– Грей с ребятами благополучно приземлились в Хартуме, – объявила Кэт.

Она вошла в кабинет директора и сразу оценила гору стаканчиков из «Старбакс» на столе.

Пейнтер молча поднял руку, прося подождать; директор сидел, сгорбившись, над толстой папкой. Три настенных экрана у него за спиной показывали разные картинки. Один беззвучно транслировал канал Би-би-си, второй передавал карту с постоянно обновляющимися данными Центра по контролю и профилактике заболеваний, а третий озадачивал. На нем застыло изображение пустого кабинета. Передача шла через веб-камеру. Кэт заинтересованно присмотрелась. Заметила отодвинутое от стола офисное кресло, книжную полку на стене, заголовки книг – на английском и арабском.

Затем в кресло села знакомая фигура. От неожиданности у Кэт перехватило дыхание. Это был ее муж.

Монк заметил Кэт и приблизил лицо к веб-камере.

– Привет, любимая.

Кэт обошла стол Пейнтера, встала поближе к экрану и микрофону.

– Ты где?

Монк огляделся.

– Добрые люди в НАМРУ-3 выделили нам кабинет. Он в подвале, зато рядом с их медицинской библиотекой.

Монк вместе с креслом отъехал в сторону.

– Ты куда?!

– Привет, Кэт. – На экране возникло другое лицо.

Доктор Илеара Кану была одета в короткий медицинский халат, темные волосы скромно убраны под шарф. Под мышкой она зажимала стопку журналов.

– Рада тебя видеть, – улыбнулась подруге Кэт. – Надеюсь, мой муж не слишком докучает?

– Ни капельки. – Подумав, Илеара добавила: – Правда, он сожрал почти все желейные конфетки. А они тут нынче в дефиците.

– Что сказать, – без тени раскаяния пожал плечами Монк. – У меня растущий организм.

– Он и вправду жуткий сладкоежка. – Кэт с огромной нежностью посмотрела на мужа.

– Поэтому я и женился на самой сладкой женщине в мире – на тебе.

– Можешь его стукнуть, – разрешила Кэт.

– Потом, – ответила Илеара. – Вот если, когда я приду назад из библиотеки, конфеток не останется…

Она помахала рукой и исчезла.

Кэт стольким хотела поделиться с Монком, столько ему рассказать! Об их двух дочерях, о том, как сильно она по нему скучает. Он отсутствовал лишь несколько дней, но Кэт уже его не хватало. Скорей бы Монк вернулся – пусть даже для того, чтобы просто посидеть тихонько рядом с ней, когда девочки уснут.

– Я тоже по тебе скучаю, – с неподдельной искренностью произнес он, и улыбка его стала мягче.

Кэт захотела обнять мужа и невольно шагнула вперед, но тут о себе напомнил директор.

Пейнтер отодвинул стул, встал и с мучительной гримасой начал разминать спину. Он провел здесь всю ночь. Его жена Лиза уехала в гости к брату в Калифорнию, и Кроу заявил, что ему нет смысла уходить домой.

Впрочем, Кэт подозревала, что дело тут не в пустом доме, а в душевной тревоге. Сафия аль-Мааз бесследно пропала. Пейнтер не обретет покоя, пока ее не спасут.

Он подошел к Кэт, прикрывая кулаком зевок.

– Монк докладывал обстановку. Потом он…

– …отлучился по неотложному делу, – закончил муж. – Зов природы требует ответа даже в эпицентре пандемии.

– Зов прозвучал очень кстати, – сказал Пейнтер. – Пока Монка не было, мне прислали отчет из московского отделения Интерпола. Не уверен, что толковый, но ты все же посмотри.

– Конечно, – кивнула Кэт.

– Так, ребятки, у вас дела, – встрял Монк. – А у меня через десять минут медицинское совещание в научно-исследовательском управлении. Если будут важные новости, я сообщу.

