Глава 9
В первые три дня, сопровождая Эби с Джеком на прогулке, господин Мерит вел себя пристойно. Не приставал, денег не предлагал. Расспрашивал, но не слишком дотошно, про семью, про жизнь в Освине… понравились ли ей конфеты…
Не видя в нем больше опасности, Эби расслабилась, успокоилась. И попалась как последняя дурочка.
Из-за меда. В сотах.
Он просто достал из-под полы сверток, положил на скамейку между ними и медленно, аккуратно отдирая бумагу от липких желтых брусочков, развернул.
— С детства люблю, — признался, облизывая пальцы. — Именно такой. После смерти отца жил в поместье двоюродной тетки, там впервые и попробовал. Жуешь, жуешь, пока не останется один воск, скатаешь из него шарик и плюешь через трубочку в портрет последнего монарха… А что? Я — верный сын республики, а Карлу уже все равно. Угощайся.
Он сам взял первый кусок, и Эби отвернулась. Что-то неприличное было в том, чтобы есть руками, слизывая с пальцев тягучие золотистые капли, а потом, за неимением трубочки, кидать восковые шарики, целясь в пышные шары пурпурных георгинов… И очень хотелось последовать примеру Эйдена.
— Бери, не стесняйся.
Для пристойности выждав еще немного, девушка протянула руку за угощением.
Откусила, стараясь не уподобляться чавкающему в свое удовольствие господину Мериту. Жевала медленно и чинно, а остававшийся воск аккуратно вынимала изо рта и бросала под скамейку…
Но как же вкусно! Вкуснее, чем конфеты.
Забытая сладость детства.
Дед покупал мед у соседа-пасечника. В сотах редко, но бывало. Резал тогда ровными брусочками и ставил на стол рядом с большим фарфоровым чайником и вазочкой с вареньем. Воск прилипал к зубам. Мама безуспешно напоминала, что брать кусочки нужно вилкой… И не раскачиваться на стуле…
Эби зажмурилась, представляя себя вновь маленькой девочкой, непонятно когда успевший придвинуться к ней мужчина будто этого и ждал: обхватил ее лицо липкими от меда руками, развернул к себе и поцеловал.
Не так, как в первый раз. Мягко, осторожно. Пробуя на вкус ее губы…
И отстранился прежде, чем она успела что-то сделать или хотя бы подумать о том, что нужно что-то сделать.
— Сладкая.
Она вскочила со скамьи, задыхаясь от возмущения. Кровь прихлынула к лицу, растеклась румянцем по испачканным медом щекам. В горле перехватило… А он как ни в чем не бывало поднялся неспешно, достал платок, намочил в садовом фонтанчике, оттер пальцы и протянул батистовый лоскуток Эби.
Девушка демонстративно вытерла рот рукавом, развернулась и, ни слова не сказав, ушла в глубь сада.
А Джек безмозглый топтался все это время рядом со скамейкой. И за ней не пошел.
Возможно, Эби долго не успокоилась бы, но новое происшествие заставило забыть о выходке Эйдена.
Вернувшись из сада, она отправилась на кухню, посмотреть, что приготовил к обеду господин Блэйн, чтобы знать, как сервировать стол. Мэтр Дориан в подобных вопросах был неприхотлив и первые дни даже не замечал, какие приборы она ставит на стол, но после девушка специально расспросила повара о правильной сервировке, зарисовала для себя и теперь, тщательно сверяясь с бумажкой, раскладывала все эти вилки, ложки и пирамиды тарелок…
За этим ее и застал звонок в дверь.
За неполный месяц, что Эби прожила в доме мага, подобное случалось лишь дважды. Гости, как ей и было сказано, заходили сами, а в те два раза приходили посыльные.
Эбигейл решила, что и сейчас принесли какой-нибудь пакет, но, открыв дверь, увидела на крыльце хорошо одетого мужчину лет пятидесяти, явно не из служащих: дорогой темно-синий костюм, высокая шляпа, из-под которой выбиваются чуть вьющиеся пшеничного цвета волосы с редкой сединой, в руке трость. А лицо у гостя холеное, породистое, хоть картину пиши. Но недоброе. Не только из-за высокомерно вздернутого подбородка, большого носа с хищно раздувавшимися ноздрями и презрительного взгляда, которым он одарил открывшую ему девушку. Просто недоброе.
— Мне нужен мэтр Лленас.
