V

– Плавнее! Плавнее! Не газуй! Не газуй!!! Твою ж мать…

Старый МАНовский грузовик выбросил фонтан красной глины из-под колёс и завяз окончательно.

– Твою ж мать…, – с тоской повторил Пьер, явно сожалея о невозможности пристрелить водителя. Прыщавый, мосластый негр, сидящий за рулём, с невинным видом развёл руками и заискивающе улыбнулся. Ну, местным чувство ответственности вообще не очень знакомо, мягко говоря.

Из головы стоящей колонны подошли Майк, Клаус и майор Назанда, старший приданной конвою местной охраны.

– Чё, опять? – это Клаус.

– Ну я, что ли, этого дебила за баранку посадил?

– Пьер, на хрена мне твои отмазки? Сам лезь за руль, если мозги ему вправить не можешь! – а вот это уже Майк. Пьер виновато потупился.

– Сожалею, мистер Фланаган.

– Да толку от твоих сожалений? Эх… – Майк расстроенно махнул рукой. Ладно, что теперь. Давайте тягач сюда, вытаскивайте.

Собственно, процедура выдёргивания застрявших в грязи машин тут отработана до автоматизма, не зря в колонне идёт какой-то неизвестного происхождения (хотя, иероглифы как бы намекают) аналог БАТ-2. Дорогу, конечно, он гусеницами разбивает, ну да какая тут дорога, название одно…

Дело не в конкретном застрявшем грузовике, а в том, что запланированный темп мы не выдерживаем – через час уже стемнеет, и преодолеть за это время оставшиеся до Кумаси сорок с чем-то километров мы можем только чудом. Чудеса здесь в дефиците, как легко догадаться. Ночёвка же на дороге, помимо прочих неудобств, на которых я ещё остановлюсь, с гарантией хоронит весь график движения. Согласно которому, вообще-то, пять с половиной сотен километров, разделяющих Сеттлер-Таун и столицу, мы должны пройти за три дня, с ночёвками в Кумаси и Дингане. Если же до ночи колонна в Кумаси не успевает, получается, что завтра мы тоже гарантированно не успеваем в Дингане, а это, в свою очередь, означает ещё две ночёвки в джунглях. Итого – четыре дня на дорогу и три ночёвки посреди сельвы, вместо трёх дней и двух ночёвок в городах. Печально…

Тягач-путепрокладчик, ревя изношенным дизелем и выбрасывая клубы солярного дыма, с лёгкостью проломился через густой подлесок на окраине дороги и развернулся перед застрявшим грузовиком. Все присутствующие, включая меня, предусмотрительно отодвинулись подальше, дабы не быть с ног до головы изгвазданными в жирной красной глине.

Нет, по идее, конечно, есть и другие варианты. Собственно, именно их вышеупомянутая троица и обсуждает, наблюдая суету негров с тросом. Например, продолжить движение после наступления темноты, и таки достичь Кумаси сегодня. За это, судя по доносящимся до меня отрывкам разговора, агитирует Клаус. В конце концов, сорок с копейками километров – не так уж много, даже на разбитой вдрызг грунтовке в джунглях. За тринадцать часов, прошедших с начала движения, мы преодолели где-то в три с половиной раза большее расстояние. Ну, час с небольшим ушёл на обед. Путём нехитрых подсчётов… ну, ясно, короче. К ужину в Кумаси успеем. Если доберёмся, конечно.

На это «если» и упирают местные вооружённые силы, в лице своего доблестного представителя, майора Назанды. Мол, двигаться ночью – опасно, можно и технику разбить, и в засаду попасть, и …не расслышал. Что-то ещё плохое может случиться, по мнению товарища майора. Ну, не знаю уж, как насчёт опасностей ночного вождения по буеракам, но попасть в засаду нам ничто не мешает прямо сейчас. Пусть высоченные сорокаметровые лесные гиганты и отступили от дороги (оно всегда так бывает, прорехи в джунглях сначала раздаются вширь, а потом зарастают снизу), на обочинах вполне можно хоть бригаду в засаду посадить, мы проедем в трёх шагах и не заметим. Ну, эта бригада должна не бояться острых, зазубренных стеблей «ножевой травы» (ну, или как ещё knifegrass перевести?) в два человеческих роста, равно как и колючего кустарника примерно той же высоты, но в этом плане в местных я верю – они справятся. Что у нас тут есть – полтора десятка похожих на металлолом грузовиков с генераторами, деревообрабатывающими станками и прочей машинерией, дюжина охранников Майка, рассредоточенных по этим же грузовикам, потрёпанный «Дефендер» с майором Назандой и два шуш-панцера с его …ээ… людьми, скажем так. Шуш-панцеры, кстати, на удивление толково сделаны, но речь не о том. А о том, что, при желании, большого труда разделать наш конвой под орех нормальной банде не составит. Правда, майор для того и нужен, в том числе, чтобы ни у кого таких дурных мыслей не возникло. Бандиты здесь, как мне рассказали, имеются, но с армией они стараются не связываться.

Нет, понятно, что для того же генерал-лейтенанта Робертса, уроженца славного города Детройт, какой-то там зимбабвиец Назанда значит чуть больше, чем плевок на обочине. В лучшем случае. Но это Назанда как человек, а вот убийство Назанды как майора и представителя Робертса – уже совсем иное дело. Бандиты же не в кронах деревьев живут – им нужна поддержка со стороны хотя бы отдельных деревень, в которых они и базируются. А если того же Назанду пристрелить во время нападения на конвой, то, через некоторое время, над окрестными поселениями вполне может пролететь вертолёт, из которого над каждой деревней выпадет по канистре с чем-нибудь вроде PG-Mixture. Нелепая случайность, по странному стечению обстоятельств повторившаяся пять раз, ага. Хотя, конечно, чересчур уж на присутствие армейской охраны закладываться не стоит – отморозки везде встречаются, как и просто идиоты, у которых хватательный рефлекс подавляет даже инстинкт самосохранения.

Гусеничный крокозябр рыкнул и легко, словно репку из грядки, выдернул тяжеленный грузовик на сухое место. Майк, до этого внимательно выслушивавший обоих «безопасников», жестом остановил спор и не допускающим возражений тоном постановил: «Едем до Кумаси!» Ну, начальству виднее. Возвращаюсь в кабину своего грузовика, мимоходом шуганув помощника водителя. Молодой парнишка резвым сайгаком запрыгнул на своё штатное место – повис сбоку на кузове.

Адева́ле, водитель, с выжидающим интересом косится на меня хитрыми чёрными глазами. Он болтлив до ужаса, но, после пары ехидных замечаний от меня, пытается сдерживаться. Ладно, удовлетворю его любопытство.

– Босс сказал – едем в Кумаси.

Вынужденный напарник по поездке издал характерный горловой звук, выражающий разочарование.

– Ночью ехать – плохо.

– Ну, плохо или нет – не нам решать. Смотри, чтоб мы тоже не застряли.

– Не волнуйтесь, сэр, я-то водить умею…

Не соврал – наш грузовик прошёл яму, в которой застрял Пьер, без особого труда. На секунду машину потащило вбок, но Адевале спокойно, уверенно выровнял её и выскочил на твёрдый грунт.

– Вот, видите? Я же говорил.

– Молодец, ага. Что ж ночью ехать боишься, если такой умелец?

– Ночью опасно. Плохие люди ночью на дороге, сэр.