Он подмигнул Кэт и выключил камеру – правда, сначала набрал полную горсть желейных конфет.

Кэт покачала головой и посмотрела на Пейнтера.

– Что прислали из Москвы?

Скорее всего, отчет имел отношение к татуированной наемнице, которая в прошлом работала на Гильдию, как и Сейхан. Правда, прыгать от радости Кэт не спешила. Она уже сорок восемь часов пыталась вычислить незнакомку – и постоянно заходила в тупик. Сейхан знала о татуированной лишь понаслышке. Та, как и сама она, была известной в Гильдии охотницей-убийцей. Кэт вспомнила, как Сейхан отзывалась о наемнице: «Стоит ей тебя унюхать, и ты труп». Сейхан подозревала, что ее отряд выжил в Ашвелле лишь по одной причине: вмешательство «Сигмы» застало татуированную убийцу врасплох.

Пейнтер извлек из толстой папки лист бумаги и протянул его Кэт.

– Похоже, ты не ошиблась насчет этого символа.

Кэт узнала рисунок. После нападения в Ашвелле Сейхан переслала в штаб-квартиру «Сигмы» набросок татуировки, напоминающей половинку солнца. Темная отметина на лице была единственной конкретной зацепкой для идентификации бледной наемницы. Кэт запустила эту информацию в разные криминальные и полицейские базы, но без толку.

Через двадцать четыре часа бесплодных поисков Кэт решила поэкспериментировать с изображением. Ей пришло в голову, что оно может быть половиной целого. Кэт продублировала рисунок, соединила две части вместе – и получила солнце, которое сейчас ей показывал Пейнтер.

Лучи солнца загибались, образуя что-то вроде колеса. Кэт довольно быстро опознала символ: Коловрат, языческий солярный оберег славян. Когда-то его использовали колдуны; позже Коловрат присвоили националисты, в том числе и неонацисты.

Тогда Кэт решила сузить параметры поиска и сосредоточилась на славянских странах. Используя связи в спецслужбах, она вышла на подразделения Интерпола тринадцати государств и попросила их тщательно изучить полицейские рапорты небольших городов – рапорты, которые могли не попасть в главную базу данных Интерпола в Лионе. Для полноты картины Кэт запросила то же и у московского отделения, ведь многие славянские государства раньше входили в социалистический лагерь.

С тех пор прошло еще двадцать четыре часа.

– Получилось? – спросила Кэт. – Есть рапорт о женщине с половиной оберега?

– Нет, – уничтожил Пейнтер робкий проблеск надежды.

– Тогда что?

– Москва нашла одну-единственную запись о молодом мужчине – точнее даже, мальчике шестнадцати лет – с половиной оберега, вытатуированной на лице. Лет десять назад в поселке Дубровицы под Москвой этого парня признали виновным в мелкой краже и в аморальном поведении. В тюрьму он не попал – сбежал.

– Зацепиться не за что, директор, – вздохнула Кэт. – Я так и думала, что будут ложные следы: Коловрат сейчас очень популярен у неонацистов. В Интернете сотни фотографий белых расистов, в основном мужчин, с татуировкой Коловрата.

– А с половиной Коловрата? – не сдавался Пейнтер.

Кэт признала, что это действительно странно.

– Взгляни-ка еще сюда. – Кроу достал из папки распечатку полицейской фотографии парня, сделанной крупным планом. Внизу страницы бежали гневные строчки кириллицы: они, должно быть, перечисляли преступления мальчика.

– Знакомо? – Директор постучал по фотографии.

Кэт уставилась на юное лицо без единой морщинки. Кожа парня была удивительно бледной, а волосы – белоснежными. Природа наделила его довольно красивой внешностью – тонкие губы, острый нос. Увы, яркое тату на лице слева все портило, делало черты грубыми и отталкивающими.

Пейнтер поставил палец на слово, написанное кириллицей и обведенное в рамочку.

– Здесь написано «альбинос».

