегубки, но и валить из города, из этого кластера. Вопрос только как уходить?

Вектор направления понятен — северо-восток, там находился ближайший обитаемый стаб. Не думаю, что в этом Цемент соврал, никаких объективных причин не было. У передвижения на автомобиле есть огромное количество плюсов. За пять минут со скоростью шестьдесят километров в час, то есть неспешно, машина проедет путь, который пешеход проделает за час быстрым шагом. И если второй устанет, то водитель даже не запыхается. Но тут возникает опасность нападения зараженных, так как шум, издаваемый техникой, да еще и в пустом городе, отразившись от зданий, соберет всех окрестных тварей на банкет. Передвигаются они на диво быстро и резво, сам не заметишь, как догонят и перегонят. Далее, есть еще опасность заторов на дорогах, полицейские перед смертью про это рассказывали. Вряд ли кто-то успел ликвидировать все последствия переноса в мир Стикса, а потом возникли гораздо более актуальные проблемы. Плутать по дворам тоже не вариант, я не настолько хорошо знал Зеленоминск. В наличии, если никто не забрал, имелась и бронетехника, начиная от БТРов и заканчивая так поразившим меня «Карателем». Но боевые машины не смогут защитить от элитных зараженных, сам все видел, наблюдал. Выход один — пешком, тайком и только так.

Следующая проблема, и отнюдь не эфемерная. Допустим я выбрался… Не допустим, а выберусь! Обязательно выберусь и выживу! Ответ на миллион, что рассказывать встречным-поперечным людям? Ничего не говорить про Цемента? Вопросы-то ведь будут самые простые. Например…

Свежак, а как ты узнал про живец?

Свежак, а откуда тебе известно, где искать стаб?

Свежак, а кто тебя крестил?

Ладно, можно отбрехаться, можно промолчать. Но кто сказал, что если в Улье у многих разные способности, то нет Дара чтения мыслей или умения отличить правду ото лжи? Есть ли в Остроге служба безопасности? Уверен, имеется. Это такая человеческая черта, инстинкт самосохранения. Конечно, многим, особенно никогда не имевшим дело с институтом дознания, кажется, уж они-то смогут всех обвести вокруг пальца. При этом как реально работает сама система, как действительно добываются многие данные, они имеют довольно смутные представления, чаще базисом для которых служат многочисленные американские сериалы. Скажу так, хороший следователь или оперуполномоченный без всяких магических способностей выведет на чистую воду не меньше семидесяти процентов подозреваемых, включая профессиональных жуликов и воров, не используя методы физического воздействия. А, если в уравнение добавить весь арсенал, который нарабатывался тысячелетиями, то процент, говорящих правду и только правду, будет стремиться к заветным ста процентам. Да, исключения неизбежны, но в целом именно все так и есть. И, кстати, я себя к исключениям не отношу. Суд и удовлетворяющие его доказательства — это уже несколько другое. Поэтому главная задача — сделать так, чтобы мои действия не вызывали дополнительных вопросов, чтобы не стали копать глубже, чтобы было для спрашивающих все ясно, прозрачно и абсолютно неинтересно.

Мало, мало информации!

Еще эта млятская Тайна, с большой буквы, с больших букв!

И вариант с этим знанием один — забыть навсегда и молчать. Конечно, кто верит в доброту душевную властных структур и вообще гуманизм человека, он сразу бы пошел продавать свои знания. И покупатели, под честные заверения последнего о недопустимости разглашения, дали бы ему денег… Тьфу ты, они здесь роли не играют, ну что-то дали бы. Что может быть важным? Тот же споран. Определенно. Его добыча сопряжена с опасностью, без него не сделаешь живчик, без живчика не выживешь. Ценность? Она самая. Отвлекся что-то.

Так вот, дают нашему товарищу кучу местных благ, заглядывают в рот и садят по правую руку от себя, внематочно слушают советы… Трижды «ха». Даже, если придешь и бесплатно расскажешь, никто не предскажет твою дальнейшую судьбу. Вполне возможно, поблагодарят, скажут: «молодец!», потреплют покровительственно по щеке и отпустят. Вот только никаких гарантий в том, что эксклюзивная информация не уйдет на сторону у власть имущих не будет. Ситуации могут быть самые разные, вплоть до такой, когда обладающий тайной, подвергнется пыткам. Будет ли он молчать? Нет, не будет. Никто не будет, если палач грамотный. И как тогда достичь секретности? Особенно, когда речь идет о никому неизвестном одиноком свежаке? Закон Улья защитит? Как там: «Своя рубашка ближе к телу. Возьму грех на душу!», — так вроде покойный ныне Цемент заявлял? А он рейдер с понятиями… Вот и тут будет так же. Хорошо, если сразу просто убьют, а ведь могут начать подозревать во всех грехах. Тогда разделочный стол, и как следует, перед смертью помучишься. Нет, это не для меня.

Я всегда знал, знаю и буду знать строго по Марксу — «нет такого преступления, на которое не пойдет капитал ради трехсот процентов прибыли». Тчк. То есть, если предполагаемый доход будет значительно превышать расходы по изъятию ценностей, их отберут. И никто не защитит. Нет тут государства, цифрового правительства, сети Интернет и информационного сообщества. Есть дикий, безжалостный край, где человек человеку — волк.

Прожженный одиночка или вовсе мизантроп может себя чувствовать в безопасности только в пределах действия закона, который не является и не являлся мерилом справедливости, а выступал лишь как регулятор отношений в социуме, то есть, находясь в ареале действия государственной власти, человек может в какой-то мере надеяться на защиту своих интересов. И, наоборот. Но даже Там, Тайны ведут в могилу.

Поэтому рот на замок и точка.

Но расспросы будут: кто, где, как, почему, зачем?

Итак, крестный — Цемент. Отнял оружие, запер в клетке, хотел убить, но я такого финала не допустил. Все. И то, данную версию выдавать только там, где реально могут докопаться до сути. Ни слова лжи. Все правда! Упор на то, что я только опередил убийцу, тоже соответствует действительности.

Для всех остальных, крестный — Цемент. Погиб. Я выжил. Как погиб? Почему погиб? Потому что с пулей в голове не живут. Кто? «Я знаю!» — тон вопросительный, снисходительный и утвердительный одновременно. Тоже ни капли лжи. И одновременно сойдет за мягкий посыл на три буквы.

Истлевшая сигарета обожгла пальцы, чертыхнувшись, затушил ее о пол, прикурил новую. Дальше будет не до курения. Итак, стратегия понята. Выжить, выйти, выкрутится.

