Глава 12
Я ухватился за мягкую ладонь Рейчел, подрагивающую от возбуждения. Впрочем, как и она вся. Но не от того возбуждения, которое испытывал все еще бледный Головешка: в каждом из этих полуразрушенных (или выглядевших так, будто их покинули месяц назад) зданий ему мерещилась очередная партия сокровищ. Нет, Рейчел дрожала от мысли, что, возможно, всего-то в нескольких шагах отсюда хранится тысячелетняя тайна.
– Этой местности война Прежних точно не коснулась, – резюмировал Гаспар.
Не согласиться с ним было трудно. Определить места, где была война, можно с первого взгляда. Там все выглядит так, словно поработал гигантской лопатой попирающий небеса великан, вскапывая землю глубоко-глубоко. Заодно оплавив многие камни до зеркального блеска. Местами все покрыв жирной черной копотью, не исчезнувшей даже спустя тысячелетия. И вдохнуть мельчайшие частицы которой наверняка означало смертельно занедужить без всякой надежды на исцеление. Здесь все было не так. Если что-то и пострадало, то лишь от времени и природных катаклизмов.
– Лео, откуда начнем? – поинтересовался Головешка.
– Откуда начнем?.. – переспросил я, давая себе время на размышление. Все-таки ловушки отключены не полностью, и знать бы границу, за которой начинается опасная зона. – А начнем мы…
– Так, Блез, там, в тени под стеной, уж не троборы ли?! – внезапно воскликнула Рейчел.
– Где?! – живо откликнулся тот. – Похоже, ты права. Только мелкие они какие-то, вряд ли для войны.
То, что они увидели, действительно походило на механизмы Прежних. Удивляло другое: как они смогли разглядеть эти машины прежде меня? Хотя что в том интересного: сам я вглядывался в даль, а эти полушария тут, под боком, сто́ит лишь к ним спуститься.
– А что, троборы бывают и другими?
– Не знаю. Но военные должны одним своим видом ужас внушать. А эти… – И Блез пренебрежительно махнул рукой. – Эти больше на игрушки похожи.
– Пожалуй, для игрушек они все-таки крупноваты, – не согласился с ним Гаспар. – Но для войны точно не годятся: в этом ты прав. Их же одним ударом шестопера или даже топора вдребезги можно разнести. – Его плевок был не менее пренебрежительным, чем жест Блеза. – Что скажешь, Лео?
– Их необходимо в упор рассмотреть. И если это действительно троборы, есть неплохой шанс, что здесь отыщутся и другие. Вот с них и начнем. Так, я иду впереди, остальные в нескольких шагах позади меня. И не собирайтесь толпой, мало ли что.
Нет уверенности, что земля не обрушится под ногами. Не от ловушки – от времени.
Механизмы выглядели дикой помесью черепахи с пауком. От черепах им достался округлый панцирь, а от членистоногих – множество лапок. Числом не менее дюжины, симметрично расположенных вокруг панциря. Единственное, что отличало этот гибрид от своих живых прообразов – располагающаяся прямо по центру корпуса матовая полусфера из стекла или подобного ему материала, на которые Прежние были большие мастера.
– Точно троборы. – Гаспар, по своему обыкновению, не смог удержаться от того, чтобы не съязвить: – Блез, насобираешь таких сотни полторы-две: меньше смысла нет, прикрепишь к каждому из них меч, топор или пику какую-нибудь, и тогда точно на родине порядок наведешь. Четыре у тебя уже имеются, чепуха осталась. Главное, чтобы они в рабочем состоянии оказались. – И, довольный собой, хохотнул.
Троборы действительно никакого ужаса не внушали. Мелкие, по колено.
– А как проверить, в рабочем они состоянии или нет? – совершенно серьезно поинтересовался Блез.
– Вот уж чего не знаю, того не знаю… – Судя по скрипу кожаной кирасы, Гаспар пожал плечами. – Вон у Лео поинтересуйся: может, он знает.
– Стоп! – Одновременно я взметнул над собой руку.