Кэт округлила глаза. Она вспомнила описание призрачной внешности наемницы, которое дала Сейхан.

– Хорошо. Может, тут и правда следует копнуть глубже. Как его зовут?

– Антон Михайлов.

– Я поищу о нем сведения. – Кэт протянула руку за папкой и прочла в глазах Пейнтера тревогу.

Сколько времени еще отпущено Сафии аль-Мааз?

Сафия, снедаемая чувством вины, не решалась смотреть на Рори Маккейба. В шаге от нее сын Гарольда, раздетый до трусов, с трудом натягивал желтый защитный костюм. Сафия старательно отводила глаза – не потому, что стыдилась полуголого Рори, а потому, что стыдилась себя. Правый глаз Рори побагровел и заплыл.

Вчера она попробовала потянуть время. Ей составили жесткое расписание, и Сафия устроила пассивный протест: она симулировала упадок сил, ходила медленно и лишь притворялась, будто читает старые записи профессора Маккейба. На самом деле доктор аль-Мааз изучала окружающую обстановку и обдумывала побег. Вывод, к которому она пришла, был неутешителен.

Базу на острове Элсмир окружали тысячи акров тундры; на северо-западе раскинулось море, покрытое льдинами. Ночью Сафия лежала без сна и все слушала, как стонет и трещит плавучий лед. Этот непрерывный хор, наверное, умолкал лишь мрачной зимой, когда Северный Ледовитый океан вновь замерзал намертво, а солнце на долгие месяцы уходило за горизонт.

Даже если рискнуть бежать через эти застывшие просторы, то там, кроме холода, подстерегали и другие опасности. Сафия видела из окна серовато-белые глыбы, медленно плывущие по черному граниту. Белые медведи. Они бродили по берегу, охотясь на любую живность. Сегодня утром – до того, как Сафию повели работать, – она заметила возле антенной решетки группу людей. Они проверяли кабели, что-то записывали на папках-планшетах. С плеча у каждого рабочего свисала винтовка – наверняка для защиты.

Сафия так и не разобралась, зачем нужен этот стоакровый стальной лес и огромный котлован посредине. Из библиотечного окна можно было разглядеть какую-то конструкцию, торчащую из центра котлована, – не всю, а только верхушку: внушительную серебристую сферу не меньше двадцати шагов в поперечнике.

Сафия как-то спросила о загадочном сооружении у Рори, но тот лишь опустил голову ниже и бросил взгляд на бледного охранника, Антона. Очевидно, эти сведения ей знать не полагалось. Впрочем, молчание Рори Сафию не удивило. Она уже поняла, что рабочие обязанности на станции строго разграничены. Все было построено по принципу служебной необходимости. Технические сотрудники, которых Сафия изредка встречала в коридоре, всегда держались обособленными группами, люди в одной группе носили форму одного цвета – в соответствии с выполняемыми функциями.

Сафия задумчиво посмотрела на свой комбинезон на скамейке. Он был серым, как и комбинезон Рори. По тому, как обходили их стороной остальные сотрудники, как отводили при встрече глаза, сам собой напрашивался вывод о значении этого цвета.

Или, может, лучше сказать – подневольный работник.

Рори натянул на голову шлем от защитного костюма, задел заплывший глаз и поморщился от боли. Глаз вчера вечером подбил Антон – просто взял да и ударил ничего не подозревавшего Рори. Тот шлепнулся на пятую точку и от неожиданности даже не охнул. Антон при этом не сводил глаз с Сафии. Говорил он отрывисто; из-за акцента слова звучали напыщенно.

От Сафии явно ждали прилежания.

Сегодня утром она выполнила все, что от нее потребовали: прочла правила безопасной работы в биолаборатории, запомнила их и ответила на проверочные вопросы Антона. На этот раз русский удовлетворенно кивнул.

Одеваясь, Сафия мысленно повторила основные пункты.

