Глава 5

– Может, вы все-таки не там сворачивали? – с надеждой спросила Ханна. Уже, кажется, в третий раз.

– Ханна, ответ с прошлого раза не изменился, – хмуро ответил Страх.

– Надо было самой сходить и посмотреть, – не удержалась Саша.

– Что ж ты не пошла?

– Я доверяю своим друзьям.

После того, как Нев и Лиля тоже вернулись к замку, еще одну попытку предприняли Страх и Ярослав, но они снова появились буквально двадцать минут спустя. Карел и Саша заявили, что даже пытаться не станут, Ханна порывалась попробовать, но Страх быстро осадил ее, заявив, что ничего не изменится и он не видит смысла тратить время на бесплодные попытки, лучше спокойно все обсудить и решить, как поступить в данной ситуации. Поскольку все вещи в замке они уже собрали, импровизированное совещание было решено устроить в фургоне Общества, не зря же там имелся специально оборудованный для таких случаев «конференц-зал». Правда, он не был рассчитан на такое количество людей, а потому в нем оказалось несколько тесновато с учетом трех раскладных стульев, которые дополнительно придвинули к столу.

– А мне этот туман сразу не понравился, – меланхолично напомнил Карел.

– Думаете, дело именно в тумане? – усомнился Нев. Он не стал садиться к столу, предпочитая стоять рядом, держась на спинку стула, как будто собирался в любой момент выйти на улицу.

– А вы так не думаете? – тут же ухватился за это Войтех.

– Я пока не знаю, что думать, – признался Нев. – Просто хочу обратить наше внимание на то, что туман может быть как причиной того, что мы не смогли найти дорогу, так и просто декорацией, сопровождающей истинную причину.

– Туман-дурман… – проворчал Ваня. – Что если это не туман, а такая дымовая завеса? Сбивающая навигационные приборы, блокирующая связь и путающая мозги, когда пытаешься сквозь нее пройти. Может быть, весь этот замок – просто испытательный полигон.

– Думаешь, у чехов может быть такое оружие? – недоверчиво уточнила Лиля, покосившись на Страха.

– У чехов, может, и не может, – фыркнул Ваня. – Но вы ведь, ребята, члены НАТО, – он тоже в упор посмотрел на Страха. – Признавайтесь, сдали этот замок американцам в аренду в качестве испытательного полигона?

Страх едва не рассмеялся от такого предположения, но Ваня так и не понял, чего в этом было больше: искреннего удивления или попытки скрыть тот факт, что он приблизился к разгадке истинного назначения замка.

– Если бы это было так, вы думаете, мы пустили бы сюда русских? – насмешливо поинтересовался Страх.

– Может, у вас что-то не срослось в межведомственных коммуникациях, – ничуть не растерялся Ваня. – Или наоборот, кто-то решил поставить эксперимент, а своих жалко было, вот нас с вами сюда и загнали.

– А исчезновение Даниэля, по-твоему, тоже часть этого эксперимента? – спокойно уточнил Войтех.

– Почему бы и нет?

– Потому что аналогичные исчезновения происходили тут несколько веков назад, когда НАТО не было и в помине, – напомнила Лиля.

– Тоже верно, – после некоторой паузы, словно нехотя, признал Ваня. С этим он поспорить не мог.

– Жалко, Женю с собой не взяли, он бы сумел и это подогнать под военные разработки, – хмыкнула Саша. – Вот уж кто любитель теории заговора.

Ее друзья тихо рассмеялись, вспомнив юношу, который на какое-то время заменил в их рядах ее саму, но под суровым взглядом Страха смешки быстро прекратились.

– Ванька, возможно, не так уж неправ. Туман действительно может быть причиной происходящего, – вернулась к обсуждению Лиля. – Только мне кажется, что туман этот сверхъестественной природы. – Она поймала на себе недовольный взгляд Страха и тут же замолчала.

– Ты же химик, – напомнил Ваня, – возьми пробы, хоть что-то будем знать.

– У меня нет с собой нужных реактивов. Как-то, знаешь, не пришло в голову тащить их через границу.

– Наверняка в этом фургончике найдется нужное, – Ваня снова посмотрел на Страха.

– Найдется, – словно нехотя кивнул тот. – Чуть позже пани Сидорова и Ханна могут этим заняться.

– А что с этим нацистом? – спросил Войтех, решив, что дальнейшее обсуждение странного тумана ничего не даст, пока у них не будет результатов проб. Они могут сколько угодно строить предположения, но истина пока так и останется неизвестной. – Как он мог здесь оказаться?

