Глава 5
Чем крепче коньяк, тем он мягче пьется. Никита в очередной раз убедился в этом. Он и не заметил, как набрался.
Но мягкое опьянение имеет свои прелести. Голова, например, не отключается. Именно поэтому парень осознал, что ему нельзя садиться за руль и показываться на глаза родным.
Отец его убьет, если узнает, в каком состоянии он находится, снова запрет его в больнице, под наблюдением врачей. Громила Герман, приставленный к нему в качестве телохранителя, будет сторожить у палаты, чтобы Никита не сбежал.
Но пока что Герман служил ему, и он мог с ним не церемониться.
– Стукнешь отцу, убью!
Никиту совсем не смущало, что Герман был выше на целую голову и в плечах у него косая сажень. Этот громила мог вырубить его одним щелчком пальцев, а он собирался его убить.
– Не скажу. – Герман угрюмо качнул пудовой головой.
– К отцу я не поеду. Домой давай.
Герман сел за руль, а Никита забрался на заднее сиденье.
Он и сам не понял, как наклюкался. Заехал в ресторан чисто поужинать, увидел коньяк и захотел.
Это все из-за Марьяны. Он никак не мог ее найти. Сколько раз к родителям этой красотки заезжал, и ничего. Мол, уехала Марьяна, а куда – не сказала. Они, конечно, знали, где она, но не хотели говорить.
А без Марьяны скучно, тоскливо.
Было время, когда Никита куролесил без продыху. Отец и брат не знали, что с ним делать. Но потом все успокоилось. Охота гулять с женитьбой на Ларисе не отпала, но ночные буйства в своей московской квартире он больше не устраивал. Даже бизнесом слегка увлекся. Для разрядки Никита снимал проституток с их профессиональной любовью. Раз-два, и не зудит.
А сейчас его не тянуло и на этих девок. Хотя он уже и не жил с женой. Не было с ним Ларисы, а ее воспитание осталось. Как тюкнула она его топориком по голове, так охота гулять отпала окончательно.
Одна только Марьяна из старой жизни и осталась. Но с ней ему хотелось жить по-новому. Тихо, спокойно, без всяких заносов и заворотов.
Никита закрыл глаза. Герман вез его домой. Сейчас Марьяна встретит любимого, с улыбкой поругает за пьянство, накормит ужином, поведет в сауну, а потом они лягут на белые шелковые простыни. Он будет ее ласкать, она ответит ему взаимностью, и день придет к яркому взрывному финишу.
А завтра начнется новый. Марьяна проснется рано утром, набросит прозрачный халат, встанет у окна так, чтобы солнечные лучи насквозь просветили ее одеяние. Потом она отправится готовить завтрак. Они будут плавать в бассейне.
Никита и не заметил, как уснул. Через какое-то время он открыл глаза и увидел перед собой Ларису. Халатик на ней был такой, как у Марьяны, прозрачный, короткий. Только просвечивался он не на солнце, а в ярком свете, идущем из холла.
В очаге тихонько гудел огонь и потрескивали дрова. А диван такой мягкий…
– Почему я здесь? – протирая глаза, спросил Никита.
– Да я и сама об этом думаю, – сказала Лариса и пожала плечами.
– Неужели думаешь?
– Ты сказал Герману, чтобы он тебя сюда привез. Вот я и думаю, зачем оно тебе надо было.
– Герман! – крикнул Никита.
– Его нет, он уехал.
– Куда?
– На время посмотри, половина десятого.
– Это я так долго спал?
Лариса ничего не сказала, повернулась к нему спиной и вышла из комнаты.
– Ты куда?
Он вдруг понял, что не хочет оставаться в одиночестве. Лариса хоть и чужая, но с ней уютно. А если она еще и одарит его своей заботой…
Ведь эта женщина никогда ему ни в чем не отказывала. Стоило Никите щелкнуть пальцами, и она оказывалась у его ног. Любой каприз, причем с удовольствием!..