Теперь тактика. Она заключается тоже в наборе простых действий: подбор соответствующего оружия, снаряжения, одежды, составления маршрута. Если с первыми двумя пунктами все просто отлично, много всего натаскал Цемент в эту нору. То с одеждой возникает большая проблема, особенно с обувью. Размер ноги у несостоявшегося убийцы — сорок три, а мне нужен сорок пять, свои туфли я своими же руками превратил в хлам.

Конечно, есть еще люди в селениях, которые могут босиком бродить, сам видел и не раз. Вот только здесь не деревенская пастораль с мягкой травой-муравой, а постапокалипсический город со всеми его прелестями — битое стекло, всевозможные острые предметы, разлитая тут и там химическая дрянь. Повредишь ногу — считай покойник, не убежать, не уйти. В камеру же к трупам заходить… Не хочу и не буду. Пусть лежат. Какие-то магазины на той стороне дороги я видел, туда загляну, хотя могло и померещиться. Состояние у меня было то еще. Здесь же нужно все решать и делать быстро, пока на трупный запах весь местный бомонд не слетелся, фуршет, как-никак. Затем оперативной базой будет та самая квартира сибирского туриста, где мы с Цементом провели ночь.

Когда все обдумаешь и решишь, сразу становится легко на душе. Действуешь сугубо по плану, все тебе ясно без всяких метаний и импровизаций. Поэтому я взялся сразу же осматривать баул, который заволок Цемент. Да, теперь понятно, почему он по сторонам особо не смотрел.

Сверху лежало четыре ИРП-Б[1]. Живем! А вот ниже, один к одному здоровенную тактическую сумку заполняли патронные цинки. Сколько же их тут? И какой вес у этой поклажи? Одна жестяная коробка имеет массу около двенадцати килограмм. Где-то больше, где-то меньше. Раз, два, три… Девять! Сто с лишним кэгэ! Патроны самые разные, судя по маркировке. Больше всего бронебойных СП-6 для АС ВАЛа и ВСС Винтореза, их четыре штуки, еще один для этого же оружия, но уже снайперский СП-5; цинк патронов 12,7 — сто двадцать штучек; винтовочная семерка и два автоматной. Но меня больше всего удивила силища покойного. Воистину, своя ноша не тянет.

Найдя еду, я тут же решил подкрепиться. Плевать на трупную вонь, голод уже переходил все границы, живот бурчал, а увидев знакомые зеленые пластиковые брикеты, рот сразу заполнился слюной. Не знаю, куда все поместилось, но умял целых два сухпая полностью, даже ненавистные галеты до последней крошки, и на третий засматривался, но вовремя взял себя в руки. Запил все водой из фляги Цемента. Жизнь сразу стала лучше, жизнь сразу стала веселей, заиграла позитивными красками. Вот что обед животворящий делает.

Настало время подбора оружия, просмотра трофеев и прочего хозяйствования. Добра натащил мой визави много, очень много. Туго набитые разгрузки и РПСки, снятые, похоже, с уже мертвых бойцов спецназа, бронежилеты, каски, автоматы, пистолеты, пара СВД, один «Выхлоп» и два ВССа, «Печенег», несколько пистолетов-пулеметов. Пистолеты тоже были самыми разнообразными, начиная от ПБ и заканчивая ГШ-18. Я очень удивился, когда среди чудес отечественной оружейной мысли нашлось и три Глока — 17. Нехило спецназ ФСБ экипировали. Хотя мелькала информация, что силовым ведомствам разрешили использовать в работе иностранные образцы оружия. Похоже, это первые ласточки или последние, досанкционные. В общем, глаза разбегались, хотелось всего и сразу.

Начал ворочать тело Цемента, снимая РПСку и обшаривая его на предмет ценностей, трупная вонь заметно усилилась. Как при жизни человеком он был не сказать, что хорошим, всегда сверху плавал, так и после смерти продолжал отравлять окружающее пространство миазмами. Но я не брезгливый.

Да, большинство российских знакомых, особенно бывших сокурсников и одногрупников, привыкло видеть меня совсем в другой ипостаси. Одет с иголочки, показная любовь к брендовым вещам, дорогим машинам и гаджетам, в общем, соответствовал. Как известно, бытие определяет сознание. И никто из них не мог предположить, что в тех же командировках зачастую просто хижина с крышей над головой являлась роскошью, а душ и ванна из разряда излишеств. Для выпускника Суворовского училища конца девяностых это проблемой не являлось, а для МГИМОвца нулевых — вполне терпимо. Последнее заведение закончил с красным дипломом. С Африкой мне повезло. Тогда она была никому не интересна, папы и мамы-дипломаты боролись для своих детишек за места в Европах и цивилизованных странах, мы же, редкие белые вороны из простых людей, не дети и внуки бывших чекистов и верхушки партии КПСС, рады были любой работе по профилю. Сказался общий бардак. Россия в середине девяностых практически свернула дипломатическую деятельность в странах Африки, а потом точно так же, с грацией пофигиста-слона, сунулась обратно, при этом данное направление было не в почете. И трупов мне довелось повидать достаточно. Те же последствия Второй конголезской войны[2] можно было до 2008 года наблюдать. Так что, как я и говорил, брезгливости во мне ноль целых ноль десятых.

Несмотря на компактные размеры, трофеев с Цемента взял очень много. Первое, что привлекло внимание, отмеченная мной в первую встречу с этим ублюдком незнакомая винтовка с толстым стволом, чем-то напоминающая «Выхлоп», который сейчас валялся в куче оружия, напротив камеры, где мне предстояло расти и расти.

Система буллап. Весило оружие около пяти килограмм. На ствольной коробке была только выгравирована надпись латиницей TRK-10, ни серийного номера, ничего больше. Четко, лаконично и абсолютно непонятно. Оружие это было самозарядным, но не автоматическим, судя по всего двум положениям переводчика огня. Хотя с другой стороны, с чего я взял, что это переводчик? Может просто предохранитель, а переводчик в другом месте, например, как у АСа. Нет, больше никаких переключателей не наблюдалось. Лишь магазин выщелкивался при нажатии небольшой кнопки, что было установлено опытным путем. Не очень удобно, так в бою зацепишь и лишишься возможности вести огонь. Хотя для этого надо постараться и умудрится, так что зря я наговариваю. Вытащил, посмотрел, выщелкнул один патрон. Очень и очень необычный — остроносая пуля калибра девять — десять миллиметров, длинной около четырех сантиметров, с приклеенной к ней черной таблеткой. Взвесил на ладони — тяжеленькая, грамм двадцать — тридцать.

Оптический прицел был закреплен на длинной рельсе, идущей во всю длину оружия. Даже со стороны он вызывал подспудное уважение, напоминая скорее нечто инопланетное, высокотехнологичное, нежели детище земных инженеров. Предполагал, что там встроен и дальномер, и прочее необходимое и близкое снайперам, но даже прикладываться не стал. Незачем. Кроме этого девайса, других прицельных приспособлений на оружии не имелось. Отложил винтовку в сторону и все магазины к ней.

