Глава 61
Суд возобновил работу утром во вторник. К тому моменту, когда судья занял свое место на возвышении и распорядился ввести присяжных, зал уже заполнили представители прессы и зрители.
Подождав, пока все рассядутся, судья повернулся к присяжным.
– Леди и джентльмены, в понедельник я сказал вам, что этим утром стороны представят свои заключения. Во вторник мне сообщили, что в связи с вновь открывшимися обстоятельствами сторона защиты ходатайствует о продолжении слушаний. Я намерен удовлетворить это ходатайство.
Насколько мне известно, защита желает вызвать человека, прежде не выступавшего здесь в качестве свидетеля. Его зовут Тони Шарки, и он живет в Муначи. Если кто-то из присутствующих знает этого человека, пожалуйста, поднимите руку.
Судья оглядел зал.
– О’кей, его никто не знает. Мистер Мейнард также вызовет повторно Кармен Санчес и Бетси Грант, которые уже давали здесь показания. Леди и джентльмены, свидетели ответят сначала на вопросы мистера Мейнарда, а потом свои вопросы задаст им прокурор Холмс. После дачи показаний свидетелями заседание закроется до завтрашнего утра, когда стороны выступят с заключительной речью. Затем я дам вам свои указания, и вы пройдете в совещательную комнату для обсуждения и вынесения вердикта. Мистер Мейнард, вызывайте вашего первого свидетеля.
– Спасибо, ваша честь. Защита вызывает Тони Шарки.
Пройдя из камеры в зал, Тони огляделся. На нем были костюм и галстук, спешно приобретенные помощником Мейнарда. Сопровождали его два сотрудника службы шерифа. Принеся присягу, он прошел к свидетельскому месту и опустился на стул.
Для начала адвокат задал Тони обычные вопросы – возраст, адрес, место работы в качестве мойщика окон.
– Мистер Шарки, где и когда мы встретились с вами впервые?
– Во вторник. В тюряге.
– Накануне вечером вас арестовали в Сэддл-Ривер, не так ли?
– Да. Взяли на незаконном проникновении. Коп засек меня на балконе.
– После этого вас отвезли в полицейский участок?
– Да. Там я и потолковал с детективом. Сказал, что имею кой-какую интересную информацию.
– По вашей просьбе и с вашего согласия полицейский наряд отправился к вам на квартиру в Муначи?
– Да. Я их туда отправил. Они и ключ мой взяли.
– Что они искали?
– Браслет. Я сказал им, что браслет, который я забрал из дома Грантов в прошлом году ночью, когда там шлепнули доктора, спрятан под плиткой в ванной.
При слове «шлепнули» по лицу Бетси пробежала тень.
– Мистер Шарки, я покажу вам браслет, помеченный как «вещественное доказательство защиты № 10». Тот ли это браслет, который лежал под плиткой в вашей ванной?
– Точно. Он самый. Посмотрите на инициалы. ТГ и БГ. Полицейские привезли браслет в участок, и детектив показал его мне.
– Что еще вы сказали детективу?
– Сказал, что, по-моему, та худенькая леди не убивала своего мужа. Сказал, что взял этот самый браслет. И что, перед тем как войти, видел, как от дома отъезжал черный «Мерседес».
– Во сколько это было?
– Часа в два ночи. Может, в половине третьего. Я еще подумал, какого черта он там делает.
– Что было потом?
Словно зачарованные, присяжные слушали откровения Тони: как он, работая в доме мойщиком окон, отключил сигнализацию и как проник ночью в спальню и взял из сейфа браслет.
– Мистер Шарки, почему вы взяли из сейфа лишь один браслет?
– Я всегда, когда на деле, беру одну или самое бо́льшее две хорошие вещи. В таком случае хозяева не всегда замечают, что в доме кто-то побывал. А когда обнаруживают пропажу, обычно не вызывают копов. Думают, что просто положили куда-то и забыли. И ничего в полицию не сообщают, чтоб те не ползали по всему дому в поисках отпечатков.
– Мистер Шарки, вам обещали что-нибудь за сегодняшние показания в суде?
– Не-а. От прокурора – нуль в баночке. А вы сказали, что эта милая леди закроет глаза на то, что я взял ее браслет.
– Ваша честь, у меня больше нет вопросов к свидетелю.
– Обвинение, приступайте к перекрестному допросу.