– Ханна предполагала, что в замке мог быть какой-то склад или штаб во время второй мировой, – вспомнила Саша. – Хотя мне кажется, этот чувак был скорее дезертиром. Мы же здесь только его нашли, ни оружия, ни каких-либо запасов.

– Если он был здесь один, то кто его запер? – язвительно заметила Ханна.

– Может, тот же, кто столкнул Войту с лестницы?

– Как вариант, он мог тут прятаться, но его нашли, – пожала плечами Лиля. – Решили не расстреливать, а наказать таким образом.

– Да, вот только вся стена за ним была исписана все той же фразой: «закрой глаза». Только на немецком, – напомнила Ханна.

– Есть еще один вариант, – снова подал голос Нев. – Нацисты могли использовать этот замок как подготовительный лагерь или что-то в этом роде. Они же могли изъять все упоминания о нем после, чтобы засекретить.

– За семьдесят лет его все равно обнаружили бы, – возразил Войтех.

– И мы бы опять-таки нашли что-то, кроме этой мумии. Может, какие-то документы или просто следы пребывания нескольких человек, – добавила Саша. – Не могли же они вывезти буквально все.

Разговор снова зашел в тупик, поэтому все замолчали, думая каждый о своем. Тишину нарушали только тихие щелчки клавиш ноутбука, за которым что-то делал Ярослав, не участвующий в обсуждении.

– Одно могу сказать более или менее точно: все, кто здесь был, столкнулись с чем-то страшным, – подвел итог он, когда наконец заметил повисшую паузу. – Настолько страшным, что незадолго до смерти они были способны только повторять предупреждение: закрой глаза. Возможно, это нечто и столкнуло пана Дворжака с лестницы, а потом напало на Даниэля. Возможно, именно оно и наслало этот маскирующий и непроходимый туман. Возможно, именно с помощью этого тумана оно и прячет замок.

– Откуда такие далеко идущие выводы? – поинтересовался Ваня, откинувшись на спинку стула, но даже это не позволило ему заглянуть в экран ноутбука, хотя он сидел ближе всех. Ему даже показалось, что Ярослав специально повернул экран так, чтобы никто из чужаков не мог его видеть. – Здесь, конечно, явно водится какая-то сверхъестественная дрянь, но чтобы прям и туман насылало?

– Про туман и пана Дворжака – чистой воды догадка, – не смутился Ярослав, снова активно защелкав клавишами и переводя взгляд на темный экран монитора, висевшего на стене за его спиной. Тот как раз в этот момент ожил: сначала мелькнула непримечательная эмблема, которую они все уже однажды видели на потерянном пропуске Даниэля Коваржа, а затем появились надписи на чешском. – Наиболее вероятна ситуация, при которой все эти события взаимосвязаны и провоцируются одним существом. Вот этим.

Надписи на экране сменились не очень четкой, принудительно осветленной картинкой, на которой при большой фантазии можно было рассмотреть чешуйчатую кожу и что-то, напоминающее глаз рептилии с вертикальным зрачком.

– Это все, что удалось вытащить с камеры Даниэля, – сообщил Ярослав, невзирая на недовольный вид Страха. Тот предпочел бы не делиться этой находкой с русскими и Дворжаками. – Вот это напало на него.

В конференц-зале снова повисла минутная пауза, во время которой все смотрели на экран.

– Что-то мне не нравится эта фигня вкупе с предупреждением о необходимости держать глаза закрытыми, – наконец сказала Саша.

– Да перестань, это же дракон, – неожиданно воодушевленно воскликнул Карел. – Возможно, последний уцелевший дракон на планете! Где же ему еще прятаться, как не в средневековом замке? И, конечно, проще прятаться вместе с замком. Все сходится. Это очень круто!

– Драконы так не умеют, – фыркнула Ханна.

– О, а ты у нас типа специалист по драконам?

– Если это дракон, то лично я предпочла бы держать глаза широко распахнутыми, – невероятно серьезным тоном заметила Саша. – Так что предупреждения на стенах выглядят несколько странно.

– Саша права, эти факты немного не вяжутся друг с другом, – поддержал Войтех.

– Вопрос не в том, что это за существо, – прервал Страх, выразительно посмотрев на своих подчиненных. – Вопрос в том, как нам отсюда выбраться в ближайшее время.

– Боюсь, что ответ мы сможем дать только тогда, когда поймем, что это за существо и откуда взялся туман, – задумчиво произнес Нев, снимая с носа очки и вытаскивая из кармана платок. – Упорно ломиться сквозь него – точно не выход. Нужно добиться его исчезновения. Причина он или только декорация, но он как-то связан с тем, что мы не можем найти дорогу обратно.

