Замечания научного характера

Обстановка накаляется. Причем речь не только о температуре на земном шаре, но и о спорах по поводу глобального потепления. За последние несколько лет вопрос «Действительно ли меняется климат?» перерос в вопрос «Что именно вызывает изменение климата и можно ли на это повлиять?». Даже бывшие скептики сегодня признают – с нашей планетой что-то происходит. Ледники по всему миру тают, гренландский ледяной щит уменьшается с головокружительной скоростью, температура воды в океанах неуклонно растет. Погода удивляет резкими колебаниями: от нескончаемых засух до масштабных затоплений. Согласно отчетам за февраль 2016 года, Аляска пережила вторую теплейшую зиму за всю историю наблюдений – температура превышала средние показатели более чем на 10 градусов по Фаренгейту. В мае того же года спутниковые измерения арктического льда выявили, что он растаял до невиданного ранее уровня.

Еще более пугающий вопрос – именно ему посвящен данный роман – таков: «Что будет дальше?» Ответ звучит неожиданно, о нем почти не говорят, тем не менее он основан на конкретных доказательствах и научных данных. Самое поразительное, раньше такое уже происходило. Словом, скептик вы или сторонник – не важно. Предупрежден – значит, вооружен. Пришло время узнать ошеломительную правду о будущем нашей планеты.

Обнаженная верховная жрица преклонила колени и опустилась на песок. Время пришло. Знамения стали более зловещими, определенными. На западе вздымала крылья песчаная буря, окутывала солнце и синее небо серой пыльной тьмой, в которой сверкали молнии.

Враг был близок.

Саба уже закончила приготовления. Она сбрила волосы на всем теле, даже брови над подведенными глазами, затем омылась в водах двух притоков, что текли из сердца пустыни на север и здесь в священном слиянии образовывали могущественную реку. Древние правители хека-хазесет называли ее Нахаль. Мысленным взором Саба видела, как река вьется мимо Луксора, Фив и Мемфиса, течет к великому синему морю, лежащему у ее плодородного устья.

Пусть сама жрица никогда там не бывала – она слышала сказания.

Именно оттуда больше века назад бежал народ Сабы; он спасался от мора, голода и смертей, преследуемый фараоном – ныне давно почившим. Другие племена дельты нашли убежище в пустынях на востоке, завоевали там земли и основали собственные царства. Племя же Сабы осело намного южнее, у реки, неподалеку от селения Джеба в Верхнем Египте, в номе Учес-Хор, известном как Трон бога Хора.

В страшную темную пору народ Сабы сорвался с насиженных мест и пошел вверх по реке за пределы Египетского царства, в Нубийскую пустыню. Племя состояло из ученых и писцов, жрецов и жриц, хранителей великого знания. Они отступили в безлюдные районы Нубии, дабы защитить это знание. Ибо после казней настали неспокойные времена: Египет осадили и покорили чужеземцы с востока, свирепые люди, чьи колесницы были быстрее, а бронзовое оружие – крепче. Эти люди завоевывали ослабленные египетские города едва ли не с первой пущенной стрелы.

Однако темные времена подходили к концу. Египет воскресал, он гнал захватчиков, возводил памятники в честь своих многочисленных побед, расползался вокруг и неуклонно шел сюда.

– Хемет нечер… – прошептал за спиной Сабы ее нубийский помощник, юноша по имени Табор.

Он либо почувствовал ее тоску, либо просто захотел напомнить Сабе о ее роли хемет нечер, рабы Бога.

– Нам пора.

Она поняла и встала с колен.

Глаза Табора были устремлены на запад – юношу определенно тревожила буря. Саба же подметила струйку дыма на севере, возвещавшую падение города близ пятого порога Нахаль. Совсем скоро египетские войска доберутся и сюда, к месту великого слияния.

Прежде чем это произойдет, Саба вместе с другими служителями ордена должны спрятать то, что они хранили вот уже более века: чудо, не похожее ни на что иное, – дар Бога, исцеление, скрытое в самом сердце проклятия.

Без малого тысячу дней жрецы наблюдали за тем, как египтяне расползаются вдоль реки, уничтожая города один за другим, – и полным ходом вели приготовления. В основном то были акты очищения, готовящие Сабу и членов ее ордена к участи бессмертных сосудов для хранения Дара.

Сабе дозволили пройти перевоплощение последней. Она провела по этому пути уже многих своих братьев и сестер. Как и они, год назад Саба отказалась от проса и зерна. Она жила на орехах, ягодах, древесной коре да чае – его заваривали из смолы, доставляемой с чужбины. Сменились времена года, и плоть Сабы усохла до костей, ее груди и ягодицы пожелтели и впали. Вступив лишь в третью свою декаду, теперь Саба постоянно нуждалась в сильной спине и руках Табора – чтобы передвигаться и даже чтобы натягивать через голову льняное одеяние, как сейчас.