— Прошу прощения, но его нет, — как и учили, ответила Эби.
Незнакомец прищурил холодные светло-голубые глаза и брезгливо выплюнул:
— Врешь!
Он шагнул в дом, и Эби посторонилась, чтобы не быть раздавленной.
— Где он? — огляделся, пройдя в холл, мужчина.
Мэтр Дориан работал в лаборатории и должен был выйти ровно через пятнадцать минут, к обеду. А до этого беспокоить его можно лишь в одном случае. И Эйден неизвестно где. Но этого лучше и не звать…
Оставался единственный выход.
— Простите, — вежливо обратилась к незнакомцу Эби, — вы не могли бы что-нибудь поджечь?
Он поглядел на нее — как надо поглядел, учитывая, что она только что ляпнула, — как на дуру. И вдруг расхохотался:
— Поджечь? Легко!
Махнул рукой, и лежавшие на круглом столике газеты вспыхнули ярким пламенем.
Эби отреагировала мгновенно: кинулась к двери с секретным замком и забарабанила по лакированному дереву:
— Пожар! Мэтр Дориан, пожар!
Дверь отворилась, и маг в сером рабочем халате выскочил в холл, вооруженный большим металлическим цилиндром. Не испуганный, но взволнованный.
Впрочем, волнение на его лице скоро уступило место возмущению: газеты уже потухли сами собой, а на мебель огонь не перекинулся.
— Эбигейл!
«Точно в тюрьму вернет», — подумала девушка. Но там хоть Эйдена не будет — уже радость.
— Тут к вам пришли еще, — буркнула она, отступая в сторону, чтобы не загораживать гостя.
— А, Найлс. — Хозяин прищурился. Показалось, сейчас метнет непонятную штуковину в высокомерного господина, но вместо этого шире распахнул дверь в лабораторию. — Входите.
При этом посмотрел на Эби так, что у нее тут же появилась мысль о том, что нужно плотно пообедать. Напоследок.
Но сделать этого девушка не успела.
Сначала она убрала в холле, а едва закончила накрывать стол для господ, появился мэтр Лленас. Гостя он, видимо, уже выпроводил и теперь пришел разобраться с ней. Понурившись под его взглядом, Эби размышляла, успеет ли она прихватить что-нибудь из холодильного шкафа, и о том, что нужно не забыть забрать свое платье и боты, если, конечно, ее не заставят сразу же переодеться.
Маг хмурился все сильнее и сильнее. Морщился, кривил губы.
— Эбигейл… Эби, я ценю твою находчивость…
На мгновение отвлекшись от мыслей о возвращении в тюрьму, девушка с удивлением поняла, что хозяин с трудом борется со смехом.
— Пожар, да. Я помню. Но впредь предлагаю относить визиты мэтра Найлса и ему подобных к вторжению вражеских войск.
— Хорошо, мэтр Дориан. — Она низко склонила голову, чтобы он не заметил вспыхнувших щек и скользнувшей по губам улыбки.
— Но по твоей милости я остался без свежих новостей, — сурово напомнил маг. — Так что придется тебе купить мне новые газеты.
— Купить? Но я же…
Вместо объяснений она вытянула вперед руку, показывая обхвативший запястье ободок, украшенный голубым камушком.
— Вздор! — отмахнулся мэтр Дориан. — Не думай, что кто-то другой станет исправлять твои ошибки.
Легко, безо всякого ключа, он снял с нее браслет и достал из кармана банкноту в десять рейлов.
— Вот. Встретишь мальчишку-разносчика или дойдешь до почты. Это вниз по улице три квартала, а потом налево… или направо. Купишь утренние номера «Салджвортского вестника», «Академический курьер» и какой-нибудь «Глас народа» или «Фабрикант». Новости приходят отовсюду.
Уже через две минуты Эби стояла за каменной оградой особняка, час назад казавшейся ей крепостной стеной.
Свободная.
В новой добротной одежде и с деньгами, на которые можно жить целый месяц…
Приступы участились, но Эйдена это не беспокоило. Он уже разучился тревожиться за свою жизнь. Да и не больно, в общем-то: просто закружится вдруг голова, в глазах потемнеет, и летишь в пустоту… А оказываешься на газоне. И если, разомкнув веки, увидишь склонившуюся к тебе веснушчатую мордашку, поймаешь взволнованный взгляд — почему бы и нет?
