Глава 4

До источников мы добирались на автобусе Isuzu. Дорогом автобусе. Раньше я не придавал этому значение, всегда знал, что Кояма богатые, так сейчас и вовсе было пофиг. Удивило другое — прибыли мы не в тот онсэн с источниками, куда ездили раньше, а в другой. Не скажу, что он был лучше или хуже, просто другой.

— А что со старым онсэном? — спросил я Акено, вылезая из автобуса.

— Ремонт, — пожал он в ответ плечами. — Что-то там Аматэру-сан задумала: то ли улучшить, то ли переделать, не вдавался в подробности.

В этот момент из автобуса вышла Шина и молча прошла мимо нас с Акено, направляясь к деревянным воротам онсэна. Увы, бессмысленно, конечно, было надеяться, что Шина останется дома, — ее присутствие все-таки напрягает, пусть и самую малость. Если бы не обещание, то я предпочел бы остаться дома. Впрочем, девушка всю дорогу просидела рядом с матерью и ни слова за это время не промолвила.

А вот Кента с нами не поехал, что не стало неожиданностью.

Аматэру Атарашики ожидала нас на территории горячих источников, недалеко от входа. Высокая, для женщины, статная старушенция в очках с дорогущей оправой, синем кимоно и горделивой осанкой.

— Приветствую, Кояма-сан, — поприветствовала она нашу компашку. — Кагами-кун, — улыбнулась она женщине, — Мизуки-тян… ну и тебе не чихать, — слегка скривившись бросила она на меня взгляд.

Шина к тому времени уже успела убежать далеко вперед, и на территорию онсэна мы входили именно таким составом.

— Здравствуйте, Аматэру-сан, — поприветствовал ее Акено, — рад вас видеть в добром здравии.

Кагами и Мизуки лишь слегка поклонились. Мизуки, само собой, ниже матери.

— А чё это ты тут делаешь? — сходу быдланул я. Спуску карге давать нельзя, иначе залошит. — А как же ремонт? За работниками следить надо, впрочем, кому я это говорю?

— Мой несомненный гений, — ответила старуха, — позволяет следить за работниками даже отсюда, хотя такому, как ты, этого не понять.

— Воистину! Такому, как я, такую, как ты…

— Ну все, все, — остановил меня Акено. Атаришики-то из-за ее возраста не прервешь — неуважение к возрасту, как бы. — Что вы опять начинаете?

— Вразумление молодых — дело старших, — произнесла на это Аматэру.

— Что не так-то? Стоим, общаемся, — внес я свою лепту.

— Общение — залог понимания.

— Что ведет к созиданию, — кивнул я.

— И сохранению.

— В этом неспокойном мире.

— Стоп! — поднял руку Акено. — Я понял. Прошу прощения. Пойдемте, девочки, — потянул он жену и младшую дочь в сторону ближайшего здания.

Вот черт. Перебор. Я ж один на один с этой каргой сейчас останусь. В целом, не страшно, но сначала надо бы устроиться в новом месте. Не бродить же потом здесь в поисках своего номера?

— Чё уставилась? — решил я быстренько закруглиться. — Иди работай.

И быстрым шагом ломанулся догонять семейство Кояма.

Онсэн был из разряда богатых, что не удивительно, и стоял на берегу океана. Как я позже выяснил, часть бассейнов даже выходила прямиком на океан. Сидишь такой, млеешь, и на безбрежную океанскую гладь любуешься. Номер, который мне выделили, был такой же, как и в других онсэнах, виденных мной в обеих жизнях. Традиция, что тут скажешь. Обязательная огороженная веранда с парой низких кресел и столиком, в моем случае плетеных, встроенный в стену шкаф и стол посреди комнаты. И закуток для сна, куда уж без него. В шкафу нашлось обязательное для таких мест кимоно, ну а учитывая уровень данного заведения — кимоно дорогое.

В итоге, повтыкав минут пять в стену своего номера, решил пойти на источники сейчас, а вечерком буду ловить релакс в местном ресторанчике. Или где-нибудь еще с видом на природу, в таких заведениях, как правило, есть подобные места. Осталось узнать где тут что.

Мне повезло. Выйдя в прихожую, чуть ли не нос к носу столкнулся с братьями Кояма — Ренжиро и Тама. Ренжиро, к слову, — жених Мизуки и мой ровесник, а вот его брат на год младше.

— Привет, парни, — кивнул я им. — Вы часом не знаете, где здесь источники?