Блин, с этим жутким пиджином чёрта с два его поймёшь. Не проживи я несколько лет в тех краях, откуда родом его родители (сам-то он уже новоземельского производства), не понял бы, наверное.

– Ну, во-первых, если и не поедем – ночевать всё равно придётся на дороге, или в деревне какой-то. Так что, от «плохих людей» нас это не спасёт. Во-вторых, с нами дюжина белых ребят, знающих толк в проводке конвоев, плюс майор Назанда и взвод солдат. Так что, пусть плохие люди от нас прячутся, хе-хе.

Адевале упрямо помотал головой.

– Нет, сэр. Я с детства на этой дороге, сначала десять лет был помощником водителя, у отца, теперь вот сам вожу его грузовик. Я знаю, что говорю. Когда мы едем, на нас легко напасть. Когда мы стоим – мы укреплены, напасть сложно.

Мм… ну, есть рациональное зерно в этом, не спорю. В принципе, чтобы взять нас тёпленькими, достаточно устроить завал и из засады раздолбать путепрокладчик и шуш-панцеры. От сидящего в них сброда толку особого нет, понятное дело. Как говорил по этому поводу Че Гевара – с этими людьми мы Мировую Революцию не устроим. Оно и к лучшему, что не устроили, конечно, ну да суть не в этом. А в том, что шуш-панцеры, как я уже говорил, сделаны на удивление толково, и там есть спарка 12,7/АГС в бронированной башенке. Клаус, не надеясь на вояк Назанды, посадил за спарки своих людей. Но шуш-панцер – это не танк, а всего лишь кустарно бронированный грузовик. Удачное попадание из гранатомёта – и всё. Ладно, чего зря думать, если решение уже принято. О чём я и сообщил Адевале, который согласно кивнул, но озабоченно вздыхать не прекратил.

Блин, нам ещё два дня ехать, в лучшем случае, а мне что-то дорога уже поднадоела. Красная глина внизу, зелёные джунгли по сторонам, «корма» грузовика Пьера впереди, неспешно переваливающаяся на ухабах. Одиночные машины перестали нам попадаться где-то через два часа после выезда из Сеттлер-Тауна. Три раза проходили встречные конвои, трасса довольно оживлённая, но за последние часов пять не встретилось ни одного. Оно и понятно – встреченные нами сами утром вышли из Кумаси или Опры. Что? Опра – городок типа Кумаси, но на трассе, ведущей в Малколм-Экс. Мы, как раз, у поворота на него на обед и останавливались, там довольно большая торговая деревушка при дороге, с несколькими едальнями и парой заправок.

Так вот – скучно. Машин встречных нет, вида (кроме уже описанного) тоже нет. Пешее движение довольно интенсивное, даже на удивление, я бы сказал, но наблюдать его тоже приелось довольно быстро. Негры и негритянки, с поклажей и без, ослы, козы и мелкие коровы, с поклажей и без. Все прижимаются к кустам, пропуская нас. Довольно часто мелькают небольшие рынки, на которых мы никогда не останавливаемся. Как объяснил мне Адевале, каждый такой рынок означает, что где-то поблизости расположена деревня. Сами деревни непосредственно у дороги здесь ставить не принято. Ну, оно и разумно, пожалуй, так спокойнее.

А, ещё два раза карьеры с цементными заводиками встречались. По словам Адевале, один принадлежит китайцам, другой ливанцам. Ну, ничего нового.

Вот, как раз, очередной рынок проезжаем. Небольшой участок кустарника справа вырублен, и на освободившейся территории стоят несколько навесов, под которыми прямо на земле расставлены клетки с курами, корзины с фруктами, охапки каких-то зелёных стеблей, кучки корнеплодов и тому подобная всячина. У каждого навеса сидит по дородной матроне, вокруг бегает десятка полтора разновозрастных негритят, тропинка позади всей этой идиллии уходит в кусты и дальше в джунгли. К деревне, видимо. Любопытная деталь – рядышком с каждой торговкой к столбу навеса прислонен карамультук устрашающих размеров и состояния. Калибр как минимум двенадцатый, а то и десятый. Хотя, им-то что – ни одной с весом меньше центнера не наблюдаю. У встречавшихся на дороге пешеходов, кстати, тоже были ружья. Видимо, местные власти до разоружения населения пока что не додумались. Во избежание его съедения окрестной фауной, хе-хе. Адевале подтверждает моё наблюдение.

– Да, сэр, ружья у всех есть, это не запрещено. Без них из деревни выходить нельзя, в джунглях очень много опасных зверей. Сразу съедят.

Ага, знаю я вас. Лет через двадцать вы сами всю окрестную фауну выжрете под корень, как в Африке.

– …стены вокруг каждой деревни, чтобы ночью хищники не ворвались. Ну, и от бандитов защита. Автоматы гражданским иметь нельзя, а на пистолеты нужно разрешение от полиции. У меня есть! – водитель с гордостью похлопал по кобуре с блестящим никелированным револьвером солидного калибра. – А на ружьё разрешение не нужно, если не самозарядное.

Стайка детей лет шести-девяти увязалась за машиной, корча забавные рожицы. Секунду подумав, роюсь в кармане, нахожу двадцатипятицентовик и щелчком отправляю в их сторону через открытое окно. Блестящая монета падает на утоптанную смесь травы и глины и тут же исчезает под кучей-малой ребятни.

Симпатичная мордашка Элен высунулась сзади, из спального отделения кабины. Зовут её, как я и подозревал, труднопроизносимо, потому решено остановиться на европеизированном варианте.

– Что такое? Устала там сидеть?

– Да, сэр, немножко.

– Ничего, не так долго осталось. Часа три ещё. Терпи. Ну, или можешь сюда перелезть. Если хочешь.

– Спасибо, сэр!

Обрадованная девушка одним гибким и изящным движением оказалась на сиденье слева от меня. Немножко повертелась, устраиваясь поудобнее, с лёгким взвизгом схватилась за меня на очередной колдобине (способной без проблем проглотить легковушку), нашла комфортное положение и замерла. Так и держась за мою руку, хе-хе.

На фига? Эхе-хе-х… Да сам не знаю, если честно. Захотелось. В конце концов, тринадцать с половиной тысяч (а сторговался, в итоге, именно на столько) – не такие уж большие деньги. Я вон за этот месяц вдвое больше чистыми сделал, это уже после выплат по кредитам и налогов. Зачем вообще зарабатывать, если отказывать себе в удовлетворении маленьких желаний? Майк прикалывается, да и остальные лыбу давят, а мне наплевать. Новый мир, романтика, новый опыт и ощущения. «Библиотеку приключений» в детстве читали? Вот и я читал. Себастьян Перейра, хе-хе.

Вопреки опасениям Назанды и Адевале, «плохие люди» предпочли не обременять нас своим вниманием. Впрочем, неприятностей хватило и без них. Помимо очевидных радостей ночной езды по совершенно убитой грунтовке в джунглях, километров за десять до вожделенного приюта намертво заглох один грузовик, а ещё через пять километров – второй. К счастью, могучий гусеничный клон советского путепрокладчика не посрамил китайское качество и, натужно ревя, таки дотащил обе машины до цели.

