Глава 13

Для Тобиаса Отса познание тайны криминального ума стало навязчивой идеей. Он находил его признаки повсюду, даже в таких мелочах, как небольшие шишки на черепе карманного воришки, или в серьезных выводах Лапласа в его работе «Аналитическая теория», где утверждалось, что число убийств в Париже год от года не меняется.

В Уайтчепеле, в небольшой лавочке, куда Тобиас время от времени захаживал, он покупал у ее владельца мистера Невуса то, что он называл «свидетельствами». Недавно он заплатил немалую сумму за кисть руки вора. Пальцы этой руки, за исключением уродливого мизинца, были длинными, тонкими и очень изящными, что неприятно контрастировало с тем, как грубо была отсечена эта рука, и лоскут кожи свободно тянулся за кистью, когда рука плавала в растворе формальдегида в широкогорлой банке с выцветшей наклейкой. На ней было что-то написано из арабской легенды. Разобрать что уже не представлялось возможным.

У юного писателя было припасено много всяких раритетов. В одном из ящичков шкафа, помеченного буквой «М», были записи, которые он сделал, посетив морг в Париже. На самой высокой полке, прямо под потолком лежал пакет, завернутый в тонкую, дорогую оберточную бумагу и перевязанный черными лентами, – там была посмертная маска Джона Шеппарда, повешенного в Тайборне в 1724 году.

В Тобиасе Отсе было много от ученого. Его кабинет с круглым окном и расставленными по особой системе полированными полками и шкафами, был похож на лабораторию. Здесь каждому предмету находилось свое место, даже соловьиному перышку или неподшитому листку бумаги: все хранилось на своем месте и было или перевязано ленточкой, или спрятано в отдельном конверте. В укромных уголках Тобиас Отс хранил свои «свидетельства», эксперименты, записи, наброски и заметки о персонажах, которые в один прекрасный день прославят его имя, не только как автора юморесок, но и как новеллиста, затмившего самого Теккерея. Эта тщеславная мечта не переставала теплиться и греть его душу и заставила еще до рассвета сесть за рабочий стол в то утро, когда Джек Мэггс постучался в его дверь.

Резкий, требовательный стук говорил о том, что визитер не знаком с заведенным в этом доме порядком. Тобиас быстро задвинул банку в дальний угол стола, а перед собой положил открытую энциклопедию и, взяв в руку перо, открыл записную книжку. Когда он повернул голову к двери, его поза была такой же, в какой его потом увековечил на портрете Сэмюэль Лоуренс в 1838 году. Он встречал визитера, как встречают его судебные приставы или другие начальствующие лица, умеющие тотчас сбить спесь с любого.

– Войдите.

Дверь открылась, и он увидел перед собой лакея мистера Перси Бакла.

Тобиас Отс смотрел на его забрызганные грязью чулки, испачканные сажей колени и испорченную прическу.

– Плохие новости? – спросил он. Темные глаза недобро глядели на него.

Писатель потянулся к золотому поясу своего халата и сначала развязал его, а потом, передумав, затянул потуже.

– Вернулась боль? – выразил он догадку. Но в такой час? Это озадачило его.

Пришедший сделал полшага вперед.

– Что с вашими чулками?

– Я упал, – ответил лакей и, моргая, оглянулся вокруг.

– Ради всех святых, сейчас пять часов утра.

– Время не терпит, сэр.

– Вас подняли с постели? Неужели такой добрый человек, как ваш хозяин, посылает слуг по своим делам в такое время?

Вместо ответа посетитель как-то странно сжал кулаки, продолжая держать руки по швам. Этот жест был странным и неожиданным и свидетельствовал о такой силе, которую прислуге не дозволено выказывать. Теперь Тобиас уже почувствовал страх.

– Кто-то обидел вас?

– Я прождал вас весь вечер, после того, как вы съели свой пудинг.

Лакей сделал еще шаг вперед. Тоби взял в руки самое тяжелое из того, что лежало на столе, – пресс-папье. В нем было фунта два. Им, как двухфунтовой гирей, пользовались на кухне.

– Где, черт побери, вы ждали всю ночь?

– На улице, – Джек Мэггс закрыл за собой дверь.

– На улице? Не в моем доме?

– А недавно, уже поудобнее, у вас на кухне.

– Вы дрожите.

– Я знаю.

Тобиас, продолжая держать в руках пресс-папье, предложил Мэггсу сесть.

– Какова же истинная причина вашего визита, старина? Мэггс сел на стул, но тут же вскочил и сложил свои большие руки на груди.

– Что вы сделали со мной во время ужина? Короче, сэр, именно это меня интересует.

– Ах вот оно что? Боль вернулась.

– Скажите мне, что вы со мной сделали.

Вместо ответа Тобиас попытался приложить свою руку к больной щеке Джека Мэггса, но тот отшатнулся, недобро разжав губы, показывая десны.

– Вы выведали мои секреты.

– Нет.

– Вот почему все эти джентльмены так странно смотрели на меня, когда я проснулся.

