Глава 34

Суперинтендант МакКиннон настояла на том, чтобы отвезти меня в агентство проката автомобилей, поскольку полицейские уже конфисковали мою машину. Теперь им предстояло подвергнуть ее многочисленным исследованиям, так что я понятия не имею, когда получу свой внедорожник обратно, если вообще получу.

Пока мы ехали, в машине царило неловкое молчание. Я думала о тех вещах, которые не могла рассказать другим. А по сосредоточенному выражению лица МакКиннон было сложно понять, какие мысли крутятся в ее голове. Казалось, у нее тоже были свои секреты, которые она не могла никому доверить.

За годы совместной работы с Кимберли я поняла, что мы с ней стали больше чем просто коллегами; мы стали друзьями. Интересно, могу ли я так же сказать про Марию Лопес, Криса и Боба? А еще мне интересно, как они отреагируют, когда узнают, точнее, если узнают, что это я помогла своей сестре сбежать из тюрьмы. Они мне так доверяли, а я не оправдала их надежд.

Мне захотелось что-то сказать, может, даже принести извинения, которые сейчас Кимберли не поймет, но которые в нужный момент ее утешат. Тут суперинтендант обернулась и посмотрела на меня своими темными глазами, и мне ничего не оставалось, кроме как молча смотреть на дорогу.

– Умная женщина на вашем месте сменила бы все замки, Аделин, – заметила МакКиннон. Она скорее предупреждала, чем советовала. – Вы ведь умная женщина?

Я ничего не ответила.

– Умная женщина взяла бы отпуск. Улетела, скажем, на Бермуды. Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

– Если бы сестра хотела меня убить, я бы уже давно была мертва, – твердо сказала я.

МакКиннон снова пристально посмотрела на меня:

– Зря вы считаете, что вам следует бояться только Шаны.

– Что вы имеете в виду? – резко спросила я.

Но моя собеседница отвернулась и сосредоточилась на дороге, не сказав больше ни слова.

Увидев мое перебинтованное лицо и левую руку, агент по прокату автомобилей в ужасе отшатнулся, однако МакКиннон не обратила на это внимания. Она начала отдавать отрывистые команды, и уже через двадцать минут, а то и раньше, в моем распоряжении оказался средних размеров темно-голубой седан.

– Я доеду с вами до дома, – непререкаемым голосом сообщила МакКиннон. – Помогу вам устроиться.

– Спасибо, в этом нет необходимости. Я в порядке. Мне просто нужно немного отдохнуть.

– Думаете, вы в состоянии открыть входную дверь такой рукой? Вставить ключ в замочную скважину? – Суперинтендант жестом указала на мою перебинтованную руку, которая больше походила на бейсбольную перчатку, чем на часть тела. – Не говоря уже о том, чтобы вести машину, переодеться и хотя бы немного поесть.

– Я справлюсь.

– Аделин…

– Кимберли.

Суперинтендант МакКиннон выходила из себя каждый раз, когда ее называли по имени. Она снова пыталась сделать суровый взгляд, но поняв, что это не сработало, вздохнула:

– Не поймите меня неправильно, Аделин. Но когда речь заходит о Шане, можно в два счета оказаться в дураках.

Я коснулась перебинтованного лица:

– И это расплата за мою глупость?

– Я такого не говорила. Очевидно ведь, что Шана – отрицательный персонаж в этой истории… Но вы ее сестра. Вы усердно стараетесь найти в ней что-то хорошее, не важно, есть оно в ней или нет.

– Я приму это к сведению.

– Не забывайте, я наблюдала за ней на протяжении почти десяти лет. Вы не единственная, кто ее знает и кто может предвидеть каждый ее шаг. Я поеду к вам домой. Против нас двоих у нее не будет никаких шансов.

Какое любезное предложение помощи. Но глаза МакКиннон снова блеснули, и от этого мне стало не по себе. Рьяное стремление начальницы тюрьмы вернуть под свою опеку заключенную, которая так ловко ее обставила? Или в ее мотивах скрыто нечто большее? Нечто, чего я пока не могла угадать.

– Первым делом, как приеду домой, вызову слесаря, чтобы он поменял мне замки. Обещаю.

МакКиннон нахмурилась и пристально на меня посмотрела.

Я подумала о том, о чем не хотелось думать. Ди-Ди все больше склонялась к идее, что Убийца с розой вполне мог быть женщиной. Но сестра точно не могла ни с кем общаться за пределами лечебницы, только если внутри, скажем, с другой заключенной, или охранником, или даже начальницей тюрьмы…

– Мне нужно пойти и немного отдохнуть.

МакКиннон колебалась, но выражение ее лица оставалось непроницаемым.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Что насчет отпуска?

– Я подумаю.

– В случае чего обращайтесь ко мне.

– Обязательно, – солгала я.

– Аделин, если вам вдруг понадобится моя помощь, звоните в любое время суток. Я, конечно, понимаю, что общались мы в основном из-за Шаны, но за столько лет… В общем, если что-то понадобится, – сухо подвела итог МакКиннон, – буду рада помочь.

– Если вас это утешит, то я сомневаюсь, что Шана сейчас наслаждается свободой. – Я подошла к своему темно-синему седану. – Оказаться в современном мире после тридцати лет за решеткой… Думаю, она жутко потрясена, а то и напугана.

Кимберли хмыкнула и наконец чуть отошла в сторону, слегка увеличивая дистанцию.

– Звучит весьма ободряюще. Но мне будет куда спокойнее, когда ее жутко напуганная задница окажется в лапах спецназа.

На сей раз я улыбнулась. Неприятное чувство: кожа лица терлась о грубые бинты.

– Кимберли, – услышала я свой голос словно со стороны и открыла дверь машины.

– Да?

– Простите меня за то, что случилось сегодня утром, за то, через что сестра заставила вас пройти. Простите меня за… за все.

– Не вы должны извиняться.