Но сегодня слабость и темнота настигли его в доме. Не было мягкой травы, никто не спешил справиться о его самочувствии. Не было теплых, упрямо ускользающих губ, чья сладость могла бы разбавить остававшийся после приступов горьковатый привкус во рту… А значит, не было и причин разлеживаться на полу в коридоре второго этажа.
Когда из головы выветрился туман, оставив лишь тупую боль, с которой за годы Мерит уже сроднился, молодой человек поднялся и, придерживаясь за стену, добрел до своей комнаты.
Хотелось рухнуть на кровать, но он заставил себя зайти в ванную. На ощупь, щурясь от режущего глаза света, открыл краны…
К обеду он спустился, полностью приведя себя в порядок, и почти не опоздал. Дориан как раз разливал по тарелкам суп.
— Где Эби? — Эйден сначала сел за стол, а уж после понял, что не так в открывшейся ему картине.
— Я послал ее купить газет, — ответил маг. — Те, что принес с утра почтальон, теперь можно прочесть лишь посредством сложного и энергоемкого ритуала.
— А, газеты…
Определенно, он туго соображал после приступа. Зачерпнул ложкой ароматного варева, поднес ко рту… и замер на несколько секунд. Сглотнул скопившуюся на языке тягучую горечь.
— Купить? Вы выпустили ее из дома?
Дориан безмятежно улыбнулся:
— Выпустил. И денег дал. Целых десять рейлов!
Эйден медленно опустил ложку в тарелку.
— Вы упрекали меня в том, что я не замечаю людей, — пояснил донельзя довольный собой хозяин. — Я заметил. Девушка она неплохая, неглупая, так что, если вернется, быть может, предложу ей постоянную работу. Мне возвратили старый долг, так что я в состоянии нанять прислугу.
— А… если не вернется?
— Значит, не найму, — пожал плечами маг. — Зачем мне служанка, которая может сбежать с моими деньгами?
Мерит стиснул зубы и вцепился в край стола.
— Вам нехорошо? — забеспокоился мэтр Лленас. — Воды?
— Н-нет. Просто выйду. На воздух. Я… Я выпил бы кофе, но раз Эби нет… Давно она ушла?
— Около пяти минут назад. Почта недалеко, так что еще через десять придет обратно… Если придет. А если нет, у меня есть кофейный аппарат. Вы же помните?
…Время, лениво подталкиваемое неторопливыми стрелками часов, медленно текло по циферблату. Каждая секунда — капля вязкого меда. Горького…
Кому нужен горький мед?
А сваренный машиной кофе с запахом и привкусом металла?
Как только Дориан додумался до такого?
Десять рейлов!
Что такое десять рейлов?
Он предлагал ей больше. Двести. Или уже триста… Да хоть пятьсот!
А десять… Это же сущая ерунда.
Но для нее, наверное, нет.
Иначе вернулась бы.
Десять минут, за которые он со злости вытоптал клумбу с настурциями, уже прошли… И он принялся за петуньи…
Краем уха уловил шум с улицы. Экипаж. В экипаже она не приедет.
Не придал значения. Не пошел навстречу — наоборот, отвернулся к дому и уставился на пляшущий на крыше флюгер…
Флюгер пляшет — она так сказала… Когда?
Не вспомнил. Не успел, услышав шаги за спиной. Резко обернулся…
— Не жаль цветочков?
Она стояла на дорожке всего в двух шагах.
Не та она, другая.
Шелковое платье цвета спелой сливы, украшенное богатой вышивкой. Кокетливо сдвинутая набок миниатюрная шляпка. Волосы неестественно светлые.
А взгляд насмешливый. Даже через скрывающую лицо вуаль чувствуется.
— Не жаль, — бросил он раздраженно.
— Ну-ну.
Она продолжила путь к крыльцу, потеряв к нему всякий интерес. А у него к ней никакого интереса и не было…
И петуньи, которых не жаль, уже втоптаны в землю.
Но Дориан вряд ли заметит. Особенно в ближайший час…
Час… Час он не выдержал. Сорок минут. Сколько раз за это время можно дойти до почты и обратно?
Цветов на клумбах еще много. Но какой смысл?
Лучше вернуться в дом.
Запустить кофейный аппарат…
Калитка не скрипела — было бы странно, если бы в жилище мага-техника хоть что-нибудь работало со скрипом, — и Эйден почти дошел до крыльца, когда почувствовал чей-то упершийся в спину взгляд.