Впечатление, что один из троборов, кстати, самый к нам ближний, едва заметно пошевелил лапкой: показалось, нет? Теперь, когда солнце начало клониться над горизонтом, тень от стены, у которой находилась вся четверка, исчезла, и рассмотреть древние механизмы можно было во всей красе. Да и приблизились мы к ним уже порядочно.
Никакого опасения они не вызывали, и потому я решительно шагнул вперед. Чтобы тут же застыть снова: лапками пошевелили сразу три из четырех, причем на этот раз никаких сомнений не оставалось.
Пигель много раз повторял: «Все, что не до конца понятно – считай опасным», – и я оглянулся в поисках возможного убежища. Ближайшее представляло собой какие-то развалины, выглядевшие как груда камней с небольшой площадкой наверху. Так сразу там и не окажешься, если тебе не поможет кто-то еще. Заодно посмотрел на своих спутников. Головешка, как и обычно, выглядел мрачным. Блез – задумчивым. Глаза Рейчел были полны ожидания, а губы Гаспара кривились в скептической улыбке: какую, мол, опасность, могут представлять эти создания? Что они, мечники в полных доспехах? Или того паче конные рыцари с копьями наперевес? Именно его скептический, а в какой-то мере и насмешливый взгляд заставил меня отказаться от своего намерения отослать их всех назад: кому хочется выглядеть трусом в глазах своей любимой девушки? Проглотив слова, я напустил на себя самый уверенный вид и шагнул вперед. Чтобы тут же отпрыгнуть, поскольку ближний к нам тробор приподнялся на своих многочисленных суставчатых ножках и в мгновение ока очутился рядом со мной.
Отскочил я неудачно, сбив с ног не готового к такому повороту событий Головешку. К тому же, споткнувшись об него, завалился сам. Пока мы с ним поднимались, тробор сделал еще один шажок и, крутнув вправо-влево своим матовым полушарием на спине, застыл. Застыли и мы.
– Да ладно вам! Какую-то там железяку испугались! – заявил вдруг Гаспар, приближаясь к тробору. По дороге он перехватил свой топор поудобнее, заодно повернув обухом так, что вперед загнутым клювом хищной птицы торчал клевец. – Сейчас мы ей покажем, как честной люд пугать!
– Может, не стоит его трогать? – возразила Рейчел. – Он же ничего плохого нам не сделал. Вдруг это местный библиотекарь, а мы его топором… Лео, скажи ему!
Я и сам собрался это сделать, но было поздно. Гаспар, приблизившись к тробору длинным скользящим шагом, с хеканьем обрушил на него клевец. Удар у Гаспара поставлен на совесть, таким и рыцаря спешить можно, и шлем латника с легкостью проломить, но сейчас дело у него не заладилось. Клевец, скользнув по матовой полусфере, со скрежетом прошелся по корпусу тробора и сорвался в сторону, невольно заставив самого Гаспара сделать пару шагов, развернувшись к тробору тылом.
Тот как будто этого и ждал. Полусфера неожиданно поднялась примерно на локоть, причем ось, на которой она это сделала, закрутилась так, что в глазах рябило. Дальше от нее отделилась цепь, собранная словно из множества напальчников для шитья, свободным концом хлестнув Гаспара по тому месту, которое мы используем, когда желаем куда-нибудь присесть. После чего так же молниеносно скрутилась, а следом полусфера опустилась на место.
Гаспар взвыл от боли и негодования, не ожидая от древнего механизма такой подлости. Ладно бы тробор серьезно его ранил или даже убил: смерть в бою может найти каждого. Но тот поступил с ним как с сопливым мальчишкой, которого следовало проучить за гнусное поведение.
– Ах, вот, значит, ты как! – зло ощерился он, шагом опытного фехтовальщика пытаясь обойти своего врага сбоку.
Хотя попробуй тут разберись, где у этих троборов зад, бок или перед, если они со всех сторон выглядят одинаково.