Я снова улыбнулась. Боли я чувствовать не могла, но во мне словно разгорелось пламя, болезненно прожигающее мое сердце изнутри.

Я припарковала седан на подземной стоянке и пошла домой, но до этого три раза объехала вокруг квартала и насчитала четыре полицейских машины, три из которых принадлежали бостонскому департаменту и одна – штату. В ближайшем будущем за мной и моей квартирой будут вести наблюдение, а это значит, что нужно тщательно продумать свои дальнейшие действия.

Я осторожно повернула ключ в замке, не понимая, чего боюсь больше: детективов, криминалистов или самого Убийцу с розой.

К счастью, внутри никого не оказалось. Полиция до сих пор видит во мне жертву. Они наблюдали за домом на тот случай, если Шана вдруг объявится здесь, но вторгаться в мою частную собственность не имели права. Да и повода для этого у них не было: мою машину, брошенную Шаной, обнаружили в двадцати милях к югу отсюда, и, судя по всему, сестра передвигалась теперь пешком.

Водить Шана не умеет. Как я могла об этом забыть. Интересно, где еще я могла облажаться?

Я быстро осмотрела квартиру. Камеры все еще находились на своих местах, их объективы по-прежнему залеплены изолентой. Значит, Убийца с розой еще не успел забрать свои игрушки. Занят преследованием следующей жертвы? Или это просто затишье перед бурей, и он выжидает подходящего момента, чтобы напасть?

Я больше не боялась. Теперь я хотела, чтобы Убийца с розой поторопился завершить начатое.

В ванной я осторожно сняла повязки с лица. Все равно рано или поздно пришлось бы это сделать. Я сделала глубокий вдох и посмотрела в зеркало.

Если белые бинты просто привлекали внимание, то лицо, напоминавшее кровавое лоскутное одеяло, потрясало до глубины души. Шесть, семь, восемь… Восемь ярко-красных линий. На лбу, под правым глазом, на носу, обеих щеках и подбородке. Я была похожа на чудовище доктора Франкенштейна. Мое лицо представляло собой жуткую, сшитую из кусков кожи маску.

И все же… Я провела пальцем по одному кровавому следу, затем по другому. Швы наложили только на три пореза, и то частично. Как Шана и обещала, большинство ран были неглубокими. Врачи обработали их и залепили ранозаживляющим пластырем.

Нет, куда больше досталось левой руке. Причем здесь я виновата сама: порезала пальцы, пока распиливала лезвием наручники Шаны.

Сестра сделала все, как мы договаривались. С чего это вдруг? Наверное, тюремные понятия и все такое.

– Пути назад нет, – сообщила я женщине в зеркале. – Пути назад нет.

Я бы с радостью приняла душ, но мне нельзя было мочить руку и лицо. Поэтому пришлось довольствоваться влажной мочалкой. Затем я неуклюже одной рукой натянула джинсы и легкий вязаный свитер.

Собравшись с силами, подошла к шкафу и открыла дверцу. Внутри стоял сейф, в котором я хранила свои самые дорогие украшения. Отперев сейф, я извлекла из него мобильный телефон. Одноразовый мобильник, точно такой же, как я оставила своей сестре. Первым делом этим утром я заучила ее номер и теперь набрала его.

Раздались гудки. Два, три, четыре, пять, шесть…

Я почти начала паниковать, как вдруг сестра взяла трубку.

– Ты где? – спросила я.

– В Фанел-Холле.

– В Фанел-Холле? Как ты там оказалась?

– Водить я не умею, – равнодушно сообщила Шана.

– И как тогда?

– Какой-то парень увидел, что у меня сломалась машина, и предложил подвезти. Я отмыла лицо от крови, – добавила она, словно это все объясняло.

Я вздрогнула:

– А этот парень, он еще…

– Я его не убивала. – Впервые в голосе сестры послышалось раздражение. – Я не знала, куда податься, и просто попросила его подбросить до Бостона. Он привез меня сюда. Здесь полно народу, так что никто меня тут не найдет.

– А полиция?

– Все чисто.

Скорее всего, сейчас они сосредоточили все свои силы в другом месте.

– Буду через пятнадцать минут, – сказала я. – Встретимся в «Старбаксе». Это кофейня, она там, где все закусочные.

– Я в курсе, что такое «Старбакс», – снова ответила сестра раздраженно.

– Прости. Я не могла знать, что ты у нас знаток нетюремной пищи.

– Отвали, – бросила Шана, однако уже более мирным тоном.

Я широко улыбнулась. Впервые в жизни мы разговаривали как настоящие сестры. Я отложила мобильник, выбрала из своей коллекции самые большие солнечные очки, чтобы скрыть за ними свое израненное лицо, потом спустилась вниз и вызвала такси.

Сначала я прошла мимо своей сестры. Стройный мужчина средних лет в синих джинсах и клетчатой рубашке расслабленно сидел за столиком. На первый взгляд в нем не было ничего примечательного. Но когда я более пристально изучила переполненный зал, поняла, как сильно ошибалась. Поняла, почему этот мужчина так сильно выделялся из толпы.

Как только я вернулась к оставленному позади столику, Шана встретила меня широкой улыбкой.

– Неплохо, а? – спросила она с ноткой гордости в голосе.

Весьма неплохо. Просто великолепно. Она обрезала свои длинные жидкие волосы, и новая мальчишеская прическа заметно изменила черты ее лица. Теперь она выглядела куда моложе, а учитывая ее широкие плечи, плоскую грудь и узкие бедра, она была больше похожа на парня. Я оставляла ей в сумке спортивный костюм, но она, должно быть, воспользовалась частью денег, потому что теперь на ней были модные потертые джинсы и фланелевая рубашка на кнопках. В таком виде она вполне могла сняться в рекламе для «Гэп» или «Олд Нэви». Коричневая клетка шла ей куда лучше, чем оранжевая форма. К тому жоятельно попросил Фил. – Осмотрим дом?