– Я сейчас.
Он откинулся на диване, закрыл глаза, наслаждался покоем и теплом домашнего очага. Как ни крути, а это его дом. Ему было здесь хорошо с Ларисой.
С Марьяной было бы куда лучше, но с ней у него все впереди. Но ведь и прошлое у него выдалось не таким уж и плохим, как с Ларисой, так и вообще.
Лариса вкатила в зал столик. Запахло осетринкой, зажаренной в аэрогриле. На гарнир салат из молодой капустки, который умела делать только она. Соусы, зелень, все как положено.
– А выпить?
– Тебе нельзя, – совершено серьезно сказала Лариса.
– Иногда можно.
– Тебе нельзя, – жестко заявила она.
– Тебе какое дело? – встрепенулся он.
Она кивнула, будто соглашаясь с ним, принесла бутылку коньяка.
– Околею, вдовой станешь, – заявил он.
Лариса с укором глянула него и вышла из зала.
– Ты куда?
В ответ она только махнула рукой. Как будто послала далеко и надолго.
– Стоять!
Она послушалась и остановилась.
– Кругом!
Но Лариса так и осталась спиной к нему и приложила пальцы к вискам или к уголкам глаз. Она что, плачет?
– Иди ко мне!
Лариса развернулась, подошла к нему и села рядом на диван.
– Что, правда глаза колет?
– Я знаю, ты меня никогда не простишь, – опустив голову, сказала она.
– Родного мужа – топором по голове!
– Это рефлекс. На Марьяну.
– Ненавидишь ее?
– Нет, уже все равно. Как у тебя с ней?
– Ну, любовь-морковь, все такое.
– Она же не хотела с тобой. – Голос Ларисы заметно дрогнул.
– А ты со мной хочешь?
– Очень.
– А чем она хуже?
– Она хуже. Только ты этого не понимаешь. Но я не буду тебя разубеждать.
– Сам это пойму?
Лариса глянула на него порывисто, с надеждой.
– Ты уже что-то чувствуешь? – спросила она.
– Я чувствую, что ты меня достаешь, – буркнул Никита.
– Не буду.
Он нанизал на вилку кусочек осетрины, сунул в рот, сощурил глаза, оценивая вкус. Да, Лариса не подкачала.
– Ой, совсем забыла, – спохватилась она.
Он любил есть под телевизор. Она вспомнила об этом и потянулась к пульту. Полы халата при этом разошлись, оголенная грудь обнажилась, а она у нее какая надо. Только вот почему под халатом ничего нет?
– А Герман, значит, уехал?
– Ну да, поздно уже, – запахивая халат, сказала она.
– После чего?
– Уж кого-кого, а меня ревновать глупо. – Лариса обиженно глянула на него.
– А я ревную?
– Ешь… и уходи, – неуверенно сказала она.
Никита ничего не сказал. Он забрал у нее пульт, нашел эротический канал. Этим Ларису, конечно, не разозлишь, но ее должен был оскорбить сам факт такого вот поведения.
Она промолчала. Он откупорил бутылку, наполнил бокал, выпил. Это тоже какой-никакой камушек в ее огород.
– Ты как маленький, – вдруг сказала Лариса, забрала у него пульт, переключила канал.
Коньяк она тоже взяла, но только для того, чтобы налить себе.
– Чокаться будем? – спросил он. – Или за упокой?
– За упокой наших отношений? – Она вздохнула.
Он кивнул, подтверждая ее догадку.
– За упокой, – пробормотала она, склонила голову над бокалом и сощурила глаза.
Женщины это делают, когда не в силах сладить со слезами. Они действительно выступили, одна упала в бокал. Только тогда она выпила коньяк и отвернулась от Никиты.
Ему стало очень жалко ее.
– Я пойду спать, – сказал он.