Конечно, следуя логике, надо брать. Тот же Цемент не зря ее таскал, вот только я использовать эту штуку не собирался. Нет ничего хуже незнакомого оружия, а то получится строго по Винни-Пуху, оно вроде бы есть и его вроде бы нет. Да, когда вообще не имеется альтернатив, то все пойдет в общую кассу. Но, если есть выбор между понятной, знакомой моделью и сверхкрутой, но с которой не доводилось иметь дело даже в теории, я выберу знакомую. Вот сейчас сидел и смотрел, и даже понять не мог, как неполную разборку этого самого TRK сделать. Так что, подобный хай-тек в сторону. Учиться сначала надо.

Сейчас клял себя, что множество важных вопросов так и остались незаданными. Например, что ценится в Остроге? Бронетехника — понятно, про нее была речь. А что еще? Раз патроны запасал Цемент цинками, да и старался экзотики побольше набрать, то с вероятностью процентов так семьдесят, в стабе их можно выгодно продать. Точнее, продать можно абсолютно все и везде, вопрос только в выгоде. Всего к TRK оказалось сто двадцать патронов, шестьдесят в магазинах по десять и остальные в пластиковой упаковке по двадцать штук. Повыщелкивал их и ссыпал в найденный пакет, его завернул и убрал в сухарку Цемента, из которой предварительно вытащил все наружу. Вес у этих патронов не очень, около двух — трех килограмм, но если они ценятся, то окупят свой проезд.

В одном подсумке нашелся пластиковый контейнер, где один к одному, переложенные ватой, лежали спораны, в другом поменьше, находился горох, там для каждого кругляша было свое отдельное гнездо. Всего туда помещалось сто штук, сейчас пустовало двадцать четыре посадочных места. Еще одна плоская пластиковая коробка ядовито-зеленого цвета была почти заполнена какой-то дрянью, похожей на янтарного цвета макароны или очень жирных дождевых червей.

ИПП[3] и жгут оставил на месте. Пригодится. В том же подсумке оказалась, с виду обычная оранжевая армейская пластиковая аптечка, где в специальных зажимах находилось десять шприц-тюбиков. Они были абсолютно одинаковы, только на пяти присутствовала надпись латиницей Rad. Что это такое — я не знал, но примерно предполагал для чего. Либо антишок, либо сильное обезболивающее средство, возможно наркотическое, как тот же промедол, либо то и другое вместе. Иначе, зачем держать их в том же подсумке, где находилось все для оказания первой помощи при ранениях? Из медицинских препаратов больше ничего не нашлось. Толи Цемент надеялся на авось, толи этого набора вполне достаточно.

Мультитул, бинокль, два светодиодных фонаря — один совсем маленький, второй средних размеров, две фляги, большой складной нож, среднего размера охотничий — именно его использовал Цемент для потрошения тварей. Довольно удобная рукоять, толстое широкое лезвие — отличный товарищ для путешествий: и палку заострить, и шкуру снять, и мясо разделать. Еще присутствовал кинжал. Прямой, обоюдоострый, с лезвием длиной около двадцати-тридцати сантиметров, крестообразная гарда, массивная рукоять. В руку он ложился как влитой. Махнул пару раз перед собой крест-накрест, убрал в ножны.

Следующая вещь вызвала изумление. Сначала я не сообразил и долго не мог понять, что держу в руках. Вертел и так и эдак. Твою мать, это же клевец, использовавшийся для пробития доспехов в средние века! Металлическая рукоять, обмотанная парокордом, сантиметров пятьдесят длиной; острый прямой четырехгранный хищный клюв; на обухе небольшой восьмигранный боек молотка. Вот нафига такой нужен? Цемент был хоть и на всю голову отмороженный, но должно же быть функциональное назначение у этого девайса. Стоп, он же сказал в подъезде, мол, холодняком можно обойтись, если бы не спешка. А почему его, например, тот же пистолет с глушителем не устраивал? Зачем сходится с любыми тварями в рукопашной схватке, когда есть огнестрельное оружие? В чем может быть причина? Бесшумность? Вполне. Но у него глушитель имелся. Пусть и звук присутствует, но… Что еще? Патроны! Точно именно расход боеприпасов играет решающую роль! Значит, они действительно ценятся. Это дефицит. В противном случае, не нужны никакие, пусть и зарекомендовавшие себя в веках, штуки-дрюки.

Да, покойный все же продолжает делиться информацией. Не такой ты мудак Цемент! Настроение сразу улучшилось. Всегда так, разгадываешь какой-нибудь ребус, решаешь задачу или пытаешься что-то спрогнозировать, и когда картина складывается и оказывается реальной, то возникает строго Пушкинское ощущение — ай, да я, ай да сукин сын!

Не зря мой хороший знакомый, тут можно употребить даже громкое слово «друг», Пол Далтон, американский профессор-антрополог, с которым я познакомился в Конго, говорил так:

— Мальчик мой, вот ты говоришь, только мертвецы молчат. Не спорю, красивые емкие слова. Но, к сожалению, к реальности они не имеют никакого отношения. В девяносто девяти процентов случаев любой труп рассказывает больше о себе, чем мог бы сказать при жизни. Надо только уметь задавать себе правильные вопросы, смотреть под правильным углом, подмечать детали, сопоставлять. И твои мертвые заговорят. Нет, они закричат! Они тебе поведают и о своей жизни, и о смерти, и об окружающих их вещах. Обо всем. Только нужно уметь спрашивать. И очень много-много знать…

Хороший был мужик, цельный. Являясь гражданином США, заслуженным научным деятелем с не одной сотней публикаций, последние годы провел в Африке — на родине затравили, не тот предмет он выбрал для изучения. Ставил научную составляющую выше политической. Вот только практически в любой цивилизованной стране, наука, особенно гуманитарная, должна действовать и исповедовать взгляды в духе линии партии. Так было у нас в советские годы, когда ни один научный труд не обходился без апелляции к марксизму-ленинизму, так происходит сейчас в Америке, когда речь заходит о расовых и гендерных вопросах. Табу на государственном уровне. Справедливости ради, подобные тенденции стали проявляться и у нас.

Следующий предмет вызвал кривую улыбку — вот это комплексы! Огромный револьвер РШ-12, весом под два килограмма, длиной сантиметров тридцать пять, калибра 12,7 миллиметров. Массивный с прорезями кожух ствола, что снизу, что сверху рельсовая система под Пикатинни. Стрельба велась из нижний каморы.