Пожилая дама наконец уступила: развернулась, взмахнув полами зеленого халата в цветочек, и пошла вперед по узкому коридору. «Сегодня она двигается более энергично, чем вчера», – отметила Ди-Ди. Под влиянием гнева люди способны и не на такое.

Ди-Ди проследовала за миссис Дэвис, а Фил в это время быстро обошел дом снаружи по периметру. Это заняло совсем немного времени, так как дома в Бостоне обычно расположены очень близко друг к другу. Внутри места тоже было маловато: дом был буквально забит разным хламом. «Тут и самой-то миссис Дэвис развернуться негде, не говоря уже о беглой заключенной», – подумала Ди-Ди.

Хозяйка прошла в гостиную и заняла место на потертом диване. На колени ей тут же запрыгнул огромных размеров темно-серый кот.

– Вы не знаете, куда Шана могла отправиться? – спросил Фил.

– Не смешите меня. Уже тридцать лет прошло. Столько воды утекло с тех пор. Город уже совсем не тот. Один Большой Бостонский тоннель чего стоит.

Ди-Ди и Фил обменялись взглядами. А ведь эта дама права.

– Миссис Дэвис, – заговорила Ди-Ди. – Вчера вы упомянули другую свою приемную дочь, Ану-Роуз Симмонс, которую государство вернуло ее биологической матери после того… инцидента с участием Шаны.

– Ах да! – Выражение лица миссис Дэвис мгновенно смягчилось. – Она была такой очаровательной малышкой. Такая милая и такая скромная, хоть с нами почти и не разговаривала.

Ди-Ди думала об этом всю ночь. Конечно, ей нравилась идея, что убийца – это Сэмюель Хейс, тем более что это он выложил на продажу вещи, принадлежавшие Гарри Дэю, и все текущие события только играли ему на руку. Но если они все-таки искали женщину… Как насчет маленькой девочки, которую из любящей приемной семьи отправили жить к матери-наркоманке, и все из-за Шаны? Подобное могло обозлить кого угодно.

– Вы что-нибудь слышали об Ане-Роуз с тех пор?

– Нет-нет. Я же вам говорила, у меня так и не хватило духу выяснить, что с ней стало дальше.

– Может быть, она сама пыталась найти вас, когда выросла?

Бренда снисходительно посмотрела на Ди-Ди:

– У вас немного неверное представление, дорогая. Думаете, дети продолжают поддерживать с нами связь? Что ж, вы ошибаетесь. Я видела много детей, все они приходят и уходят, и когда уходят – больше не возвращаются. Вот что с ними делает жизнь. Они не цепляются за прошлое, ибо на собственной шкуре ощутили, что оно того не стоит.

Ди-Ди нахмурилась:

– И все же?

– Я не знаю, что с ней стало. Если кто и знает, то это Сэмюель. Он был ей как старший брат. Возможно, они до сих пор поддерживают связь.

– Кстати, касательно мистера Хейса…

– Сэмюеля?

– Нам кажется, его жизнь теперь тоже под угрозой, – сказала Уоррен.

Фил, сидящий напротив нее, согласно кивнул. Они так и не смогли определить местонахождение Сэмюеля Хейса. Почему бы не привлечь миссис Дэвис к его поискам?

Ди-Ди замялась.

– Может быть, у вас есть его номер телефона? Или, например, адрес?

– Да-да, секундочку.

Миссис Дэвис скрылась где-то в недрах своей кухни. Детектив Уоррен изо всех сил старалась не думать об этом месте с его горами немытой посуды, испорченной едой и старой потертой мебелью, сплошь покрытой кошачьей шерстью. Через несколько минут Бренда вернулась с клочком бумаги в руках.

– Я могу ему позвонить, если хотите, – оживленно предложила она.

– Было бы просто здорово.

Миссис Дэвис набрала номер. Нет ничего лучше, чем звонить подозреваемому со знакомого ему номера. Эта дама заметно облегчила детективам жизнь.

Телефон так долго не отвечал, что Ди-Ди уже начала переживать, как вдруг:

– Сэмюель! – воскликнула миссис Дэвис.

Ее лицо расплылось в сердечной улыбке. Было очевидно, что даже спустя столько лет она все равно считала его своим маленьким сыночком.

Ди-Ди стало немного стыдно за то, что они обратились к ней с этой просьбой.

– Ты уже слышал новость? – продолжила разговор Бренда. – Шана Дэй сбежала из лечебницы. В моей гостиной сейчас сидят двое детективов, просто милейшие люди, они так обо мне переживают. И о тебе, кстати, тоже, поэтому я и звоню.

Тишина. Сэмюель что-то говорил в ответ. Что бы он там ни сказал, миссис Дэвис нахмурилась.

– Ну, я не знаю… Я… Да… Нет. Вот, сам с ними поговори. В любом случае они хотели лично с тобой встретиться.

И миссис Дэвис тут же, без всяких предисловий, сунула телефон в руку Ди-Ди, и та поднесла его к уху:

– Сэмюель Хейс? Детектив Ди-Ди Уоррен, полиция Бостона. Мы расследуем дело о побеге Шаны Дэй.

Фил поощрительно кивнул. Главное, сделать акцент на Шане. Самого Сэмюеля они ни в чем не подозревают, нет. Он вовсе не был их главным подозреваемым в убийстве трех женщин, не говоря уже о его возможной связи с их второй подозреваемой, Аной-Роуз. Нет, у них и мысли не было его допрашивать.

– В таких случаях, – бодро продолжила Ди-Ди, – мы должны в соответствии с правилами навестить всех знакомых беглого заключенного. В данном случае это и вы. Буду с вами честна, мистер Хейс. Учитывая послужной список Шаны, мы не столько подозреваем вас в пособничестве, сколько беспокоимся о вашей безопасности.

– Что? – испуганно спросил Сэмюель.