Сам Кумаси, если не считать пятиметровой стены из толстенных брёвен, ничем принципиально не отличается от типичного африканского городка при дороге. Несмотря на население в десять (или двадцать, кто их считает) тысяч душ, большая его часть похожа скорее на деревню, с огородами и отдельно стоящими хижинами. На центральной улице имеются несколько ресторанчиков, магазинов, гостиниц, бензозаправок и автомастерских (причём, расположено всё вперемешку) принадлежащих ливанцам, индусам и китайцам. Собственно, по ней наша колонна и растянулась, без каких-либо проблем миновав блокпост на южных воротах. Блокпост, кстати, солидный – хоть и из брёвен, но толщина такая, что 14,5 не возьмёт, за 12,7 уж и не говорю. Кстати, 12,7 у них там и у самих есть, я ДШК видел. Конечно, насколько «гарнизон» умеет своим арсеналом пользоваться, другой вопрос. Скорее всего, где-то между «очень хреново» и «вообще не умеет». Хотя, возможно, это я свой потусторонний, хе-хе, опыт некритически переношу на новую реальность. Всё-таки, здесь им не там, и совсем уж отъявленные долбодятлы должны отмирать естественным путём.

Следуя примеру впередиидущей машины, Адевале притормаживает и аккуратно заезжает на плохо освещённую, зато огороженную колючей проволокой стоянку. Он вообще хороший водитель, а уж для местного так и просто отличный, надо отдать должное. И о машине заботится.

Фуф! Приехали! Спрыгиваю на плотную смесь гравия и глины и с наслаждением потягиваюсь. Ы-ы-ы!.. Теперь бы пожрать, принять душ и в койку.

Оглядываюсь по сторонам. Справа от обширной автостоянки мастерская, там рычит, воняет и скрежещет гусеницами герой сегодняшнего дня – тягач-путепрокладчик, слышны голоса и суета. Ну, понятно, сейчас ударными темпами будут вводить в строй вышедшую из него технику. Надеюсь, обслужить исправную тоже догадаются. (Немного забегая вперёд – на следующее утро мы выехали с получасовым опозданием, потому как один из сломавшихся грузовиков ввести в строй так и не удалось, и товар с него пришлось переваливать на другой, изначально вёзший груз именно до Кумаси).

Слева зрелище более интересное – трёхэтажное здание, на первом этаже явно ресторан, на верхних, скорее всего, гостиница. Вывеску на фасаде отсюда не видно, мы же сбоку, но пара оригинальной формы фонарей, свисающих по углам крыши, навевает мысль о чём-то китайском. Адевале, тоже вылезший из кабины размяться, подтверждает мою догадку.

– Сэр, вам туда. Это «Золотой дракон», и стоянка с мастерской тоже китайцам принадлежат.

Ну, туда так туда. Он тут завсегдатай, ему виднее.

– А ты тоже туда?

Водитель весело рассмеялся.

– Нет, сэр, это место для богатых. А у меня тут знакомая есть, я к ней. А Йеми в кабине поспит, за машиной присмотрит.

Йеми – это помощник и сын Адевале. Здесь «помощник водителя» – необходимый элемент поездки, частенько у одного водителя их двое или трое.

– Понятно. Ладно, до завтра тогда! Элен, рюкзак и ружьё подай, и сама вылезай.

Конвой уже весь втянулся на стоянку, машины останавливаются и народ выбирается наружу, немедленно начиная потягиваться и разминаться. Кстати, тут и до нас уже один конвой стоял, и побольше нашего. Ну, или два поменьше.

Навьючиваю на себя рюкзак, вручаю Элен футляр с винтовкой, предупреждаю о необходимости осторожного с ним обращения и, спотыкаясь в темноте на торчащих из глины крупных кусках гравия, идём к выходу со стоянки.

Улица забита гуляющими, торгующими, танцующими, жующими и просто бесцельно шарахающимися горожанами. Ну, правильно, ночь здесь длится часов четырнадцать, не дома же всё это время сидеть. А это, вроде как, местный Бродвей. Даже уличные фонари есть, как ни странно. Не горят, разумеется, весь свет исключительно от увеселительных заведений, но сам факт наличия – уже признак цивилизации.

Краем глаза замечаю, что Элен ни малейшего смущения не испытывает, более того, на ходу пританцовывает под носящуюся со всех сторон музыку. В общем, на жертву трагических обстоятельств как-то не особо похожа. Хотя, конечно, психика у всех по-разному реагирует. Надо бы её всё-таки расспросить, что и как. Вчера уже под вечер купил, не до того было – пока в банк сходили, пока всё оформили, потом с Майком обмывал это дело, стараясь не забыть о предстоящем пробуждении затемно… Короче, на секс меня ещё хватило, а вот на душевную чуткость уже нет. Да и секс был скорее из чувства долга, чтоб девушку не пугать, чем по желанию, предыдущей-то ночью тоже не спал.

В холле «Золотого дракона» наши уже толпятся у стойки, за которой невысокая, но весьма упитанная китаянка в бодром темпе принимает у них деньги и выдаёт ключи, отягощённые здоровенными деревянными кругляшками с выжженными на них номерами. Блин, таким убить можно, причём без особого труда. Он же ещё и на длинной цепочке, она размах даст.

– Номер для новобрачных возьмёшь? – ехидный голос Клауса из-за спины вызывает смешки у тех, кто ещё не разошёлся по номерам. Оборачиваюсь.

– Ну, всё лучше, чем в одиночестве мышцу качать… – киваю на его довольно солидный бицепс, туго обтянутый зелёной футболкой, и делаю пару характерных движений рукой. На этот раз смешки уже явно не в мой адрес, и Клаус, ничуть не обидевшись (ну, внешне, по крайней мере), предпочитает замять тему. Вот и славно.

Номер с «кинг-сайз» кроватью и душем обходится в двадцать пять экю. Ну, в общем-то, терпимо. Ценообразование в таких местах бывает самым причудливым.

Поднявшись с Элен и рюкзаком на третий этаж, обнаруживаю вполне приличное, с учётом общей геопроктологичности места, обиталище. Небольшой, но довольно чистый номер, без особого фанатизма оформленный под «что-то китайское», окно выходит во внутренний двор, что важно, свежее бельё на кровати. Обещанный «кинг-сайз», оказался скорее полутороспалкой, ну да неприятность эту мы переживём…

Несколько секунд размышляю, что первично – телесная чистота или телесная же пища. Пожалуй, первое. Вода и так бежит не сказать, чтоб очень уж бодро, аж после того, как примут душ все свежезаселившиеся… ну, не будем смотреть на мир сквозь розовые очки, хотя бы половина, резервуар на крыше гостиницы вполне может опустеть совсем, и далеко не факт, что ночью кто-то станет его наполнять. «TIA» – оно и в новом мире TIA. Так что, быстренько раздеваюсь, надеваю резиновые шлёпки и ныряю под душ.

Фуф!.. Хорошо!.. Прямо чувствуешь, как грязь, пот и усталость смываются с тебя и исчезают в сли… Млять!!! От неожиданности выскакиваю из душа на середину крошечной ванной комнаты, заливая её льющимися с меня потоками воды. Из слива на полу душевой кабинки выбралась здоровенная многоножка, видимо, потревоженная моим омовением. На редкость гнусная на вид тварь, с ладонь длинной. Попытка смыть её обратно струёй из душа успехом не увенчалась, пакость оказалась на удивление цепкой. Ну, сама виновата! Сняв один шлёпанец, с размаха бью по насекомому (ну, или кто-там это). Ноль эффекта! Зверь не только цепкий, но и крепкий на рану! Угрожающе подняв переднюю треть туловища, шевелит длинной передней парой лап …ээ… клешней, скорее. Ладно… Выхожу в комнату, заставив скромно сидящую на краешке кровати Элен недоумённо вскинуться, беру один ботинок и возвращаюсь с ним в ванную. Получи! Удару каблуком сколопендра противостоять уже не в состоянии, и вот струя воды увлекает слабо подёргивающиеся остатки мерзкого создания обратно в слив. Блин, вот же гадость! Надо будет постель тщательно проверить перед тем, как ложиться, и края противомоскитного полога поплотнее под матрас затолкать.