Это он так душу тешил? Или нивелировал длину члена? Конечно, к такому поддонку хочется применить все самое гадкое, но разум, в первую очередь разум. Ведь как известно, есть дураки двух видов: одни умнее нас, другие глупее. Не уподобляюсь ли я тем, кто заведомо считает других ниже себя? Так и ошибиться фатально недолго.

Итак, имеется холодное оружие, слонобой для ближних дистанций, винтовка для дальних, плюс еще один девятимиллиметровый пистолет Ярыгина. Вопрос, что тут лишнее?

Сама концепция, хоть я еще и не вступал в противоборство с зараженными, стала более или менее ясна. Для пустышей и ежи с ними — клевец, дальше, как повезет, а РШ-12 — оружие ближнего боя, эдакий импровизированный последний шанс против, приближающихся к элите, зараженных. Ручная пушка. Калибр 12,7 все же это сильно. Может кушать те же патроны, что и «Выхлоп». И гораздо легче хорошего дробовика, а пять патронов в барабане тоже дорогого стоят. Не знаю, где этот револьвер применялся и применяется в силовых ведомствах, но здесь, в Улье назначение стало понятно, очевидно, целесообразно. Винтовка TRK-10 для средних и дальних дистанций. ПЯ же для борьбы против человека? Так. По крайней мере, очень на это похоже.

Два десятка патронов к слонобою в специальном подсумке, где они были составлены донцами вверх. Следующий широкий и длинный подсумок, защищенный от влаги. Внутри находились карты и блокнот, все было аккуратно упаковано в полиэтиленовый пакет. Массивная кипа получалась. Но это хорошо.

Ремень у Цемента был хитрый. Широкий, мощный, с внутренней стороны, почти на всю длину были пришиты небольшие кармашки. И что же у нас тут? А там было двадцать две, уже виденные и даже опробованные мной, жемчужины. Восемь красных, остальные черные. Я от избытка чувств даже в сторону сплюнул, выругавшись сквозь зубы. Вот ведь хапуга, а! Журавлей ему, понимаешь, подавай! Нет жить и радоваться! Как я понял, именно это и есть основная ценность в Улье для иммунных.

Если ублюдок решил пойти на любые преступления за десять штук, значит, сейчас у меня в руках оказалось целое состояние. Аналогия в голове возникала одна — нашел на улице в пакете брильянтов на сто миллионов евро. Но я не спешил орать от восторга, и даже радости этот факт не вызывал.

Огромные деньги, даже гипотетически никому не принадлежащие, и вдруг возникшие у обывателя, привлекают внимание не только налоговой службы и еще каких-нибудь государственных инстанций, но и криминала. И это обычный себе товар, обладающий наивысшей ликвидностью. Брильянты же необходимо сначала превратить во всеми принимаемое платежное средство, то есть, нельзя прийти в магазин с драгоценным камнем и купить, что тебе требуется. Вроде бы очевидно настолько, что можно воскликнуть — КЭП, но… эйфория и обоссяные от счастья штаны на первых порах у обывателя неизбежны. Хотя чему тут радоваться?

В девяносто девяти процентов случаев, не имея нужных связей, он вряд ли сможет реализовать свою находку не только за полную стоимость, но и просто получить за нее хоть что-то. Не обладая за плечами чьей-то мощной поддержкой, не представляя из себя ничего, то есть, не входя в какую-то сплоченную структуру, — удержать такие суммы и остаться в живых очень и очень трудно. Особенно, когда речь идет не о цивилизованной стране, а о тех местах, где закон отсутствует как таковой.

Кто я сейчас здесь в Улье? Пока никто и звать меня никак, точнее зовут меня Вальтером, но этого мало. Поэтому, жемчуг надо убрать и настолько далеко, насколько это возможно. Есть еще один вариант — оставить здесь и забыть. Но по мне, лучше что-то иметь и решать сопутствующие проблемы, чем не иметь и жить спокойно. К тому же, жрать жемчужины не просят, пусть лежат до лучших времен. Так что, обратно в кармашки, и не все. Одну черную оставлю и суну в ладанку того же Цемента, а ее на шею. Для чего? Так надо.

Нашелся еще и злополучный прибор, напоминающий сотовый телефон девяностых годов выпуска, кирпич с двумя выдвижными антеннами, с десятком кнопок и небольшим экраном.

Остальное даже перечислять не стоит, все по мелочи: средства для чистки оружия, гигиенические салфетки, две связки ключей, тактические очки, с десяток пластиковых хомутов, которые видимо предполагалось использовать как одноразовые наручники. РПСка Цемента, пока меня всем устраивала, поэтому я, подобрав под себя легкий бронежилет из кучи барахала с системой крепления подсумков Молли, начал подгонять ее под себя.

Из оружия выбрал самый понтовитый АС ВАЛ: тактическая рукоять управления огнем; подствольный фонарь; обычная пистолетная — заменена на анатомическую, попробовал, будто для меня сделана, даже если штурмовые перчатки надену; коллиматорный прицел EOTech, размещен над ствольной коробкой на специальном кронштейне-переходнике; трехточечный ремень; на складывающемся прикладе подсумок с дополнительным магазином. Не знаю, свои деньги тот, кому раньше принадлежал автомат, на тюнинг тратил или государственные, но получалось загляденье просто. И мой выбор был обусловлен кроме удобства следующим заключением, если человек так относился к оружию, значит, он за ним тщательно следил. Что и показал поверхностный осмотр и неполная разборка. Приложился к прикладу — вроде бы удобно, повертелся и так, и сяк. Неплохо, неплохо.

Коридор в подземной тюрьме был метров под тридцать длинной. Пристроил у дальней стены бронежилет, прицепил к нему этикетку от ИРП, навел точку прицела и утопил спуск. Попал куда хотел. Нормально.

Пороховая гарь сейчас, была просто изумительная, вдыхал ее полными легкими, надышаться не мог, как Шанель номер пять. Но трупная вонь сдаваться не думала, и уже через пять минут, опять щекотала ноздри чуть сладковатым запахом гниющего человеческого мяса.

Собрал двенадцать магазинов на двадцать патронов для автомата. Семь набил бронебойными, остальные СП-5. Один с СП-6 примкнул к АСу, второй такой же убрал в подсумок на прикладе, остальные в подсумки РПС. Итого, двести сорок патронов и вес навскидку под четыре кэгэ.

Честно говоря, если бы АК-103 или другой автомат под этот калибр был бы с ПБСом и к нему имелись патроны УС, выбрал бы его, не раздумывая и не гадая. Калашников — это Калашников, по крайней мере, для меня. Да, много споров было, есть и будет, по поводу: что лучше М-16 или АК-47; устарел или нет АКМ; можно ли улучшить дизайн и для чего; и что делать… Я же всегда придерживался в жизни простого и незатейливого принципа, если мне нужно вбить гвоздь — беру в руки молоток. И без различного рода ухищрений бью по шляпке. Все.