– Будет лучше, если мы с вами поговорим при личной встрече, – спокойно сообщила Уоррен. – Мы можем приехать прямо к вам домой в ближайшее время. Диктуйте ваш адрес.

– Моя безопасность? Но, но, но…

Все вышло так, как детективы и хотели. Им удалось застать его врасплох.

– Ваш адрес, – повторила Ди-Ди.

Несмотря на все сомнения, Хейс быстро продиктовал свой адрес.

– Мы прибудем, как только убедимся в безопасности миссис Дэвис. Кстати, на вашем месте я бы не стала выходить из дома. Закройте все окна и двери. Доверьтесь мне.

Сержант Уоррен вернула телефон миссис Дэвис. Та смотрела на нее во все глаза.

– Вы правда думаете, что Шана может?.. – выдохнула женщина.

– Все может быть, лучше не испытывать лишний раз судьбу, – заверила ее Ди-Ди. – То же самое касается и вас. Лучше вам не выходить на улицу и не забудьте закрыть дверь на замок. Если вдруг что, сразу же звоните нам, – Фил сунул хозяйке в руку визитку, – и мы немедленно вышлем сюда патрульную машину. Договорились?

– Хорошо. – Но миссис Дэвис уже не выглядела испуганной. Наоборот, теперь на ее лице появилось воинственное выражение.

– Хотите снова ее увидеть? – резко спросила Ди-Ди.

– Я бы хотела ей кое-что сказать.

– Что, если не секрет?

– Попросить прощения.

– Прощения? Но за что?

– Мы были ее родителями, – бесцветным голосом сказала Бренда. – Наша работа заключалась в том, чтобы правильно ее воспитать. И когда мы поняли, что нам это не под силу, нужно было отдать ее другим родителям, тем, которые действительно смогли бы ей помочь. Но мы этого не сделали. Мы сидели сложа руки и ждали, пока что-то чудесным образом изменится. За это я бы и хотела попросить у нее прощения.

– Миссис Дэвис… Вы не виноваты в том, что сделала Шана.

– Я знаю. Девочка была сущим дьяволом. Но все-таки в то же время она была ребенком, а мы – взрослыми, ответственными за ее воспитание. Это тоже немаловажно, детектив, вы так не думаете? По крайней мере, для меня это важно.

Ди-Ди неуверенно покачала головой. Не все дети были детьми в полном смысле этого слова. Она встретила за свою жизнь слишком много малолетних правонарушителей, чтобы понять, что многие из них абсолютно не поддаются воздействию родителей, не говоря уже о профессиональных психологах и детских инспекторах.

Миссис Дэвис заверила гостей, что примет все необходимые меры предосторожности. Тогда Ди-Ди и Фил обошли еще раз вокруг ее дома, глядя во все глаза. Вдруг днем они что-то упустили: например, не увидели Шану, следящую за ними из кустов, или кровавый след, ведущий к черному ходу соседнего дома.

Убедившись, что все чисто, детективы пошли к машине.

Было четыре часа дня. Солнце уже начало клониться к горизонту, приближались сумерки.

Полицейские отправились по адресу, который им продиктовал Сэмюель Хейс.

Они оказались возле многоквартирного дома в Олстоне, одном из самых густонаселенных районов Бостона. Ди-Ди следовала за Филом по узкому лестничному пролету, прижимаясь правым плечом к стене и напоминая себе о необходимости глубоко дышать, а немного позже – глубоко дышать через рот, так как ее обонятельные рецепторы внезапно атаковал резкий запах вареной капусты и кошачьей мочи.

Как только детективы поднялись на четвертый этаж и нашли нужную дверь, Фил постучал. Он жестом приказал Ди-Ди встать позади него. Его правая рука зависла в воздухе на уровне пояса, прямо над кобурой с пистолетом.

Они ведь почти ничего не знали о Сэмюеле Хейсе.

Фил постучал еще раз.

Дверь наконец открылась, и полицейские оказались лицом к лицу с мужчиной в инвалидной коляске.

– У меня не хватило духу рассказать об этом миссис Дэвис, – объяснял Сэмюель десять минут спустя, когда из подъезда гости переместились в его скромную гостиную. Сэмюель сидел в каталке, а Фил и Ди-Ди теснились на потертом двухместном диванчике. – Месяц назад я упал с лестницы во время выполнения кровельных работ и повредил позвоночник. Первые несколько дней я едва мог ходить. Доктора сказали, что это из-за образовавшейся гематомы и нужно просто немного подождать. Но вот уже месяц сеансов физиотерапии и самостоятельных упражнений, а результат пока – сами видите.

– Но ведь в доме нет лифта, – заметила Ди-Ди. – Как вы выходите на улицу?

– Я ложусь на пол и ползу на животе до первого этажа. Затем парень из центра реабилитации помогает мне забраться в машину. В больнице меня уже ждет инвалидное кресло, которым я могу пользоваться, пока нахожусь в стенах здания. А когда меня отвозят домой, я так же на животе поднимаюсь наверх. Ходить я больше не могу, зато теперь у меня есть «банки», о которых я всю жизнь мечтал.

Хейс согнул правую руку, демонстрируя солидных размеров бицепс.

У Ди-Ди никак не укладывалось в голове, что их главный подозреваемый – прикованный к инвалидной коляске калека. По крайней мере, так он сам утверждает. Но он ведь может притворяться, верно? Все-таки ползти на животе до четвертого этажа на глазах у всех соседей – весьма похоже на хитроумную уловку.

Так вот почему Убийца с розой нападал на своих жертв, пока они спали. Спокойно убив их, Хейс мог забраться на кровать, сделать свое дело, переползти обратно в каталку и…

Черт подери, вся эта теория притянута за уши. Сэмюель Хейс – не тот, кто им нужен. Но кто же он тогда, в конце концов?

– Расскажите нам об Ане-Роуз Симмонс, – попросила Ди-Ди.

