Случившееся в лагере мальфетто ясно издалека. Аура страха и боли нависает над всей округой, скрывая землю такой же плотной пеленой, как дым, застилающий небо. От этого ощущения меня бросает в дрожь.

Виолетта едет на коне вместе со мной. Чуть позади слева – Энцо, его лицо скрыто под вуалью на случай, если Терен увидит нас. Сержио замыкает правый фланг, одна его рука теребит поводья, а вторая лежит на рукояти меча. Где-то поблизости держится и Маджиано. Я представляю себе его глаза-щелочки, напряженно следящие за мной.

Когда мы достигаем окраины лагеря, все уже в дыму. В воздухе носятся крики. Длинные дома, в которых жили мальфетто, охвачены огнем, языки пламени лижут крыши, слышны треск и рев, красные искры летят вверх. Мальфетто заперты в домах. Их ужас подпитывает мою энергию, и тьма застит мне глаза так, что я едва могу видеть. Склоняюсь над седлом, стараясь сама не поддаваться страху. Несущиеся из длинных домов вопли мне хорошо знакомы. Они напоминают, что так кричала я сама. А где же инквизиторы? На дорожках между домами никого нет, солдаты уже давно ушли отсюда и направились в другие лагеря.

Ближайший к нам костер начинает мерцать, будто его обдало мощным порывом ветра, и после этого гаснет, обращаясь в завитки черного дыма. Я смотрю вбок, где галопом скачет Энцо. Он кивает мне, видны только его глаза, и пришпоривает коня. Потом поднимает руку, следующий костер на нашем пути трепещет под ветром и угасает. Каждый раз, как Энцо использует свою энергию, наша связующая нить вибрирует, отчего дрожь прокатывается по моей груди. Его сила запускает в меня усики и жжет изнутри. Я пытаюсь держать ее под контролем.

Крики, несущиеся из длинных домов, не смолкают. Шепотки у меня в голове скачут, возбужденные пропитывающим воздух страхом. Подъезжая к первому дому, я сжимаю зубы, спрыгиваю с коня и несусь к ближайшей двери. Несмотря на то что она объедена огнем и дерево по краям почернело и обуглилось, мне не удается открыть створки. Дергаю металлический замок. Приступ бессилия приводит меня в ярость. Я – Белая Волчица, способная создавать мощнейшие в мире иллюзии, и только. Иллюзии есть иллюзии. А замок своими руками я сломать не могу.

Рядом со мной появляется Энцо. Его рука в перчатке накрывает мою, бессильно мечущуюся.

– Позволь мне.

Он сжимает замок в кулаке. Металл раскаляется докрасна, а дерево вокруг обугливается и с треском крошится, щепки осыпаются дождем. И вот замок снят.

Мы распахиваем двери, изнутри вытекает дымная река.

Я не остаюсь там, чтобы посмотреть, сколько людей выжило, а вместо этого бросаюсь к следующей двери. Сержио и Виолетта начинают кричать, чтобы люди выходили наружу. Один за другим мы взламываем все замки и открываем двери.

Несколько инквизиторов натыкаются на нас, как только мы показываемся из-за угла. Они напуганы, и Энцо набрасывается на них прежде, чем они успевают среагировать. Принц взмахивает мечом и пронзает первого, потом сжимает руки вокруг горла второго. Глаза солдата выпучиваются, огонь выжигает их изнутри. Солдат падает замертво, не издав ни звука, рот его раскрыт, из него валит дым. Энцо перешагивает через мертвеца и кидается на третьего. При каждом шаге под его подошвами вспыхивает пламя. Принц грубо швыряет противника на землю, тот даже не успевает вытащить оружие, и наваливается на него. Я моргаю. Энцо расправился с тремя солдатами одним махом. Я даже не увидела его новую силу во всем великолепии, но почувствовала, как она пылает у него под кожей и жжет сквозь связующую нас нить.

Лежащий на земле инквизитор тихо стонет под нажимом Энцо.

– Терен Санторо, – говорит принц и крепче сжимает шею инквизитора. – Где он?

Солдат отчаянно стучит рукой по земле, указывая в том направлении, куда лежит головой. Я перевожу взгляд на горящие лагеря, потом останавливаю его на одном из храмов, примыкающих к наружным стенам Эстенции.