Жрица с помощником брели прочь от места слияния, и она наблюдала за тем, как неумолимо катится к ним песчаная буря, как взметает она мутные клубы пыли, как сверкают в них молнии. Саба чуяла силу, растекающуюся по пустыне. Сила наполняла воздух, шевелила волоски на руках. По воле Бога буря поможет укрыть творение жрецов, погребет его под продуваемыми барханами.

Только сначала нужно достичь дальних холмов.

Жрица сосредоточенно переставляла ноги: сперва правую, за ней левую, вновь правую… Саба переживала, что она задержалась у реки слишком надолго. Когда путники добрели до глубокой расщелины между двумя холмами, буря настигла их – завыла над головой, больно оцарапала раскаленным песком незащищенную кожу.

– Скорее, госпожа, – поторопил Табор, почти отрывая ее от земли.

Теперь Саба летела. Большие пальцы ног цепляли песок, выводили на нем неразборчивые письмена – мольбу.

Жрица с помощником миновали темный дверной проем и по длинному крутому спуску поспешили к великолепному чуду, изваянному внизу из песчаника. Путь освещали факелы, вокруг плясали тени, и мало-помалу взору открывалось то, что было от него сокрыто; то, что больше семи декад создавали мастера и ученые.

Табор помог Сабе переступить через ряд огромных каменных зубов и преодолеть широкий язык, высеченный с изумительными подробностями. Дальше зал разветвлялся на два тоннеля: один нырял вниз, к каменному желудку; второй, окольцованный небольшими бороздками, вел к просторной пещере – грудной клетке.

Путники выбрали второй путь. Они почти бежали.

Принимая помощь Табора, Саба представляла себе подземный комплекс, вырытый под этими холмами. Он имитировал внутреннее устройство безликого спящего великана, чье тело погребено под землей. Наружности скульптура не имела – кожей ей служил сам мир; зато внутренние элементы человеческого тела были скрупулезно высечены из песчаника: от печени и почек до мочевого пузыря и мозга.

Здесь, под холмами, члены ордена сотворили себе каменного Бога. Его большое тело служило для них домом – и сосудом для того, что надлежало бережно хранить.

Табор подвел Сабу туда, где окольцованный бороздками проход вновь разветвлялся на два тоннеля поменьше – точно так же выглядят дыхательные пути и в ее собственной груди. Помощник повернул влево, пригнул голову жрицы, чтобы та не ударилась о невысокий арочный потолок. Впрочем, путь был недолог.

Свет факелов впереди стал ярче – тоннель вывел в огромный зал. Потолок поддерживали каменные ребра, что высокой дугой уходили вверх и соединялись с могучим позвоночником. В центре зала стояло каменное сердце, высотой в четыре роста Сабы, выполненное с безупречной симметрией. Наружу от него разбегались веером гигантские кровеносные сосуды.

Она посмотрела на горстку коленопреклоненных слуг-нубийцев, ожидавших появления жрицы. Затем перевела взгляд на изогнутые колонны-ребра. Между ними выделялись свежие кирпичи, которые запечатывали входы в скрытые ниши. Каждая ниша служила гробницей братьям и сестрам Сабы – жрецам, опередившим ее на пути в будущее. Она представляла, как они сидят внутри на стульях, прямо или ссутулившись, и их тела медленно завершают превращение, становятся благословенными сосудами.

Саба обратила взор к каменному сердцу. Дверца в одну из полостей стояла открытой. Самое почетное место.

Саба стряхнула руку Табора и преодолела последние шаги сама. Затем переступила порог, низко пригнула голову и забралась внутрь. Ее ждал серебряный трон. Сбоку располагалась чаша из лазурита. Вода в ней доходила едва ли не до самых краев, покрытых серебряной отделкой. Саба села, взяла чашу, перенесла ее на свои худые колени.

В проеме возник Табор – слишком расстроенный, чтобы говорить. Однако лицо его читалось легко; оно было полно скорби, надежды и страха. Сходные чувства нарастали сейчас и в груди самой Сабы – вместе с изрядной долей сомнения. Тем не менее она кивнула Табору.

– Да свершится.

Скорбь выиграла битву за его лицо, но юноша кивнул в ответ и удалился.

Вперед выступили остальные слуги и начали закладывать вход высушенными кирпичами из грязи и соломы. Опустилась тьма. В последнем проблеске факела Саба вгляделась в чашу у себя на коленях, в темное мерцание воды. Та была окрашена в густо-красный цвет. Саба знала, что именно она держит. Вода из Нахаль – с тех времен, когда реку прокляли и превратили в кровь. Воду набрали давным-давно, и орден хранил ее – вместе с даром, скрытым в ее проклятой глубине.