– Придется снова распаковывать вещи, – вздохнул Войтех. – И продолжать исследование.

Страх не выглядел довольным этим предложением, но возражать не стал. Ему не нравилось ни присутствие в замке посторонних, ни перспектива ночевать под одной крышей со странным существом, не зная наверняка, как от него защититься, но другого предложения у него все равно не было.

К тому моменту, когда они заново распаковали вещи и обустроились в замке, за окнами стемнело. Ни луна, ни звезды на небе так и не появились, как утром не появилось солнце. Полного мрака, какого можно было ожидать в месте без искусственного освещения, тоже не наступило. Просто ноябрьская дневная серость сменилась пасмурными летними сумерками.

День выдался не из легких. Все были деморализованы и исчезновением Даниэля, и невозможностью покинуть замок. Последовательное упаковывание и распаковывание вещей отняло немало физических сил, поэтому никому не пришло в голову продолжить осмотр замка, пользуясь неполной темнотой и еще довольно ранним временем.

У Войтеха к тому же разболелась голова. После двух видений, падения с лестницы, плохого сна и всех волнений прошедшего дня это было неудивительно. Он постарался как можно незаметнее ускользнуть из общей комнаты в их пустую спальню, чтобы достать из сумки обезболивающее. Ему требовалось немного тишины и покоя, чтобы лекарство подействовало. Однако буквально пару минут спустя он понял, что его маневр не остался незамеченным: на пороге спальни появилась Саша.

– О, ты здесь? – не слишком натурально удивилась она, закрывая за собой дверь и проходя в комнату, чтобы положить на кровать несколько дополнительных теплых пледов, но затем заметила блистер с таблетками в его руках и нахмурилась. – Что пьешь?

– Что-то обезболивающее, – Войтех бросил блистер на надувную кровать, на которой сидел. – Можешь сама прочитать, я их иногда меняю.

Саша подошла к нему, положила пледы и взяла блистер. Название лекарства заставило ее недовольно нахмуриться.

– Не слабо. Посадишь почки, новые дорогие. От меня собирался скрыть, конечно же?

– Саша, я тебя очень прошу, – устало пробормотал Войтех, – не начинай. Я пью их не так часто, но если сейчас этого не сделать – уснуть не смогу.

Она с тревогой посмотрела на него, вздохнула, но ничего не сказала, просто молча села рядом, так и крутя в руках таблетки.

– Если хочешь, ложись, – наконец сказала она. – Я попрошу остальных вести себя потише. Судя по всему, они пока спать не собираются, Страх уже вообще рассматривает вариант посменного дежурства этой ночью.

– Это не лишено смысла, – заметил Войтех. – Но я спать пока не хочу. Просто посижу спокойно. Буду рад, если ты посидишь рядом, но, пожалуйста, не в режиме врача.

– Уже перешла в режим друга, – Саша улыбнулась и спрятала таблетки в карман куртки. – Как друг я могу предложить тебе чашку горячего чая?

– Может быть, немного позже. С сахаром и шоколадкой. Одновременно, – решительно заявил он, усмехаясь. – Надеюсь, у тебя большой запас шоколадок, возможно, мы не скоро сможем выбраться отсюда.

– Давай сейчас не будем об этом думать. На какое-то время моих шоколадок точно хватит, а к пятнице мы просто обязаны выбраться. Если ты забыл, у нашей рок-звезды спектакль, на котором мы должны присутствовать. А потом… – она замолчала на мгновение, но все же продолжила: – Я полтора года не была в Праге. Буду очень рада там еще немного задержаться, если ты останешься со мной и пообещаешь мне парочку интересных экскурсий, как в прошлый раз.

– Я, конечно, задержусь, раз уж приехал. Я планировал, помимо вечера славы Карела, еще несколько встреч. Если останешься, с удовольствием покажу тебе еще парочку интересных мест. Если очень повезет, можем и тут попробовать полетать на вертолете.

Она рассмеялась.

– А ты знаешь, чем увлечь девушку. Надеюсь, в этот раз наша экскурсия закончится не так, как в прошлый.

– Разве мы плохо прогулялись тогда? – искренне удивился Войтех. Он не помнил ничего, что омрачило бы тот день.

– Мы замечательно прогулялись, – Саша снова улыбнулась, вспомнив, как в конце прогулки они танцевали на площади Республики. – Правда, потом был Голем, а затем мы вообще встретили твою бывшую… – Она посмотрела на него и притворно нахмурилась. – Теперь меня интересует вопрос, значатся ли среди твоих запланированных встреч встречи с Кристиной?