— Привет, Син, — поприветствовал меня в ответ Ренжиро, в то время как его брат лишь кивнул головой. — Мы как раз туда идем.

— Какой я везучий, — усмехнулся я.

Ренжиро чем-то напоминал помолодевшую версию Нэмото Таро, моего мастера на все руки, такой же блондинистый и непосредственный. А вот его младший родственник был обычным на лицо брюнетом, то и дело косящимся на старшего брата и может быть самую чуточку неуверенным в себе. Уж не знаю, как там будет в серьезной ситуации, но пока его поведение создавало именно такое впечатление. Знаком я с ними был шапочно, все-таки меня приглашали на семейные праздники не раз и не два, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы общаться с ними без японского официоза. В их семье были еще четырнадцатилетняя младшая сестра и два младших брата, четырнадцати и тринадцати лет. А вот жены у их отца всего две, то есть одна из них, получается, трех детей родила.

— Глядите-ка, сестры Мори, — произнес Ренжиро, глядя чуть в сторону. — Милашки.

В семи метрах параллельно нам шли две девушки нашего возраста, глядя на которых, даже полуслепой сказал бы, что они сестры. И да, милашки, особенно когда улыбаются как сейчас, но вот красавицами я бы их не назвал.

— Значит, Мори тоже здесь, — заметил я.

— Сезон, каникулы… — пожал плечами Ренжиро.

В раздевалке у меня случилась заминка с кольцом, купленным на аукционе Хрустальной вечеринки, которое я постоянно носил для понтов. Мыться с ним, а уж тем более сидеть на источниках, выглядело бы не очень. С другой стороны, оно стоило мне тридцать восемь с половиной миллионов, и нифига не йен, так что оставлять его с одеждой… Ладно, все-таки это притон Рода Аматэру, сомневаюсь, что здесь обитают воришки… но ведь и такое возможно… Все, Макс, клади и иди мыться. Стоп, не просто клади, а закопай в одежду.

После помывки, а без этого на источники идти банально запрещено, мы с парнями, обернув вокруг талии полотенца, направились в сектор «для молодых». Серьезно, так и называется — «Вакамоно но таме но». Сам сектор представлял собой каменные бассейны под открытым небом, собранные в виде лестницы. Причем нижние, самые маленькие, бассейны заканчивались обрывом, под которым был океан. В итоге весь сектор был с видом на залив. На самом верху этой «лестницы» стоял деревянный забор, за которым было все то же самое, но без океана, залива да и вообще открытого пространства. Женская сторона, как объяснил мне рассказывающий что и где Ренжиро.

Мы были не первыми: к тому моменту, когда мы, наконец, добрались до самих источников, там уже находились восемь парней — четверо в бассейне повыше и четверо у самого края обрыва.

— Эй, Кояма, айда к нам, — помахал синеволосый парнишка из той группы, что была ближе к нам и, соответственно, выше относительно уровня моря.

— Пойдем, — толкнул меня Ренжиро, — познакомлю.

А я что, я только за — новые знакомства будут не лишними. Стоит, правда, отметить, что группа, к которой мы направлялись, на глаз была младше второй — пятнадцать-семнадцать лет, примерно, против восемнадцати-двадцати.

— Ёоу, Ренжиро, — произнес все тот же синеволосый мальчишка, — Тама, — кивок младшему Кояма.

Остальные — кто кивнул, а кто рукой в знак приветствия махнул, но промолчали все.

— Знакомьтесь, — положил мне руку на плечо Ренжиро, — Сакурай Синдзи. Живет по соседству с Мизуки и Шиной, и тут слушок прошел, что данный индивидуум умудрился побывать на Хрустальной вечеринке принца Оамы, — посмотрел он на меня хитро.

— Было дело, — пожал я плечами, — пришлось по работе заглянуть.

На мои слова отреагировали все. Кто-то улыбнулся, кто-то хмыкнул, а кто-то просто головой покачал. В общем, шутку оценили: «заглянул по делу» и «Хрустальная вечеринка» — понятия мало совместимые. Точнее, несовместимые для человека моего уровня. Да и их, к слову…

— Это синеволосое чудо, — продолжил Ренжиро, — никто иной как Мори Кано, брат тех милашек, которых мы видели по пути сюда.

— Старший брат, хочу заметить, — уточнил Кано.