Его качнуло, но на ногах Никита устоял и на второй этаж поднялся без поддержки. Зашел в спальню к Ларисе, разделся, лег поверх покрывала. Принюхался. Вроде бы не пахнет мужским духом. Да и не стала бы она водить сюда кобелей. Лариса, конечно, сука, но не дура. Может, и правда глупо ее ревновать?
Он уже засыпал, когда появилась Лариса. Раздеваться не стала, так в халате и подлегла к нему. Он шевельнулся, и она обняла его.
– Спи, – прошептала Лариса. – Тебе нужно отдохнуть.
Она не полезла к нему в плавки, не оседлала его. Просто лежала рядом и нежно гладила Никиту по голове. Как будто кто-то подсказал ей, что ему сейчас нужны покой и тишина семейного очага. А секс будет потом. Может быть.
Мама попросила ее приготовить обед, и как можно было ей в этом отказать? А продуктов не хватало, пришлось ехать в магазин.
Марьяна боялась попасться на глаза Глебу, поэтому отправилась в торговый центр у кольцевой автострады. Села в маршрутку и поехала. С Трофимом она там случайно не столкнется. А о Никите Марьяна даже не думала. Хотя бы потому, что он сейчас должен был находиться в больнице.
Но именно с Никитой она и столкнулась, когда проходила мимо бутика. Он вышел оттуда с Ларисой. Что-то говорил ей с веселым снисхождением, а она сияла от счастья. В руке несла пакет с покупками.
Никита остолбенел, увидев Марьяну, даже побледнел.
Помнится, в больнице он признался Марьяне в любви, сказал, что разведется с Ларисой и женится на ней. Марьяна тогда отказала ему. В палату к нему она с тех пор не приходила. Так что все закономерно.
Мама говорила, что Никита искал Марьяну, приходил к ним домой. Видимо, он хотел забрать свое обещание.
Она улыбнулась ему скупо, но с душой. Да и на Ларису глянула без претензий. Если Никита помог ей избежать наказания, значит, она это заслужила, не такая уж плохая, как о ней думают. Не нужно ее осуждать.
Марьяна вела себя спокойно, сдержанно, чего нельзя было сказать о Никите.
– Марьяна! – Он схватил ее за руку.
Она не стала вырываться, просто возмущенно глянула на него.
Этого хватило, чтобы Никита опомнился. Он разжал руку, отступил назад и в сторону. Встал так, чтобы Лариса осталась у него за спиной. Никита не хотел, чтобы Марьяна смотрела на нее.
– Я тебя искал!
Лариса сдвинулась в сторону, и Марьяна увидела ее глаза. Если бы они могли стрелять ампулами с ядом, то Марьяна уже корчилась бы в предсмертных судорогах.
– Я рада за вас.
Марьяну тяготила эта ситуация, да и Лариса жгла ее взглядом. Ей хотелось поскорее уйти, и она покатила тележку дальше. Никита догнал ее, но Марьяна не собиралась останавливаться. Зато ее терзало желание глянуть назад, на Ларису. Та ведь запросто может подбежать и всадить ей нож в спину или врезать обухом по башке.
– Мама твоя сказала, что не знает, где ты. Я спрашиваю, а она не отвечает, – с растерянным видом проговорил он.
– Не надо спрашивать.
– Ты что, из-за Ларисы злишься? – Никита оглянулся, но, видимо, не нашел повода для опасений.
Лариса не шла за ними.
– Я злюсь?
– Не злишься, но и не радуешься.
– Я же сказала, что рада за вас.
– Не рада. Лариса в прошлом. А ты в настоящем.
– Я в настоящем, – подтвердила Марьяна. – Для себя.
Ей достаточно комфортно в собственном мирке. Она привыкла к работе, у нее есть деньги, крыша над головой. Еще мечта о сильном мужчине, который втянет ее в свою орбиту без права на раздумье.
Нет, это не Никита. Он ведет себя как ребенок. Приласкала его Лариса, он и лапки кверху. Пусть и дальше барахтается, но без Марьяны.