Войтех удивленно вздернул брови. Не то чтобы ему не приходило в голову встретиться с Кристиной. Она все еще оставалась для него своеобразным мостиком, связывающим его с прошлым, с юностью и беззаботностью, которая ее сопровождала.

– Нет, я думаю, это будет лишним. Мы все друг другу сказали еще в прошлый раз. С тех пор больше не встречались.

– Что же вы такого друг другу сказали? – вопрос вырвался раньше, чем Саша успела себя остановить. Как всегда в разговоре с Войтехом. Она уже даже не удивилась, только мысленно поморщилась. Если он скажет, что она лезет не в свое дело – будет прав.

Однако он сказал совсем другое:

– Что бессмысленно клеить чашку. Привкус клея остается. Сложно объяснить. Я навещал ее, пока она оставалась в больнице, потом помогал, когда она выписалась, но все постоянно было не так. Ее все время что-то угнетало, а меня… Я больше не чувствовал того подъема, который испытывал раньше в ее присутствии. Нам было… тяжело рядом друг с другом, скажем так. Думаю, у нее ранение слишком сильно ассоциировалось со мной. А я… – Он осекся и смущенно потер лицо, как будто только сейчас осознал, что чересчур разоткровенничался. – В общем, она для меня уже не та женщина, ради которой я был бы готов все бросить.

Саше вдруг показалось, что она уже задавала ему похожий вопрос год назад, когда случилась вся эта история с Темным Ангелом. Они тогда вдвоем сидели на ее кухне, кажется, была ночь… Или просто темно, как почти всегда поздней осенью в Санкт-Петербурге. Правда, тогда он не был столь откровенен, а она плохо запомнила все произошедшие события и слова. Кроме тех слов, что он сказал ей на прощание. Иногда ей вообще казалось, что те несколько недель были всего лишь кошмарным сном.

– В таком случае, я думаю, совесть не будет мучить меня из-за того, что я отрываю тебя от чего-то важного, – улыбнулась она, отмахиваясь от воспоминаний.

– Я был бы рад съездить с тобой в Брно, – неожиданно признался Войтех. – Не такой шикарный город, как Прага, но в нем прошло пять лет моей жизни. Я мог бы и там тебе показать важные для меня места. Правда, я не уверен, что Максим поймет столь долгое твое пребывание в Чехии.

«Скажи ему, – велел некстати проснувшийся внутренний голос, отчего-то сильно напоминающий голос Карела Дворжака, – он обрадуется».

Саша смущенно взглянула на Войтеха, не зная, как правильно будет все рассказать. Хоть она и просила Карела ничего не говорить брату, не желая навязываться, на самом деле она хотела, чтобы он знал. Готовилась к этому разговору, придумывала варианты, но все они разом вылетели из головы, стоило ей посмотреть в серо-голубые глаза, в полумраке комнаты казавшиеся непривычно темными. Она вдруг поняла, что в ответ на ее признание он может повторить все те слова, которые говорил ей в прошлом ноябре.

На первый взгляд могло показаться, что во всем виноваты курсы пилотирования вертолета, которые Войтех предложил ей и на которые она радостно записалась, едва вернулась в Санкт-Петербург из небольшого поселка под Нижним Новгородом. Возможно, так оно и было. Впервые позанимавшись на тренажерах, Саша почувствовала, что просыпается от долгого сна, в который погрузилась почти год назад, перестав даже с друзьями встречаться так часто, как раньше, хотя всегда причисляла себя к компанейским людям. И вот новые знакомые, новые впечатления – и каждый раз эмоции били через край. Ей больше не казалось, будто она покрывается плесенью от слишком спокойной и скучной жизни. Максиму это почему-то не нравилось, несколько раз они даже довольно сильно поскандалили до разбитого телефона и ночевки на диване, чего никогда не случалось раньше.

«В твоем возрасте это уже как минимум странно, – раздраженно бросил ей Максим в пылу очередной ссоры. – Пора найти себе более подходящее занятие».

«А что же делают в моем возрасте? – не осталась в долгу Саша. – Вышивают крестиком?»

Правильный по представлениям Максима ответ повис в воздухе, так никем и не высказанный.