– Мистер Шарки, верно ли, что вас шесть раз признавали виновным в совершении тяжких преступлений?
– Есть такое. Я этим не горжусь. И моя мать уж точно этим не гордится.
– И вы знаете, что судья, напутствуя присяжных, скажет, что они могут принять во внимание предыдущие судимости при оценке степени достоверности ваших показаний?
– Да, знаю. Я это уже проходил.
– Мистер Шарки, когда вы впервые встретили меня?
– Рано утром во вторник. Вы выглядели довольным.
– А вы рассказали мне кое-что из того, о чем говорили здесь сегодня, верно?
– Верно.
– Но когда я попросил вас описать автомобиль, который вы предположительно видели отъезжающим от дома, вы не стали отвечать. Верно?
– Так оно и было.
– Точнее, вы потребовали, чтобы я, прежде чем вы что-то скажете, пообещал вам условный срок в обмен на показания. Верно?
– Да. Я посчитал, что так будет справедливо.
– И я ответил, что, исходя из сказанного вами, не обещаю ничего, кроме уголовного преследования за попытку незаконного проникновения в Сэддл-Ривер и уголовного преследования по незаконному проникновению в дом Грантов, даже если миссис Грант и простит вас, потому что вы пытаетесь помочь ей избавиться от обвинения в убийстве. Верно?
– В общем, так оно и есть.
– Мистер Шарки, вы сказали, что украли браслет в марте прошлого года. Так?
– Так. Точно, в марте.
– Мистер Шарки, я познакомился с некоторыми из ваших предыдущих приговоров. Верно ли, что вы страдаете игровой зависимостью и время от времени нанимаетесь на работу в компании, занимающиеся мойкой окон?
– Запираться не стану – когда деньжата заводятся, наведываюсь в Атлантик-Сити. И в конторах, что окна моют, работаю, когда предлагают. Туда ж очередь не стоит.
– Если у вас финансовые проблемы, почему вы так держитесь за этот браслет? Почему не сбыли его скупщику краденого за несколько тысяч долларов?
– Прикинул, что могу попасть в переплет. Вот как сейчас. Ну и решил, что такая штучка поможет скостить срок с приговора.
– Значит, вы здесь только для того, чтобы помочь себе самому? Верно?
– Конечно. Но рассказываю все так, как оно и случилось.
– Однако если б вас не арестовали в Сэддл-Ривер прошлой ночью, вы бы не сидели здесь сейчас и за Бетси Грант не переживали, ведь так?
– Наверное, не сидел бы. Но ее я всегда жалел, с самого начала.
– Мистер Шарки, вы ведь не можете доказать, что были в доме Грантов в ту самую ночь, да?
– Не могу, но прикиньте сами – все сходится. За два дня до того я мыл там окна. Знаю, компания уже прислала вам эту информацию. И браслет я там взял. Проверьте сигнализацию. Система старше меня, ее любой обойдет.
– И вы совершенно случайно увидели некий загадочный автомобиль, который именно тогда отъезжал от дома.
– Никакой загадки. Было темно. Что увидел, то и рассказал вам.
– Ваша честь, вопросов к свидетелю больше не имею.
Тони медленно поднялся. Какое-то скребущее чувство подсказывало, что все прошло не очень хорошо. Это же чувство разделял с ним и Роберт Мейнард.
– Вызывайте вашего следующего свидетеля, мистер Мейнард, – сказал судья.
– Защита вызывает Кармен Санчес.
Кармен вошла в зал и медленно направилась к свидетельскому месту. Судья Рот напомнил, что она уже принесла присягу и потому обязана говорить правду. Отвечая на вопросы адвоката, домработница рассказала про грязь на коврике и как они с Бетси искали браслет.
Затем к допросу приступил Элиот Холмс.
– Мисс Санчес, давайте поговорим о предполагаемой грязи на коврике. Вы считаете себя добросовестной домработницей, не так ли? Вы гордитесь этим?
– Если вы имеете в виду, что я чисто убираю, то да.
– И вы говорите, что в то утро, после смерти доктора Гранта, обнаружили грязь на коврике?
– Да. Но я была так расстроена…
– Но вы сказали, что за день или два до того вытирали пыль и пылесосили в комнате?
– Да. Потому-то и удивилась.
– Мисс Санчес, вы ведь очень близки с Бетси Грант, верно?
– Да, сэр. Она всегда была добра ко мне.
– И вы заботитесь о ней?