Выбор обычного Калашникова обусловлен не одной причиной, мне было плевать на угловые минуты и даже на простреленную вдоль рельсу вместе с паровозом. Мне нужен, как одиночке, более или менее универсальный инструмент, и именно в таком амплуа выступает АК-103. Хороший калибр, хороший эффект, еще один фактор — доступность боеприпасов. На сто процентов уверен, что автоматную семерку гораздо легче достать, чем специфический боеприпас к ВАЛу. Но, если я возьму его, то вся моя концепция скрытного перемещения покатится псу под хвост.

Здоровенный револьвер, подсумок с патронами к нему сунул в мародерку, туда же родной Ярыгин, вот этот вообще нигде не оставлю, он давно уже выполняет роль эдакого амулета, как первый раз жизнь спас, я сразу понял — мое. Пусть тяжелый, пусть уступает во всем тому же Глоку, но фетиш есть фетиш. Если бы человек всегда был рационален во всем, то вряд ли он оставался человеком. Вот заведу дом, повешу ПЯ на стену в рамочке и детям буду показывать.

Выбор пистолета тоже заставил поломать голову, от добра — добра не ищут. Поэтому, коль имелся глушитель вместе с ЛЦУ и фонарем для пистолета Цемента, как и тактическая кобура на бедро, а магазинов с моими получалось шесть штук, то на нем и решил остановиться. И была у меня мысль, что этот пистолет он отнял у моего, как он называл «астрального двойника». То есть, у другого меня. Хоть серийный номер был другим, но ощущение такое присутствовало. Оставалось проверить, как глушит выстрел этот ПБС. Выяснилось, на том же бронежилете, что раза эдак в два — три звук становится тише. Приемлемо.

Парабеллумовских патронов, опустошив предварительно все доступные магазины под этот калибр, нашлось почти две сотни. Сто девять с патроном в патроннике ушло на снаряжение, остальные ссыпал в подсумок, который закрепил рядом с флягой с живчиком.

Отчего-то Цемент гранаты не уважал. Ни одной не нашлось, зато на разгрузках брошенных в кучу их было немало. Я сразу захапал восемь, по три РГО и РГН, еще две Зари-2.

Отпорол от второго туфля подошву, отмычки сунул к другим. Похоже, здесь наука вскрывать двери без ключа мне однозначно пригодится. Но и цементовские связки тоже прихватил, если есть, зачем огород городить? В то же самое кольцо на поясе опустил клевец. Вроде бы не особо мешал, но с непривычки по ногам долбил. Как же его перевесить? Ничего не придумал. Оставил как есть.

Вскрыл еще один цинк бронебойных СП-6, и стал методично перекладывать пачки с патронами в сухарку. Почему не просто сунул жестяную банку? Во-первых, она не очень удобная, во-вторых, цинк был на четыреста патронов, поэтому внутри между пачками были проложены деревяшки. Зачем мне лишний вес с собой таскать?

Всегда уважал РПС и не любил разгрузочные жилеты. Вот сейчас, килограмм под двадцать пять — тридцать навьючил на себя, а вес практически не ощущался, и подвижность особо не пострадала. Рация Цемента — навороченный Кенвуд, не успела разрядиться. Сунул гарнитуру в ухо. Все. На остальное даже старался не смотреть — жаба душила нещадно.

Проверил доступность всего снаряжения, присел, попрыгал, поповорачивался, поразворачивался. Выхватил с десяток раз пистолет, наводя на предполагаемую цель, потом эту же процедуру проделал с автоматом. Отрепетировал перезарядку, смену оружия. Вроде бы более или менее удобно. Нож, клевец… Хотя в рукопашную в последнюю очередь пойду. Дальше повыдергивал гранаты из подсумка. Ага, удобно. Так, так, так… Здесь подтянуть, здесь ослабить. Вот так! В общем, потренировался немного. Как там? Лучше день потерять, потом за пять минут долететь? Абсолютно, согласен.

Сейчас еще с одеждой разобраться, да обувь нормальную найти — считай задача минимум выполнена на сто сорок шесть процентов. Уверен, со стороны я напоминал крайне милитаризированного бомжа. Наколенники и налокотники моего «крестного» только дополняли комичный вид. Грязный заросший, но вооруженный и, я надеюсь, очень опасный.

Почти двенадцать. Два часа потратил на амуницию.

Глоток, заканчивающегося живчика, его запас предстояло тоже пополнить.

Ну, на выход.

Выбирался я очень осторожно, долго прислушивался, только затем начал открывать тяжелую массивную стальную дверь отделяющую тамбур подвала от внешнего мира. Скрипела она будь здоров.

Присев, быстро осмотрелся. После полутьмы, поднимающееся солнце слепило не на шутку. Надел тактические очки Цемента, сразу стало приемлемо. На улице было тихо и безлюдно, точнее, безтварно. Все неровности асфальта ощущались ступнями, защищенными только тонкой полоской кожи.

После вони подземной тюрьмы, воздух на улице пьянил. Был настолько вкусным и сладким, ни Атлас[4] ни даже Альпы близко не стояли. Теплый поздне-весенный ветер таскал по проезжей части какие-то бумаги, целлофановые пакеты и прочий мусор. Солнце ощутимо нагревало щеки и нос. Ляпота… и тишина. Но не полная, где-то на грани слышимости раздавался непонятный скрип, ветер, цепляясь за разные выступы, свистел, ухал. Далеко на востоке поднимались черные клубы дыма. Это уже новые реалии.

Перебираясь от одного укрытия к другому, вертя головой на триста шестьдесят градусов и подолгу замирая, когда казалось что-то подозрительным, я добрался до проходной рядом с запертыми воротами на замок с цепью. Это, похоже, Цемент все закрыл, как и дверь будки охраны изнутри. Ключи были.

На проспекте ничего не поменялось. Разбитые и покореженные машины, Тигр кверху брюхом с распахнутыми дверцами, тут и там валялись и смердели тела зараженных, которых убили фэсбешники. Дома в пулевых выщерблинах зияли выбитыми стеклами. Россыпи разнокалиберных гильз. Долго рассматривал в бинокль проспект, затем начал изучать вывески магазинов. Заинтересовала одна — «Спецоборонсервис», находившийся с другой стороны дороги в метрах двухстах от здания ФСБ. И еще через метров триста — магазин охотничий «Таежный рай». Если до этого я крался осторожно, то теперь удвоил бдительность. Кроме осмотра местности на предмет присутствия разных тварей, приходилось постоянно осматривать асфальт и тротуарную плитку, чтобы не наступить на какое-нибудь стекло, а так же сразу просчитывать, куда бежать в случае чего.