Поток воды в душе слабеет прямо на глазах, так что, закончив сам, быстро загоняю туда Элен, попутно положив два экю на тумбочку и сообщив, что после душа её боевая задача – сходить на улицу и в темпе поужинать, после чего вернуться обратно. Тащить её с собой в китайский ресторанчик на первом этажа не вижу смысла, ей там неуютно будет. Так же объясняю, что дверь в номер надо закрыть на ключ, а сам ключ сдать портье за стойкой, она, с гарантией 99%, не в курсе гостиничных порядков.

Две трети людей Майка, включая его самого, уже сидят в ресторанчике. Майора Назанды не наблюдается, видимо, остановился в месте попроще. Или поел уже, тоже вариант. Кроме моих спутников, в зале сидит большая компания китайцев за круглым столом в центре, две пары негров за маленькими столиками в дальнем углу и, по соседству с ребятами Майка, несколько мужиков средиземноморского облика и того же бывало-потёртого вида, что и наши. Видимо, из охраны второго конвоя. Майк сидит за отдельным столиком с мужиков того же южного типа, но постарше, с проседью в волосах. Здраво рассудив, что раз люди сели отдельно, то у них есть свои дела и лезть к ним не надо, подсаживаюсь за один из столиков с нашими. Мужики, разумеется, не преминули в очередной раз подколоть по поводу моей вчерашней покупки.

– Ви́тали, а конкубину свою куда дел? – Пьер состроил то, что, по его мнению, выглядит невинно-любопытной физиономией.

– Принёс в жертву Барону Субботе, Пьер. Слушай, а ты волосы на ладонях утром бреешь, или с вечера?

Какие, млять, все любопытные. Задолбали уже. Впрочем, понять можно – людям скучно, в подобных поездках они не в первый раз, а большинство и не в десятый, а тут такой повод позубоскалить. Отдам им должное – ответное ехидство воспринимают вполне адекватно.

Посмотрев, что ест большинство присутствующих, заказываю тоже самое – рисовую лапшу с курицей, свининой и овощами. Бутылочка «Булавайо» тоже не помешает, думаю.

«Южане» и правда оказываются охраной второго конвоя, более того, часть из них уже знакомы с некоторыми из наших, так что вскоре столы сдвигаются, и чёрные официантки начинают подносить бутылки пива в темпе, навевающем мысли о снарядах и ПТОПе на Курской дуге.

Мужики, как выяснилось, из смешанной сербско-болгарской команды (странно, я-то полагал, они друг друга не очень), занимающейся проводкой конвоев по Дагомее и Конго. В отличие от северных территорий Новой Земли, на Юге проблема с бандитизмом на дорогах стоит в полный рост. И хотя сцены в ковбойском стиле, на самом деле, довольно редки, но вот вымогательство денег у проезжих купцов встречается сплошь и рядом. При этом, что интересно (но совершенно неудивительно) местные торговцы предпочитают именно белых охранников, хотя сами, по большей части, к белым не принадлежат. Ну, с моей точки зрения, во всяком случае – для негров-то ливанцы и даже индусы (если при деньгах) это тоже белые, хотя и не совсем. Нет, крупные торговцы, типа Майка, гоняющие свои собственные колонны, обычно имеют и собственную охрану, состоящую, чаще всего, из соплеменников. Но вот сборные конвои (а этот именно к таким и относится) охрану нанимают и, по возможности, стараются нанимать белых. При переговорах с очередным вымогателем, неважно, в погонах или «диким», это, обычно, существенно снижает цену проезда, а то сводит её к чисто символическому «подарку». В принципе, эту же задачу может решить и охрана из местных армейцев, типа нашего Назанды, но у них есть неприятная привычка произвольно повышать плату, причём объявлять об этом уже после выезда. С Майком, как с крупной и зубастой рыбой, такое не прокатит, а вот с мелкой рыбёшкой из сводного конвоя – влёгкую.

Сербов на Новой Земле много, по понятным причинам, но своего собственного анклава им сформировать пока не удалось, даже в рамках Европейского Союза. Сказалось то, что при старте проекта они основателями ЕС как свои не рассматривались категорически (да и сейчас некоторая настороженность имеет место быть, после всех сложностей восьмидесятых и девяностых), а сейчас уже больших кусков свободной земли не осталось. В общем, несколько маленьких сербских городков по ЕС раскиданы, в основном между Луарой и верховьями Рио-Бланко, но целостной территории они не образуют. У болгар есть Варна на южном берегу, но, опять-таки, один город с окрестностями – это как-то на полноценный анклав не тянет.

Победив ещё бутылку «Булавайо» и выслушав пару умеренной интересности и забавности историй из жизни конвойщиков, решаю, что есть на свете и более приятные занятия, после чего, под аккомпанемент неизбежного зубоскальства, поднимаюсь к себе в номер. Уже на последнем лестничном пролёте мне приходит в голову, что стоило бы уточнить у портье насчёт ключа – возможно, Элен ещё не вернулась с ужина. Впрочем, беспокойство оказывается напрасным – девушка уже здесь, сидит на кровати в одной футболке и косится на меня чуть настороженными глазами. Большими и красивыми, между прочим. Вид изящной шеи и груди, соблазнительно обтянутой футболкой, как-то сам собой вызывает приток крови в …ээ… ну, где надо, в общем. От внимания Элен этот момент не ускользает, на лице девушки проскальзывает довольная улыбка, и она уже явно намеренно принимает соблазнительную позу. Адаптировалась, значит. Вчера-то смотрела с явным опасением.

Присаживаюсь на табуретку, снимаю ботинки.

– Ну как, покушала?

– Да, сэр!

Хм…

– Элен, когда мы одни, можешь называть меня Ви́тали.

Улыбается шире.

– Хорошо, Ви́тали.

Раздевшись и почистив зубы, ложусь на кровать. Элен грациозно садится сбоку, и дразняще проводит кончиками пальцев по моему животу и ниже. Чувствую себя в полной боевой готовности.

– Ви́тали, мне минет сделать, или как ты хочешь?

Блин, вот только похвалишь… Где, спрашивается, ценимые мной романтика и спонтанность? Ладно, из ниоткуда они не появятся, будем прививать.