За короткое время моего знакомства с Тереном я узнала о нем несколько вещей. Он любит королеву, потому что у нее чистая кровь и она тоже хочет извести всех мальфетто. Но есть одна вещь, которую он чтит больше, чем королеву: верность богам. Если Терен утратил ее любовь, то вполне мог обратиться за утешением к богам.

Позади нас Сержио запускает ножи в горло двум инквизиторам, которые случайно натолкнулись на нас. Солдаты падают с коней, издавая булькающие звуки. Сержио соскакивает с коня и присоединяется к нам, а Виолетта едет верхом рядом с ним. Наемник замечает, куда направлен мой взгляд. Он кивает, снова садится на коня и пришпоривает его пятками. Энцо тоже сидит верхом. Он протягивает мне руку, я берусь за нее и запрыгиваю ему за спину.

Позади раздаются крики мальфетто:

– Молодая Элита! Они здесь!

Подъехав к храму, мы спешиваемся. Снаружи стоит конь, нервно топчет землю. По сторонам от входа – две огромные статуи: Лэтес, ангел радости, и Компасия, ангел сострадания. Мы переглядываемся с Виолеттой.

– Я войду первой, – шепчу я Энцо. – Если Терен здесь, нужно, чтобы он увидел меня одну.

– Иди, – говорит мне Виолетта и подтягивает на руках перчатки для верховой езды. – Я подожду тебя где-нибудь в укромном уголке и не дам ему использовать против тебя свою силу.

Энцо разворачивает коня и окидывает взглядом горизонт, где вспыхивают новые лагеря мальфетто. К нему подъезжает Сержио:

– Мои люди готовы действовать, стоит нам только подать сигнал.

– Это ни к чему, – отвечает Энцо, не отводя глаз от столбов дыма. – Я видел тебя в бою – сам тренировал. – Впервые принц вспоминает прошлое. Он поднимает зажатый в одной руке кинжал, и лезвие сверкает на свету. – Все должно быть сделано быстро и тихо.

Сержио согласно кивает.

Энцо смотрит на него, не трогаясь с места:

– Дождетворец.

Сержио прищуривается:

– Знаешь, я ведь ничего не забыл. – Он ударяет коня по крупу. – Но сперва нам надо разобраться с более серьезными делами.

Энцо бросает взгляд на меня. Он не спрашивает, справлюсь ли я. Его молчаливое одобрение вселяет в меня храбрость. Потом он отворачивается и уезжает вместе с Сержио туда, где в отдалении виден дым. Я смотрю на Виолетту, и мы вместе начинаем подниматься по ступенькам.

Солнце уже почти село. Рядом с храмом инквизиторов нет, тут ведь нечего охранять – ни ценностей, ни сокровищ, только свежие цветы лежат у мраморных стоп богов. На этот раз я не набрасываю на себя иллюзию невидимости и вхожу внутрь не таясь.

В храме почти никого. Из высоких окон льются лучи вечернего солнца, окрашивая воздух голубыми и фиолетовыми полосками. У самого входа в храм спиной ко мне, склонившись перед статуей Сапиентуса, бога мудрости, стоит Терен. Я останавливаюсь у двери, осторожно снимаю обувь. Шаги босых ног по полу бесшумны.

Кажется, Терен не замечает моего присутствия. Подходя ближе, я слышу, как он бормочет что-то себе под нос. Хотя на самом деле речь его звучит довольно громко. Он говорит серьезно, сердито и торопливо. Нить, связывающая меня с Энцо, начинает гудеть. Я так и чувствую его присутствие рядом. Маджиано тоже, может быть, скрывается где-то в тени. Но если Терен решится напасть на меня прямо сейчас, успеет ли Маджиано на подмогу? Я уже достаточно близко, чтобы разглядеть серебряную проволоку, которой инкрустированы доспехи. Накидки Главного Инквизитора на Терене нет.

В последний раз, когда я видела его, у моих ног лежал мертвый Энцо. «Тебе ни к чему быть с ними, – сказал тогда Терен. – Ты должна быть со мной». Может, он и прав.

Теперь я уже настолько близка к нему, что разбираю слова.

– Это не моя миссия, – убежденно говорит Терен.

Он качает головой и смотрит на статую. Тощий хвостик светлых волос свисает вдоль спины между лопатками, золотые ленты, которыми он перевязан, сияют на свету.

– Ты отправил меня в этот мир намеренно – мне цель известна, я всегда ее знал. Но королева… – Терен делает паузу. – Общество Кинжала натравило ее на меня. Раффаэле применил к ней свою бесовскую магию.