Инструкций было много, и Сафия знала, что наказание за любое нарушение падет на голову Рори.

Натягивая шлем, Сафия никак не могла избавиться от страха. Она начала герметизировать костюм и тут же ощутила приступ клаустрофобии. Схватила воздушный шланг, установила его на место. Холодная струя с шипением раздула костюм, и паника немного отступила. Сафия жадно глотнула воздух, почувствовала металлический привкус.

К ней, словно космонавт в скафандре, приковылял Рори.

– Все нормально? – спросил он по радиосвязи.

Сафия закивала – пожалуй, чересчур старательно.

– Точно?

– Да, – пискнула она. Потом ответила тверже: – Я в порядке, Рори. Давай займемся делом.

Сафия не хотела внушать Антону мысли, будто она уклоняется от своих обязанностей. Русский стоял во внешнем тамбуре, сцепив руки за спиной, и прослушивал разговор пленников через наушники.

– Пойдем, – поторопила Сафия.

Рори повел ее в следующие двери. Следом за юношей она пересекла отсек с химическими душевыми и шагнула в лабораторию. Судя по оборудованию вдоль стен, недавно здесь работали другие. Им, видимо, приказали уйти, чтобы оставить Сафию и Рори наедине с предметом исследования.

Высокий транспортный контейнер ждал их. Его содержимое – тоже.

Несмотря на страх, Сафия залюбовалась мумифицированной женщиной на тусклом серебряном троне. Она смотрела во все глаза, подмечала малейшие детали. Голова у женщины была гладкой и лысой; впрочем, вовсе не тление лишило египетскую царицу темных локонов.

Ее побрили.

Волосы на теле также отсутствовали – даже брови.

Сафия зачарованно шагнула ближе.

– Похоже на ритуальную смерть, – шепнула она самой себе, но радио подхватило ее слова и передало дальше.

– Отец думал так же, – произнес Рори. – Он считал, что женщина попала в гробницу живая. Похоже, беднягу заточили и запекли.

– Вряд ли ее заточили. Мне кажется, она вошла сюда добровольно. Смотри, как спокойно она восседает на троне. Не прикована, не связана. Боль наверняка была невыносимой. – Сафия смотрела на кожу мумии, обуглившуюся в местах соприкосновения с серебряным креслом. – И все-таки женщина не покинула раскаленного сиденья.

Вчера Сафии поручили изучить записи профессора Маккейба – точнее, то немногое, что от них осталось. Очевидно, перед побегом Гарольд попытался уничтожить записи, однако преуспел лишь отчасти. Кое-что уцелело – разрозненные обрывки обширного исследования. Теперь Сафии предстояло вновь соткать из этих лоскутков цельное одеяло.

Она шагнула вперед и, обведя взглядом высохшую фигуру, отметила детали, не увиденные издалека. Резные профили на изголовье были шедевром египетского искусства – от полураскрытой пасти льва, застывшего в рыке, до стыдливого изгиба женской щеки.

Однако взгляд Сафии замер на настоящем чуде, открывшемся вблизи.

Кожу женщины покрывали вытатуированные иероглифы. Они сбегали вниз по ее телу, ряд за рядом, от свода черепа до босых ступней.

Сафия сгорала от желания прочесть послание, ей даже стало трудно дышать. Вот оно что… Женщина умерла, чтобы сохранить эту историю навеки.

Сафия вновь посмотрела на безмятежное лицо и шепнула:

– Расскажи мне все.

– Еще след! – крикнул из соседней комнаты Джейсон.

Окно кабинета Кэт выходило на центр связи «Сигмы». Сейчас в темной комнате мерцал единственный монитор, подсвечивая лицо старшего аналитика Джейсона Картера. Он, как и Кэт, раньше служил в военно-морском ведомстве, только был на десять лет ее младше. Она взяла парня в «Сигму» после того, как он взломал сервер Министерства обороны при помощи заурядного смартфона и самодельного планшета. Несмотря на мальчишескую внешность, Джейсон был настоящим гением.