Остановился. Тот, кто шел следом, тоже замер.
Эйден не торопясь развернулся. Девушка застыла, не осмеливаясь приблизиться. Прижала к груди ворох газет и опустила голову.
— Где тебя носило? — спросил он сердито.
— Мэтр Дориан просил купить газет. У разносчика не нашлось сдачи с крупной банкноты, пришлось идти на почту.
— Почта всего в двух кварталах, — произнес он грозно, сам не зная, в каком обмане хочет ее уличить.
— Я заблудилась. Свернула не туда. А дома тут похожи…
Он молчал. Медлил, заставляя ее ждать, как она заставила ждать его.
После кивнул, принимая объяснения.
— Кофе, — приказал коротко. — Принесешь в библиотеку.
Визит Адалинды стал для мэтра Лленаса неожиданностью. Не то чтобы он не был рад, но…
— Что тебя беспокоит?
Сидя у него на коленях, она ласково перебирала его волосы.
В волосах седина. Еще год-два, и виски полностью побелеют. Совсем старик. Осенью сорок восемь. А ей и тридцати нет. Двадцать пять, двадцать шесть — он не спрашивал…
— Что-то не так с Джеком?
— Нет. — Маг покачал головой, заодно избавляясь от ненужного внимания к своей шевелюре. Хватит считать по серебряным ниточкам прожитые им годы.
— Что тогда?
— Эйден, — признался он. — Все слишком быстро.
— Не нужно было его приглашать.
— Это наш старый давнишний уговор. Я обещал. Ты же знаешь.
Нехорошо выдавать чужие секреты, но однажды она спросила, и он не смог солгать. Отчасти потому, что сам хотел поделиться с кем-нибудь, а Адалинда не из тех, кто превращает открывшиеся им тайны в достояние широкой общественности.
Она не такая, как другие женщины, не только в этом — во всем.
— Знаю, — кивнула она. — Это благородно с твоей стороны. А Эйден — бессовестный эгоист. Если бы он по-настоящему ценил твою помощь, избавил бы тебя от необходимости наблюдать последние дни его жизни. Даже животные уходят умирать подальше от дома.
Прозвучало это жестко, если не сказать — жестоко. Но в чем-то она была права.
— Теперь ты вынужден думать лишь о нем и отвлекаться от работы.
— Нет. Я… — Было стыдно сознаваться в том, что от работы его не отвлечет ожидание смерти. Даже собственной. — Я почти закончил речевой аппарат. Завтра установлю устройство в прототип, за пару дней составлю лексикон. Эйден поможет, его это развлечет… насколько возможно… Потом останется неделя на доработку. Для наглядности нужно обучить Джека выполнять какую-нибудь домашнюю работу, и можно будет его показывать.
— Кому?
— Алистер сказал, что в конце месяца в Академию прибывает мэтр Рисетт — один из семи архимагов Линкарры, представляющий одаренных в парламенте. Он курирует научные вопросы. А поскольку Джек — создание более магическое, нежели техническое, я подумал, что вернее будет представить его собратьям по дару, а не инженерной коллегии. Если только удастся добиться приема у архимага.
— Уверена, ему понравится.
— Надеюсь. Честно говоря, я хочу представить на рассмотрение еще один проект. Это связано с Джеком в какой-то степени, но не имеет отношения к механике. Давняя моя задумка, я даже написал несколько статей по этой теме, но их не очень хорошо приняли в ученом сообществе. Якобы это не по-человечески… и некоторые моральные нормы… Но я хочу попробовать, если мне не откажут… в рабочем материале, в том числе…
Адалинда слушала внимательно, а сапфировые глаза, и без того огромные, делались все больше и больше.
— Я чудовище? — робко спросил он под конец, ожидая упреков.
— Ты — гений, — тихо ответила она. — И временами это пугает.
— Так думаешь, стоит рискнуть?
— Да. Но рассказывать об этом пока никому не нужно. Даже Алистеру. Потому что…
— Потому что если ничего не выйдет, меня снова поднимут на смех, — закончил он. И Алистер, невзирая на многолетнюю дружбу, будет первым. — Поэтому и делюсь лишь с тобой, ведь ты далека от мира магических наук.
Адалинда с сожалением вздохнула.
Мэтр Дориан хотел сказать ей, что это вовсе даже неплохо, но прежде чем успел, она крепко обняла его и закрыла ему рот поцелуем.