— Да-да, как я мог забыть, — на мгновенье улыбнулся Ренжиро, — старший брат Мори Киты и Мики. Вон то млеющее нечто, — кивнул он на следующего парня, — Кудо Гаку. Немного рассеянный, но, несомненно, славный малый. А этот мрачный тип — Тиба Рику. Претендует на звание лучшего фехтовальщика нашего поколения во всем Токио.

— Претендую? — буркнул жгучий брюнет. — На последних соревнованиях я это доказал. И не в Токио, а во всей провинции.

— Прошел отборочные, да, — почесал нос Ренжиро. — Через пару месяцев будет бороться за титул лучшего в Японии. Ну и конечно Урабэ Иори, — продолжил он. — Слегка надменный, но ты не обращай на это внимание, ботаны они такие. Зато единственный «ветеран» в нашей компашке.

— По сравнению с Шиной-сан, здесь нечем гордиться, — ответил ровно Иори. Но как-то чересчур ровно. И правда, есть в нем надменность.

— Зато по сравнению с Гаку, есть, — влез синеволосый Кано.

— А? — очнулся означенный парень.

— Им обоим по семнадцать, — пояснил зачем-то Ренжиро. — У нас хоть теоретические шансы есть. Я про «ветерана» в семнадцать имею ввиду.

Значит, все остальные мои ровесники? Не считая брата Ренжиро, конечно.

— Какие шансы? Вы о чем? — не понял Гаку.

— О жизненных перспективах, надеждах и амбициях, — полез в бассейн Ренжиро.

На что юный Кудо немного помолчал и выдал:

— Опять вы о рангах? Впереди вся жизнь, и два-три года разницы в получении ранга забудутся уже через десяток лет. Годом раньше, годом позже, какая разница? — пожал он плечами.

Хоть и рассеянный, но не дурак.

— Согласен, — кивнул все такой же мрачный Рику. — Кояма Шина вообще не показатель, ее и гением-то называть стыдно — она уникум, монстр какой-то.

— Во-во, — подхватил Гаку, — гении это те, кто получил «ветерана» в шестнадцать, тот же Со Акито.

— Или Акэти Торемазу, — покивал Рику. — Она тоже в шестнадцать «ветерана» взяла.

А эти «рассеянный» и «мрачный» неплохо друг друга дополняют.

— Охаяси Райдон, — вставил я.

— Не, — покачал головой Ренжиро, — этот ближе к Шине, он просто контролирует свои силы гораздо хуже, но если его разозлить, говорят, тот еще… типчик.

О, как. Райдон берсерк? И смех, и грех, право слово.

Кстати, если кто не заметил, а такое возможно, признаю, то все эти парни, точнее их Рода, состоят в клане Кояма. Обычному человеку на такие частности плевать, а вот мне с недавнего времени пришлось засесть за изучение — кто, где и сколько. Упомянутый ранее Со Акито тоже из клана Кояма, как и весь его Род, естественно. Вообще, клан Кояма до сих пор удерживает первое место в Японии по количеству родов, несмотря на то, что три он потерял в войне с кланом Докья, плюс изгнанные Сакураи. Восемнадцать штук — это, поверьте, много: обычно в клане девять-одиннадцать Родов. У Акэти, например, их восемь штук, а у Охаяси — тринадцать. У клана Докья было шестнадцать.

— Ох, красота… — забрался в бассейн брат Ренжиро. Я к тому времени уже блаженствовал рядом.

— Аматеру прям волшебники, — прикрыл я глаза. — И как только сумели прибрать к рукам большинство горячих источников?

— Если у тебя есть цель, возможности и несколько сотен лет, то почему бы и нет? — услышал я голос Ренжиро.

— На самом деле, даже для Аматэру это было не просто, — ответил Урабэ Иори. — Там целая история, которую можно разделить на два этапа: до эпохи Мэйдзи и после.

И замолчал. Типа, хотите больше, попросите меня.

— Иори у нас спец по Аматэру, — толкнул меня локтем сидевший рядом Ренжиро. — Может, оттого и важный такой.

— Давай уже, — произнес Кано, — раз начал — продолжай. Нечего тут из себя строить… всякое.

Может, Иори и «ветеран», может, и надменный, да только компании высокородных детишек, что собралась здесь и сейчас, на все его закидоны и ранги плевать с высокой колокольни.

— Удивлен, что вы не в курсе, — заметил Иори. — Уж историю одного из Родов клана вы должны знать.

— С чего бы это? — спросил фехтовальщик Рику. — Если такой образованный, может, скажешь, с чего мой род перешел на автомобильную промышленность? Ну или, хотя бы, чем мы занимались раньше?