– Я хотел бы, чтобы мы были вместе.
Марьяна остановилась и так резко повернулась к нему, что Никита вздрогнул.
– Сколько можно мямлить? – Эти ее слова были не криком души, но чем-то довольно близким к этому.
Марьяна повернулась к Никите спиной и рванула от него прочь.
Однажды он совершил поступок – украл ее в день свадьбы. Но даже тогда не смог ее удержать, не хватило духу. А вообще по жизни Никита такой же тюфяк, как и Трофим. Один зовет к себе Марьяну из-под юбки Тамары, другой машет рукой из-под каблука Ларисы. Нет, она ни того не презирает, ни другого. Или все-таки?..
– Марьяна! – Никита нагнал ее, схватил за руку.
Она остановилась, вскинула голову.
– Я сейчас закричу! – на повышенных тонах предупредила Марьяна.
Люди оборачивались, глядели на них, и это смутило Никиту.
– Почему ты гонишь меня? – растерянно спросил он. – Из-за Трофима?
– Да, из-за Трофима!
Марьяна снова рванула прочь от него, и на этот раз Никита преследовать ее не стал.
Марьяна ему не соврала. Между ними действительно стоял Трофим, и она явно чувствовала это. Не так давно братья дрались из-за нее. Теперь между ними мог вспыхнуть новый конфликт. Она не хотела этого. Не желала, чтобы Высоков-старший думал о ней как о каком-то исчадии ада.
Марьяна ушла, а Никита все стоял и глядел ей вслед. Он-то думал, что Марьяна далеко, а она здесь. Видимо, Трофим купил ей квартиру где-то недалеко от этого торгового центра. Марьяна – его любовница, потому и воротит от Никиты нос. Хорошо Трофим устроился: и с Тамарой живет, и с Марьяной.
– Красивая, – тихо, с завистью в голосе сказала Лариса.
– Красивая? – Никита с досадой глянул на нее.
Не будь с ним этой особы, разговор с Марьяной мог бы принять совсем другой оборот. Но ведь он сам пригласил ее прошвырнуться по бутикам.
– Стилист у нее хороший. Видно, что дорогой, – сказала она.
– Стилист?
– Хочешь узнать, кто это?
– Кто стилист?
– Может, тебя интересует спонсор? – В голосе Ларисы угадывалась злорадная нотка.
Никита ничего не сказал и пошел к своей машине. Незачем спрашивать, кто спонсирует Марьяну. И так все ясно. Она действительно красивая и яркая, как картинка из глянцевого журнала. Дух захватывает, как хороша. Трофим этим пользуется.
Возможно, он обиходит Марьяну прямо на рабочем месте. Вдруг она сейчас отправилась к нему в офис, где работает секретаршей и девушкой для интимных утех?
Он ускорил шаг. Лариса не поспевала за ним. Никита уже завел двигатель, когда она наконец-то подошла к машине. Еще чуть-чуть, и он уехал бы без нее.
Хотя бросать ее было глупо. Почему он должен швыряться женами ради чьей-то любовницы?..
– Куда мы едем? – спросила Лариса.
– Едем!
– К Трофиму?
– Кто сказал?
– Вижу. По твоим бешеным глазам понимаю. Тебе нельзя драться, не в том ты положении.
– А кто собирается драться?
– Ты собираешься. С Трофимом. Из-за Марьяны. Ты же сам все видел. Не хочет она с тобой. Не желает! Ты ничего не изменишь, даже если изобьешь Трофима.
– Не изменю?
– Нет. Не хочет она тебя.
– Не хочет?
Никита резко съехал с крайней левой полосы на обочину дороги и остановился.
Марьяна действительно не хочет быть с ним. Иначе она боролась бы за него. Да и зачем напрягаться? Ей стоило сегодня пальцем его поманить, и он побежал бы за ней, как та собачонка. Немедленно развелся бы с Ларисой и расписался бы с Марьяной. Но ей это не нужно.
