Глава 21
– Значит, ты думаешь, что Шана Дэй, заключенная психиатрической лечебницы, которая уже тридцать лет света белого не видит, и Убийца с розой каким-то образом связаны? А если быть более точным, он является ее марионеткой?
– Именно.
– Даже несмотря на то, что она сидит в одиночной камере, на нее практически нет информации в свободном доступе, она ни с кем не переписывается и у нее нет воздыхателей?
– Да.
– Ну хорошо. – Алекс устроился за кухонным столом напротив Ди-Ди, которая сидела, прикладывая лед к плечу. – Может, я всего лишь простой криминальный аналитик, но смущает подобный расклад.
Уоррен только недавно вернулась домой от Сгарци, встрече с которым предшествовал допрос Шаны. Однако, оглядевшись по сторонам, она поняла, что Алекс был занят сегодня утром не меньше, чем она. На двери отливал металлическим блеском новенький замок, деревянные штыри теперь плотно блокировали шпингалеты на окнах. Муж также позаботился об обновлении домашней охранной системы, включавшей теперь несколько камер с датчиками движения, которыми хозяева могли управлять при помощи своих смартфонов. Ди-Ди чувствовала себя участницей реалити-шоу, но учитывая, что всего через несколько часов они поедут к родителям Алекса, чтобы привезти сюда Джека…
– Понятно, – только и выговорила она.
Алекс удовлетворенно кивнул.
Таковы были новые порядки в их жилище. Пока не поймают убийцу, который буквально пару дней назад вломился в дом, чтобы лично оставить Ди-Ди открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления, им придется жить как заключенным колонии или участникам телешоу.
– Я понимаю твои сомнения, – сказала Ди-Ди. – Ведь ты всегда работаешь только с реальными уликами, а нам их как раз таки недостает. Ну, я имею в виду настоящие улики.
– Это точно, – согласился Алекс.
– Дело вот в чем. Единственным неоспоримым подтверждением нашей теории могла бы стать только записка, отправленная Шаной предполагаемому Убийце с розой. Однако, по словам суперинтенданта МакКиннон, открытая переписка не слишком уместна в тюремных стенах. Скорее всего, Шана использует шифр. Допустим, определенные книги из тюремной библиотеки, носок на окне, конкретное количество объедков на подносе. Все это, конечно, старо как мир, но тем не менее многие заключенные до сих пор пользуются такими приемами. А учитывая, насколько Шана умна, нет оснований сомневаться, что она способна сообщаться со своим другом.
– Справедливо, – кивнул Алекс. – Вот только… кто он? Говоришь, этот репортер утверждает, что помощник Шаны – ее знакомый из прошлой жизни. Почему же он объявился только спустя тридцать лет? Почему до этого о нем никто не знал?
Ди-Ди пожала плечами:
– Все в один голос утверждают, что Шана на протяжении тридцати лет ни с кем не общалась. Вот почему мы думаем, что они познакомились еще до того, как она угодила за решетку.
Алекс скептически посмотрел на жену:
– И он шпионит для нее?
– Ну а как еще она узнает о том, чего, по идее, знать не должна?
– То есть Шана собирает информацию на свою сестру, на других заключенных, чтобы таким образом сеять вокруг себя страх и ужас, правильно? А что насчет ее воображаемого друга? Ему-то это зачем?
Ди-Ди поджала губы.
– Способ развлечься? Возможность получить острые ощущения? Откуда мне знать. Я ведь в здравом уме, а понять этих маньяков сможет только такой же психопат, как они.
Алекс закатил глаза.
– Ладно, слушай, как там Мелвин? – спросил он, указывая на плечо Ди-Ди.
– Не в самой лучшей форме. Видимо, устал за утро.
Алекс испытующе посмотрел на жену.
– Оказывается, присутствовать на допросе одной из самых опасных убийц штата довольно увлекательно. По крайней мере, я на время почти забыла о боли. Кто бы мог подумать.
Алекс тяжело вздохнул. Вероятно, в данный момент он сожалел о том, что не женился на кондитерше или на библиотекарше, ведущей развивающие кружки для детей.
– Ну что ж, – сказал он бодрым голосом. – Будь по-твоему. Раз уж Мелвин не слишком тебя сегодня достает, а ты не сильно устала… У меня есть еще один вопрос касательно твоей теории о дружке Шаны.
– Какой?
– Почему только сейчас?
– В смысле?