Перед моим мысленным взором возникает образ: Раффаэле, соблазняющий королеву. Даже Джульетта не устояла перед его чарами.

– Но я не могу ее так оставить! – рычит Терен. Голос его подхватывает эхо, и я обмираю. – Она лучше меня во всем. Я обещал слушаться ее всю жизнь. Но теперь она хочет отослать меня прочь, мой господин Сапиентус. Как могу я оставить ее с ними? – Голос Терена звучит смущенно, будто инквизитор борется сам с собою, потом из печального становится взволнованным, а дальше в нем проявляется злость. – Она слушает его, а раньше слушала меня и ненавидела мальфетто, но теперь он разубедил ее, заставил отказаться от нашей цели. Неужели она действительно откажется от нашей миссии по очищению этой страны лишь ради того, чтобы это отродье было на ее стороне? Они все лжецы и развратники, воры и убийцы. Они морочат ей голову, и она позволяет это. Знаешь ли ты, что она сказала мне, когда я попытался защитить ее? – Снова злость. – Она сказала, что я такое же отродье, как и они. – Теперь тон повышается до угрожающего, до границы между яростью и безумием. – Я не такой, как они. Я знаю свое место.

Вдруг Терен застывает. Я задерживаю дыхание. В храме так тихо, что я слышу шуршание своих рукавов, трущихся о бока платья. Мгновение я надеюсь, что он, может быть, меня не слышал.

Потом Терен резко выпрямляется, выхватывает меч, поворачивается и наставляет оружие на меня. От его взгляда я холодею: черные зрачки плавают в глазах, как капли чернил на стекле. Щеки Терена мокры. Удивительное дело!

При виде меня глаза его слегка расширяются, потом сужаются.

– Ты, – тихо произносит он.

Постепенно печаль стирается с его лица, прячется за щитом, и теперь я вижу только холодную, расчетливую усмешку, которую прекрасно помню. В глазах инквизитора продолжают плясать огоньки безумия.

– Аделина, – говорит он голосом мягким, как шелк. – Что это? – Он делает шаг ко мне, продолжая целить мечом в мою шею. – Белая Волчица решила больше не скрываться? Тебя послало Общество Кинжала?

– Я теперь не с ними. – Такого холодного голоса я у себя не помню. Делаю шаг навстречу Терену, силясь держать голову высоко поднятой. – И сдается мне, что ты никак не можешь вынуть их колючку из своего бока.

Улыбка Терена ширится, так что теперь видны его клыки. Похоже на волчий оскал. Терен делает паузу, а потом кидается на меня с мечом.

– Виолетта! – кричу я.

Терен замирает в полуброске, шумно втягивает ртом воздух, отшатывается назад и хватается за грудь. Только через несколько мгновений он обретает способность дышать. И тогда, издав слабый смешок, снова целит в меня мечом. В темном углу я замечаю какое-то движение. Это Виолетта.

– Я знаю, твоя сестра где-то здесь, – говорит Терен. – Кажется, она набралась храбрости со дня нашей последней встречи. Отлично, давайте поиграем. Я могу перерезать тебе глотку и без моей силы.

Он снова атакует меня. Давнишние уроки Энцо вспышками проносятся в памяти. Я отскакиваю в сторону, после чего бросаю на него иллюзию боли. Нити моей энергии плотно обвиваются вокруг руки Терена. Я тяну за них, и он кричит, потому что думает: сейчас его рука будет отрезана. Но почти в тот же миг мой противник восстанавливает силы и пытается зарубить меня мечом.

– Стой! – кричу я ему. – Я пришла поговорить с тобой.

– Вся в иллюзиях, – цедит сквозь зубы Терен.

Я чувствую, как он дает отпор моей силе. Если он не поверит мне, я не смогу причинить ему вреда.

Я прищуриваюсь, концентрируюсь, бросаю всю свою силу на создание иллюзии боли. На этот раз нити врезаются глубоко в живот Терена. Когда я тяну за них, то вызываю иллюзию, будто вырываю все его внутренности наружу. Терен кричит. И все равно напирает на меня, его меч зацепляет мою кожу, на предплечье остается алый порез.

В темноте что-то мелькает, и передо мной вырастает фигура Маджиано. Вид моей крови вынудил его выйти на сцену. Он скалит зубы и глядит на Терена.