И вот тут троборы ожили все четверо, двигаясь прямо на нас.
– Назад! – проревел я. – Отходим!
И если бы Гаспар в тот миг посмел меня ослушаться – клянусь, я бы и сам добавил ему по уже пострадавшему месту ногой. Вероятно, тот понял все без объяснений, поскольку отпрянул. Причем настолько быстро и так далеко, что я даже крякнул от зависти.
– Быстро наверх! – снова скомандовал я, указывая рукой на убежище. – Я их отвлеку.
Не будь здесь Рейчел, на спасительных развалинах, вполне допускаю, я оказался бы первым. Порой в жизни случаются моменты, когда каждый сам за себя, а именно такой сейчас и наступил.
Три тробора представляли собой явную опасность. У четвертого, несмотря на то что он смог выпрямиться на всех своих ножках, несколько из них не работали, и потому он заходил ко мне по широкой дуге. Услышав за спиной топот ног своих компаньонов, я и решил действовать.
Кому-нибудь приходилось оказаться вдруг посреди своры злобных собак, каждая из которых норовит тебя цапнуть? Если да, он получит полное представление о ситуации, в которую я угодил. С единственной разницей: вместо оскаленных зубов мне грозило то, что уже испытал на себе Гаспар.
Причем ему еще повезло: перед тем как, раскрутившись, цепь стеганула его по филейной части, с ее конца отвалилось лезвие. Длиной в пару ладоней, но куда более узкое и заточенное, нисколько в том не сомневаюсь, до бритвенной остроты. Оно улетело куда-то в сторону, и с характерным звоном, по одному которому можно было судить о превосходном качестве металла и его добросовестной закалке, ударилось о каменную кладку стены. Гаспару повезло еще и с тем, что на нем была надета кожаная кираса, что в какой-то мере спасло немаловажную часть его организма от сильных повреждений. На мне такой кирасы не было, так что любая оплошность стоила бы мне если не жизни, то тяжелого увечья.
Детство мое прошло в путешествующем по дорогам Андлавии фургончике цирка шапито, и потому для меня вебстер, бланш, пируэт или любое другое сальто было парой пустяков. Именно на них я и сделал ставку.
В отличие от собак, эти механизмы могли нанести удар своим оружием только параллельно земле, что получалось примерно на высоте пояса. Подпрыгнуть так с места у меня получилось бы без проблем, да вот только в любом случае пришлось бы приземлиться в ту же самую точку, чтобы попасть под удар уже следующего тробора. Сальто же давали мне непредсказуемость. Была у меня надежда еще и на то, что троборы не станут стегать один по другому, если вдруг окажусь в самой их гуще, и все же я решил не рисковать.
– Все залезли? – поинтересовался я, одновременно делая классический овербах.
– Все! – ответила мне Рейчел. – Лео, давай к нам!
Легко сказать – давай к нам! Высота спасительного укрытия такова, что без посторонней помощи мне до них не добраться.
– Веревку спустите! – совершая сальто прогнувшись, крикнул я в ответ, чтобы практически сразу же услышать голос Блеза: «Готово!»
Веревка помогла мало, вернее, совсем не помогла. Понятия не имею, чем эти механизмы думают, но мыслили они толково: как я понял, теперь вся их задача заключалась в том, чтобы и близко меня к ней не подпустить.
Впору было отчаяться: силы мои не бесконечны, вскоре ноги начнут подрагивать от усталости, одно неверное движение, неправильный расчет, и всё: застегают меня эти проклятые металлические пауки насмерть у всех на глазах. А заодно и изрежут, поскольку лезвия на концах цепей не отвалились больше ни у одного.
– Лео, ну что же ты медлишь?! – Судя по характерному звуку, Рейчел, перед тем как спросить, выстрелила из арбалета.