– А давай сегодня вечеринку устроим! – Лариса положила руку ему на коленку.
– Вечеринку? – без всякого вдохновения проговорил он.
– Девочек закажем.
– Девочек? – Он с интересом глянул на Ларису.
– Из стриптиза. Они будут танцевать, а мы – смотреть. И не только. Только, чур, в нашу постель их не тащить!
– Ну…
Никита еще не возбудился, но уже ощутил силу своей фантазии. Девочки сначала танцуют, потом устраиваются на ковре. Почему бы не устроить оргию в то самое время, когда Марьяна отдается Трофиму? Она ведь, наверное, думает, что Никита в бирюльки с женой играет.
Тамара с ее холодным взглядом могла бы работать на торговой базе – ходить по складским помещениям и замораживать скоропортящиеся продукты.
– Чего пришла?
Лариса знала свою вину перед ней. Она хорошо помнила тот день, когда Трофим обвинил Тамару в покушении на Никиту. Тогда от нее отвернулись все – и муж, и свекор. А Лариса еще и нахамила ей. А ведь она знала, кто настоящий преступник.
– Мириться, – стараясь держать себя в руках, сказала Лариса.
– Мирись, мирись, мирись?.. – Тамара усмехнулась.
– Что-то в этом роде.
– Давай заочно.
– Заочно?
– Да, пришлешь мне свой мизинец по почте. Так уж и быть, я за него подергаю.
– Зачем по почте?
Лариса обогнала Тамару, зашла в дом, на кухню.
Там она взяла разделочную доску, положила на нее свой мизинец, схватилась за нож. Лариса собиралась оттяпать себе палец и пристально смотрела на Тамару. А та хищно улыбалась, глядя на нее. Тамара поняла, что Лариса берет ее на слабо, и решила не останавливать.
– Ну, давай, чего смотришь? – Она даже подстегнула ее.
– Даю! – сказала Лариса.
Нож острый, лезвие тяжелое. Один раз сильно надавить, и все.
– Давай!
Лариса уже жалела о том, что решилась на смелый, но дикий поступок. Но и назад она повернуть не могла.
– Даю! – Лариса набрала в легкие воздух, приготовилась сделать страшное движение.
В этот момент Тамара ее и осадила.
– Не надо, пальчик порежешь! – Она забрала у нее нож, взяла за руку, посадила за стойку.
– Пальчик!.. У меня душа вся изрезанная.
Тамара положила на стойку пачку сигарет, зажигалку и спросила:
– Будешь? Говорят, помогает.
– Да я бросаю. – Лариса вынула сигарету из пачки.
– Я тоже.
– Ты прости, что я за тебя не заступилась.
– Нет, ты на меня наехала.
– Прости!
– Я подумаю.
Какое-то время они молчали, окутывали табачным дымом невеселые мысли.
– Я дров наломала, – наконец сказала Лариса. – Но проблема-то осталась. Наша с тобой, общая. Или у тебя с Трофимом все хорошо?
– Как тебе сказать… Живем вместе.
– А Марьяна?
– А что Марьяна?
– Видели мы ее вчера. Никита за ней пошел. Бросил меня и поскакал, как бычок за телочкой.
– А она?
– Ни в какую! С Трофимом она, и Никита ей не нужен.
– Так и сказала, с Трофимом?
– Так и сказала.
– Он говорил, что она уехала.
– Куда уехала? Здесь она! В Москве. Трофим дома ночует?
– Ага. Ночью со мной, а днем!.. Ненавижу! – Тамара с силой вдавила окурок в пепельницу.
Возможно, она представляла, как выжигает глаз Марьяне.
– Взаимно. – Лариса выжгла этой поганке второй глаз.
– Ты знаешь, что делать?
– А что делать?
– Ты же не просто так пришла. Как у тебя с Никитой?
– Вчера хорошо было.