Хейс озадаченно посмотрел на нее.

– Имеете в виду ту маленькую девочку, которая жила с нами в доме миссис Дэвис? Черт, уже столько лет о ней не вспоминал.

– Значит, вы с ней не общаетесь?

– Неа. – Хейс покачал головой.

– В любом случае расскажите нам о ней, – сказала Ди-Ди.

Хозяин квартиры помолчал, явно роясь в закромах своей памяти.

– Хорошенькая, – сказал он наконец. – Одна из тех, кому оборачиваются вслед. Мне было жаль ее из-за этого. Понимаете, часто приемным детям приходится несладко. А симпатичным приемным детям… – Сэмюель покачал головой. – Еще хуже. Но она была сильной. Хотя если хочешь выжить в этой системе, то у тебя и выбора другого нет.

– Похоже, вы были друзьями.

– Слишком громко сказано. В первый же день, как только приехала, Ана-Роуз зашла ко мне в комнату и заявила, что если я вдруг начну ее лапать, то она будет кричать. А затем молча вышла, словно просто хотела поставить меня в известность.

– У нее были причины вас опасаться? – спросил Фил.

– Черт возьми, нет, конечно! Растление малолетних не входит в список моих увлечений. Мне стало очень… жаль ее. Ведь если она посчитала нужным сказать мне такое, значит, раньше кто-то уже приставал к ней.

– И все-таки вы были друзьями.

Хейс пожал плечами:

– Она мне нравилась. Ана-Роуз была хорошей, я старался за ней присматривать. Черному ребенку приходится тяжело в ирландском квартале Южного Бостона.

– Кто ее обижал?

– Все и каждый. Эта девчонка была белой вороной, как бы иронично это ни звучало. Но она изо всех сил продолжала идти вперед. Правда, общительностью не отличалась. Обычно приходила домой и сразу шла в свою комнату. Наверное, там она чувствовала себя в большей безопасности.

– Как Ана-Роуз относилась к Шане?

Хейс снова покачал головой:

– Ни разу не видел, чтобы они общались.

– Серьезно? Две девчонки в одном доме – и ни словечка?..

– Шана вела активную жизнь. Она и дома-то почти не появлялась. А Ана-Роуз… она была примерным ребенком. Тихая. Умная. Думаю, она разок посмотрела на Шану и тут же поняла, как не нужно себя вести, чтобы хоть чего-то добиться в жизни.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Черт… Не знаю даже. Наверное, перед тем, как она уехала от нас тридцать лет назад.

– А точнее, государство, – подсказала Ди-Ди, – отправило ее обратно к матери-наркоманке, после того как Шана поставила под сомнение компетентность мистера и миссис Дэвис как приемных родителей.

Хейс неловко поерзал на месте.

– И с тех пор вы с Аной-Роуз не общались?

– Как? Я не знаю, куда она отправилась. Знаете ли, обычно приемные дети не ходят с номером телефона или адресом на лбу. Мы все знаем, что не задержимся вместе надолго.

– Как думаете, она могла стать убийцей? – спросил Фил.

– Что?

– После возвращения к матери жизнь Аны-Роуз вряд ли изменилась в лучшую сторону. С ее точки зрения, Шана налажала, а расплачиваться пришлось Ане-Роуз. Не могу ее обвинять за то, что она стала ненавидеть Шану после этого.

– Ненавидеть Шану? Придется встать в очередь.

– Почему? – сменил тему Фил. – Расскажите нам о Шане.

– Да бросьте. Это все было тридцать лет назад. Я уже почти ничего не помню.

– Вы двое ведь встречались?

– Кто вам такое сказал?

– Как минимум ваша приемная мать.

Щеки Хейса вспыхнули.

– Ах да, помню-помню.

– Ничто так не пробуждает воспоминания, как чувство вины, – заметил Фил.

– Ладно, хорошо. Шана сама ко мне пришла. Все было сугубо по ее инициативе. Пару раз мы переспали, а точнее, раз шесть. Но потом миссис Дэвис запретила нам этим заниматься. Шане, разумеется, было плевать на запрет, но мне было не все равно. Миссис Дэвис была и остается самым моим близким человеком. Она обвинила меня в неуважении к ней и мистеру Дэвису, и мне стало так обидно… Поэтому я отказал Шане. Но ей было плевать, она хотела секса, и все. Со мной ей ловить оказалось нечего, поэтому она переключилась на других.

– И как вы это восприняли? – спросила Ди-Ди.

Хейс замешкался, пытаясь более четко сформулировать ответ.

– В семнадцать лет осознать, что тебе так быстро нашли замену… Не самое лучшее ощущение. Но в этом вся Шана. Ее не волновали ничьи чувства, кроме ее собственных. Может, я и был подростком, но отнюдь не тупым.

– Больше она к вам в спальню не заявлялась? – поинтересовался Фил.

– Было пару раз. Я снова ей отказывал, и вскоре до нее дошло.

– То есть вы отказывали ей вопреки своим чувствам? Весьма благородно с вашей стороны.

Хейс покачал головой:

– Дело вовсе не в этом. Шана меня никогда не любила, и я к ней ничего не испытывал. Просто ей было удобно спать со мной, вот и все.

– Ах, вот оно что, – протянул Фил. – Именно поэтому она подарила вам вещи, принадлежавшие ее отцу, Гарри Дэю?

Хейс притих.

– Вот черт, – едва слышно буркнул он.

– Мы видели список в Интернете, Сэм. Благодаря стремительному росту славы Гарри вы, похоже, вот-вот сорвете неплохой куш. Весьма ловко, ничего не скажешь. Побег Шаны абсолютно точно возвращает ее отца в эпицентр внимания и, соответственно, повышает интерес к принадлежавшим ему вещам. И тут – бац – оказывается, у вас на руках письма известного серийного убийцы.

– Ладно, ладно. – В голосе Сэмюеля послышались нотки отчаяния. – Но все не так, как вы думаете.