Занятие бесполезное, я и сам уже успел выпустить все три болта из своего. Бил я, конечно, не в панцирь и не в полусферу. В отверстия корпуса, из которых выходили их членистые лапки. Чтобы заклинить хотя бы одну из них, в надежде сделать какую-нибудь тварь менее проворной. Один выстрел оказался удачным, и тробор, весь панцирь которого был изрисован какими-то непонятными письменами ярко-красного цвета, начал подволакивать лапку. Что на его подвижности не сказалось нисколько.
– Лео, по-моему, они медлительнее стали! Ты их замучил, – крикнул мне Блез. – Но рисковать дальше не сто́ит: лезь к нам!
«А уж как замучили меня они! И потом, будь хоть малейшая возможность, неужели бы я уже не был среди вас?! Но этих тварей будто специально учили действовать сообща!»
И тогда я решился на отчаянный шаг. Решился, отлично понимая, что если нога соскользнет или просто подведет меня от усталости, – всё, конец. Обошлось. И все же, перед тем как на такой шаг решиться, я скинул с себя тяжеленный пояс с зашитыми в нем монетами и висевшими на нем кинжалом, флягой и сумкой со всякой всячиной, которая может понадобиться в любой момент. Оставив на плече арбалет: ведь если и суждено мне погибнуть, то пусть уж как настоящему мужчине, с оружием в руках. К тому же стоимость арбалета намного выше, чем все то, что я потерял вместе с поясом.
– Лео, с тебя пояс в прыжке свалился! – оповестила меня Рейчел. – Не забудь его подобрать!
– Знаю… – прохрипел я, уже не в силах кричать. Глаза заливал жгучий соленый пот, и видимость упала примерно наполовину. Сейчас или никогда!
– Устал? – участливо спросила Рейчел, вытирая носовым платком мое лицо. Отчего тот сразу промок насквозь и отправился вниз, к сторожившим нас троборам.
– Нисколько, – с трудом переводя дыхание, ответил я. – Душно здесь, да и пить хочется.
– Лео, долго такому учиться? – поинтересовался Головешка.
– Ты о чем? – не сразу понял я.
– Да обо всех твоих кульбитах. А твой прыжок! Мы ведь едва успели тебя поймать, когда ты пролетал над нами! Летел бы чуть выше – уже бы не дотянулись.
Ну да, перестарался слегка. Идея использовать как трамплин троборское полушарие, вернее, его способность подниматься над корпусом, пришла мне в голову от полнейшей безысходности. Время шло, ноги наливались свинцом, глаза жег пот, а голова переставала соображать от недостатка кислорода. Словом, долго бы я не протянул. Тогда-то и пришло время рискнуть. Именно рискнуть, ведь мне необходимо было точно рассчитать свой прыжок: оказаться на троборе в тот самый миг, когда он только начнет поднимать свое полушарие, угодить на него ногой и молить небеса, чтобы силы у того хватило поднять меня в воздух. Ведь могло случиться, что полушарие без всякого сопротивления опустилось бы на место под весом моего тела. Пронесло.
И нога не соскользнула, и силы у тробора оказалось достаточно. Даже чересчур достаточно, потому что Головешка прав: тробор подкинул меня настолько высоко, что они едва смогли дотянуться.
– Красиво ты над ними издевался! – не унимался Тед. – Если у них есть хоть капля мозгов, а они у них есть точно, удивительно даже: как их не порвало от злости? Может, и зря ты все это затеял, но зрелище получилось на все сто!
Зря, говоришь? Нет, не зря! Иначе ты не сидел бы здесь и не порол с умным видом всякую чушь… Отвечать не стал, лишь пренебрежительно отмахнулся: то ли я еще, мол, умею! Для авторитета такое лишним не станет. Затем покосился на Гаспара: как он? И насколько серьезна его рана? Штаны от крови не промокли, и то уже хорошо. Такие раны самые противные: никому ведь не докажешь, что получил их не удирая от врага, открыв тем самым свой тыл.
– Так каковы наши действия, Лео? – спросил Блез, который, слушая Головешку, одобрительно кивал.
– Да, Лео, что будем делать дальше? – присоединилась к нему Рейчел.