Кэт перешла в соседнюю комнату.

– Показывай.

За последние два часа Джейсон с Кэт обнаруживали следы Антона Михайлова трижды, но все они вели в никуда.

– Зацепка многообещающая, – сообщил Джейсон, нависая над клавиатурой.

– Это уж мне решать. – Голос Кэт прозвучал резковато, и она положила руку ему на плечо. – Прости.

– Да ничего. – Джейсон оглянулся. – Я понимаю, тебе сейчас несладко. Я тут в коридоре директора встретил. Он… ну, напряжен.

– Он встревожен. Как и все.

Джейсон кивнул.

– Надеюсь, это поможет.

Он вывел на экран паспортную фотографию и поместил ее рядом с фотографией взрослого Антона Михайлова – ее создали в программе, состарившей полицейский снимок юноши. Кэт запустила полученный фоторобот в международную систему автоматического распознавания лиц. На всякий случай она отправила два варианта: с татуировкой и без; ведь Михайлов мог ее удалить или замаскировать.

Разглядывая фото на паспорт, Кэт похвалила себя за предусмотрительность – у мужчины на снимке татуировка отсутствовала.

Кэт сравнила два лица. Они были очень похожи.

– Энтони Васильев, – прочла она в паспорте.

– Энтони… Антон. – Джейсон вскинул бровь. – Наверняка не просто совпадение. В общем, я пробил этого Васильева. Нашел вот что. – Он вывел на экран новое фото.

То была учетная карточка сотрудника.

Кэт склонилась к экрану и разобрала название компании:

– «Клифф энерджи».

– В личном деле Энтони написано, что он – начальник охраны научно-исследовательской станции «Аврора», в Арктике.

Может, Кэт ошиблась? Наверное, схожесть лиц и имен случайны. Международный концерн «Клифф энерджи» имел сотни патентов в области энергетики, его интересы затрагивали самые разные сферы. Генеральный директор компании, Саймон Хартнелл, рано добился успеха и сколотил на технологиях миллиардное состояние. Хартнелл постоянно открывал новые горизонты в использовании геотермальной энергии, энергии ветра и солнца. Вдобавок если другие промышленные магнаты покупали баскетбольные команды или вели гламурную жизнь, то Саймон Хартнелл был филантропом и жертвовал миллионы на благотворительность, особенно в Африке.

– Если это и вправду Антон Михайлов, – сказала Кэт, – то у его фальшивой личности должна быть безупречная биография. Иначе Энтони Васильев не прошел бы проверку в такой компании. «Клифф энерджи» ведет множество правительственных заказов, в том числе и работает с УППОНИР. Наверное, Васильев – не наш парень.

Вместо ответа Джейсон вызвал на экран медицинскую карточку Энтони Васильева.

– Как ты получил доступ?.. – Кэт покачала головой. – Ладно, мне лучше не знать. Зачем нам медкарта?

– Васильеву регулярно выписывают нитизинон. – Джейсон ткнул в нужную строчку.

– И что?

Он открыл страницу Национальных институтов здоровья и зачитал:

– Нитизиноном лечат «окулокутанный альбинизм типа 1-бэ, генетическое нарушение обмена тирозина – аминокислоты, участвующей в выработке пигмента кожи и глаз». – Джейсон посмотрел на Кэт. – Другими словами, Энтони Васильев – альбинос.

Кэт резко выпрямилась.

– Точно наш, – сказал Джейсон. – Но это еще не всё.

– Ты нашел другие доказательства?

– Лучше. – Джейсон вновь что-то напечатал, затем откинулся назад, вытянул руки и захрустел костяшками пальцев. – У него есть сестра.

На экране возникла еще одна карточка сотрудника «Клифф энерджи». С фото смотрела строгая женщина с очень бледным лицом и белыми волосами. Тату у нее тоже не было, но черное солнце вполне мог скрыть толстый слой грима.