— Вряд ли там что-то интересное, — изобразил скуку Иори.

— Ну да, конечно. Ты, Сакурай, не обращай внимание на закидоны этого типа, — уже ко мне обратился Рику, — он у нас метит в наследники Аматэру-сан, вот и…

— Я всего лишь один из кандидатов, куда ты и вовсе не попал, — процедил Иори.

О как, не любят они друг друга, похоже.

— Не намерен покидать свой Род и семью.

— Да ты просто…

— Хв-а-а-атит, — протянул Ренжиро. Вроде и скучающим тоном, но парни заткнулись. — Этот ваш вечный спор уже напрягает. Давай, Иори, расскажи нам уже, что там с источниками.

Кояма сказал свое веское слово. Я бы пацана послал куда подальше, но я и не состою в их клане.

— Кхм, да, — поерзал на месте Иори. — Источники Аматэру начали собирать еще несколько сотен лет назад и к тому времени, как Мэйдзи вернул себе всю полноту власти, они владели чуть ли не половиной, ну на территории Империи. Как именно проходил этот этап, сейчас знают только сами Аматэру, но, так как Род был большой, сильный и уважаемый, никто и слова не говорил, что эти самые источники ни с того ни с сего автоматически превращались в Родовые земли. Да и что уж там, во времена сёгуната такое было не редкостью. Но вот Император бросил клич, началась и закончилась реставрация. Император Мэйдзи вернул себе абсолютную власть… и схватился за голову. За несколько сотен лет правления сёгуна половина его земель оказалась уже как бы и не его. Имперская аристократия, клановая, свободная, все, не будь дураками, отхватили себе земель и объявили их Родовыми. Ту часть, что принадлежала мятежникам, он вернул, это ладно, но оставались еще союзники и, самое главное, кланы. Мэйдзи просто не мог себе позволить начинать новую войну, отбирая то, что принадлежит ему, пусть и технически. Тем более, война с кланами ударила бы по его репутации в остальном мире. Однако все мы знаем хитрожопость нашего, поистине великого, Императора: Мэйдзи увидел тот единственный путь, который мог принести результат, причем достаточно быстро. Он пошел к Аматэру. Второй по древности Род в стране, достаточно сильный, чтобы в одиночку захватить и удержать остров Сикоку, с зашкаливающей репутацией. Ну и не стоит забывать, что Рода Аматэру и Императора — братские, имеющие общего прародителя. Точнее, прародительницу. Уж не знаю, повлияло ли это на переговоры, но прошли они успешно — девяносто девять процентов всех горячих источников Аматэру буквально за ночь перестали быть Родовыми землями, превратившись в частные. Да и большая часть оставшегося представляла собой клочки земли с небольшим бассейном посреди снегов и какой-нибудь деревянной хибаркой. Причем, такое положение дел сохранилось до наших времен: как вы знаете, у Аматэру лишь два онсена стоят на Родовых землях, и попасть туда за деньги невозможно. В общем, после такого обширные разбирательства кому, когда и за что дарил Императорский Род, прошли достаточно спокойно. Если уж Аматэру признали, что были не правы, то как бы и мы лицо не потеряем. Плюс, Аматэру фактически на всю страну объявили, и на деле показали, что Император в своем праве. То есть после такого утверждать, что Мэйдзи нарушает древние клятвы и договора, уже и не получится. Да, было ворчание, были какие-то стычки, но учитывая, что могло бы быть, все прошло очень гладко. Пусть и лет за двадцать. И, что самое для нас сейчас интересное, после этого Аматэру просто фантастически быстро завладели оставшимися горячими источниками. За какие-то полторы сотни лет они сделали то, на что до этого затратили несколько сотен. Видимо, Императорский Род не забыл, кто ему тогда помог, а может — это был какой-то договор, не знаю. Однако, рука императоров там виднеется достаточно явно.

Коротко и понятно. Я, конечно, не в курсе, что такое «братские рода»: договора это древние или просто отношения между Родами, но смысл все равно понятен. А уж про прародительницу и вовсе. Императорский Род, по легенде, произошел от внука богини солнца Аматерасу, и связь с другим Родом по фамилии Аматэру достаточно очевидна. Вообще, Родов с божественным происхождением в Японии мало, всего шесть, что уж там. Может, раньше и было больше, но до нас дожили только Императорский род, Аматэру, Мононобэ, Нагасунэхико, Инарико и Кагуцутивару.