Судя по тому, что в сторону Гаспара они оба даже не взглянули, чего-то умного от него никто не ждал. Что, несомненно, нанесло ему еще одну рану, но уже душевную.
«Дайте хоть отдышаться, – подумал я. – Только что всех вас от смерти спас, а вы от меня сразу же спасительных идей ждете!».
– Для начала неплохо бы чего-нибудь перекусить. Или хотя бы попить. – Я с надеждой взглянул на девушку. Сразу после того, как с тоской – на свой пояс, валяющийся где-то посередине между шмыгающими туда-сюда троборами.
– Кушать нечего, Лео, – с сожалением вздохнула Рейчел. – Не догадалась я с собой чего-нибудь прихватить, думала, мы быстренько обернемся. И воды совсем не осталось.
– А она-то куда делась? Всю выпить успели?
– Нет, не выпить. Головешка ею троборов поливал, когда те поблизости оказывались. Он слышал, что таким образом их можно поломать.
Теодор кивнул, подтверждая:
– Мне рассказывали, что однажды облили тробора водой, и из него дым пошел. Только тем и спаслись.
То-то на меня иной раз брызги летели! А я все удивлялся: откуда они берутся с безоблачного, как, весьма на то надеюсь, моя жизнь по прибытии в Виргус, неба? И еще я пару раз едва не поскользнулся на мокрых плитках. А если бы мокрым оказался тробор, с которого я и совершил свой прыжок?! Ну, спасибо тебе, Головешка! Правда, говорить ему ничего не стал: он ведь старался меня спасти.
– Что, вообще ни глотка нет?
Знать бы заранее, что столько придется кувыркаться, я бы и куртку, и рубаху, и арбалет еще на корабле оставил.
– Ни капельки! Лео, в твоей ведь фляге вода есть? – Я кивнул: куда бы она делась? Некогда мне было во время своих безумных кульбитов жажду утолять. – Тогда можно какую-нибудь удочку соорудить и вытащить сюда твой пояс.
– Так! – сразу же оживился Гаспар. – Здравая идея! Удочку не удочку, но веревки достаточно, а вместо крючка – загнутый нужным образом арбалетный болт, чтобы получился «двойник». Ты пока отдыхай, Лео, мы сами справимся.
Все это так, но главная наша проблема от этого никуда не исчезнет: нам необходимо отсюда каким-нибудь образом выбраться. И я с надеждой огляделся вокруг.
Мой пояс Блез с Гаспаром вылавливали долго. Но не потому, что им все не удавалось его подцепить. Троборы словно сговорились не отдавать его нам, оставив себе в качестве трофея. Едва крючок за него цеплялся, как ближайший механизм, а то и два-три сразу, тут же стегали по натянутой веревке цепью с закрепленным на самом ее конце клинком. Всякий раз веревка оказывалась перерубленной, отчего теряла часть свой длины, а крючок – утерянным. Иной раз попадало и по поясу, который местами уже пошел лохмотьями. В общем, на месте Гаспара с Блезом я давно бы плюнул, но ими овладел нешуточный азарт.
«Пускай забавляются, – решил я. – По крайней мере, без дела не сидят. А главное, дают мне время на то, чтобы придумать, как же нам все-таки отсюда выбраться».
– Слышишь, Лео! – встрепенулась Рейчел. – Как будто бы Барри лает!
– Точно гавкает! – присоединился к ней Головешка.
Сам я собачьего лая не слышал, но и не доверять им причин у меня не было. Барри мог лаять только в том случае, если на наш корабль напали туземцы.
– Лео, они же украдут наши сокровища! – На Головешку жалко было смотреть.
– И что? – Чем мы сейчас можем помочь псу? Нам самим кто-нибудь помог бы… Оставалось только надеяться, что Барри вовремя спрячется.
– Как это «что»?! Мы же опять станем нищими!
– И что?
– Есть! – донеслось со стороны Блеза с Гаспаром. – Лео, мы его добыли!