– Ее зовут Велма Васильева, – сообщил Джейсон. – Думаю, что имя такое же фальшивое, как и у брата.

Кэт вгляделась в снимок и ощутила охотничий азарт.

– Отошли фото на телефон Сейхан, – приказала она. – Пусть опознает. Затем передай ориентировку на паспортный контроль во все страны Евросоюза и в Северную Африку. Я хочу знать, не посещала ли Велма Васильева недавно Великобританию. А если посещала, то где она сейчас.

Джейсон кивнул и вернулся к компьютеру.

Даже если Сейхан не подтвердит личность Васильевой, все равно отряду Грея лучше быть начеку.

Кэт пошла делиться новостями с Пейнтером, но по дороге отдала Джейсону еще одно распоряжение:

– Пока меня не будет, добудь все, что сможешь, про арктическую станцию, где работает брат.

– Сделаю.

Кэт решительно зашагала к директору. Внутри у нее бурлил адреналин. Дверь в кабинет была приоткрыта, но Пейнтер с кем-то разговаривал.

– Сэр? – Кэт постучала.

Кроу сидел на краю стола и смотрел в настенный монитор.

– Входи, Кэт, – махнул он.

– Отлично, – поддержал его еще один голос. – Вот теперь вечеринка удалась.

Кэт вновь увидела на экране физиономию мужа. Видимо, совещание в научно-исследовательском управлении НАМРУ-3 закончилось и Монк вводил директора в курс дела.

Муж улыбнулся, и этого хватило, чтобы приглушить ее нетерпение.

– Привет, красавица.

– Сам привет.

– Милая, что такое? – Монк прищурил левый глаз. Он всегда легко угадывал ее настроение.

– Мы вычислили женщину, которая напала в Ашвелле на Сейхан с ребятами. Возможно, эта наемница причастна и к похищению доктора аль-Мааз.

Кроу подался к Кэт.

– Рассказывай.

Она стала излагать. Пейнтер с Монком время от времени задавали вопросы. Когда Кэт закончила, сомнение в глазах Пейнтера переросло в уверенность.

– Молодец, – похвалил он.

Кэт не могла приписать все заслуги себе.

– Основную часть работы выполнил Джейсон Картер.

Директор, кивнув, задумчиво потеребил нижнюю губу.

– Не важно, кто что сделал, – заявил Монк. – Главное, вы попали в яблочко.

– Я знаю эту арктическую станцию. – Пейнтер обошел вокруг стола. – Точнее, слышал о ней.

– Откуда? – удивилась Кэт.

– Ее частично финансирует УППОНИР.

– Серьезно? – хмыкнул с экрана Монк. – Зачем?

– Нелестная реклама, – загадочно ответил директор, сел в кресло и начал печатать на компьютере. – В две тысячи четырнадцатом году ВВС США закрыли свой проект ХААРП на Аляске. ХААРП – это программа исследования полярных сияний высокочастотным воздействием. Финансировало ее УППОНИР. Программа исследовала земную ионосферу – слой плазмы, окружающей нашу планету на высоте в сотни миль; слой этот крайне важен для спутниковой и радиосвязи. Ученые посылали в небо высокочастотные сигналы с наземных антенн, анализировали результаты и искали способы усовершенствовать коммуникационные линии наших подлодок. Параллельно проводили и бесчисленное множество других испытаний. К примеру, в одном эксперименте сигнал отражали от Луны.

– Зачем? – не понял Монк. – Взорвать ее хотели?

Кэт хмыкнула, но Пейнтер отнесся к его словам серьезно.

– Нет. Хотя это еще не самое бредовое обвинение в адрес ХААРП. Стоило общественности прознать о далекой приарктической базе, которая посылает в небо невидимые лучи, и на программу начались нападки. Как только ее не называли! Космическое оружие, устройство контроля над сознанием, аппаратура для воздействия на погоду… ХААРП приписали даже японское землетрясение две тысячи одиннадцатого года.