Ну и хотелось бы отметить еще одну вещь, за то время, что мы парились в бассейне, я все же решил уточнить у Ренжиро о второй компании. Той, что постарше. Двух я даже знал — с двадцатилетним Акэти Такечико, наследником клана, встречался у них дома, когда пришел обговаривать контракт на рекламу, а девятнадцатилетний Тайра Дайсуке… это Тайра. Очень древний и уважаемый имперский аристократический Род. Если с кланами я порой филонил, не желая тратить время на выяснение того, кто состоит в каком-нибудь, совсем уж далеком от меня и моих дел, клане, то с имперской аристократией, имеющей над простолюдинами несколько больше власти, подчас приходилось неслабо корпеть. Благо, Тайра слишком известны и особой сложности узнать, кто есть кто у них, не представляло. Ну и опять же, о ТАКИХ Родах лучше узнать все, что можно.

Двумя оставшимися парнями были старший брат Кано, Мори Даики восемнадцати лет отроду, и еще один «коямовец» Микумо Хиро, также восемнадцати лет.

В бассейне я просидел чуть больше часа, хотя по уму-то его ванной называют, и если бы не размеры, я бы с этим согласился… ну да бог с ним. За этот час, как я ни надеялся, парни ни о чем больше серьезном не заговорили, все о какой-то фигне, не то что к кланам, даже к аристо не относящейся. Все-таки, «свой» я только в семье Кояма Кенты, остальные аристократы, в том числе и Ренжиро, за своего меня, видимо, не воспринимают. Вот так и живу — вроде и рядом аристократики, но сообщать о себе они не спешат.

Вечером, а если точнее каждый вечер кроме выходных, за онсэном, прямо под открытым небом, посетители могли приобщиться к японскому театру — кабуки. Лично я попал на парня оннагата, то есть мужчину в женской роли. Зрители расположились за столиками разной формы в основном поближе к сцене, мне же достался один из самых дальних, зато абсолютно пустой. Вся сцена состояла из молчаливого танца под заунывную песню кого-то за ширмой, и танец, скажу я вам, удался. Японские заморочки про стиль, эстетику и какой-то там глубинный смысл каждого движения мне были до лампочки, но вот то, как он управлялся с женским кимоно в шесть слоев… Бог с ним, что он умудрялся вообще танцевать, было бы странно, будь иначе, но он же умудрялся выверять движения настолько, что я толком лишних складок не видел. Фактически, его можно было сфоткать в любой момент, и получилась бы картинка на плакат. Ну… вы должны понимать, что такое фотография на обложке журнала — правильный свет, правильная поза, разглаженная где надо одежда, а под конец, еще и фотошопом все подретушированно. В реальности все выглядит несколько иначе, а уж если просто на улице сфотографировать, то разница с конечным результатом будет еще виднее. С этим же парнем все не так, такое впечатление, что это анимированная обложка глянцевого журнала. А ведь он еще должен учитывать свет на сцене, музыку, слова, общий ритм.

— Ну и как тебе? — раздался голос из-за спины.

— Если ты думала, что я высру печень от страха, то зря старалась, — произнес я, не оборачиваясь.

— Жаль, было бы забавно увидеть такое на старости лет.

— Я не любитель кабуки, — решил все же ответить старухе, — но этот парень и меня впечатлил, — и, обернувшись, добавил: — Сделай пару шагов вперед, хочу лично лицезреть, когда твои старческие ноги подломятся от долгого стояния.

В ответ, за моим плечом раздался лишь фырк, а старуха все же соизволила обойти меня и сесть на свободный стул рядом.

— Собиралась порекомендовать его в «Кабуки-дзи», но если мальчик тебе понравился, можешь взять его в мужья.

— После тебя-то, — сдержался я, — нахера он мне такой поюзаный?

— О, не волнуйся, я слишком стара для таких забав.

— Ты вообще стара чтобы жить, но ведь живешь же. Да и не требуется там от баб много, лежи себе да получай удовольствие, — я не я буду, если бабка не вставит что-нибудь про важность женского пола.

— Ты удивишься, маленький неопытный Сакурай, сколько зависит от нас, женщин.

— Все-таки поюзаный, да? — отвернулся я от старухи Аматэру.

Вы только не думайте, что раз оннагата — это мужики, выступающие в роли женщины, значит они все голубые, это совсем не так. Я о подобном и не слышал, признаться. Во всяком случае в этом мире, а в своем прежнем, мне было на это плевать еще больше, чем здесь. Просто, это ископаемое в курсе, что к мужской любви я отношусь… скажем так, негативно. Вот и издевается.