– Не маши на нее своим грязным мечом! – грозно кричит Маджиано. – Это невежливо.

Глаза Терена распахиваются – он удивлен внезапным появлением нового противника, но потом накидывается на Маджиано и рассекает ему грудь. Я инстинктивно пытаюсь заслонить своего друга.

Покачиваясь, Маджиано отступает. Прямо на наших глазах кровоточащая рана на его груди затягивается, будто сшитая невидимыми нитями. Раненый хохочет.

– Кажется, тебя просили остановиться, чтобы мы могли побеседовать, – говорит он, складывая на груди руки. – Ты не любишь разговоров? Совсем недавно ты занимался этим, не жалея времени.

Терен, не веря своим глазам, смотрит на целехонькую грудь Маджиано.

– Не сражайся со мной! – кричу я, когда инквизитор разворачивается, целясь в меня мечом. Я едва успеваю увернуться. – Я знаю, против чего ты на самом деле борешься.

Терен смеется.

– Храбрый волчишка, – дразнит меня он. – Королева хочет получить твою голову, и я доставлю ее ей.

– Раффаэле занял твое место во дворце, – говорю я, испытывая самообладание Терена. – И он же выгнал меня из Общества Кинжала. – Я киваю на Маджиано. – Но это не помешало мне найти союзников.

– У тебя было много дел, – с ледяной улыбкой замечает Терен.

Взгляд его прозрачных глаз пронизывает меня до костей, потом переключается на Маджиано, который отвечает победной усмешкой.

– Ты действительно веришь, что королева Джульетта заслуживает трона теперь, когда она тебя выгнала? – спрашиваю я. – Теперь, когда она хочет набрать в свою армию других людей из Элиты?

Терен внимательно смотрит на меня. Чувствую, как мрачные мысли снова одолевают его.

– Чего ты добиваешься, моя Аделинетта?

Я вдруг останавливаюсь там, где стою, сплетаю иллюзию над своим лицом, превращаю себя в Джульетту: те же розовые щечки, лицо в форме сердечка и нежные пухлые губки, глубокие темные глаза, делающие ее похожей на Энцо.

Терен так резко замирает, что роняет меч. Оружие со звоном падает на пол. Хотя он наверняка знает, что это иллюзия, но контролировать свою реакцию не может.

– Ваше величество, – шепчет Терен, изумленно глядя мне в лицо.

– Ты этого хочешь, так ведь? – тихо произношу я, подступая ближе к нему.

Терен пялится на меня. На этот раз он совершенно поддается чарам иллюзии и забывает обо мне, делает шаг вперед и берет мое лицо в ладони. Он удивительно нежен.

– Джульетта, любовь моя. Это ты. – Он целует меня в обе щеки. – Как ты могла прогнать меня? – Потом его руки напрягаются, сдавливают мои щеки, и он говорит, на этот раз жестче: – Ты прогнала меня. – (Во мне вспыхивает искорка страха: что-то в его голосе напоминает мне отца, эту нечеловеческую ярость.) – Я сделал для тебя все, а ты прогнала меня прочь.

Я решаю подыграть Терену:

– Я королева Кенеттры. Кровь моя чиста. Захочу – прогоню тебя, захочу – убью. Что мне помешает?

– Но ты слушаешь члена Общества Кинжала! – выпаливает Терен и до боли сдавливает мое лицо. – Ты позволяешь мальфетто убеждать себя, что очищать эту страну не нужно.

Я подавляю страх.

– Мне не интересно уничтожать мальфетто. Да меня это никогда и не занимало. Зачем? Это бесполезно.

Терен придвигает свое лицо так близко к моему, что его губы касаются моих. Слышу, как где-то рядом Маджиано резко втягивает воздух.

– Я любил тебя, – шипит Терен, его голос дрожит от ярости, и я впитываю ее, ужасаясь тому, какая сила сокрыта за ней, и все равно стремлюсь упиться ею. Иллюзия усиливается. – А ты теперь любишь их?

Губы Терена снова трутся о мои, это поцелуй – по-другому не назовешь. Но в нем нет ничего, кроме ненависти – глубокой, тяжелой, всесокрушающей, так что мне хочется сжаться в комок, лишь бы избежать этих «нежностей». Пальцы Терена, как когти, впиваются в мое лицо.