– Как сама хочешь…

Девушка на секунду замирает в задумчивости, после чего плавно наклоняется. Хороший выбор, да. Да-а…

Самый большой город Новой Земли (по словам Майка – около полутора миллионов жителей, больше, чем в Мекке) начался совсем не впечатляющее – просто мелькающие в разрывах повсеместно сводимых джунглей деревеньки постепенно становились всё ближе друг к другу, пока, наконец, не слились в сплошную жилую зону. Не слишком густо заселённую, это не трущобы, а вполне благополучный, по африканским меркам, пригород, с просторными огородами и выпасами для коз между хижинами. Пожалуй, единственное, что отличает его от аналогичных пригородов каких-нибудь Лусаки или Кампалы – полное отсутствие проводов. По-видимому, изобилием электричества местные наслаждаются в ещё меньшей степени, чем на исторической родине. В таком случае, неудивительно, что у них тут города-миллионники растут – ночи здесь длинные, и делать особо нечего, кроме как плодиться и размножаться. А народу вокруг и правда полно – обычные африканские суета и многолюдье, черпающие энергию, кажется, прямиком из раскалённого солнца в бледно-голубом небе над головой и пышущей влажным жаром красной земли под ногами…

Дорога имени изобретательницы неклессинга становится, по мере продвижения к центру, всё более похожей на улицу. Среди деревянных хижин появляются каменные дома в два-три этажа, обочины уже не переходят прямиком в чьи-то огороды, а ограничены сточными канавами, за которыми начинаются огороженные заборами дворы. Второе отличие от той Африки – нет безумного трафика, когда волны беспорядочно несущихся во все стороны машин и мотоциклов вдруг сталкиваются и застывают в многочасовых пробках, возникающих без особых причин и рассасывающихся без них же. Мотоциклов кстати довольно много. Не как в Африке, конечно, но если плотность машин на здешних улицах я бы оценил максимум в одну десятую от того же Порт-Харкорта, то мотоциклов (ну, скорее мопедов) – в одну треть. Используются, как и там, в основном в качестве такси. Хотя и не только – вон, чувак аж трёх довольно крупных свиней ухитряется везти. Как? А в ящиках. Клетками это не назовёшь, слишком маленькие.

Местность по обе стороны Номзано-Винфреда-Мадикизела-роад (млять, чёрта с два выговоришь) окончательно стала похожа на город, в африканском понимании этого слова, и тут дорога закончилась. Точнее, упёрлась большую круговую развязку, с вытоптанной и засиженной торговцами круглой клумбой посередине. В центре клумбы, на сплошь обклеенном рекламными постерами местного Нолливуда постаменте, торчит уродливая цементная статуя мужика с гигантским телом и маленькой головой, разрывающего цепи. Что забавно, на мужике явно какая-то имитация нормального офисного костюма, а не что-то рабочее.

– Адевале, а это кому памятник?

Водитель равнодушно пожал плечами.

– Не знаю, сэр.

– А как место называется?

– Кваме-Нкрума-раундэбаут.

Понятно. Вроде бы, на прижизненных фото умерший в Румынии ганский «фельдмаршал» выглядел посубтильнее. Ну да с «я художник, я так вижу» не поспоришь.

Протолкавшись сквозь уже довольно густой трафик, наша колонна свернула на огороженную с обеих сторон высокими глухими заборами дорогу и, не проехав по ней и двухсот метров, упёрлась в ворота какой-то промзоны. Ворота, впрочем, почти сразу открылись, и конвой втянулся на засыпанную щебнем стоянку перед несколькими большими ангарами. Адевале развернул грузовик задом к воротам склада и заглушил двигатель.

– Всё, сэр, приехали!

Ну, наконец-то. Ещё немного, и у меня седалище отвалится, вместе со спиной и ногами. «Вместе» – в смысле одновременно, а не одним куском.

– Спасибо, Адевале! – протягиваю ему купюру в пятьдесят экю. Не в качестве оплаты за проезд, этот вопрос с ним люди Майка решали, а как благодарность за компанию и хорошее вождение. Негр радостно хватает деньги и с энтузиазмом благодарит:

– Спасибо, сэр! Благослови вас Господь!

Спрыгнув на намертво влипший в грязь гравий, с наслаждением потягиваюсь. Йеми, сын и помощник водителя, уже деловито бегает вокруг грузовика, палкой сковыривая самые большие из налипших на него комьев глины. Секунду подумав, опять лезу в карман.

– Йеми!

Молодой негритёнок оглядывается на меня и белозубо улыбается.

– Сэр?

Демонстрирую ему зажатую двумя пальцами десятку.

– Давай, удачи тебе.

К чести парня, подбегать и выхватывать деньги он не стал – подошёл, аккуратно взял, и даже изобразил что-то вроде поклона.

– Большое спасибо, сэр!

Оборачиваясь к кабине, вижу в открытой двери свой рюкзак, а над ним мордашку Элен. Ждёт, типа, пока разрешу выходить из кабины. Вчера в Дингане она полезла наружу без спроса, пришлось воспитывать. Нет, не в целях запугать и сделать дрессированной, а просто потому, что дорога есть дорога, и не надо в ней излишней самостоятельности проявлять. Если бы самостоятельность Элен могла привести её к чему-то хорошему, она бы не оказалась в клетке у работорговцев, логично? Хотя, с другой стороны, тогда бы я её не купил, а быть купленной белым тут рассматривается как огромная удача, насколько мне объяснили. Ну, если только у данного белого нет плохой репутации именно в том, что касается обращения с девушками. Люди, увы, бывают всякие, в том числе и такие, пристрелить которых на месте означает оказать неоценимую услугу человечеству и вообще Бобру в его извечной борьбе с Ослом.

Услышав знакомый громкий голос, поворачиваюсь налево. Достопочтенный негоциант и парламентарий Фланаган уже раздаёт ценные указания, на предмет что, как и куда разгружать. Увидев меня, жестом изображает что-то вроде «Извини, занят пока», на что я тем же способом сигнализирую «Да не вопрос».

– Ви́тали?

Ага, Пьер неслышно подкрался сзади.

– Чего?

– Поехали, отвезу пока тебя с девушкой в дом мистера Фланагана. Он тут ещё надолго.

Ну, если предлагают – чего бы не поехать? Торчать на складе, наблюдая разгрузку конвоя, было бы и в самом деле глупо.

– Элен, давай рюкзак, и вылезай. Винтовку не забудь.

Подойдя к стоящей тут же на стоянке, надраенной до блеска Тойоте Бандейранте, ждём ещё пару минут. Наконец подходит Пьер в сопровождении какого-то местного негра с важно-озабоченной мордой, они садятся вперёд (негр за руль), мы с Элен назад, и машина трогается с места. Пьер представляет меня и водителя друг другу.

– Ви́тали, это Роберт. Он присматривает имуществом мистера Фланагана здесь, в Мандела-Сити. Роберт, это Ви́тали, друг мистера Фланагана из Кейптауна.

Лысый, щекастый негр лет пятидесяти поворачивает голову ко мне и кивает, без особого усердия имитируя сердечность и дружелюбие.

– Добрый день, сэр! Очень приятно!

Блин, да смотри ж ты на дорогу, а не на меня!

– Привет, Роберт! Мне тоже.

Фуф, наконец-то повернулся вперёд. А то я совсем уж было приготовился к столкновению с вон тем ржавым грузовичком впереди, набитом мешками с древесным углём на высоту метра четыре, как минимум. Учитывая, что сверху на мешках сидят ещё трое негров, остаётся лишь удивляться, как всё это не опрокидывается.

Выскочив на всё ту же развязку, мы сворачиваем на широкую улицу (успеваю заметить табличку «Блэк-Пантерс-авеню») с довольно приличными, учитывая географию, домами и магазинчиками. Явно престижный район, тут даже остатки какого-то твёрдого покрытия на проезжей части заметны. Едем по ней минут пять, после чего сворачиваем в промежуток между двумя заборами, из-за которых выглядывает то, что, скорее всего, является роскошными виллами в местном понимании.

Проехав ещё метров сто пятьдесят между такими же заборами, останавливаемся перед глухими металлическими воротами, на которых белой краской заботливо выведен адрес: 15, Хьюи-Ньютон-лэйн. Роберт пару раз сигналит, ворота открываются, и мы заезжаем во двор.