Установили последний кирпич, и Саба тяжело сглотнула – горло внезапно пересохло. Она слушала, как снаружи поверх кирпичей наносят слой свежей грязи; слушала красноречивый шорох дерева, укладываемого по кругу у основания сердца.

Саба закрыла глаза. Она знала, что грядет.

Мысленно жрица видела факелы, поджигающие хворост.

Вскоре пришло подтверждение – камень под ногами стал горячим. Воздух внутри сердца, и без того удушливый, быстро раскалялся. Любая влага па́ром улетала в дымоход – его роль выполняли каменные кровеносные сосуды. Саба вдыхала уже не воздух, а горячий песок. Она ахнула – ступни опалило. Даже серебряный трон теперь обжигал, как бархан в разгар лета.

Однако Саба молчала. К этому времени люди уже должны были оставить подземное царство и заложить за собою вход. Они покинут нубийские земли под покровом бури, исчезнут навсегда, позволят пустыне уничтожить все свидетельства существования этого места.

Саба ждала конца; слезы текли у нее из глаз и высыхали прямо на щеках. Растрескавшиеся губы рыдали от боли, от неизбежности грядущего. Затем в темноте проступило мягкое свечение. Оно исходило от чаши: в багровой воде кружили нежнейшие крохотные искры.

Мираж, порожденный болью?.. Так или иначе, это мерцание даровало силы довести последнее дело до конца. Саба поднесла чашу к губам и жадно ее осушила. Живая вода потекла по опаленному горлу, заполнила сжавшийся в комок желудок.

Когда Саба поставила на колени пустую чашу, жар превратил каменное сердце в геенну огненную. И все же сквозь боль Саба улыбалась. Она думала о том, что хранится внутри нее.

Завидев цель, Сэмюэл Клеменс – больше известный под литературным псевдонимом Марк Твен – повел своего упирающегося спутника через Грамерси-парк. Впереди, на другой стороне улицы, манящий свет газовых фонарей озарял колонны, портик и кованые ограждения клуба «Плэйерс». И Твен, и его друг были членами этого элитарного заведения.

Перспектива веселья, выпивки и доброй компании влекла неумолимо, и Твен пошел быстрее. Он шагал широко и решительно, а следом за ним в свежем ночном воздухе плыло облако сигарного дыма.

– Что скажете, Никола? – бросил Твен своему товарищу. – Мои карманные часы и желудок утверждают, что в «Плэйерс» еще подают ужин. Кроме того, я бы не отказался от капельки бренди под сигару.

Никола Тесла был младше Твена почти на два десятка лет. Изобретатель носил поношенный строгий костюм, лоснящийся на локтях, то и дело отбрасывал с лица темные волосы и стрелял глазами в разные стороны. Когда он волновался, как сейчас, его сербский акцент становился не менее густым, чем его усы.

– Сэмюэл, друг мой, вечер поздний, а нужно еще кое-что закончить в лаборатории. Я признателен за билеты в театр, однако мне пора.

– Вздор. Кто лишь работает, тот скучен.

– Выходит, вы – человек необычайно интересный… с таким-то количеством досуга.

– К вашему сведению, я тружусь над следующей книгой, – сообщил Твен с наигранной обидой.

– Позвольте-ка угадать, – насмешливо протянул Никола. – Гек Финн с Томом Сойером угодили в очередную переделку?

– Ах, если б эти паршивцы и вправду куда-нибудь угодили! – громко хохотнул Твен, обратив на себя внимание прохожего. – Я бы тогда расплатился с кредиторами.

Писатель не афишировал этого, но в прошлом году он перевел все свои авторские права на жену Оливию и объявил себя банкротом. Чтобы расплатиться с долгами, в ближайшие двенадцать месяцев ему предстояло объехать с лекциями весь мир.

Однако упоминание о деньгах несколько омрачило настроение друзей. Твен отругал себя за неделикатность, ведь Никола находился в не менее тяжелом финансовом положении. И это – несмотря на свою подлинную гениальность! Тесла обладал энциклопедическими знаниями в разных областях; он был изобретателем, электротехником и физиком в равной мере. В его лаборатории на Пятой авеню Твен провел немало часов и нашел в лице Николы настоящего друга.

– Разве что один стаканчик пропущу, – со вздохом уступил ученый.

Они перешли через дорогу и направились к портику под шипящими газовыми фонарями. Однако не успели приятели достичь входа в клуб, как из тени им навстречу выступил человек.

– Слава богу, – произнес он. – Швейцар предположил, что я смогу застать вас здесь.

Твен сперва отпрянул от неожиданности, затем узнал давнего друга и радостно похлопал его по плечу.

– Рад встрече, Стэнли! Какими судьбами? Я думал, вы в Англии.