Мой новый пояс из шкуры легендарного гуавака представлял собой настолько жалкое зрелище, что руки сами потянулись его выкинуть. К тому же фляга оказалась пробитой в нескольких местах, и из нее вытекла вся вода. Признаться, я бы его и выбросил, но, глядя на их торжествующий вид, попросту не решился.
– Спасибо, братья! – поблагодарил их я, вертя пояс в руках: что же теперь с ним делать? Не сообразив ничего лучше, повесил на шею.
– Лео, тебе хватило времени придумать, как нам отсюда спастись? – с надеждой спросил Блез.
Я неопределенно пожал плечами: хватить-то хватило, но как все это дело обстряпать? Точно ведь возникнут проблемы. Так оно и получилось.
– Нам необходимо попасть во-он в ту дыру в стене. Она явно сквозная и ведет наверх: в ней отблески света видны. Дальше уже проще: останется только скинуть веревку для остальных.
– Ее должно хватить, – мысленно смерил высоту стены и длину оставшейся веревки Гаспар. Хватит, Гаспар, обязательно хватит. Сам род занятий заставляет иметь ее всегда много, зачастую в ущерб всему остальному. – Еще неплохо бы какой-нибудь трамплин соорудить. Наподобие того, что использовал Лео.
– А чего его сооружать, если он у нас уже готовый имеется? – И Блез со значением посмотрел на живот самого Гаспара.
Если вникнуть, пришедшая Блезу мысль была не такой уж и бредовой, как могло показаться вначале. Гаспар едва ли не ежедневно работал над крепостью мышц брюшного пресса, утверждая, что, достигнув нужной кондиции, они вполне способны выдержать удар копьем. По крайней мере, его тупым концом. И если Гаспар в тот самый миг, когда нога прыгуна окажется на животе, напряжет пресс изо всех сил, толчок получится чувствительным. Конечно, не такой, как в случае с тробором, когда я почувствовал себя так, словно нашел все-таки пояс, дающий возможность летать словно птица, но все же.
Проблема была в другом.
– Дырка маленькая, в нее лишь Головешка и пролезет, – глядя на отверстие в стене, покачал головой Блез.
– Вот именно, – кивнул я.
«И еще Рейчел. Но уж чем-чем, а ее жизнью я рисковать точно не буду. И дело не в том, что она – моя любимая. Нас здесь четверо здоровых мужчин, а рисковать должна женщина?»
– Головешка, – мы все посмотрели на него с надеждой, – возьмешься?
Вообще-то прыжок получался не таким уж и выдающимся, и вполне по силе любому. Единственная сложность в том, чтобы ухватиться за край дыры. Именно в этом и был основной риск.
Тед внимательно посмотрел на саму дыру, на снующих внизу троборов… Те уже несколько раз пробовали выстроить пирамиду, которая с одинаковым успехом разваливалась.
– Нет, – покрутив головой, сказал он. – Слишком опасно, слишком.
– Ну да: тут занятие не для труса – это тебе не гигантских крокодилов голыми руками в клочья рвать, – ухмыльнулся Гаспар, но Головешка сделал вид, что ничего не услышал.
– Головешка, а как же наши сокровища?! – попыталась сыграть на его жадности Рейчел. – Ты же сам все слышал!
– Что именно? – живо поинтересовался Блез.
– Барри наш лаял. А значит, в гроте аборигены.
– Вполне возможно, он на какого-нибудь пеликана лаял. Или на рыбу. Или от скуки. Собака – она и есть собака, что с нее взять? – Теодор пренебрежительно фыркнул, усиленно показывая, что собакам не доверял никогда.
– Ну что же, тогда выбора нет: прыгать придется мне. – Теперь Рейчел хотела задеть мужское самолюбие Теда. Тщетно.
– Так, – оживился Головешка. – Хвататься руками лучше вон за тот камень. А еще неплохо бы тебе колени чем-нибудь мягким обмотать: непременно, когда схватишься, ударишься ими о стену.