Никита еще не вышел из детского возраста, оставался ребенком, для которого естественно жить за родительский счет. Он автоматически получал деньги и отцовскую заботу. Если вдруг происходил какой-то сбой, с ним случалась истерика, то тихая, то громкая. Он привык, что его капризам должны угождать все, кто рядом с ним.
Лариса не стеснялась унижаться перед ним, и он это ценил. Хотя и считал, что иначе быть не может.
Родители Никиты были в разводе. У матери он бывал нечасто. Она не особо стремилась принимать участие в его жизни, а Никита до сих пор нуждался в материнской заботе.
Лариса это понимала, поэтому готова была вытирать ему сопли. Она для него не только мать, но и жена. Да такая жена, которая и стриптизерш на семейную вечеринку пригласить может.
Были вчера девочки. Лариса даже согласилась провести ночь вместе с ними. Правда, дело до этого так и не дошло. Никита уснул еще до того, как девочки сняли с себя все тряпки. Лариса добавила ему в коньяк чуть-чуть снотворного, чтобы не затягивать этот дивный вечер. Она ублажила его и усыпила, а шалавам дала пинка под зад.
Она и раньше не позволяла Никите скучать, и сейчас изощрялась, чтобы удержать его интерес к совместной жизни. А что ей еще оставалось делать? В положении она, а у ребенка должен быть отец. Ей никак нельзя потерять Никиту.
– И завтра все должно быть хорошо, – добавила Лариса.
– А Марьяна мешает?
– Прежде всего она мешает тебе. Живет с твоим мужем.
– А твой за ней бегает. И что нам делать?
– Если ты думаешь, что я могу тюкнуть Марьяну топориком…
– Было бы неплохо.
– Я на это не пойду. Если только не замкнет.
– Как с Никитой?
– Это все из-за нее. Зачем он мне только про Марьяну сказал? Я как про нее услышала, так меня и закоротило. Сама не знаю, что нашло.
– Сучка ты.
– Спасибо.
– И Марьяна тоже. Как там говорят, сучку сучкой выбивают?
Лариса глянула на Тамару тяжело, исподлобья. Но ничего не сказала. Не в том она сейчас положении, чтобы огрызаться. Это из-за нее Тамара попала под подозрение и едва не угодила на скамью подсудимых. Она должна ненавидеть Ларису, а они сидят за стойкой и курят, хотя обе в интересном положении.
– Может, ты все-таки тюкнешь эту сучку по темечку? – спросила Тамара.
– Если ты пойдешь со мной под суд как организатор.
– Я ничего не говорила.
– А я ничего не слышала.
– Но делать что-то надо.
– Со Степаном Даниловичем поговорить нужно. Я не сумею. Он мне Никиту простить не может.
– Что ему сказать?
– Скажи, что Никита снова слетает с катушек. Из-за Марьяны. Он вчера к Трофиму рвался, чтобы морду ему набить из-за нее. Еле-еле остановила. Трофим и ответить может. Один удар, и Никита в коме. А может, и в гробу. Степан Данилович хочет остаться без сына?
– Ну да, – в раздумье буркнула Тамара.
– Да и Трофим себя не простит, если с Никитой что-то случится. В хлам сопьется.
– Это мы можем. Хорошо, я поговорю со Степаном Даниловичем.
– Нельзя Никите драться. И пить тоже. А мне можно.
Лариса выразительно посмотрела на Тамару. Та улыбнулась, выражая полное понимание, и полезла в бар за бутылкой. Действительно, почему не выпить за содружество боевых жен?
Грецкие орехи падали в воду, выбивали из нее брызги, но не тонули. Лариса лежала на матрасе лицом вниз и неторопливо собирала эти орехи. Вряд ли ей нравилась такая игра, но она ее приняла. Потому что Никита так хотел. Карма у нее такая – во всем угождать мужу. Она готова была на все, лишь бы он оставался дома.