– Резиденция мистера Фланагана! – надо же, голос аж звенит от торжественности. Ему только белых перчаток и ливреи не хватает, и будет вылитый мажордом, или как там оно правильно называется…

Вылезаем из машины. Ну, ничего особенного. Двор где-то метров десять на пятнадцать, половина залита бетоном, на второй половине разбит толи сад, толи огород, так сразу и не поймёшь. Но чистенько вокруг, всё тщательно выметено, а бетон ещё и щёткой с мылом свежевымыт, похоже. Сам дом довольно большой, трёхэтажный, явно недавно оштукатурен, хотя кое-где на белом уже проступают зелёные пятна плесени. Ну, в таком климате это неизбежно. Снизу стены отделаны коричневой плиткой, ей же вымощена лестница, идущая со двора сразу на второй и третий этажи. На её площадках и в окнах торчат шесть штук женских физиономий и …ээ… два десятка детских, в диапазоне от трёх лет до двенадцати, примерно. И, что характерно, детские физиономии несут явный след белой крови. Мдя, ну Майк даёт…, впрочем, его дело – может себе позволить, почему нет? Интересно, а тех двоих он вместе с потомством выгонял, или как? Ладно, опять-таки, его личное дело.

На ступеньках с важным видом стоит упитанная негритянка лет сорока с чем-то, представленная как «мадам Винфре, экономка». Решительная женщина, судя по всему, из тех, что носорога на скаку остановят и в горящую хижину войдут. Мгновенно отняла у меня рюкзак и организовала его транспортировку силами двух пацанят постарше, поощрив и мотивировав каждого звонким подзатыльником. Транспортировку куда? В выделенную нам с Элен комнату, разумеется. Причём, сначала у меня вежливо осведомились, хочу ли я, чтобы девушка всё время была при мне, или лучше её поселить отдельно. Хочу, почему же нет. Иначе зачем вообще покупать было?

Дом внутри обставлен без особого шика, но добротно, и заметно, что порядок поддерживается на максимально доступном при наличии такого количества детворы уровне. Наша комната оказывается на втором этаже. Ничего особенного – большая кровать под непременным противомоскитным балдахином, тяжеленые на вид шкаф и комод из полированного красного дерева, санузел с душевой кабиной и большой чугунной ванной, выход на террасу… Ух ты!!! Вот это я понимаю, вид с балкона.

Плато, на котором стоит Верхний город, обрывается сорокаметровым обрывом прямо у нас под ногами. Улицы и крыши домов Нижнего города уходят на север, сливаясь где-то на краю видимости с зеленью джунглей в горячем мареве. Справа, где-то в полукилометре, Лимпопо с рёвом вырывается из узкого ущелья и несётся к океану, постепенно успокаиваясь и расширяясь. Ниже по течению, за излучиной, видны торчащие подъёмные краны морского порта. Ну да, всё правильно, как Юра-радист и говорил – морской порт ниже порогов и речной порт выше. Зачётный вид, однозначно. С бокалом чего-то алкогольно-ледяного на этой террасе сидеть – милое дело.

Обернувшись, обнаруживаю Элен уже разбирающей мой рюкзак. Ишь, шустрая какая.

– Сэр, я пойду, поглажу вашу одежду?

– Давай, давай…

Уже почти-что семейный уют, хе-хе. Жаль, что там белых не продавали.

Вообще, странно, конечно – при наличии стольких природных достопримечательностей в черте города, Эм-Эл-Кей, основное место тусовок, развлечений и шопинга, расположен не где-нибудь на речной набережной или краю обрыва, и даже не в Нижнем городе (это, по крайней мере, дало бы вид на тот самый обрыв), а в ничем не примечательном районе Верхнего города, минутах в десяти на машине от дома Майка. Очередное TIA, мдя.

Элен вышла из кабинки, на ходу разглаживая несуществующие складки на платье, и с опаской покосилась на меня.

– Сэр?

– Отлично!

Поворачиваюсь к согласно кивающей хозяйке магазина, пожилой, но элегантной индианке.

– Это тоже берём.

– Конечно, сэр. Прекрасный выбор, девушке очень идёт. Вы хотели бы подобрать что-то ещё? Что-то для дома, возможно? Халат? У нас есть прекрасные шёлковые халаты из Китая.

– Мм… ну, давайте, посмотрим.

Индианка повернулась к стоящей рядышком чёрной продавщице, что-то коротко сказала ей на местном варианте английского (я вот лично хорошо если одно слово из трёх понимаю) и та резво побежала в подсобку. Думаю, хозяйка её лупит, как сидорову козу, ибо никаких других способов добиться от местных такого рабочего рвения не существует.

Элен чуть обречённо вздохнула и опять зашла в примерочную – снимать платье.

Признаюсь, изначально я допустил ошибку. Расслабился, отвык уже от африканских реалий. Ошибка заключалась в том, что Элен была вручена некоторая сумма денег и поставлена задача пройтись по магазинам и сформировать себе небольшой гардероб. Сам я в то момент был несколько похме… ээ… занят, так что с ней, в качестве гида и для пущей безопасности, пошли несколько тинейджеров из числа майковых отпрысков. В конце концов, девушке самой двенадцать лет всего. Что? Да нет, местных лет, конечно, я же не педофил.

Так вот – моя конкубина благополучно прошлась по магазинам (ну, на рынок сходила, если уж быть точным), прибарахлилась и вернулась обратно уже в обновках, дабы сразу поразить в самое сердце своего повелителя, мдя. И поразила, чего уж тут. Ярко-розовые лосины, малиновая юбка в складку с белой кружевной оторочкой, химически-салатовая блузка, огромные солнечные очки на две трети лица и, конечно, парик. Самый писк местной моды. Сердце повелителя чуть не разорвалось от счастья, ага. Нет, я не пытаюсь притвориться человеком с тонким художественным вкусом, нет его у меня и в помине, и не было никогда, но всему же есть предел.

В силу похмель… ээ… усталости я, боюсь, не проявил должной душевной чуткости, заставив Элен всю эту чудовищную, хе-хе, красоту снять и распороть прямо в нашей комнате (а заодно и почти всё из прочих купленных ей обновок). В общем, закончилось дело надрывным рыданием и водопадами слёз, а также моим обещанием найти время для совместного похода по магазинам. Нет, на самом деле, аж сволочью себя почувствовал, что так расстроил девушку – пришлось целый час сидеть, обнимать её и гладить, пока она шмыгала носом. Эхе-хе-х…

Негритянка возвращается из подсобки со стопкой чего-то пёстрого, я жестом прошу хозяйку магазина помочь Элене с выбором, та понятливо кивает и ныряет в примерочную.

Цены, конечно, здесь кусаются, мягко говоря. Простенькое на вид (но очень сексуально сидящее на Элен) белое платье, пошитое в Порт-Дели, обошлось …ну, ещё не обошлось, но обойдётся в три сотни экю. Того же производства короткие джинсы, открывающие стройные лодыжки моей красавицы – сто пятьдесят. Недёшево… Хотя, с другой стороны, что бы я понимал в женских платьях. Может, это ещё «за копейки», ага.

– Вот, «Нерон». Лучший клуб в городе! А девочки здесь какие…

Ирландец мечтательно закатил глаза и причмокнул губами. При этом, что интересно, лицо у него осталось хмурым и уставшим.