– Да. Очень.
– Через две недели после смерти доктора Гранта ее арестовали по обвинению в убийстве.
– Меня это очень огорчило.
– Вы знали, что в ту ночь она одна оставалась в доме с мужем, верно?
– Да, знала.
– Но считали, что это сделал кто-то другой?
– Да, да.
– То есть вы полагаете, что кто-то другой проник в ту ночь в дом?
– Наверное. Я не знаю, что случилось.
– И вы даже не подумали о том, чтобы рассказать кому-то о грязи на коврике, которую мог оставить неизвестный нарушитель?
– Нет. Сама не знаю почему… Не знаю. Я подумала об этом, когда давала показания, но судья сказал отвечать только на его вопросы.
– Но даже после этого вы ничего не говорили о грязи на коврике ни миссис Грант, ни мистеру Мейнарду, пока два дня назад не объявился вдруг мистер Шарки, так?
– Что значит «объявился»?
– Это значит, что вы молчали, пока два дня назад мистер Мейнард не узнал о мистере Шарки.
– Да, молчала. Почему, не знаю. Наверное, стыдно было признаться, что пропустила грязь, когда пылесосила в комнате…
– Мисс Санчес, давайте перейдем к другой теме. Вы сказали, что помогали вашей хозяйке искать браслет, так?
– Да, помогала. Мы нигде не могли его найти.
– Но вы не знали, что он украден?
– Нет.
– Ваша честь, вопросов к свидетелю у меня больше нет.
Роберт Мейнард поднялся из-за стола.
– Ваша честь, я вызываю миссис Бетси Грант.
Подождав, пока свидетельница займет свое место, он мягко спросил:
– Миссис Грант, это ваш браслет?
– Да. – Голос Бетси дрогнул. – Тед подарил мне его на нашу первую годовщину.
– И на нем выгравированы ваши и его инициалы?
– Да.
– Когда вы впервые заметили его исчезновение?
– Через несколько недель после смерти мужа.
– Вы заявили о его пропаже?
– Нет. У меня не было никаких оснований думать, что его украли. Другие драгоценности ведь остались на месте.
– Вы обращались по этому поводу в страховую компанию?
– Нет. Я полагала, что, может быть, Тед взял браслет и положил куда-то, а потом забыл. Не хотела заявлять о его пропаже, чтобы не оказаться в неловкой ситуации: получила бы деньги, а потом и браслет нашелся бы… Мы с Кармен повсюду искали. Я так хотела его найти! Он многое значит для меня. Позавчера я уже решила заявить о его пропаже, но не успела, а потом случилось вот это все…
– Ваша честь, у меня больше нет вопросов к свидетелю.
Элиот Холмс подошел к свидетельской кафедре.
– Вы не знаете, когда пропал браслет, не так ли, миссис Грант?
– Точно – нет, не знаю. Перед тем как обнаружить пропажу, я целый год его не носила. Тед уже не мог никуда выходить, и у меня не было повода надевать такую вещь. Думаю, в последний раз это было на благотворительном вечере.
– Вы надевали этот столь дорогой для вас в сентиментальном смысле браслет, когда отправлялись в Нью-Йорк пообедать с Питером Бенсоном?
– Нет, не надевала! – выкрикнула Бетси.
– Значит, его могли украсть в любое время в течение того года, так?
– Я не знала, что он украден, и, разумеется, не знаю точного времени его пропажи. Но мистер Шарки работал у нас только один раз, за два дня до смерти моего мужа. Как еще он мог узнать что-то о нашем доме?
– Миссис Грант, отвечайте на вопрос, – повысил голос прокурор.
– Я вам уже сказала. Я не надевала браслет весь год до смерти Теда и не знала, что он пропал.
– И после вашего ареста ваша преданная домработница ни разу не упомянула о грязи на коврике под окном комнаты наверху, так?
– Нет, не упомянула. А зря. Она сама очень сожалеет об этом.
Холмс усмехнулся.
– Больше вопросов не имею.
Бетси медленно вернулась к столу защиты. Роберт Мейнард отодвинул стул, и она села.
– Ваша честь, защита просит объявить перерыв.
– Обвинение не возражает?
– Нет, ваша честь.
Судья повернулся к присяжным и сказал, что слушания завершены и что теперь они должны вернуться к девяти утра завтрашнего дня – для подведения итогов и вынесения вердикта.