А потом была Москва, Войтех и настоящий вертолет. И вот там, на высоте в несколько сотен метров, захлебываясь восторгом от осознания того, что именно она держит в воздухе огромную неповоротливую машину, Саша вдруг поняла: ей всегда будет этого достаточно. Эмоции, приключения, адреналин – вот то, что делает ее счастливой. И что, конечно, совсем не делает счастливым ее мужа. Весь последний год она размышляла над тем, имеет ли право портить жизнь прекрасному человеку, так много для нее сделавшему. До этого момента у нее получалось оправдывать себя. Никто из них не был виноват в ее проклятии, а потому Максим мог разделить ее участь. Теперь же она поняла: страдать из-за этого будет он один. Ставшие почти привычными ссоры были тревожным звоночком, и Саша боялась дотянуть до того момента, когда они уже не смогут остаться в хороших отношениях. Потерять в лице Максима самого лучшего друга с десятилетнего возраста она боялась гораздо больше, чем остаться без мужа.

Максим, конечно же, подумал, что она уходит к кому-то другому. Под кем-то другим подразумевался, само собой, Войтех Дворжак. За все время их брака только к нему Максим ее ревновал. Однако когда она не собрала вещи и не побежала радостно на поезд в Москву, он пообещал подумать над ее аргументами. В какой-то момент Саше даже показалось, что он уже давно над ними думал, просто не мог и не хотел предлагать развестись первым, поскольку с его стороны это выглядело бы достаточно подло.

Приглашению в Прагу от Карела Саша невероятно обрадовалась, потому что это была отличная возможность сбежать на неделю из Питера. По ряду причин такой побег был ей в тот момент необходим.

Во-первых, расстаться с человеком, с которым прожила пять лет и которого все еще продолжаешь любить, оказалось не так-то просто. И три недели – это не тот срок, за который можно что-то изменить. Пять дней они спокойно жили в разных квартирах, лишь созваниваясь иногда, а затем наступал вечер пятницы. Максим приглашал ее куда-нибудь поужинать, а потом как-то так само получалось, что они ехали теперь уже к нему домой. В воскресенье вечером Саша говорила, что это неправильно, Максим с ней соглашался, и она снова уезжала к себе. До следующей пятницы. Поездка в Прагу позволяла провести несколько выходных вне Санкт-Петербурга, и за это время, возможно, избавиться от этой привычки.

А во-вторых, все стало намного хуже, когда об их предстоящем разводе узнали родственники и друзья. Никто не поверил в их обоюдное согласие расстаться. Все Сашины подружки хотели знать, кто «та стерва», из-за которой все произошло, наперебой предлагали ей услуги в вырывании патлов «этой дряни» и совали в руки визитки адвокатов, которые помогут отобрать у «этого козла» квартиру, машину и полцарства в придачу. Саша сначала пыталась их переубедить, не говоря всей правды, но это оказалось не так просто. Никто не верил, что она в здравом уме могла уйти от благополучного во всех смыслах мужа. Последней каплей стало высказывание одной из подружек.

«А я тебе давно говорила: рожай, – заявила та, – сейчас бы смогла добиться, чтобы он содержал и тебя, и ребенка до его восемнадцатилетия».

В тот момент Саша поняла, что никому ничего не докажет, но и слушать это не обязана, поэтому молча встала и ушла.

«Никому не интересны спокойные расставания по взаимному согласию, – философски заметил Максим, когда она пожаловалась ему. – Всем подавай скандалы и возможность покопаться в чужом грязном белье. Это дает людям возможность почувствовать себя счастливее и идеальнее, ведь это не с ними происходит. Либо смирись, либо возвращайся».

Возвращаться Саша не хотела, поскольку была твердо убеждена в том, что замалчивание проблемы не есть ее решение. После расставания отношения у них магическим образом наладились, но она понимала: это лишь иллюзия. Если она вернется, рано или поздно вопрос в различии характеров и жизненных приоритетов снова встанет ребром. Так уж лучше довести дело до конца сейчас, пока они оба еще молоды, и у Максима большие шансы найти себе ту, которая сможет подарить ему полноценную семью. Он этого заслуживает гораздо больше, чем кто-либо другой.

Но если с подружками можно было временно прекратить общение, то с родителями такой фокус не проходил. Они тоже не поверили в обоюдное добровольное решение. Правда, в отличие от подруг, винили во всем Сашу.

«Я всегда знала, что с этой пройдохой кашу не сваришь», – заявила Максиму его мать, ничуть не стесняясь стоящей рядом Саши. Его сестра придерживалась такого же мнения, и уже активно начала подыскивать старшему брату новую жену среди неустроенных подружек.

Сашин отец не разговаривал с ней уже неделю, как будто надеялся демонстративным молчанием заставить ее передумать. В упрямстве они оба походили на встретившихся на узком мосту ослов. Нейтралитета придерживались только ее мама и отец Максима, хотя и в их глазах Саша неизменно улавливала разочарование. Поэтому она была только рада уехать на какое-то время.