Блин, вот же странный человек. У самого дома полдюжины «девочек», а он ещё и по клубам с борделями бегает. Причём, как добросовестно доложила Элен, гарем Майка в женских разговорах дружно жалуется на недостаток соответствующего внимания со стороны господина и повелителя. А также, хе-хе, на бдительность мадам Винфре, не позволяющую тоскующим красавицам искать утешения на стороне. Собственно, как выяснилось, именно за хождение на сторону Майк двоих конкубин и выгнал, так что остальные страдают, но терпят – оказаться из «верхнего среднего класса» на улице никому не хочется.

Мы с Майком и постоянно сопровождающим его в качестве телохранителя Джоном (кстати, как выяснилось, бывшим израильтянином, несмотря на совершенно не еврейские внешность и ФИО) вышли из машины перед входом, а сидевший за рулём Роберт отогнал порождение новоземельско-бразильского автопрома на стоянку. Несколько единиц чернокожего персонала, стоящие у входа, рассыпались в приветствиях «мистеру Фланагану». Ну, и меня парой «добро пожаловать, сэр!» удостоили за компанию.

Интерьер клуба, как я заметил ещё с фасада, сделан под что-то, отдалённо напоминающее древнеримскую тематику, в рамках представления местных о таковой. Колонны, характерные портики и снующие туда-сюда официантки в коротких туниках. С учётом их расовой принадлежности, смотрится забавно.

Майк, на лице которого сквозь полумрак клуба отчётливо светится интернациональное выражение «что-то я заипался, надо выпить», решительно двинулся к одной из барных стоек. За ним, бдительно косясь по сторонам, следует Джон, ну и я в хвосте.

– Тройной виски! Со льдом, без содовой!

Ишь, как сурово. Решаю пока обойтись одинарной порцией. Майк же, получив вожделенный стакан, одним глотком выдувает половину. Хм…

– Случилось чего?

– Аа… – ирландец машет рукой в духе «пропади оно всё пропадом», – нормально всё.

Молча киваю. Нормально так нормально, лезть в душу я ни к кому не собираюсь. Выдержки Майка, впрочем, хватает ненадолго. Видимо, что-то его изнутри распирает.

– Понимаешь, заколебало всё. Вертишься, вертишься, как белка в колесе, а для чего? Какой во всём этом смысл?

Блин, только выслушивать пьяного мужика с острым приступом кризиса среднего возраста мне не хватало. Ну вот как-то совсем не моё это.

– …создал, да, а зачем?

Судя по вперенному в меня пытливому взору, это не риторический вопрос, придётся что-то отвечать. Эхе-хе-х…

– Ну, во-первых, ради самого процесса. Потому что тебе это интересно. Было бы неинтересно, сидел бы ты сейчас у себя в Бостоне и работал в офисе, с девяти до шести. Скажешь, не так?

Майк без особой убеждённости кивнул.

– Так, пожалуй… Но иногда накатывает, и не хочется уже ничего делать. Ни по коммерческой части, ни по… ну, ты понял.

Ага, понял. Рыцари плаща и кинжала, блин.

– …виски, и всё.

Решительно машу головой.

– Не, дружище, вот с этим ты завязывай. Сам не заметишь, как деградируешь. Семейством бы обзавёлся, что ли? Наследники, все дела… В смысле, настоящее семейство, белое.

Собеседник громко вздохнул, усиленно излучая жалость к самому себе и обиду на несправедливую судьбу.

– Да какая нормальная женщина меня выдержит, с такой жизнью? Я же…

Майк замолчал на полуслове, внимательно присматриваясь к чему-то в полумраке зала, затем сорвался с места и исчез в извивающейся под музыку толпе. Джон, потягивающий что-то безалкогольное в паре метров от нас, мгновенно поставил бокал на стойку и нырнул в толпу вслед за охраняемой персоной. Кого это Майк там углядел?

Через минуту ирландец вынырнул обратно к стойке, таща на буксире какого-то мужика с пышными светлыми усами. Это ещё кто?

– Ви́тали, знакомься! Это Гискар! Мы с ним ещё с той стороны друг друга знаем. Гискар, это Ви́тали! Отличный парень, казино у нас в Кейптауне держит.

Пожимая руку Гискара (что за имя, интересно?) замечаю, что он уже в приличном подпитии. Я бы даже сказал, грозящем вскоре перейти в неприличное, хе-хе. А вообще сухощавый такой мужик, где-то в районе полтинника выглядит.

Майк, тем временем, поясняет:

– Гискар – капитан на исследовательском судне Ордена. Ходит в экспедиции, исследует новые земли, ищет, что на них есть полезного, и так далее. Удовлетворяет свою любопытную и непоседливую натуру за казённый счёт, короче.

Героический капитан дальнего плавания на шутки реагирует вяло, явно находясь в том расслабленном состоянии, когда человек уже инстинктивно ищет горизонтальную поверхность для вдумчивого сидения на спине и медленного моргания, но ещё не готов считать ей любой кусок пола под ногами. Майк, оценив обстановку, отлавливает пробегающую мимо официантку и нам в темпе организуют отдельный кабинет где-то в глубине клуба, с небольшим бассейном, огромным джакузи и тремя весьма симпатичными девицами в туниках. Или тогах – не разбираюсь я в таких вещах. Да и не важно, собственно, потому как они почти сразу избавились от одежды, представ в первозданном виде. Отличные фигуры, не хуже, чем у Элен. Правда, на лицах уже ощущается некая …мм… заюзанность, скажем так. Как уже говорил – я, вообще-то, давненько уже продажной любовью не слишком интересуюсь, но тут как-то неудобно было бы отказываться.

В воду пока что лезть никому не охота (а мне, полагаю, и вообще не захочется, как-то место и компания не располагают к водным процедурам), так что мы просто переодеваемся в тоги на голое тело (как-то неуютно, честно говоря, хотя одна из девушек и помогла с правильным надеванием этой штуки) и рассредоточиваемся по каменным скамьям, выполненных во всё том же псевдодревнеримском стиле. Девицы, повинуясь руководящим указаниям Майка, достают из бара по бутылке «Булавайо», разносят нам, после чего опускаются на колени перед каждым из нас троих и приступают к работе. Первые пару минут ощущаю себя несколько дискомфортно, всё-таки, не любитель я публичности в этом плане, но постепенно напряжение уходит…

А вот бравый капитан, как ни странно, ощутив под собой опорную плоскость не только не впал в прогнозировавшийся мной анабиоз, но напротив, ожил и уже ведёт с Майком вполне внятную беседу, не отвлекаясь на ритмично двигающийся перед ним затылок. Майк, впрочем, тоже не обращает на старательно работающую у него девушку ни малейшего внимания.

– Так каким ветром тебя сюда занесло? Я думал, ты или где-то на Дальнем Юге, или на острове Ордена.

Гискар сделал глоток пива и провёл двумя пальцами по усам.

– Мы бы и должны были сейчас к базе уже подходить. Но машина накрылась медным тазом, «Санта-Клара» дотащила нас до устья Лимпопо, а там уже из порта выслали буксир и подняли нас сюда. Через пару дней сможем выйти в море.

– Ясно… На Дальний Юг ходили?

Гискар с некоторым смущением покосился на меня, но, видимо, уровень этилового спирта в крови перебил наложенные подписками ограничения.