Да Никита и не мог никуда идти. Как проснулся позавчера с похмелья, так до сих пор голова кругом шла. В руках слабость, в ногах тяжесть. Говорила ему Лариса, не надо пить. Стриптиз и на трезвую голову можно смотреть.
Никита размахнулся, но бросать орех не стал. Голова от напряжения разболелась. Слабый он еще после больницы, щадящий режим ему нужен.
Он отложил орех в сторону, откинулся в кресле.
Лариса подплыла к краю бассейна.
– Тебе плохо? – взволнованно спросила она.
– Нет, – не открывая глаз, сказал он.
– Что нет, если да? Врачу позвоню.
Она выбралась из бассейна, поднялась и вышла из купального павильона.
Уходила в бикини, а вернулась в домашнем платье. Вместе с отцом.
– Голова у него кружится, Степан Данилович, – заискивающе глядя на него, елейным голоском щебетала Лариса. – Вдруг это не просто слабость?
– Врач был?
– Я только что позвонила ему.
– Зачем врач? – Никита открыл глаза, с квелой улыбкой глянул на отца, поднялся.
Его повело в сторону, и Лариса тут же подставила ему руку, помогла сесть.
– Иди врача встречай. – Отец показал ей на дверь.
Лариса тотчас исчезла.
Никите нужен был врач. Он сам это чувствовал. Головокружение, тошнота, рвотные позывы.
Отец грузно сел в свободное кресло, окинул взглядом стол, не увидел на нем спиртного и успокоился.
– Доведет она вас до гробовой доски, – сказал он.
– Кто, Лариса?
– Марьяна.
– А Марьяна здесь при чем? – Никита возмущенно глянул на отца.
– Когда ты видел ее в последний раз?
– Вчера. А что?
– На Трофима с кулаками собирался броситься.
– Кто сказал?
– Не важно.
– Лариса накапала?
– Кто-то же должен за тобой следить.
– И в ко́му вводить, да?
– А кто-то заставлял тебя вытаскивать ее из тюрьмы? Сидела бы себе. Но ты же ей помог. Значит, она тебе нужна.
– Не нужна!
– А почему ты здесь, с ней?
Никита промолчал. Крыть ему было нечем.
– Нужна тебе Лариса. Ты сам это чувствуешь. А насчет комы, так это из-за Марьяны все. Ее винить нужно. Как будто проклятье над семьей висит.
– Может, Лариса – проклятье?
– Так избавься от нее! – Отец жестко глянул на сына.
– Зачем избавляться? Просто уйду. К Марьяне.
– Опять Марьяна! – Отец хлопнул себя ладонями по коленям.
– А если я ее люблю?
– Это не любовь, а морок. Околдовала она вас, что ли?
– А любовь – это и есть колдовство.
– Я с Трофимом уже говорил. Он обещал мне взяться за ум.
– Забыть о Марьяне?
– Теперь с тобой говорю. И Герману сказал. Если сунешься к Марьяне, он тебя остановит. В охапку и домой.
– Ты шутишь? – вскинулся Никита.
– Я никогда еще не был так серьезен. – Отец очень недобро посмотрел на сына.
– Это беспредел.
– Беспредел – это когда с Марьяной что-нибудь случится.
– Что?
Отец ответил гнетущим предгрозовым молчанием. Он ставил на Марьяне крест. Если Никита пойдет против его воли, то Широков-старший решится на крайние меры.
Никита закрыл глаза и опустил голову. Плохо ему было, поэтому он согласился отступить и отвести этим угрозу от Марьяны.
Конечно, Никита никогда не простит отцу, если с Марьяной что-то случится. Но лучше не доводить дело до греха. Отца нужно брать хитростью.
Лариса пыталась убить Никиту. Отец готов ей это простить. А почему? Да ведь Лариса – законная жена любимого сына. Главное в том, что она вынашивает под сердцем его внука.
Но так и Марьяна может стать законной женой и родить ребенка.
Никита должен жениться на Марьяне. Поставить отца перед фактом.