Мы трое – Блез, Гаспар и я, только головами покачали: ну понятно же, что допрыгнуть у Рейчел нет ни единого шанса. Даже если случится невероятное, и мы позволим ей рискнуть жизнью.
– Или пускай сам Лео прыгнет – ему не привыкать. А если и свалится, снова сумеет к нам забраться.
– Если бы Лео смог пролезть в эту дыру, он давно бы уже нам со стены веревку скинул, Тед. – Блез приобнял Головешку за плечи и повел его на самый край площадки, негромко что-то говоря.
– Пытается его убедить, – глядя им вслед, сказала Рейчел. – Лео, может, попробуем воздействовать на него перстнем?
– Интересно, каким это образом? Он что, и от трусости способен излечить?
– То-то и оно, что способен! Когда перстень с определенной комбинацией камней надет на палец, у человека теряется чувство страха.
– Точно теряется?
– По крайней мере, так пишут в книге. С другими болезнями он ведь не подводил. Вот и с трусостью не должен.
– Разве трусость – это болезнь? – засомневался Гаспар.
– Еще и заразная, – вместо Рейчел ответил я. – Сам вспомни: частенько ведь бывает – стоит только кому-нибудь запаниковать, как другие тут же от него заражаются и трусливо покидают поле боя.
Крыть Гаспару было нечем.
– Только как заставить Головешку перстень надеть? – Рейчел посчитала, что решение принято.
– Сделай нужную комбинацию и дай его мне, – без всяких раздумий сказал Гаспар. – И если я не смогу его убедить, надену силой. Пусть хоть раз нормальным человеком себя почувствует.
Головешка надел перстень добровольно. Причем с таким видом: да отвяжитесь вы от меня наконец! Внешне он не изменился нисколько, и я даже посмотрел на Рейчел: не помогло твое кольцо. На что она тоже сказала глазами: подожди немного, не торопись.
Затем у Теодора стал другим взгляд. Немного, едва заметно. Думаю, никто, кроме меня, и увидеть сей факт не смог, но это означало одно: перстень на него все же подействовал.
Вот он подошел к самому краю, покачался с пятки на носок, что в обычном состоянии ему и в голову бы не пришло от боязни свалиться вниз. Посмотрел, прикидывая расстояние, на лаз, в который ему следовало попасть, хмыкнул. Сплюнул на снующих внизу троборов, удачно угодив в одного из них. Дальше началось неожиданное.
– Рейчел, – обратился он к ней. – Давно хочу тебе сказать: красивая ты все-таки девка! – И не успела Рейчел обидеться на слово «девка», как Головешка добавил: – И умница к тому же. Что в таком сочетании у женщин бывает крайне редко. Повезло с тобой Леонарду, чего уж тут! Лео, да не напрягайся ты так: жена друга – это святое!
Затем он удивил нас еще больше.
– Гаспар, – подошел он к тому.
– Чего тебе?
– Да так, мелочи. – После чего ударил его кулаком в голову. Если быть точнее – в глаз. Естественно, в левый, потому что Головешка – правша.
Чего уже говорить о нас, если Гаспар, со всеми его рефлексами и навыками, настолько не ожидал этого, что не успел даже дернуться, и удар Головешки достиг цели.
– Это тебе за твой язык, – спокойно пояснил Тед. – Надеюсь, единственного предупреждения будет достаточно?
После чего просто повернулся к нему спиной.
Естественно, самый ошалелый вид был у Гаспара, хотя и остальные немногим ему уступали. Я вскочил на ноги: если сейчас Гаспар отреагирует так, как отреагировал бы после подобного практически любой на его месте, а именно: смешает Головешку с землей или, хуже того, поднимет его над головой и скинет его вниз, к троборам, мы лишимся практически единственного шанса на спасение.
Гаспар понимал ситуацию не хуже меня и потому сумел себя превозмочь. А Головешка как ни в чем не бывало продолжил:
– Ладно, пора приступать. Гаспар, чего медлишь? Ложись на самый край, трамплин ты наш. Кстати, задница у тебя сильно болит?