— Разве что чуть-чуть, — решила закруглиться с данной темой старуха. Будь иначе, и она добавила бы что-нибудь типа: «но такому как ты, должно быть все равно». Ну или как-то так. В любом случае, продолжила бы атаковать.

Актер на сцене продолжал танцевать, а мы молчали.

— Я тут недавно узнал, что есть те, кто претендует на твое наследство, — произнес я, когда последние звуки музыки затихли, а зрители начали аплодировать.

Ну и мы с Аматэру тоже изобразили пару хлопков.

— Тоже мне новость, — бросила на меня старуха нечитаемый взгляд. — Такие претенденты чуть ли не в каждом Роду клана есть. Из тех, у кого больше двух сыновей или внуков.

— Прикольно, — поставил я левый локоть на столик, и подперев той рукой голову. — А сама что? У самой-то претенденты имеются?

— Суешь свой любопытный нос в чужие дела, юный Сакурай? — усмехнулась бабка.

— Да мне как-то все едино, — повел я правым плечом. — Инфа для меня, так или иначе, бесполезна. Но в целом, конечно, любопытно.

Новые актеры на смену ушедшему парню не появлялись, но и время сейчас далеко не позднее. Думаю, кто-нибудь еще на сцену выйдет. Можно у старухи спросить, но мне это, признаться, не сильно интересно. Я тут время убиваю, не будет кабуки, позову Мизуки — вон они всей семьей сидят. Сам бы к ним подсел, да у них места нет.

— Я не хочу, чтобы Род умер, — ответила все же Аматэру. — Да, первое время после моей смерти он будет полностью подчиненным другому Роду и сильно зависеть от клана. Многое потеряет, как же без этого, но Аматэру будут существовать и дальше. Со временем все выровняется, новые поколения забудут, откуда вышел их… дед-прадед, постараются вернуть утраченное. Может, даже получится, — вздохнула старушка. — А вот с другой стороны у нас смерть и забвение.

— Сомневаюсь, учитывая новое камонтоку, что потомки забудут, кому они всем обязаны, — усмехнулся я на слова старой леди. — От Рода останется лишь имя, да и оно… будет вечной насмешкой.

— Измышления простолюдина порой так забавны, — изобразила она иронию на лице.

— И где я неправ? — глянул я на бабку. — Что молчишь? — спросил в ответ на по-прежнему ироничное молчание.

— Исходя из твоих слов, — все же заговорила она, — лучше и вовсе брать наследника из простолюдинов. Пусть без камонтоку, зато и насмешек нет.

— В крайнем случае, — ответил я осторожно. — И не просто брать, а брать совсем ребенка и воспитывать. Ему все равно тяжко придется, но всяко лучше, чем тотальный контроль другого Рода.

— А уж если у «простолюдина», — выделила она слово с усмешкой, — еще и свой камонтоку есть, плюс отсутствует стороннее влияние… — все тянула и тянула слова старая ведьма.

Щас начнет издеваться. Еще и вывернет все так, будто я сам напрашиваюсь на место наследника Аматэру.

— Сдался мне твой Род, — слегка надменности, чуть-чуть иронии, — я себе свой создам. И буду там не одним из десятков или даже сотен глав, я буду Основателем. Тем, чье имя будут помнить всегда и знать все.

— Ути, боженьки, — приложила Аматэру ладонь к щеке, — какой серьезный мужчина. Наверное, уже и спиртное в тайне ото всех пробовал?

Тьфу. На корню весь пафос зарезала, карга старая. Я уж хотел было в раж войти, показать всю горячность шестнадцати лет.

— В жопу иди, — отвернулся я от нее.

Именно этот момент выбрал Урабэ Иори чтобы подойти к нам.

— Добрый вечер, Аматэру-сан, — поклонился он бабке, в то время как я не удостоился даже кивка. Наверное, он слышал про наши со старухой непростые отношения, вот и подлизывается к ней. — Не мог не подойти и не выразить свое восхищение — актер, которого вы пригласили удивителен.

— Урабэ-сан, отойди пожалуйста чуть в сторону, — качнул я рукой, показывая, насколько именно ему стоит сдвинуться, — а то ты мне весь вид закрыл на эти удивительные заросли… чего-то там, — кивнул я на деревья, окружающие двор онсэна.

— Это кастанопсис и остролистый дуб, — дернув бровью, ответил парень.

— Во-во, это самое ты и закрываешь.