– А как мы думаем?

– Шана мне ничего не отдавала. Она даже никогда не упоминала об отце. Конечно, все мы знали о нем и иногда трепались по этому поводу, но, естественно, у нее за спиной.

– Откуда вы взяли эти письма, Сэм?

– Я их нашел.

– Нашли? – с сомнением переспросил Фил.

– Ну да. Незадолго до падения. Я тогда вернулся домой после тяжелого трудового дня и обнаружил на крыльце огромный конверт. В нем были всякие документы, письма и тому подобное. Сначала я ничего не понял, а потом, когда увидел имя Гарри Дэя… Я немного погуглил, чтобы убедиться, что вещи действительно принадлежали ему. И пока гуглил, нашел несколько сайтов, где можно толкнуть все это дерьмо. Представляете, есть люди, готовые выложить деньги за вещи, которых когда-то касалась рука убийцы. Конечно, я не сразу этим занялся, а только на прошлой неделе… Работать-то я сейчас не могу, сами понимаете. Если человек готов дать мне денег в обмен на дурацкое письмо, кто я такой, чтобы его судить?

– Значит, нашли? – с нажимом спросил Фил.

– Ага.

– Покажите нам конверт, Сэм.

Хейс с видимым усилием развернул свое кресло. Маленькая комнатка не была предназначена для подобного рода маневров, поэтому ему пришлось постараться, чтобы развернуть каталку и подъехать к заваленному кучей хлама столу. Пока Сэмюель перебирал кипу бумаг, Фил и Ди-Ди не сводили глаз с его рук. Хоть Сэм Хейс и был прикован к инвалидной коляске, что-то в его истории не сходилось, и ожидать от него можно было чего угодно, поэтому детективы были готовы мгновенно отреагировать на любое его действие.

– Вот он.

С не меньшим трудом Сэм развернул каталку обратно. Ди-Ди не без усилий поборола огромное желание встать и прикатить кресло на место.

Фил надел пару латексных перчаток и принялся внимательно изучать конверт формата А4. Снаружи ничего не было написано, а также не было никаких печатей или марок. Самый обычный конверт, какие обычно хранят с фотографиями в старом сундуке.

Затем Фил открыл его, и в руки ему скользнуло полдюжины различных бумаг.

– Свидетельство о рождении, – вслух прочитал он, – на имя Гарри Дэя.

Ди-Ди вскинула бровь.

– Деловое письмо о каком-то столярном проекте, над которым он работал. Три записки, адресованные его жене. И вот это.

Фил показал выцветший, сложенный пополам листок, по-видимому, являющий собой поздравительную открытку. На внешней стороне детскими каракулями было написано «Любимому папе». Внутри уже более аккуратным почерком – «С Днем отца». Открытка была украшена хаотичными красными и синими загогулинами, отдаленно напоминающими звездочки. На оборотной стороне была подпись – «SHANA», буква «S» повернута в другую сторону.

Поздравительная открытка ко Дню отца. Папочке от его маленькой дочурки. Одному убийце от другого.

– И сколько это все может стоить? – спросила детектив Уоррен.

– Вчера – не так уж и много, – ответил Хейс, – но сегодня… – Он осекся.

Похоже, Сэм понимал, что увеличение цены вовсе не играло ему на руку в данном случае.

Первой предположительной оценкой Ди-Ди было десять тысяч долларов. С другой стороны, настолько личные и редкие вещи… Для разбирающихся в этом коллекционеров они могут быть бесценны.

– Так, значит, вы их просто нашли? – с напором спросил Фил.

– Богом клянусь, так и есть.

– И вам это не показалось странным? Вам не пришло в голову поспрашивать у соседей, кто оставил на вашем крыльце этот конверт? Или позвонить в полицию и сообщить, что кто-то подбросил вам вещи, которые некогда принадлежали серийному убийце?

– Поспрашивать у соседей? Да я никого из них даже не знаю. Раньше я круглые сутки работал, а теперь постоянно сижу взаперти и лишь два раза в неделю выбираюсь из дома. В любом случае здесь всем друг на друга плевать. Каждый занимается своим делом, и все счастливы.

– Но вы ведь наверняка задавались вопросом…

– Конечно. Я каждый день задаюсь вопросом, почему я не закрепил эту чертову лестницу получше. Или почему я продолжал работать, несмотря на начавшийся дождь. Я часто задаюсь вопросами, детектив. Только это не значит, что я получаю на них ответы.

– Вы ведь понимаете, как это все выглядит со стороны? – спросил Фил.

– В смысле, что несколько тысяч долларов – это достаточная причина, чтобы помочь Шане сбежать и таким образом снова вернуть персону Гарри Дэя на первые полосы газет? Вот только я уже тридцать лет не виделся с Шаной. Не говоря уже о том, что она пугает меня до чертиков. И, если вы не заметили, я не в состоянии ни ходить, ни ездить на машине. Не самый удачный выбор пособника для побега, вы не находите?

– Есть инвалидные коляски с электроприводом, – заметила Ди-Ди.

Хейс раздраженно посмотрел на нее:

– Моя квартира похожа на квартиру человека, который может себе позволить такую коляску? Знаете, почему я решил продать весь этот хлам? Потому что мне нужны деньги. Я бы не отказался переехать в дом, где есть лифт. Мне много не надо, детектив. Я рад уже тому, что вообще остался жив.

– Расскажите нам о Донни Джонсоне, – попросил Фил.

– Что? – удивленно переспросил Хейс.

– Донни Джонсон. Дело тридцатилетней давности. Что вы видели в тот день?

– Ничего. Я сидел у себя, делал уроки, а вышел из комнаты только после того, как поднялся шум. Миссис Дэвис кричала мистеру Дэвису, что с Шаной что-то не так.

– Вы видели Шану?