И только сейчас Саша наконец призналась себе, что в ее уходе от мужа виноваты не только ее проклятие и жажда приключений. Одной из главных причин стал тот, кто сидел сейчас рядом с ней, и ее чувства к нему. И Карел прав: что может быть хуже двух гордых идиотов?

– Вот сейчас я должна тебе что-то сказать, – неловко улыбнулась она.

Войтех заинтересованно посмотрел на нее, но сказать она ничего не успела: дверь спальни распахнулась, и на пороге появился Ваня, громогласно поинтересовавшийся:

– Пожелания по времени дежурства есть? И никто не видел, куда делись моя сестрица с Невом? Чего они все время шушукаются по углам, кто-нибудь в курсе?

Саша тихо чертыхнулась. Второй раз подходящего момента можно будет прождать долго, а потом так и не решиться на откровения. И если бы она верила в знаки, уже подумала бы, что это он и есть, просто принял вид Сидорова.

– Возможно, им есть о чем поговорить наедине, чтобы ты не мешал? – проворчала она, вставая с кровати.

Лиля незаметно исчезла из общей комнаты задолго до того, как из нее сбежал Войтех. И хотя все сошлись на том, что никто отныне не должен ходить по замку в одиночку, она все же сбежала на верхние этажи, которые они проверили еще накануне. Здесь она чувствовала себя в достаточной безопасности, а также могла какое-то время побыть в одиночестве. Ей настоятельно требовалось несколько минут не видеть ни представителей Пражского филиала, ни собственных друзей. В одной комнате с теми и другими она чувствовала себя перегретой железкой на наковальне, над которой уже завис молот.

Она не боялась, что Страх вольно или невольно выдаст ее Войтеху и остальным. У того хватало причин держать язык за зубами. Гораздо больше ее тревожили его напряженные, полные подозрительности взгляды, которые она то и дело ловила на себе. Никто в Московском филиале не следил за ее работой. Это перестали делать еще после истории с питерским некромантом, убедившись в ее преданности и квалификации. Все полагались на ее отчеты, а потому она могла подавать информацию так, как считала нужным и безопасным. И только перед куратором она один раз не сдержалась и выдала свою привязанность к людям, которые не должны были становиться ей близкими. Потом ей удалось убедить его в том, что этот момент слабости больше не повторится.

И вот теперь куратор из другого филиала наблюдал за ее работой, прожигая взглядом, и в его глазах она читала безмолвное обещание серьезного разговора с руководством Московского филиала. Как это отразится на ней и ее работе, Лиля не знала.

Поэтому спрятаться на полчаса от Страха показалось ей хорошей идеей. Далеко она не пошла, всего лишь поднялась на один этаж да зашла в комнату, которая выглядела не слишком запущенно. Здесь, конечно, было намного прохладнее, но термобелье и куртка позволяли какое-то время не считать это проблемой. Комната ей попалась с мебелью, так что сидеть на голом камне не пришлось.

Из задумчивости ее вывел звук приближающихся шагов, заставивший сердце пуститься в галоп. Лиля даже не знала, чего боится больше: появления Страха или какого-нибудь ожившего мертвеца, чей покой они потревожили своим вторжением.

Однако на пороге комнаты появился Нев. По крайней мере, Лиле так показалось: в темноте легко можно было ошибиться, а фонарь она выключила сразу, едва села на деревянную скамью, не желая выдавать свое местонахождение.

– Лиля, ты здесь?

Голос не оставил сомнений, поэтому она отозвалась из угла, в котором ее скрывала темнота:

– Да.

По глазам тут же неприятно резанул свет фонаря, который Нев поспешил перенаправить, едва заметив ее недовольную гримасу. Потом он и вовсе выключил фонарь и шагнул в сторону скамьи, на которой она сидела.

– И почему ты здесь прячешься, позволь поинтересоваться? – его тон по обыкновению стал одновременно мягче и увереннее, как происходило, когда они разговаривали наедине. Лиля заметила это не так давно.

Он сел рядом, но смотрел не на нее, а на убранство комнаты, начавшее проступать сквозь плотные сумерки, когда глаза привыкли к темноте.

– Просто захотелось немного подумать в тишине, – с кривой усмешкой, которую он все равно не мог увидеть, ответила Лиля. – Как ты меня нашел?

– Использовал Указатель. Похоже, на территории замка моя магия работает по-прежнему, проблемы начинаются только за воротами. Там же, где и туман.