– Вы вправе получить объяснение, – осторожно промолвил Тобиас, – но для этого не надо кричать на меня. Вот я сяду на этот стул, а вы садитесь на мой. Никто не желает вам зла, даю вам слово. То, что вы назвали «странным» взглядом, было человеческой симпатией. Они были джентльменами, а вы были слугой, но они были тронуты вашим состоянием. Вы переполнены призраками, фантомами, мистер Мэггс. Именно они причиняют вам страдания. Вы знали это? Вы знаете, что в вашей голове живут домовые, как жуки в рухнувшем дереве?

– Но как вы заставили меня заговорить? – уже закричал на него Джек Мэггс, снова сев, как тогда на стул, и положив руки на испачканные колени. – Я никогда в своей жизни не говорил во сне, никогда.

– Вчера вечером вы были сомнамбулой.

– Как там это ни называется, но это было ужасно, сэр; человек чувствует, как все, что у него внутри, вдруг выставлено всем напоказ. Это в тысячу раз постыдней, чем явиться к вам в грязных чулках.

– Вы предпочитаете терпеть боль?

– Я готов вернуть себе боль десятикратной силы, если с ней вернутся все мои секреты. Воцарилась долгая пауза.

– Вы читаете? – наконец нарушил молчание Тобиас.

– Я не невежда, если вы так думаете.

– Тогда вы, возможно, прочитаете эту гладенькую записную книжечку, которая у вашего локтя. Да, это она. Раскройте на третьей странице с конца. Она датирована 16 апреля. Там вы прочтете все секреты, которые вы мне рассказали.

Джек Мэггс смотрел на книжку, но не касался ее.

– О, сэр, – промолвил он очень тихо. – Я думаю, разумно ли будет это делать.

– Откройте ее. Читайте.

Лакей дрожал так сильно, что Тобиас Отс невольно вспомнил Фараона, лошадь своего отца, чья пятнистая шкура так же дрожала, когда его седлали. А потом, когда Джек медленно и тщательно прочитал написанные от руки две страницы, у Тобиаса Отса созрела идея.

– И это все, что я сказал? И ничего более?

– Это все.

– Тогда я был чертовски пьян, сэр, простите за выражение.

– Но призрак живет в вас, – искренне уверил его Отс. – В вас сидит существо, которое желает вам зла, живет в вас, как глист-солитер в свинье. Этот фантом причиняет боль вашей щеке.

– Я не знаю никакого фантома, сэр. Никогда прежде не знал его имени.

– Я уверен, что могу навсегда снять боль вашей щеки.

– О, сэр, эта боль мучает меня уже многие годы. Сейчас она мне как старый друг.

– Разве это по-дружески прилюдно подвергать вас такому испытанию?

Джек Мэггс закрыл книжечку и бережно положил ее на стол.

– Я счастлив насколько могу, сэр.

– А что, если я изгоню из вашего сердца демонов, которые причиняют вам боль? Что, если я запишу все на бумаге и положу в ящик? А потом, когда мы справимся с болью, то подойдем к камину и вместе сожжем эти листки, Джек Мэггс?

– Но что вам до этого, сэр? Это моя боль, в конце концов.

– Я натуралист.

– Я слышал, что вы писатель.

– Да, я писатель. Я хочу набросать образ того зверя, который сидит в вас. Если вы согласитесь продолжить эксперимент, я не только постараюсь вылечить вас, но и заплачу вам деньги как за работу.

– Мне не нужны деньги, сэр.

Тобиас засмеялся неожиданно горьким смехом.

– Ладно. Чем же другим я могу вас соблазнить? Не надо избавлять вас от боли? Она вам приятна?

– Мне ничего не надо.

– Рекомендация?

Лакей заколебался. Отс заметил это – легкое дрожание конца закинутого удилища.

– Что вы имеете в виду, говоря о рекомендации?

– Я подумал, что, возможно, вам нужна рекомендация в более респектабельный дом…

Лакей отмахнулся.

– Вам нужна иного рода рекомендация? Говорите же.

– Да, я хотел узнать у вас, сэр, посетите ли вы снова наш дом. Мне показалось, что вы что-то упоминали об этом.

– Тогда спросите у меня сейчас.

– Ваш «Ловец воров» еще занимается своим делом? – начал лакей. – Мне казалось, что именно об этом вы вчера хотели сказать.

– Вас обокрали?

– Вы упомянули о «Ловце» за ужином. Это Партридж. Тот, который может разыскать любого в Англии.

– Вы хотите кого-то найти?

– Это семейные дела, сэр.

– Это может быть нашей сделкой? – Тобиас Отс поближе наклонился к стулу Мэггса и протянул ему свою маленькую руку – в знак скрепления сделки.

– Я не говорил, что согласен. – Джек Мэггс сложил руки на груди. Наступило молчание. – Если я соглашусь, вы познакомите меня с этим человеком?

– В натуральном виде.

– Сегодня?

– Нет, нет. Господь с вами! Теперь оговорим мои условия. Через четыре или три недели.

– Нет, нет! – Лакей вскочил, тряся головой и стуча костяшками пальцев друг о друга. – Я не могу ждать четыре недели.

– Три, – сказал Тобиас и тоже встал.

– Две, – настаивал Джек Мэггс. – Две или не надо совсем.

– Тогда две. Лучше так.

Лакей протянул руку Тобиасу Отсу, но тому показалось, что это крепкое пожатие было отнюдь не дружественного толка.