– В общем, сплошная нелестная реклама, – заключила Кэт.

– От которой программа так и не отмылась.

– При чем же здесь станция «Аврора»? – полюбопытствовал Монк.

– Станция «Аврора» – по сути, возрожденная программа ХААРП, только еще масштабней. Антенная решетка «Авроры» в десять раз больше, а техническое оснащение даст фору любым новейшим технологиям. Поскольку станция принадлежит частному концерну, а не военному ведомству, она привлекает меньше внимания; да и расположена «Аврора» на краю света. Поэтому УППОНИР негласно финансирует часть программы – продолжает эксперименты ХААРП вдали от любопытных глаз.

Кэт понимала интерес Пейнтера к данному проекту. До своего директорства Кроу специализировался в «Сигме» на высоких технологиях – на любых устройствах, имеющих кнопку «вкл./выкл.». Он не только получил докторскую степень в области электронной инженерии, но и запатентовал несколько изобретений.

Пейнтер переключил изображение на настенный монитор у себя за спиной. На нем возник знакомый логотип корпорации, которой принадлежала станция «Аврора», – он представлял собой опрокидывающееся яйцо, покрытое научными символами.

– Эта картинка демонстрирует все, что нужно знать о компании и ее генеральном директоре Саймоне Хартнелле, – сообщил Пейнтер. – Более того, именно участие Хартнелла в программе защитило ее от дальнейших нападок общественности.

– Почему? – удивился Монк.

– Благотворительная деятельность создала ему безупречную репутацию. К тому же все используют разработки Хартнелла: от быстрых беспроводных зарядных устройств до мощных аккумуляторных батарей. Человека с таким добрым именем никто не обвиняет в строительстве установки по контролю сознания.

– А как понимать «эта картинка демонстрирует все, что нужно знать о Хартнелле»? – Монк наморщил лоб.

– Она символизирует яйцо Колумба.

– Что за яйцо Колумба? – спросил Монк.

– По преданию, Колумб как-то заявил, будто он сумеет установить яйцо вертикально, и предложил своим критикам сделать то же самое. Никто не смог. Тогда Колумб стукнул яйцо с одного конца – сделал его плоским. И разумеется, яйцо стояло.

– Другими словами, Колумб сплутовал, – подытожил Монк.

– Это, между прочим, история про творческую изобретательность, нешаблонное мышление и решение неразрешимых с виду задач, – грозно поведала мужу Кэт.

– Что прекрасно описывает философию Саймона Хартнелла, – сказал Пейнтер. – Однако логотип несет еще один смысл. Хартнелл считает себя интеллектуальным наследником изобретателя Николы Теслы. Он, можно сказать, боготворит Теслу.

– А яйцо тут при чем? – Монк махнул в сторону логотипа.

– На Всемирной выставке тысяча восемьсот девяносто третьего года Тесла решил повторить достижение Колумба, только на этот раз при помощи науки. Он поместил медное яйцо во вращающееся магнитное поле. Яйцо крутилось, а гироскопические силы удерживали его в вертикальном положении. Таким образом Тесла выиграл Колумбово пари многовековой давности.

– И без плутовства, – с уважением добавил Монк.

– Колумб не… – Кэт сдалась и махнула Пейнтеру. – Чем именно занимается «Клифф энерджи» на своей шикарной арктической базе?

– Ведет множество новых проектов. Например, наносит на карту смещение северного магнитного полюса. Или тестирует облака плазмы в верхних слоях атмосферы. Но основной упор делается на изучение климатических изменений. При помощи сверхдлинных волн – такие обычно используют для связи с подлодками – «Аврора» контролирует толщину арктического пакового льда.

– На севере стало слишком много промышленности, – обеспокоенно произнесла Кэт.