– Нет, ее комната была на третьем этаже. А мою мистер и миссис Дэвис перенесли на второй, поближе к ним, после… гм… того случая, когда миссис Дэвис застала нас вместе с Шаной. Помню только, как вышел в коридор и увидел на ступеньках капли крови. Но тут открылась входная дверь, и к нам ворвался отец Донни… Я испугался. Все взрослые словно посходили с ума, поэтому я вернулся к себе в спальню и сидел там.

– А Чарли Сгарци думает иначе, – решила сблефовать Ди-Ди. – Он утверждает, что вы ревновали Шану к нему и решили отомстить ему через кузена.

Хейс нахмурился:

– Чарли? Чарли Сгарци? А он здесь вообще при чем?

– Мы вам уже говорили, что ведем беседу со всеми знакомыми заключенной. Учитывая, что она когда-то встречалась с Чарли…

– Минутку, минутку. О чем это вы?

Голос Хейса взвился. Враждебность? Ревность? Детективы снова обменялись взглядами, и Фил положил руку на кобуру с пистолетом.

– Чарли Сгарци утверждает, что они с Шаной состояли в определенных отношениях, – медленно сказала Ди-Ди. – Точнее, как он выразился, они просто трахались.

– Чушь собачья! – Эти два слова эхом отозвались в маленькой комнате.

Ди-Ди ничего на это не ответила, она молча ждала продолжения.

Хейс провел рукой по растрепанным каштановым волосам.

– Подождите. Я могу вам еще кое-что показать. Я быстро.

Он снова повернул свое кресло к заваленному бумагами столу. Но на этот раз наклонился, пытаясь поднять с пола потрепанную временем коробку. Однако он никак не мог до нее дотянуться. Фил пришел Хейсу на помощь и поставил коробку ему на колени. Под пристальным взглядом детективов хозяин квартиры снял крышку.

Внутри были какие-то бумаги. Хейс покопался в них и через несколько секунд воскликнул:

– Нашел! – Он взмахнул выцветшей фотографией.

Фил поставил коробку обратно на пол и помог Хейсу вернуться на место. Сэм тут же передал фотографию детективам, будто она должна была им о чем-то сказать.

Ди-Ди увидела четверых подростков. Фотография изрядно выцвела, поэтому различить их лица было трудно. Но Ди-Ди узнала Хейса. Густые каштановые волосы, темно-зеленая рубашка с эмблемой баскетбольного клуба «Бостон Селтикс», которая со временем стала желтоватой. Еще двое ребят были ей совершенно не знакомы.

А с самого края стоял еще один юноша. Долговязый, худощавый, с длинными черными волосами и прямой челкой до глаз, в футболке с группой «Металлика» и в косухе сплошь в металлических клепках и цепях.

– Чарли Сгарци, – сказала она.

– Великий Притворщик собственной персоной, – заявил Сэм. – В одном из своих многочисленных обличий.

– Что вы имеете в виду?

– Чарли был жутким лицемером. Эти двое, Томми и Адам, обожали хеви-метал, и когда Чарли зависал с ними, он тоже делал вид, что любит хеви-метал. Шана была у нас эдакой крутой девчонкой, поэтому при ней он всегда демонстративно вынимал пачку «Мальборо» из заднего кармана. А еще можно было увидеть, как он, одетый в белую рубашку с накрахмаленным воротничком, сладко улыбается своей мамочке. Или встретить его в толпе готов, с черными ногтями и в длинном кожаном плаще. С кем бы он ни был, он всем пытался подражать.

– Значит, у него был кризис самоопределения. – Фил пожал плечами. – Для подростка в этом нет ничего удивительного. Практически все через это проходят.

– Дело совсем не в этом. Не было у него никакого кризиса. Он просто старался кое-что скрыть таким образом.

– Что именно?

– Чарли не спал с Шаной. Чарли – гей.

По словам Хейса, у него был нюх на подобного рода вещи.

– Поверьте, когда ты постоянно переходишь из одной семьи в другую, тебе просто не выжить без умения определять мальчика, которому нравятся другие мальчики. Особенно если он тщательно пытается это скрывать.

– Чарли боялся реакции родителей? – спросила Ди-Ди.

– Да черт его знает. То есть родители Чарли, конечно, были людьми консервативными. Счастливая домохозяйка и пожарный. Но я не думаю, что дело было в родителях. Дело в самом Чарли. Он просто хотел быть таким же, как все остальные. Вот только эта его маленькая особенность ему мешала. Сегодня, может быть, это не слишком большая проблема, но тридцать лет назад, да еще и в таком районе, как «Южок», за такое могли убить. Поэтому Чарли старался подавить в себе это и все время пытался подражать другим. Ему это отлично удавалось. Превосходный актер. Но я-то, разумеется, знал всю правду.

– И все потому, что у вас невероятный нюх на гейские делишки? – Ди-Ди вскинула бровь.

– Да нет. Просто однажды я застал его вместе с Донни.

– Что?

– Да. Он запустил руки Донни в штаны, я видел это. Все стало ясно как день. Когда Чарли заметил меня, он с силой оттолкнул брата от себя, делая вид, что они всего лишь дурачились или что-то в этом роде. Но я-то знаю, что видел, да и он тоже.

– А как Донни на это отреагировал? – спросил Фил.

– Отрицательно. Не думаю, что он был рад вниманию со стороны Чарли. Но Чарли был старше, сильнее. Что Донни мог поделать?

– Почему вы не рассказали об этом полиции тогда, тридцать лет назад? – сурово спросил Фил.

Хейс пожал плечами:

– Никто ведь не спрашивал. К тому же окровавленное ухо нашли в кармане у Шаны, а не у Чарли. Даже зная, что Чарли насиловал своего кузена, я все равно думаю, что убила его Шана. Может быть, Чарли и бывал жесток, но не до такой степени. В своей кожаной куртке он был весь из себя крутой, но стоило ему ее снять и надеть белую рубашечку, как он становился ни дать ни взять маменькиным сынком. В него словно был встроен специальный переключатель. Даже жестокость была всего лишь частью образа.