Это было произнесено настолько будничным тоном, что Лиля непроизвольно поежилась. С каждым днем Нев все больше осваивался с новыми способностями и уже начал воспринимать их как нечто само собой разумеющееся.

– Лучше тебе не колдовать в присутствии Страха, – напомнила она.

– А я и не колдовал в его присутствии. Я заметил, в каком направлении ты ушла. И когда ты не вернулась, я пошел следом. Указатель я запустил уже на безопасном расстоянии. Во-первых, я начал беспокоиться за тебя. Во-вторых, мне было полезно проверить, все ли в порядке с моей магией. Когда Указатель не нашел дорогу сквозь туман, я заволновался.

– Похоже, этот туман блокирует не только связь и навигацию, но еще и магические способности. Значит, никакие секретные военные разработки не имеют к этому отношения. Это просто другая магия?

– Или так, или… – он осекся и махнул рукой. – Гадать бессмысленно.

Они несколько минут посидели в тишине, а потом Нев опять поинтересовался все с теми же мягкими нотками в голосе, выдававшими его симпатию и заботу о ней:

– Могу я спросить, о чем таком тебе потребовалось подумать, что ты рискнула бродить по замку одна? Я начинаю подозревать, что вы с Сашей поменялись телами: она ведет себя на редкость благоразумно и осмотрительно… Относительно, конечно.

Лиля коротко рассмеялась, но ее веселье быстро угасло.

– Меня беспокоит Страх, – тихо призналась она. – Мне кажется, он что-то подозревает.

– Что именно?

– Ну… про тебя… про меня…

Она физически ощутила, как Нев напрягся и растерялся одновременно.

– В каком смысле?

– Про твою магию, про мои сомнения и колеблющуюся лояльность к Обществу, – пояснила Лиля.

И он тут же заметно расслабился.

– Ах, это… Я не думаю, что он сможет навредить тебе или мне. Мои эксперименты в магии не секрет для Общества, а остальное только лишь догадки. Его слово против твоего. Я надеюсь, твое слово имеет значение для руководства Общества?

– Я общаюсь только с куратором. То есть, других агентов тоже знаю, но далеко не всех. А с высшим руководством имеют дело только кураторы. Такая система.

– Если я не ошибаюсь, твой куратор знает тебя с детства и всегда был другом вашей семьи. Думаю, он поверит тебе, а не Страху. Из-за личной привязанности.

Лиля не ответила. Еще год назад она и сама считала так же. Потому и выдала себя, когда Саше угрожала опасность. Она верила, что ее куратор всегда будет на ее стороне. Эта вера пошатнулась в тот момент, когда она просила его о помощи, просила за Сашу. А потом…

– Знаешь, после видений, которые насылал на меня город-призрак, я и рада бы в это верить, но больше не могу, – еще тише сказала она после продолжительной паузы.

– Почему?

– Потому что в тех видениях мы умирали. И дважды меня убивал он. То есть… – она запнулась, воскрешая в памяти то ли сны, то ли галлюцинации. – В первом я говорила с ним, озвучила сомнения по поводу целей и способов Общества, а он отстранил меня от работы. И потом в моей ванной появился человек, который пытался меня утопить. Я не разглядела его лица, но важно ли это? В третьем видении он появился уже лично и… ударил меня ножом и бросил истекать кровью.

– Это были всего лишь видения. Кошмарные сны, призванные свести нас с ума, – заметил Нев, пытаясь ее успокоить. – Меня в петлю толкала родная мать, давно покойная, заявляя, что за мою жизнь она расплатилась жизнью брата. Эти сны вызывали из самых темных закоулков нашей памяти малейшие сомнения и раздували их в пугающие образы. Это не значит, что они имеют связь с реальностью.

– А если имеют?

На этот раз на какое-то время замолчал он. Оба продолжали сквозь темноту смотреть на едва различимые силуэты средневековой обстановки.

– Предлагаешь мне поверить, что я был рожден в результате магического ритуала, и платой за мою жизнь действительно стала жизнь другого человека? И заодно в то, что моя мать на том свете жалеет о заключенной сделке?

Теперь его голос звучал иначе. Это был какой-то другой, совершенно чужой Нев, какого она раньше не видела и с которым не общалась. Нотки льда и стали так не вязались с привычными интонациями, что Лиле на мгновение показалось, будто она снова видит причудливый сон, кошмар, пытающийся воплотить в жизнь самые потаенные ее страхи. Она все ждала пробуждения, но ничего не происходило. Только Нев все еще ждал ответа на заданный вопрос.