Впрочем, ничего не происходило, но я не расслаблялся. Сжат был, куда той пружине. Проникновение в «Спецоборонсервис» особого труда не представляло, спасибо элите, которая расшвыривала автомобили. Здесь в витрине застряла маленькая Мазда, между ней и оконным проемом было достаточно места, чтобы протиснуться. Медленно, выбирая место для каждого следующего шага, боясь поранить ноги о щедро рассыпанное битое стекло, я пробрался в магазин. Быстро осмотрел его на предмет мертвяков, пробежав по трем небольшим залам, заглянул в подсобное помещение. Чисто. Чисто. Никого.

Люблю я педантов. Что ни говори, а в подсобном помещении, выполнявшим роль склада, все было в идеальном порядке и разложено так, любо-дорого посмотреть. Пару легких горных ботинок сорок пятого размера, натянул сразу, как только нашел. Теперь не приходилось постоянно смотреть под ноги, планировать каждый шаг. Отлично!

Затем подобрал восьмидесяти литровый рюкзак и принялся в него набивать одежду по размеру. Здесь перевоплощаться я не собирался. Поиск необходимого занял больше часа. Взгромоздив ношу за плечи, я точно так же, как и раньше с автоматом наизготовку покинул гостеприимный магазин. Проспект точно так же был пуст. Город будто вымер. Будто… А он и вымер!

Нет, что ни говори, но нормальная обувь после того, как ты насладился прелестями ощущения каждой выбоины, каждого камешка и каждой неровности дороги, это нечто изумительное. Песня.

Вот он знакомый двор, тоже ни живых, ни мертвых. Мой джип так и продолжал стоять возле тротуара. Поодаль, где раньше возле мусорных баков топтались мертвецы, никого.

Осторожно, осторожно открыл дверь в подъезд. Опустил ремень автомата, достал ПЯ. Рядом никого. Тихо-тихо закрыл дверь и связал ручки веревкой, приготовленной заранее, чтобы никто не зашел после. Опустил тяжелый рюкзак. Потом захвачу.

Теперь налегке наверх.

Один пролет, второй. Есть. Вижу перетаптывающиеся голые женские ноги, синие с зелеными разводами, будто огромные синяки. Кому они принадлежат? Вот уж точно не живой слабой половине! Все ясно и без подсказок. Выглянул из-за лестницы.

Инфицированная — раньше девушка лет двадцати семи, в короткой юбке и до жизненных коллизий бывшей белой блузке, теперь ставшей пепельно-серой сплошь в бурых пятнах, переминалась на месте, бесцельно глядя на дверь лифта. Лицо тоже было покрыто запекшейся и почерневшей кровью. Уже сожрала кого-то? Меня она пока не почуяла, и я решил рискнуть — проверить клевец в деле. Мало ли как сложится дальше, но убивать мертвецов нужно учиться. И не только из пистолета, а всеми возможными средствами. Рукоять удобно легла в ладонь, попробовал баланс. Вздохнул пару раз, решаясь. Внутренний голос советовал не заниматься ерундой, а использовать огнестрельное оружие. Но меня целиком и полностью занимал следующий факт, подохнет или нет тварь от удара клевеца? Вроде бы все мне про зараженных рассказал Цемент, однако, этот гад много чего говорил, только веры большинству слов ни на грош! Я сам видел, как ФСБ воевали с монстрами, и довольно успешно. Но вот сейчас смотрел на это нечто бывшее раньше человеком, и наверняка красивой девушкой, чьей-то женой или подругой, и зарождался страх. Страх беспричинный, шедший откуда-то из самых потаенных глубин разума. Потому что картина иррациональная, которой не может и не должно быть.

Как там, практика — критерий истины? Вот и проверим. Я даже просчитал, если не получается, отскок назад и тогда использую пистолет.

Два метра разделявшие нас, я преодолел в одном стремительном шаге-прыжке и с разгона опустил на голову твари острый клюв. Оружие средневековья показало свою эффективность и в двадцать первом веке. Или какой тут в Улье? С мерзким чавканьем четырехгранный острый шип легко пробил голову, с корой сейчас это отчетливо было видно, стали слезать раньше бывшие роскошными, рыжие волосы. Мертвячка, не издав ни единого звука, стала заваливаться на бок. А я уже с усилием выдернул оружие и отскочил на два шага назад.

Фууух!

Тело зараженной глухо стукнулось о бетонное перекрытие. Звук был не громкий, но я услышал, как сверху раздалось невнятное урчание. Еще одна тварь? Похоже… С клевеца капала кровь. Вновь раздалось какое-то «хргры-хргры», а затем послышался шаркающий звук шагов. Шел явно еще один инфицированный хоть и не особо ловко и быстро, но он не запнулся на ступеньках, не упал, как я надеялся. А вполне бодренько так семенил.

Мужик ростом почти с меня, в спортивном костюме и босиком, сейчас с бледной перекошенной перепачканной кровью рожей, спустившись с лестницы, замер на месте. Мотня штанов у него свешивалась вниз, как будто он в них нагадил… Тьфу ты, он в них и нагадил! Тем временем посиневшие ноздри мертвеца заметно раздувались, что он хотел унюхать, мне было непонятно, так как от него самого несло дерьмом, чем-то химическим, шибало запахом застарелого пота и какой-то гнили. Увидев мертвого собрата или сосестру, он шумно задышал, начал вращать головой, видимо искал опасность. Затем, заметив меня, довольно рыкнул, мол, никуда не уходи, я сейчас. И вполне целенаправленно поспешил, вытягивая руки. Нет, на классических зомби из фильмов они один в один похожи, не отличишь! А глаза… В такие глаза лучше не смотреть, меня просто парализовало на пару секунд. Будто обожгло дикой ненавистью, злобой, чувством злорадного предвкушения. Такой взгляд не мог принадлежать человеку, только чудовищу.

Я, криво усмехнувшись, давай-давай, родной, перехватил удобней двумя руками клевец. Сейчас получишь, тварь!

Неожиданно мертвец ловко прыгнул. Взмыл в воздух с места не менее, чем на метр, оторвавшись от пола! И ракетой устремился на меня! Переход от вялого волочения ногами до этого броска тигра был просто ошеломителен. Не знаю, как получилось, но мне удалось отскочить в сторону, выронив по дороге клевец, который со звоном покатился по ступеням вниз. Рванул из кобуры ПЯ, но тварь, приземлившись, точно так же с места опять в прыжке рванула в мою сторону. Будто пушечное ядро в грудь врезало, я не смог удержаться на ногах, свалился, а чудовище оказалось сверху, подминая меня, давило и клацало зубами почти возле уха. Силища у него была огромная, с матом, прилагая все силы, я левой рукой, оказавшейся между моим телом и горлом твари, удерживал ее, не давал дотянуться до шеи и орал, орал, как безумный.