— Тогда уж отойди еще немного, — не дала ответить парню старуха. — Ты мне так сцену закроешь, а выступления еще не окончены.

По уму, ему бы остаться на прежнем месте и продолжать меня игнорировать, но Урабэ, слегка замявшись, сделал то, что сказала ему Аматэру, а заодно и я. Тут и более старший возраст сыграл свою роль, и то, что старуха — сама Аматэру, и его желание быть ее наследником, в общем, в итоге, ему пришлось занять такое положение, из которого парень мог говорить с бабкой лишь через мою голову. Это не только неудобно, но еще и глупо со стороны выглядело бы, наверное, именно из-за этого, скомкано попрощавшись, Урабэ Иори отбыл куда подальше. Опять же, по уму, раз уж он претендует на место наследника, парень вполне мог стать за спиной старухи, скажем, за ее правым плечом, и уже оттуда вести с ней неспешную беседу. Ну да что сделано, то сделано, сам виноват.

— Он тебе этого не простит, — заметила Аматэру.

— И что, — повернул я к ней голову, — мне надо было проигнорировать его грубость? Этому идиоту было достаточно небольшого кивка в мою сторону, и всего этого можно было избежать. Беспричинная грубость и наглость к малознакомому или вообще незнакомому человеку — признак недалекого ума.

— У него на то были… причины, — усмехнулась старуха.

— А у меня характер гадкий, и что? Нарвался — получил.

— Это не изменяет того факта, что и ты на ровном месте заработал недоброжелателя. Неужто не мог быть умней?

— Мог, — вздохнул я. — но не сейчас. Некоторые вещи спускать нельзя, один раз так сделаешь, потом сядут на шею и будут погонять. Особенно… — кивнул я в пустоту, — мои ровесники.

Я, сколько себя помню в этом мире, потакал и многое прощал Шине, в конце концов, она была для меня всего лишь маленькой девочкой, да вот забыл, что такое избалованность, а главное то, что для нее я как раз был младшим. Мелкую надо было с самого начала воспитывать, но я считал, что это прерогатива родителей, и все возрастающие косяки списывал именно на них.

— Однако ж ты…

— Хватит, — отмахнулся я от нее, — что сделано, то сделано. О проблемах думать буду, но позже.

И вот тут-то я и понял, что хватил лишку. Поймите правильно, есть спор, есть ругань, а есть обычный или серьезный разговор, и сейчас был именно такой. В чем проблема? А в том, что я и сам расслабился, слишком сжился с этим миром. Привык к тому, что женщины, в большинстве своем, сами позиционируют себя ниже мужчин. Менталитет такой. Только вот это не абсолютная константа. Если кто-то думает, что любая женщина, подчиняется любому мужчине, то он глубоко ошибается. Если своему деду, отцу, мужу, брату, пусть даже он младше, женщина с легкостью простит или даже не обратит внимание, что-нибудь серьезное, то уже знакомому, даже близкому, может и по яйцам с ноги прилететь. Тоже, можно сказать, особенности менталитета — с женщин многое требуют, но и с рук спускают не меньше. Я, конечно, несколько утрирую, но по той же Акеми и Чесуэ, можно о многом судить. Чесуэ вел себя так, будто мог ей указывать, что делать, в ответ же получил лишь ненависть. И когда появилась возможность, с моей помощью, правда, утереть ему нос, Акеми предпочла забыть, что он аристократ и глава Рода, способный нас в порошок стереть. В теории. Но даже так, проблем Чесуэ может доставить куда как больше того же Урабэ Иори.

А теперь вернемся к Аматэру. Волевой, с огромным жизненным опытом, в одиночку управляющей одним из древнейших Родов мира. И жалкому мне, смеющему отмахиваться от ее слов, фактически говоря: «не лезь не в свое дело, женщина». Я, признаться, на мгновение струхнул. На ее месте, я бы злобу затаил как минимум. Будь это кто-нибудь другой, и извинения последовали бы сразу же, но это была злобная, гадская старуха Аматэру, с которой мы сремся уже лет шесть. Я просто не смог заставить себя вовремя извиниться, а через несколько секунд молчания это уже выглядело бы глуповато… из-за чего, мать его так, я вновь не смог. Дерьмо! Дурацкий характер.

А уж как все это со стороны смотрится… Ведь сам только что втирал ей про наглость.

— Эй, — решил я прозондировать обстановку в традиционном для наших с ней отношений, — ты там часом не померла уже? Чего замолчала?

— Как может смиренная женщина говорить наперед мужчины?