– Я приехал лишь вчера.

– Замечательно! Предлагаю поднять за ваше возвращение к нашим берегам стаканчик-другой. Возможно, даже третий.

Твен шагнул к двери, однако Стэнли его остановил:

– Я слышал, вы вхожи к Томасу Эдисону…

– Э-э… в определенном смысле, – неохотно подтвердил Твен.

Он отлично знал о глубоких разногласиях между Эдисоном и своим приятелем Николой Теслой.

– Мне необходимо встретиться с изобретателем по срочному вопросу, показать ему кое-что. По поручению Короны.

– В самом деле? Какая волнующая интрига!

– Возможно, я смогу помочь, – вступил Никола.

Твен спохватился и представил Стэнли и Теслу друг другу по всем правилам, взяв на себя роль потенциальной свахи в этом необыкновенном романе.

– Никола, перед вами Генри Мортон Стэнли – который вскоре станет сэром Стэнли, если слухи не врут. Он совершенно справедливо прославился не только как путешественник и исследователь, но и как человек, отыскавший в неизведанных глубинах Африки другого знаменитого исследователя, Дэвида Ливингстона.

– А! – оживился Никола. – Теперь я вспомнил. В частности, ваше приветствие ему: «Доктор Ливингстон, полагаю?»

Стэнли застонал.

– Я ничего подобного не говорил!

Твен с улыбкой продолжил:

– А это Никола Тесла, настоящий гений. Он не менее талантлив, чем Эдисон, – наверное, даже более.

Стэнли округлил глаза.

– Разумеется! Как же я вас сразу не узнал?

Бледные щеки Николы чуть порозовели.

– Итак, – вопросил Твен, – что же это за безотлагательная миссия, порученная вам британской короной?

Стэнли провел влажной рукой по жидким седым волосам.

– Как вам известно, Ливингстон пропал в Африке, когда он искал истоки Нила. В прошлом и я этим занимался.

– И вы, и множество других британцев. Очевидно, для вас истоки Нила сродни чаше Грааля.

Стэнли насупился, однако отрицать не стал.

Твен предполагал, что упорные поиски англичан вызваны не столько их географическим любопытством, сколько колониальными амбициями Британии в Африке. Впрочем, на этот раз он смолчал – из опасения спугнуть друга раньше, чем тот откроет тайну.

– Так какое же отношение исток Нила имеет к британской короне? – поторопил Твен.

Стэнли придвинулся ближе и извлек из кармана пузырек с темной жидкостью.

– Вот что совсем недавно обнаружили в поместье Дэвида Ливингстона. Один нубийский воин – Ливингстон спас его больного сына – подарил Дэвиду древний талисман: запечатанный воском небольшой сосуд с иероглифами. В моем пузырьке содержится малая толика воды из этого талисмана. Воды из самого Нила, по словам нубийца.

– И что? – пожал плечами Твен.

Стэнли отступил и поднял пузырек к свету газового фонаря. Вода в пузырьке вспыхнула густым красным цветом.

– Если верить бумагам Ливингстона, воде этой не одна тысяча лет. Ее набрали из древнего Нила, когда река обратилась в кровь.

– Обратилась в кровь? – переспросил Никола. – Как в Ветхом Завете?

Твен усмехнулся. Видимо, Стэнли, зная о личной неприязни писателя к организованной религии, решил его разыграть. Сколько раз друзья горячо обсуждали эту тему!

– То есть ты утверждаешь, будто вода в пузырьке родом из библейских рассказов про Моисея? Результат первой из десяти казней, обрушенных Моисеем на египтян?

– Трудно поверить, я знаю. – Выражение лица Стэнли не изменилось.

– Ну, нельзя же…

– Двадцать два члена Королевского общества мертвы. Погибли, когда нубийский талисман распечатали, а его содержимое исследовали в лаборатории.

Воцарилось потрясенное молчание.

– От чего они умерли? – наконец спросил Никола. – От яда?

Стэнли побледнел. И это человек, который без тени страха встречался с самыми грозными зверями, с изнурительной лихорадкой и дикарями-людоедами! Сейчас он выглядел напуганным до смерти.

– Не от яда.

– Отчего же?! – воскликнул Твен.

– От проклятья, – с каменным лицом серьезно ответил Стэнли. – Проклятья из далекого прошлого. – Он стиснул пузырек в кулаке. – Здесь и в самом деле заключен отголосок древнего гнева Господня, обрушившегося на египтян. Однако это станет лишь началом, если мы ничего не предпримем.

– Что же можно предпринять? – спросил Твен.

Стэнли посмотрел на Николу.

– Вы обязаны поехать в Англию.

– Зачем? – удивился Твен.

– Чтобы предотвратить следующую казнь.