– Почему только сейчас? – повторил Алекс. – Если предположить, что Шана и ее загадочный сообщник знакомы уже тридцать с лишним лет, то почему первое преступление было совершено всего шесть недель назад? Разве таким убийцам не присуща…. как это назвать… жажда убийства? С чего это вдруг спустя тридцать лет их отношения вышли на новый уровень?
– Приближающаяся годовщина – тридцать лет со дня смерти Донни Джонсона, – предположила Ди-Ди.
– Думаешь? А чем их не устроила десятая годовщина? Или двадцать лет, или двадцати пять? Почему это именно тридцать вдруг стало магическим числом?
– Да откуда же мне знать!
– И почему именно ты?
– Что именно я?
– Убийца с розой, предполагаемый протеже Шаны Дэй, тридцать лет учился у нее мастерству, и вот он наконец собрался с силами и убил свою первую жертву, а затем нацелился на детектива-сержанта Ди-Ди Уоррен. Столкнул тебя с лестницы, а через несколько недель тайком проник в твою спальню, чтобы оставить подарки и открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления. Все это не случайно, Ди-Ди, ты не станешь это отрицать…
– Я и не говорю, что это все случайность.
– Тогда почему именно ты? – настойчиво повторил Алекс. – Тридцать лет назад, когда убили Донни Джонсона, ты ведь еще не работала в полиции. Ты никоим образом не связана ни с ним, ни с Шаной Дэй. Зачем им понадобилось втягивать тебя в эту заваруху? Зачем им было втягивать в это дело копа?
Ди-Ди нахмурилась:
– Если ты собираешься и дальше допекать меня своими вопросами, то тебе придется съездить за китайской едой в соседний ресторан.
– Без проблем.
– Ну тогда ладно. Во-первых, мы еще не закончили расследование. У нас пока больше вопросов, чем ответов. Фил сейчас пытается связаться с инспекторами, контролирующими условно-досрочно освобожденных, которые когда-то сидели с Шаной в одном блоке. Вдруг одну из них выпустили три месяца назад, и та, воодушевившись продуктивными беседами с Шаной, тоже решила собрать себе коллекцию человеческой кожи. Может, она ошивается у нас под носом, что, кстати, вполне вероятно. Заранее вижу, какое огромное количество народу нам придется допросить.
Алекс замер, в его взгляде ясно читалась задумчивость.
– Значит, мы снова возвращаемся к теории, что наш убийца – женщина. Это весьма усложняет дело, учитывая количество девушек, которые когда-либо общались с Шаной в течение стольких лет. Если Шана тут ключевая фигура, если это она взяла под свое крыло преемника, то, получается, мы ищем эдакий прототип Шаны, только разгуливающей на свободе.
– Опять же, отсутствие сексуального насилия, компрессионная асфиксия… Все же мы ищем Пэт, а не Боба, – подтвердила Ди-Ди. – Ты прав насчет специального рецидива. Должна быть какая-то причина, по которой преступления стали происходить только сейчас. Поэтому на данный момент версия с условно-досрочно освобожденными кажется мне самой реалистичной.
– Временные рамки, – сказал Алекс. – Мне нужны временные рамки преступлений, мне нужны мотивы, мне нужны доказательства. А еще мне нужно, чтобы моя жена была в безопасности, и это ст� захочет. Поэтому вполне вероятно, что Убийца с розой находится под ее влиянием. Он или она выполняет приказы Шаны, потому что боится ее и в то же время ею восхищается.
– Ваша сестра прямо Чарльз Мэнсон, – вставила Уоррен.
– Боже упаси, – вздохнула Аделин. – Нет, Шана не так харизматична. Точнее, она вообще не харизматична. Однако это вовсе не исключает возможности – так уж устроена любовь, – что тот человек просто в восторге от нее. Этого, полагаю, вполне достаточно.
Ди-Ди задумчиво кивнула.
– Кстати, – продолжила Аделин, – я узнала, что значит число сто пятьдесят три. Полистала дело Гарри Дэя. В одном из полицейских отчетов сказано, что в его коллекции насчитывалось сто пятьдесят три фрагмента человеческой кожи.
Глаза Ди-Ди расширились от удивления.
– Так вот что это. Гарри Дэй в свое время собрал коллекцию из ста пятидесяти трех полосок человеческой кожи, и с тех пор это любимое число его дочери? Как думаете, откуда она об этом узнала? Может, вычитала в какой-нибудь газетной статье?
– Я все проверила, о Гарри не так уж много писали, и тем более ни в одной из статей, которые я прочла, не было такой детальной информации. Я даже в «Гугле» искала «Гарри Дэй сто пятьдесят три», и ничего.