– Скажи мне, моя королева, как я могу любить изменницу, нарушившую слово, данное богам?

Я сворачиваю иллюзию, и вот Терен уже держит в руках мое лицо и видит мои изувеченные черты. Он смотрит на меня еще мгновение, обнажает зубы, с отвращением отпускает меня и отворачивается. Меня трясет от того, как близко я была к этому пышущему гневом человеку. Он хотел раздавить меня своими руками. Энцо говорил, что Терен без ума от любви к королеве… но это… это не любовь. Это одержимость.

– Ты однажды сказал, что мне нужно быть с тобой, – говорю я, – а не с Обществом Кинжала.

Терен останавливается и слегка поворачивает голову в мою сторону. В тусклом свете уходящего дня мне виден только его профиль. Это напоминает нашу первую встречу: тогда его профиль был обрамлен светом пламени. Это случилось в тот день, когда меня должны были сжечь. Терен подошел ко мне с горящим факелом и бросил его к моим ногам.

– Единственный способ добиться того, что ты хочешь в этом мире, – сделать все самому, – продолжаю я. – Никто тебе не поможет. И для тебя это означает – завладеть троном Кенеттры.

Терен смеется, но недолго.

– А для чего, моя дорогая Аделина, это понадобилось тебе? – Он не обращает внимания на Маджиано и шагает ко мне. – Я едва не убил тебя. Я убил твоего любовника.

Образ умирающего Энцо и меня самой, плачущей над его телом, вспыхивает во мне. «Я ненавижу тебя, Терен, – думаю я, глядя на него. – Ненавижу и когда-нибудь убью. Но сперва я тебя использую».

– Дело в том, – отвечаю я, подняв голову, – что члены Общества Кинжала тоже желали мне смерти и убили бы меня. – Я подхожу ближе. – Как я могу любить предателей? – эхом повторяю я слова Терена. Он удивленно приподнимает бровь, даже его я привела в замешательство. – Я скорее умру, чем буду смотреть, как они захватывают трон.

Подняв руку, я собираю витающие вокруг нас нити энергии. Мрак, царящий в сердце Терена, питает мою силу – дает необходимое мне топливо.

Кругом нас вспыхивают языки пламени. Они вырываются из моего тела, бегут по полу, с ревом взбираются по стенам и статуям богов на потолок, поглощают голубоватый сумрак и заменяют его жгучим золотом, оранжевым, белым. Ни одного места они не оставляют нетронутым, за исключением тех, где стоит каждый из нас. Весь храм в огне. Иллюзия жара подпаливает края одежды Терена и грозит спустить с него кожу.

– Королева Бельдана уже послала за своим флотом, – произношу я громко, перекрывая рев огня. – Здесь будет война. Владычица бельданцев все это время действовала заодно с членами Общества Кинжала. – Я киваю на Терена. – Ты был прав, подозревая Раффаэле.

– Откуда ты знаешь? – резко спрашивает Терен.

– Подслушала их разговор. – Я прищуриваюсь. – И ничто не порадует меня больше, чем лицезрение того, как их планы обратятся в прах.

Весь храм становится черным, обугленным изнутри.

Терен усмехается и делает шаг ко мне:

– Ах, моя Аделинетта! – Взгляд его мягок, меня это удивляет. – Я скучал по тебе. Ты лучше, чем любой из нас, оскверняющих землю, понимаешь, что мы собой представляем. – Он качает головой. – Если бы я знал тебя, когда был ребенком…

Терен оставляет фразу незавершенной, а меня – заинтригованной.

От ненависти к нему меня мутит. Я скрежещу зубами, а потом даю иллюзии огня угаснуть, и мы остаемся среди обугленных развалин храма. Потом и эта картина исчезает, обстановка вокруг приобретает свой обычный вид.

В глазах Терена мерцают огоньки. Я понимаю, что наступил перелом: желание отомстить членам Общества Кинжала затмит любые его сомнения, стоит ли приходить мне на помощь.

– Что ты задумала, волчишка? Они уже вбили клин и проложили себе дорогу к королеве. Она ждет, что завтра утром они будут у нее.

Мои опущенные руки начинают дрожать, но я прижимаю их к бедрам.

– Так проведите нас во дворец, мастер Санторо. Завтра утром. – Я кошусь на Маджиано, который стоит сбоку от меня и следит за происходящим своими глазами со зрачками-щелочками. – И мы уничтожим их для вас.