Зато тварь была сосредоченно-спокойна, она даже не урачала теперь, а, молча, пыталась добраться до человеческой плоти, бывшей от нее на расстоянии меньше двадцати сантиметров. Не знаю, сколько продолжалось наше противостояние, но в какой-то момент я сообразил, что молочу мертвяка рукоятью пистолета по тем местам, до куда дотягиваюсь. По голове, по плечу, по спине, совсем по-бабьи, как они там дерутся, еще бы глаза закрыл! Это я сам себя накручивал в странной остраненности. И словно выключатель эмоций сработал. Успокоился, насколько это возможно. Дальше было все просто, упер ей в висок толстый ствол глушителя, надавил на спуск. Выстрел. Готова.

Свалил в сторону обмякшего и ставшего еще тяжелее монстра, мне на лицо брызнуло кровью. Вскочил, нервно озираясь и водя пистолетом, но никого больше не было.

— Твою мать! Экспериментатор херов! — выругался в голос сам на себя, и обратился неизвестно к кому, а скорее к глупым мыслям использовать для зачистки клевец, — Пошли вы все на хер!

Пару раз пнул, изо всех сил, тело мертвеца. Уже мертвеца. Трясти меня начало не на шутку. Несколько глотков успокоительного живца. Сплюнул в сторону мерзкую после алкогольной бормотухи слюну. Спустился вниз, подобрал клевец и сунул его в кольцо. Хоть экспериментов и хватит, но не гоже добром раскидываться.

Стал подниматься дальше вверх, хотя вроде как если бы кто-то и был, то на шум должны были уже откликнуться.

На третьем этаже, обнаружил открытую квартирную дверь. Обглоданные кости, позвоночный столб, небольшой череп разбросаны по всей лестничной площадке. Обрывки и куски ткани, кругом на стенах почти на два метра вверх бурые пятна от крови. Скальп с двумя косичками, перевязанными сейчас грязными, а раньше бывшими бирюзовыми бантиками.

Вот здесь меня замутило так, как никогда в жизни до этого. Тошнило до желчи, до болезненных спазмов, думал, в корчах желудок выплюну.

— Мать, вашу мать, но нельзя же так! — прошептал я. Нашарил сигареты и закурил, наплевав на все и вся, но мне нужно было успокоиться.

Все стало понятно. И откуда эти мертвецы взялись в подъезде, где ловить им собственно по большому счету нечего. Семья: мать, отец, дочка. Родители переродились в чудовищ, а девочка, похоже, не дотягивала до тех пятнадцати килограмм, которые необходимы для заражения. Смогла даже открыть дверь, пытаясь выбраться, спасись от монстров, захвативших тела мамы и папы. Но на пороге ее поймали. И сожрали. А дальше пошли гулять по лестничным площадкам.

…Голова кружилась, плавали разноцветные искры в туманном мареве. Борьба с самим собой утомила донельзя, не пойдет такое наплевательское отношение ко всему. Не можешь вывозить? Вон пистолет в рот и до встречи на небесах! Сломав через колено хандру, бессилие и какую-то апатию, я, зло улыбнувшись, подхватил пистолет и вновь стал подниматься по лестнице.

И опять осторожно, один пролет, второй.

До четвертого этажа поднялся, не встретив никого.

Здесь встал, задумавшись, стоит ли подниматься до седьмого, последнего?

Нет, проверить все же надо. Иначе выйду из квартиры, а тут засада.

Двери в остальные квартиры были закрыты, больше никого не обнаружилось. Хотя это очевидно. Шумел я до этого так, что будь здесь кто-то, давно бы на огонек заглянул. В пустом подъезде, да еще при отсутствии шума из квартир, звуки разносятся от первого до последнего этажа. С другой стороны, а что им тут делать? Живых людей не осталось, стоять и ждать у моря погоды? Так они вроде бы не реальные мертвецы, а просто зараженные, но обычные живые существа, соответственно, им нужно есть. Значит, надо охотиться или еще что-то делать для добычи пищи. И эта бы парочка, скорее всего, потом куда-нибудь ушла.

Принес рюкзак, попутно пнув тело мужика, отпер ключом Цемента дверь туриста и вошел внутрь. Эта квартира вдруг показалась мне самым безопасным местом. И таким родным что ли…

Взглянул на отражение в ростовом зеркале в прихожей и обомлел. Во-первых, ножевого шрама не было. Совсем! А я ведь уже с ним за столько лет свыкся. Во-вторых, лицо и раньше округлостью не блистало, теперь, вообще, черты заострились, глаза ввалились, лицо бледное-бледное. Напоминал я зэка, который просидел не меньше двадцати лет в одиночной камере.

Прежде, чем переодеться в новую одежду, долго обтирался гигиеническими салфетками, почистил зубы. Из пятилитровой бутылки полил сам себе и умылся. Даже голову помыл. Нет, чистота залог не только здоровья, но и хорошего настроения, ощущения совершенно другие, умылся и на душе легче, позитивней на все смотреть начинаешь.

Быстро переоделся в Горку. Нормально, пришлась впору. В туалете стояли напольные механические весы. Встал на них и обомлел. Где, мои сто десять? Девяносто два! Минус восемнадцать кэгэ! Да не может быть! Не поверил, сходил в комнату и принес оттуда полутора литровую бутылку с минеральной водой. Весы показывали все точно. Это звездец какой-то… А я думал легкий свитер растянулся… С другой стороны, жив, вот главное, и как там гласит народная поговорка — были бы кости, мясо нарастет. Но нехило организм боролся со всякой дрянью, восемнадцать килограмм ему понадобилось для победы.

Переодевшись во все чистое, новое, необмятое, я наконец-то почувствовал себя человеком, еще минут сорок занимался подгонкой снаряжения. Вертел все так и эдак, чтобы в итоге было удобно. Только сейчас подумал о том, что надо было захватить и каску. Вот непривычный это элемент экипировки, а на деле — необходимый. Затем поел и почистил оружие.

Разложил на кухонном столе подробную карту Зеленоминска и окрестностей, всю в отметках, кстати, в блокноте была полностью расшифровка каждой из них. Вот же запасливая и скрупулезная скотина Цемент, тут тебе и компас, и курвиметр, и даже офицерская линейка, и цветные карандаши. Прокладывал маршрут и так и эдак.

И едва не пропустил знаменательно событие.

К воротам здания ФСБ подъехали три огромные восьмиколесные боевые машины, высокие, но из-за ширины и длинны, казавшиеся приземистыми. Сглаженные углы и выступы корпуса, окрашенного в серо-стальной цвет, придавали им донельзя агрессивный и фантастический вид. У каждой имелся боевой модуль с пушкой, калибр навскидку определить не получилось, но как мне показалось не меньше тридцати миллиметров, а так же установлены шестиствольные пулеметы. Все закрыто кожухами, только сами стволы выделялись.