Обиделась, кажется.

— Вот видишь, что бывает, когда всякие там наглеют? А ты мне еще…

— Я, пожалуй, пойду, — встала она со стула. — Столько дел, а старой больной женщине их и переложить-то не на кого. Всего хорошего, Сакурай-сан.

Итить-колотить, вот я встрял-то.

Комната, в которой велся один серьезный разговор, была оформлена в викторианском стиле и бело-кремовых тонах. Это была маленькая слабость Аматэру Атарашики, которая во всем и всегда предпочитала традиционное японское оформление.

— …наглец! — закончила старая Аматэру.

— Ну, вы столько лет с ним… — запнулся Кояма Акено, — переругиваетесь, неудивительно что парень вконец обнаглел, — осторожно закончил он, пригубив чашку английского чая.

— Это да, — усмехнулась старая женщина, поддерживая гордую осанку, — даже странно, что только сейчас.

— У него последние пару месяцев несколько напряженные вышли, — попытался оправдать Синдзи Акено.

— Оу, так он раскрылся? — удивилась напоказ Атарашики. — Или вы все-таки перебороли свою глупость и поинтересовались, чем он занят?

— Эм… — не знал, что на это ответить наследник Кояма. — Нам, мужчинам, далеко до столь мудрой женщины как вы, Аматэру-сан, — решил он отбрехаться лестью. — Но если вы знали, почему…

— А должна была? — приподняла бровь старая леди. — Если старый дурак Дайсуке бросил на произвол судьбы собственного внука, если твоему отцу не интересно, чем живет парень, а ты пребываешь в своей выдуманной стране счастья и добра, то почему я должна открывать вам глаза на реальность? Мне тут, намедни, рассказали один случай, произошедший, когда братья Кадзухиса выполняли один из его заказов, частности не важны, но всплыл один момент, которому я удивилась. Оказывается, в их паре Сакурай-Заноза управляет именно Сакурай. Ты хоть представляешь, через что ему пришлось пройти в жизни, чтобы в шестнадцать лет умудриться отдавать приказы единственной женщине-боссу в Гарагарахэби? А ведь у нее воля по умолчанию стальная. Вы все его бросили, — припечатала она под конец. — Все, — еще и надавила на вскинувшегося мужчину.

— Невмешательство в его жизнь…

— Такая мужская отговорка, — вновь прервала его старуха. — Кагами наверняка была против, не так ли?

— Была, — выдавил из себя Акено.

— И теперь ты хочешь, чтобы с этим маленьким монстром связалась я? Старая больная женщина?

— Я… — хотел что-то сказать мужчина. — Ну да, — вздохнул он и отвел взгляд.

Через пару глотков чая, Атарашики вновь нарушила тишину:

— Ты скорей всего в курсе, но у мальчика до предела развит собственнический инстинкт.

— С этим сложно спорить, — согласился Акено.

— Вот и меня он записал в свою собственность.

— О… — и правда, что он еще мог на это сказать?

— Да, — кивнула Аматэру, — удивительно, но факт. Сильно сомневаюсь, что юноша это осознает, но в сегодняшней истории это проявилось особенно ярко.

— С Урабэ-куном? — переспросил Акено.

— Именно. Приходится признавать, но у парня есть мозги, кое-какие знания, а также жизненный опыт, подчас, какой-то уж слишком большой. В недавней ситуации он ДОЛЖЕН был промолчать. Собственно, парень и сам это признает, и тут же ищет причину своего поступка… — задумалась Аматэру. — Да, уверена, он не осознает истинных причин. Не важно, в каком именно я у него статусе, но факт остается фактом.

— Кхм, — кашлянул мужчина. — Все может быть несколько проще, Синдзи может просто ревновать. В конце концов, ему лишь шестнадцать.

— Ох, молодой человек, — снисходительно улыбнулась Атарашики, — ты правда думаешь, что за те годы, что мы с ним знакомы, ничего подобного не происходило? Он всегда реагировал адекватно, но именно сегодня парень узнал, что некоторые личности претендуют на место моего наследника, и вот ведь, проходит не так много времени, и один из них стал при нем подлизываться ко мне, — усмехнулась старуха, — отчего он впервые вспылил. Может я и не права, но что-то здесь не так, согласись.

— И что теперь? — Акено очень интересовало, как данная информация повлияет на его планы.

— Небесные супруги может и знают, а я нет, — обломала его Аматэру. — Да уж, давно я такого на себе не испытывала.