– Ага. Год в экспедиции. Двумя судами, мой «Дирк Помп» и «Санта-Клара». Поднялись по Аустра́лису на две с половиной тысячи миль, даже две шестьсот скорее…

Что за «Аустралис» такой? Из контекста – река, скорее всего. Видимо, большая река, которая впадает в океан на самом юге. Судоходна на две с половиной тысячи миль, совсем неплохо. Непонятно, правда, каких именно миль, но в любом случае – это должны быть уже тёплые, пригодные для жизни края. Если пользоваться южноамериканскими аналогиями – район где-то от Мендосы до Сальты. Вопрос, конечно, насколько извилисто русло…

– …пороги, прорезает горы. Там такие ущелья – Большой каньон и рядом не стоял. Дальше переваливали через горы…

Исследователь неведомых земель сделал паузу, хорошенько приложился к бутылке пива и опустошил её. Задумчиво посмотрел на бутылку, затем на увлечённо старающуюся над его хозяйством негритянку, после чего опять на бутылку. Принял решение, протянул руку и дотронулся до девушки, привлекая её внимание. Та быстро сообразила, что от неё требуется, оторвалась от работы, принесла из холодильника в баре новое пиво, дала его Гискару и вновь опустилась на колени.

Что-то наш Шахерезад не торопится продолжить (не) дозволенные речи. И вообще, кажется, его в сон клонит. А жаль, интересно было бы послушать. Майк, впрочем, судя по лицу, уже не очень счастлив от факта моего присутствия. Думаю, единственное, что мешает ему тактично попросить меня удалиться – боязнь окончательно выбить Гискара из разговорчивого настроения. Пьяные народ такой, никогда не знаешь, как и на что они отреагируют. Ну, а по своей инициативе я удаляться не буду, извини, Майк. Не то что надеюсь извлечь некий профит, но просто обычное человеческое любопытство.

– И что за горы? – Майк всё-таки не выдержал. Интересно, кстати, а ему тоже просто любопытно, как и мне, или это он как родезийский разведчик интересуется? Что-то не вижу я никаких возможных путей для Родезии извлечь пользу из земель на Дальнем Юге. Впрочем, то, что я их не вижу, совершенно не означает, что их нет. Не стоит себя переоценивать.

– …старые, невысокие, сильно разрушенные. На багги можно проехать, если дорогу найти. У порогов климат аргентинского Северо-Запада, прмр… пермыр… при-мер-но. – Гискар справился с заплетающимся языком и по слогам закончил фразу.

Хе-хе, угадал. Молодец я, чего уж тут.

– …становится влажнее, чем северо-восточнее – тем больше. На северных склонах уже прорубаться приходилось, ребята рассказывали.

– А, так ты сам-то не ходил, что ли? – Майк разочарованным тоном явно провоцирует своего старого знакомца на дальнейшее раскрытие служебных секретов.

– Я капитан! – Гискар (кто он по национальности, всё-таки? Какого-то чёткого акцента нет, на обычном «американском» говорит) важно поднял палец вверх, после чего внимательно оглядел его со всех сторон, не нашёл ничего интересного и опустил. – Я оставался на судне, плюс начальником лагеря. Но я всё знаю! От меня секретов нет, никаких!

Мдя, что-то его совсем развезло опять. Как бы не вырубился.

– …секреты хранить умею! И тебе не скажу, что мы нашли! Потому что это секрет! И тебе не скажу! – Обвиняюще ткнул полупустой бутылкой в мою сторону. Пожимаю плечами.

– Да мне пофиг, в общем-то. У меня казино есть, я в эти твои пампасы переселяться один хрен не собираюсь. Ты вот лучше скажи – а бабы там есть?

На лице моряка медленно сформировалось задумчивое выражение.

– Бабы?

– Ну, да, бабы. Вот, как эта, с тобой которая. – Показываю пальцем.

Гискар с непритворным удивлением уставился на ритмично прыгающий затылок перед собой, как будто в первый раз заметил, что там кто-то есть. Протянул руку, словно желая убедиться в реальности зрелища, но передумал и убрал.

– Нет, баб там нет.

Пренебрежительно отмахиваюсь.

– Баб нет, золота нет, нефти нет. Ты зря потратил год жизни, дружище.

– Чего это зря?! Нефть есть! Наверно.

Майк, по-видимому, решивший смириться с моим присутствием, подхватил мяч.

– Гискар, нефть – она либо есть, либо её нет. Она не может «наверно быть», это же не беременность. От вас, чёртовых квебекцев, никогда толкового внятного ответа не добьёшься.

Ага, Квебек, значит.

– …есть асфальтовые озёра! И выходы газа на поверхность, с факелами! Значит, и нефть должна быть, геологи говорят! Совсем рядом с устьем Аустралиса. Нашли-то случайно, на обратном пути уже, ночью отблески вдали увидели, на холмах. А бабы, кстати, тоже есть! – Франкоканадец вспомнил что-то и вновь повернулся ко мне. – Наверно!

– Блин, ну как это «наверно есть бабы»? Вот эта, которая перед тобой, она точно есть. – Вновь показываю пальцем на старательную девушку, стоящую на коленях перед нашим рассказчиком. Моя, впрочем, тоже старается, приходится сознательное усилие воли прикладывать, чтобы фокусироваться на беседе. – Либо есть, либо нет.

Гискар попытался хитро ухмыльнуться, но получилось как-то не очень.

– За горами, экспециди… экс-пе-ди-ци-я ещё по воде продвинулась, на надувных моторках. Там цепочка озёр, переходящих одно в другое, Аулистра… А-ус-тра-лис через них течёт, с севера. «Научники» говорят, похоже, аж с южных склонов плато Эльдорадо.

Плато Эльдорадо – это огромное, сильно расчленённое поднятие на Юге. Собственно, именно в его северные предгорья, заросшие совершенно непроходимыми джунглями, и упираются южные пределы ВИХ и Конго. И Замбези там же начинается, на плато, как и Евфрат. Интересно… Если предположение учёных из экспедиции Гискара верно, получается, что Аустралис длинной, как минимум, с Нил, а то и побольше. Практические последствия конечно, до некоторой степени уменьшаются наличием несудоходных порогов, но, тем не менее… Ладно, мне-то с того что? Да ничего, собственно, просто интересно. Нельзя же только на том, что прямо под носом зацикливаться.

– Ну, так что с бабами-то? Русалки в озёрах, что ли?

– А? – задремавший было прямо посреди фразы Гискар встрепенулся. – Бабы? Баб они не видели. Поднялись по цепочке озёр ещё миль на триста, а там их негры какие-то обстреляли. Двоих ранило, негров замочили, но пришлось возвращаться.

– Что за негры?

– Да кто ж их знает. Деревни не было, просто лагерь на берегу, лодки. Наверное, золото искали, или алмазы. На диких старателей похожи. Наши на берег не высаживались, там кто-то в сельву убежал и оттуда палил. С воды лодки ихние изрешетили, и всё. Но раз есть лагерь – есть и бабы, они всегда с собой берут. С бабами – оно лучше!

На этой жизнеутверждающей ноте бравый моряк и исследователь мягко сполз по каменной спинке в почти-что горизонтальное положение и вскоре захрапел, вопреки отчаянным попыткам трудившейся над ним девушки вызвать какую-то реакцию. Ну и ладно, мне тут самому уже не до рассказов об экспедициях. «Моя», заметив, что клиент больше не отвлекается на непонятные разговоры, нарастила темп и все отвлечённые мысли куда-то пропали…