На бортах футуристических БТРов красной краской был нарисован кельтский крест. Что удивительно многотонные детища военно-инженерной мысли двигались абсолютно бесшумно, раздавался лишь тихий шелест трущихся об асфальт покрышек, да редкий хруст, когда они на что-то наезжали.

Головная машина, чуть подавшись вперед, боднула ворота, которые под многотонным натиском со скрежетом завалились внутрь, громко звякнув, соприкоснувшись с асфальтом. И небольшая колонна въехала на территорию. Здесь у входа в подземную тюрьму, у торца здания, они ловко встали полукольцом, не перекрывая друг другу линии огня.

Я достал бинокль и принялся наблюдать из глубины комнаты. Все же интересно, кто это такие и не будет ли лучше выйти им навстречу? Может, помогут, вывезут из этого могильника? Честно говоря, обзор был никаким. Смог лишь разглядеть, что у центральной машины открылся задний десантный люк, широкий и высокий. Нижняя створка уперлась в асфальт, служа помостом, а верхняя распахнулась и встала параллельно земле.

Из недр боевой машины довольно сноровисто выскочило несколько человек, контролируя окружающую обстановку. Выглядели они как звездная пехота, с ног до головы закованы в скафандры, такого же цвета, как боевые машины, в руках непонятное оружие. Действовали слаженно и оперативно. Часть держала под прицелом дверь подвала, вторая контролировала подступы, а тем временем один боец колдовал у входа.

Если это был накладной заряд, то рванул он не очень громко, по крайней мере, до меня не донеслось ни звука, хотя расстояние тут небольшое. Гораздо громче был звяк выпавшей из проема на асфальт двери. Затем пятерка бойцов довольно споро вошла внутрь.

Тем временем из другой боевой машины показалось еще четверо звездных пехотинцев, они направились прямо к БТРам, один залез внутрь, затем взревел двигатель, вместе с поднимающимся вверх густым, почти черным солярным выхлопом. Точно так же завели и вторую боевую машину. Поставили их мордами на выезд, водители выглянули из люков, еще по человеку забрались в башни, после чего они чуть повертелись туда-сюда, и остановились на месте, смотря в направлении ворот.

Наблюдая за угоном БТРов, едва не пропустил момент, когда скрывшиеся в подвале бойцы выволокли оттуда тело Цемента. Аккуратно положили его на асфальт, и вновь скрылись в подземелье.

Тем временем из третьей машины неспешно, почти вальяжно выбрались три человека. Они размялись, потянулись, не выказывая никакого опасения. Поражала одежда — длинные кожаные плащи, сапоги, перчатки, фуражки напоминающие головные уборы офицеров Альгемайне СС. Это еще что за фрицы?

Но их заминка длилась не больше двух — трех минут, после чего поведение кардинально поменялось, когда один из звездных бойцов принес им небольшой квадратный чемоданчик, откуда был извлечен некий прибор, напоминающий миноискатель. Вот здесь, эсэсовцы оживились, один принялся водить прибором над телом Цемента, второй взялся фотографировать все вокруг, третий же записывал что-то, развернув офицерский планшет. Скупые без суеты действия выдавали профессионалов, в какой только области непонятно. Но их действия чем-то напоминали работу криминалистов.

Мысль обожгла своей пугающей завершенностью. А уж не Постигающие ли это? Плохо, очень и очень плохо! Неужели они узнали, что Цемент стал обладателем их секретов? И как он мог проколоться? Вроде бы, понимал прекрасно, чем знание таких Тайн грозит? Может не они? Тогда кто? Слишком много совпадений! Если, конечно, он еще кому-нибудь на мозоль не наступил. Ведь их интересовало только тело моего «крестного», иначе бы уже и других повытаскивали. А может за БТРами приехали? Тогда зачем возня с телом? Нет, тут скорее все, наоборот, приехали за Цементом, а попутно решили прихватить боевую технику. Логично? Да, вполне. Пусть и выглядят они как звездный десант, только космического корабля не хватает, но, тот же «крестный», ни дна ему ни покрышки, говорил об огромной стоимости бронированной техники. Специально ехать за таким «старьем» такие ребята не будут, а вот попутно… Почему, собственно, нет? Отчего тогда «Тайфуны» не забрали? Не знаю, может быть, цена на них намного меньше, может быть людей, умеющих водить тяжелую технику, больше не осталось. Всякое может быть. Вон сумку вытащили с патронами, оружие собрали, амуницию. Все это покидали в чрево боевой машины. Напоминает это скорее попутную мародерку, по территории они ведь больше не слонялись. Единственное, вся троица криминалистов скрылась в подвале и долго оттуда не показывалась.

Возились они примерно с час, не больше. Затем все резво погрузились обратно в боевые машины. БТРы, пропустив вперед две единицы бесшумной техники, встроились в колонну, а последняя боевая машина будущего ее замкнула. Умчались они куда-то по проспекту, если судить по карте, то в итоге решили выехать через восточный въезд в Зеленоминск.

А думы у меня были тяжелые. То, что Цемента грохнули — это никакой судмедэкспертизы не надо. Пулевое отверстие — вот оно! Эх, знал бы прикуп — жил бы в Сочи, облил бы все бензином и сжег к херам! Теперь, если это Постигающие, и они поняли, что информация ушла налево, то, вероятнее всего, будут шерстить всех контактировавших с «крестным», и главное того, кто его видел последним. Сложить два плюс два несложно, тем более тут не хитрая схема… Нет, реально урод, даже сдохнуть без проблем для окружающих не смог!

В это время раздался очень знакомый звук. Вертолет!

Но это был огромный дикоптер или как можно назвать квадрокоптер с двумя несущими винтами и одним хвостовым? Хищные обводы и пилоны с парой прямоугольных контейнеров, в каждом из которых имелось по шесть отверстий диаметром эдак по пять сантиметров, выдавали боевую машину. НУРСы? Ракеты? Черт его знает, но выглядело это довольно грозно. Нос был завален вниз, а лопасти мощно рубили воздух, при этом звук двигателя отсутствовал напрочь. Пролетев вперед метров двадцать, из чрева машины раздалось громогласное: «Выжившие! Выжившие! Сегодня у вас последний шанс спастись! Помните, дальше будет только хуже! Единственная оставшаяся возможность эвакуироваться — добраться сегодня до здания лабораторного корпуса Зеленоминского Технического университета, который находится по адресу улица Милюкова, дом двадцать шесть. Последняя эвакуация будет произведена в восемнадцать ноль-ноль по вашему времени! Внимание! Выжившие…»