– Разве это не стало бы хорошим объяснением того, почему они выбрали тебя?

Наверное, если бы их разговор происходил в другом месте и при других обстоятельствах, она бы этого не сказала. Она бы не осмелилась озвучить свое предположение, если бы вокруг горел свет, и они разговаривали бы, глядя друг другу в глаза. Эти мысли не осмелились бы даже сформироваться в голове, не то что прыгнуть на язык.

Лиля ожидала, что Нев начнет возражать, спорить. Возможно, даже разозлится, хотя она никогда не видела его таким. Он только тяжело вздохнул, словно и сам думал об этом не раз. Возможно, такие же сомнения преследовали его с самого их возвращения из заброшенного военного городка в Подмосковье.

– Может быть, ты и права.

Его тон снова стал прежним. Теперь это был старый добрый Нев, только заметно погрустневший. Лиле стало неловко. Вероятно, она подлила масла в огонь сомнений, которые давно тяготили его.

– Или это все параноидальный бред чересчур впечатлительной барышни, – нарочито весело возразила она, принужденно рассмеявшись. – Не слушай меня, я последнее время часто хандрю и раздуваю из мухи слона. Просто мы в очередной раз оказались там, откуда не можем выбраться, а на меня в таких местах накатывает паника.

– Надо все-таки научиться создавать что-то вроде портала и уметь оказываться в другом месте, – таким же неестественно повеселевшим тоном отозвался Нев. – Пойдем обратно, пока твой брат не начал паниковать. Да и лишних подозрений Страху на наш счет давать не стоит. На всякий случай.

Она согласно кивнула, тут же резво вскочила на ноги и включила свой фонарь. Свет развеял не только темноту, но и гнетущую атмосферу. В коридор они выходили уже непринужденно улыбаясь и обсуждая что-то вполне невинное.

Однако стоило им сделать шаг в сторону лестницы, как за их спинами раздался странный звук. Не очень громкий, но в общей тишине этой части замка прекрасно различимый. Нечто среднее между хриплым вздохом и шуршанием от протаскивания чего-то по каменному полу.

– Ты слышал это? – почти шепотом спросила Лиля, резко обернувшись.

– Что-то я определенно слышал, – согласился Нев. – Но это мог быть просто ветер. Тут полно щелей, и иногда звуки могут получаться довольно причудливыми.

Они оба щупали лучами фонарей пол и стены коридора, тянувшегося позади, но ничего, кроме старой каменной кладки, не находили. Нев двинулся вперед прежде, чем Лиля успела предложить позвать кого-нибудь. Ей ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

Звук больше не повторялся. Они дошли почти до середины коридора, когда Лиле показалось, что на мгновение в свете ее фонаря на полу мелькнуло что-то чешуйчатое, продолговатое и юркое, похожее на большую змею. От неожиданности Лиля испуганно вцепилась в руку Нева.

– Ты видел это?

– Что?

Он направил луч своего фонаря туда же, куда светил ее, но что бы ни мелькнуло на полу, оно уже скрылось за поворотом.

– Там было что-то… как змея… или что-то такое.

– Подожди меня здесь, – попросил Нев и неуверенно двинулся в сторону поворота.

Лиля, конечно же, пошла следом. Неву было сложно колдовать, когда одна рука занята, поэтому, если вдруг придется отбиваться, ему пригодится ее фонарь.

Однако отбиваться не пришлось: за поворотом оказалось пусто. Шум тоже так больше и не повторился.

– Тебе не могло показаться? Сегодня как раз говорили про рептилий. Возможно, поэтому тебе и померещилась змея?

Лиля хмурилась, но не возражала. Ей могло и показаться. Возможно, просто тень как-то неудачно легла, а остальное дорисовало воображение. В нескольких комнатах этой части замка отсутствовали двери, а потому свет из окон мог дотянуться и до коридора. И шум, который они слышали, мог быть обычным ветром. Сейчас ей очень хотелось, чтобы так и было.

Вот только глаз с вертикальным зрачком, который попал на камеру Даниэля, ей точно не показался.

– Все может быть, – согласилась она. – Но лучше нам поскорее вернуться к остальным. И придется об этом рассказать. Поэтому давай придумывать, что мы могли тут делать. Можем сделать вид, что у нас тайный роман.

– Твой брат когда-то ударил Войтеха и за меньшее, – усмехнулся Нев. – Мне бы не хотелось рисковать здоровьем.

– Не бойся, он у меня уважительно относится к старшему поколению. Да и почему-то кажется мне, что тот, кто решит тебя ударить, сильно об этом пожалеет. Если успеет.