Ди-Ди казалось, что ее мозг вот-вот взорвется.

– Когда вы в последний раз виделись с Чарли?

– Черт возьми, целую вечность назад. Я ведь через полгода после ареста Шаны уехал из того района. С тех пор его и не видел.

– Вы знаете, что он пишет книгу об убийстве кузена? – вмешался Фил.

Хейс покачал головой.

– И он не пытался связаться с вами по этому поводу?

Сэм самодовольно ухмыльнулся:

– Можно подумать, у него хватило бы духу задавать мне вопросы насчет Донни.

Уоррен кивнула. Весьма подозрительно, почему Чарли взял интервью у всех, кроме сводного брата Шаны. Что ж, по крайней мере, это добавляло немного правдивости в историю Хейса.

– Если Чарли не спал с Шаной, то какие между ними были отношения?

– Без понятия. Заклятые друзья? Иногда они вместе гуляли. Знаете, в таком маленьком районе выбирать не приходится. Но Шана часто называла Чарли гнусным лицемером. Несколько раз, когда он выводил ее из себя, она угрожала порезать его дурацкий плащ. Чарли старался держаться от нее подальше. Но я видел, как он на нее смотрит. Казалось, он восхищался ею, только с безопасного расстояния.

– Как думаете, это он помог ей сбежать из тюрьмы?

– Чарли? Помог Шане? А они продолжают общаться?

Ди-Ди хотела сказать «нет», но ведь это не было правдой. Чарли не раз писал Шане за последние несколько месяцев. Только она ему не отвечала. Немного странно, правда? Он писал ей, но она не отвечала.

Если это только не было каким-то секретным кодом. Отсутствие ответа – это и есть ответ.

Ведь если подумать, за последние три месяца в жизни Шаны произошли серьезные изменения. В ней снова появился Чарли Сгарци, или Великий Притворщик, который якобы работает над своей книгой. Что, если появление Чарли и исчезновение Шаны как-то взаимосвязаны?

– Думаете, Чарли стал бы ей помогать? – повторила Ди-Ди.

Хейс поморщился:

– Та Шана, которую я знал… была чокнутой, не в лучшем смысле этого слова. Что бы я ни думал о Чарли, он никогда не был идиотом. Даже скорее наоборот, он был по-своему чертовски умен. Поэтому он и Шана… Нет, вряд ли бы он стал помогать ей. Хотя, с другой стороны, прошло уже тридцать лет, а как говорят, люди меняются.

– А вы изменились?

Сэм одарил ее холодным взглядом и указал на свое кресло.

– Я имею в виду, какой урок вы вынесли для себя тогда, тридцать лет назад?

– Никогда не позволяй сводной сестре играть с острыми предметами.

– Миссис Дэвис по вам скучает.

Хейс съежился и виновато покраснел.

– Вы закончили? – спросил он.

– Мы еще должны забрать у вас тот конверт.

– Черт возьми!

– Но, может быть, если мы найдем подтверждение вашему рассказу, то в один прекрасный день вернем его вам обратно.

– Нет. – Казалось, Хейс и сам удивился своему внезапному решению. – Мне это не нужно. От вырученных денег я бы, конечно, не отказался, но сами вещи… Гарри Дэй – убийца. Он отбирал чужие жизни, рушил целые семьи. Так же как и Шана. Мистер и миссис Дэвис были хорошими людьми. А после того, что случилось… Вы правы, нужно звонить миссис Дэвис почаще. Просто я… не хотел беспокоить ее, но если ей как раз этого не хватает… Похоже, я ни капли не изменился. Тридцать лет прошло, а я все такой же тупица.

Ди-Ди не смогла к этому ничего добавить.

Детективы поблагодарили Хейса за то, что он уделил им время, а затем Фил забрал у него конверт со всем содержимым. Они проинструктировали его, как и миссис Дэвис, насчет мер безопасности и вышли в подъезд.

– Чарли Сгарци, – сказал Фил и покачал головой, быстро спускаясь по лестнице. – Ничего не понимаю. Сначала он говорит нам, что Шана разрушила его семью, а сам пытается нажиться на смерти собственного брата. Затем он устраивает поминальную службу прямо перед зданием лечебницы и обвиняет Шану в убийстве его матери, но буквально на следующий день он помогает ей сбежать из тюрьмы? Зачем ему это? Еще одна сцена к его роману или что?

– Я тоже не могу этого никак понять, – пожала плечами Ди-Ди. – Но если выбирать главного подозреваемого из Чарли, давно потерянной Аны-Роуз Симмонс и прикованного к инвалидному креслу Сэмюеля Хейса, я больше склоняюсь в сторону Чарли.

– Это ведь значит, что он убил свою мать. Любящий сын, который каждую ночь спал на диванчике в ее гостиной, приносил ей любимый суп и пытался удовлетворить все ее нужды? Это наш главный подозреваемый?

Наконец напарники спустились на первый этаж, оба слегка запыхались.

– Все из-за его проклятой книги, – сказала Ди-Ди. – Все это началось, когда Чарли решил написать свой мировой бестселлер, чтобы помочь матери. Кроме того… – Она осторожно коснулась левого плеча, как вдруг в голове ее зажглась новая идея. – Черт возьми, Фил! Чарли пишет вовсе не о своем кузене! Нет, это вчерашний день, а чему нас научил тот сайт, где распродают вещи серийных убийц? Никто не станет платить за такое. Поэтому Чарли решил создать нового маньяка, такого же свирепого, как Гарри Дэй, – Убийцу с розой. Этот персонаж однозначно должен запугать население, приковать к себе внимание СМИ, а сам Чарли при этом станет великомучеником, чью мать жестоко убил серийный маньяк. Чарли больше не пишет о своем Донни Джонсоне и деле тридцатилетней давности. Он пишет о нас.