– И много поводов для политических разногласий, – кивнул Пейнтер. – Льды тают, становятся доступны несметные залежи ископаемых. Канада, Россия, Дания – все хотят соблюсти свои интересы. Рано или поздно кто-нибудь кого-нибудь спровоцирует.

В дверь нетерпеливо постучали, и в кабинет влетел Джейсон Картер.

– Я кое-что нашел!

Пейнтер посторонился, пропуская Джейсона к своему компьютеру. Парень был явно взбудоражен.

Он заговорил, не отрывая глаз от монитора:

– Кэт попросила информацию по арктической базе. Тот регион весь под наблюдением. Военные спутники, метеорологические станции. Беспилотники канадской программы «Северный дозор» – в воздухе, на льду, под водой; канадцы отслеживают транспортный поток, блюдут свои интересы. В Арктике скоро белый медведь спокойно пукнуть не сможет – обязательно какой-нибудь сейсмический датчик сработает.

– Джейсон… – предостерегла Кэт.

– Знаю-знаю. Еще секундочку.

Пейнтер с Кэт переглянулись: выступление Джейсона удивительно вписалось в их прерванную беседу.

– Вот я и подумал: почему бы не воспользоваться плодами этих наблюдений? В общем, я запустил поисковый протокол вокруг станции «Аврора» – меня интересовали первые двадцать четыре часа после похищения доктора аль-Мааз.

Пейнтер сжал кулак.

– И вот что я нашел на спутнике Норвежского полярного института.

Джейсон вывел на третий настенный монитор видеоролик. Изображение было зернистое – вид сверху на стоящий вертолет. Черную каменную землю местами покрывал снег. Винт вертолета вращался, вокруг суетились маленькие фигурки. Затем несколько человек вытащили из грузового отсека крытые носилки и поспешили к зданиям-коробочкам.

Джейсон посмотрел на Пейнтера.

– Я не сумел разглядеть, кого именно переносили. Но станция расположена на краю света. Странно, что какого-то больного эвакуируют не с нее, а на нее.

Пейнтер вспомнил стрелы с транквилизатором в груди у Сафии, ее изумленное лицо; руку, протянутую к нему в безмолвной мольбе о помощи.

– Что скажете? – спросил Джейсон.

Ярость, тлевшая внутри Кроу уже несколько дней, вдруг вспыхнула. Горло стиснуло, поле зрения сузилось. Он не мог говорить. Только смотрел на экран, где вновь пошел видеоролик. Носилки исчезли в здании.

– Сэр? – позвала Кэт.

– Я еду туда, – коротко бросил Пейнтер; челюсти у него почти не разжимались.

– У нас есть, кого…

– Поеду я.

Он встал спиной к монитору и посмотрел на коллег. Глубоко вдохнул. Лицо его осталось каменным.

– УППОНИР вкладывает в станцию «Аврора» немалые средства. Самое время навестить ее с проверкой.

Кэт задумчиво смотрела на директора, мысленно взвешивала преимущества его плана.

– Генерал Меткалф наверняка сможет организовать такое прикрытие, – сообщила она.

– Чтобы оно сошло за правду, нужен человек с хорошей технической подготовкой.

– То есть вы.

Кэт взглянула на Монка. Они оба явно переживали из-за личной заинтересованности Пейнтера в этом деле. Наконец Коккалис легонько кивнул жене, и та вновь посмотрела на Кроу.

– Значит, я еду с вами.

– Я бы лучше…

Теперь она перебила своего начальника:

– Едете вы, еду и я. – Кэт махнула в сторону Джейсона. – Картер тут справится. В случае чего Монк подстрахует из Египта.

– Без проблем, сэр, – подтвердил Коккалис.

Пейнтер понимал: если он хочет спасти Сафию, без Кэт не обойтись. Может, он и был директором «Сигмы», но настоящим кукловодом отряда чаще выступала Кэт.

Кроу кивнул.

– Захвати с собой парку.