– Может, ваша сестра каким-то образом получила доступ к полицейским отчетам?
– Сомневаюсь. Хотя мы можем узнать у тюремного библиотекаря, к какой литературе она проявляет наибольший интерес.
Ди-Ди поджала губы, чувствуя, что запуталась окончательно, и в конце концов просто пожала плечами.
– Под конец разговора, – сказала она, – Шана сообщила нам число, связанное с ее отцом. Но и что с того, верно? Она знает, сколько полосок кожи было в коллекции у Гарри. Теперь и мы это знаем. Уверена, здесь не о чем беспокоиться.
Аделин не отвечала. Прошла минута, другая. Молчание затянулось настолько, что у Ди-Ди появилось плохое предчувствие, а Мелвин отозвался жгучей болью в плече.
– Убийца с розой, – начала Аделин, а Уоррен надеялась, что она не будет продолжать, – тоже срезает полосками кожу со своих жертв. А судмедэксперты знают, сколько именно этих полосок?
Ди-Ди лишь молча закрыла глаза.
– Конечно, это только догадка, но если цифры вдруг совпадут…
– Ваша сестра буквально подтвердила, что между ней и Убийцей с розой есть связь. Это только лишний раз доказывает ее причастность к убийствам.
– Полагаю, после разговора со мной вы захотите связаться с судмедэкспертами.
– Ну, я бы не была столь в этом уверена.
– Детектив, Шана ничего не делает просто так. Вопрос не в том, какую выгоду от этих отношений получает ее подельник. Вопрос в том, какую выгоду от них получает Шана. Чего она вообще хочет? И я уверяю вас, найти ответ на этот вопрос будет непросто. Если бы сестра была просто маньяком-убийцей, было бы куда проще. Но это не так. Она умна, у нее есть план, ее слишком… трудно понять. Она провела за решеткой уже тридцать лет, и если это такой стратегический ход, чтобы мы выпустили ее из тюрьмы хотя бы ненадолго в обмен на сотрудничество, как она предложила сегодня утром…
– То?
– Обратно она не вернется, Ди-Ди. Я знаю свою сестру. Она считает, что совершила всего одну ошибку, когда была ребенком…
– Какую? Убила другого ребенка?
– Нет. Попалась на его убийстве. В тюрьме жизнь Шаны кончена. А на свободе… Что бы ей ни было нужно, чего бы она ни искала, нельзя ей дать возможность это найти. Иначе она победит, а мы проиграем.
– Вы сейчас говорите как психотерапевт или как ее младшая сестра?
– У вас есть братья или сестры, детектив?
– Нет, я была единственным ребенком в семье.
– Вот и я большую часть жизни была единственным ребенком. Поэтому я рассуждаю с профессиональной точки зрения. Так вы позвоните в отдел судмедэкспертизы?
– Позвоню. А до тех пор не будем торопиться с выводами. Мы абсолютно точно ни при каких обстоятельствах не позволим Шане пудрить нам мозги.
Ди-Ди практически почувствовала, как появилась эта усталая улыбка на лице Аделин.
– Дайте мне знать, когда что-нибудь прояснится. Я же пока пройдусь по магазинам. Немного шопинга – самое то для снятия стресса.
И доктор повесила трубку. Ди-Ди набрала номер отдела медэкспертизы. Ей пришлось ждать десять минут, пока Бен возьмет трубку. Тот совсем недавно закончил анализ кожи, срезанной с первой жертвы. Он насчитал сто пятьдесят три полоски.
– Вообще мне кажется, что срезано было сто шестьдесят полосок, – оживленно продолжил он. – Семь из них убийца забрал с собой на память. Хотя доказательств этому у меня, конечно, нет. Просто сто шестьдесят – хорошее круглое число, да и очевидно, что определенное количество фрагментов отсутствует.
Ди-Ди поблагодарила Бена и попрощалась. «Это все не важно, – подумала она. – Не важно, сколько всего полосок кожи срезал Убийца с розой: сто шестьдесят, сто пятьдесят пять или сто шестьдесят одну. Важно было то количество полосок, которое он оставлял для следователей. Сто пятьдесят три».
Эдакая дань уважения Гарри Дэю, прямо как и предсказала его дочь.
– Я абсолютно точно ни при каких обстоятельствах не позволю Шане пудрить мне мозги, – пробормотала она и затем добавила: – Вот дерьмо!
