Глава 13
Плата духам
Продолжаю. Времени нет совсем, Лэйрин, успеть бы продиктовать, что помню. Надо бы поскорее добраться до записей и перечитать, вдруг что-то важное пропустил.
Едва Наэриль очухался настолько, что вспомнил о роли хозяина замка и предложил нам все-таки позавтракать, как вейриэны сообщили, что и жрец Ильде пришел в сознание. Наэриль и Таррэ немедленно удалились допрашивать, но нас с Ярреном, увы, не пригласили.
Мы остались вдвоем в овальной трапезной, роскошно оформленной малахитом, золотистым ониксом и белым кварцем. Необычных картин, как в гостевой зале, я здесь не заметил, но их с лихвой замещали резные ветви с гроздьями каменных цветов. Сквозняк шевелил занавеси на широких стрельчатых окнах, на стенах колыхались зыбкие тени, и казалось, мы трапезничаем в цветущей роще.
Завтрак подали скромный: перепелиный омлет и запеченного в сметане сома. Яррен так и не притронулся к еде. Лишь попросил чистой воды и опустошил целый кувшин. Мы оба сгорали от любопытства, но приходилось ждать, и я решил выяснить мучивший меня вопрос:
– Почему Наэриль сказал, что заплатил духам памятью? Как такое возможно?
Полукровка, допивавший воду из кубка, поперхнулся и закашлялся так, что покраснел, бедняга, а из глаз брызнули слезы.
– А ты не знаешь, Диго? Тогда задай этот вопрос своему отцу.
– Почему?
– Потому что… если я отвечу правду, то стану смертельным врагом дома Этьер.
Я замолчал. Беспокойство усилилось. И через паузу я не выдержал:
– Ты тоже так расплачиваешься?
– Да.
– И все риэны-полукровки?
– Спрашивай у своего лорда-риэна.
– Почему это тайна?
– Не тайна, но только он решает, что открыть детям своего рода. – Яррен подчеркнуто занялся завтраком: ковырнул пару раз омлет вилкой. И вдруг отшвырнул прибор. Поднял на меня злые глаза. – К дьяволу! Ты мне жизнь спас. Я отвечу тебе в нарушение традиций. И пусть твой отец потом бесится. Врагом больше, врагом меньше… Все риэны платят, Дигеро, все! И ты тоже. Любой истинноживущий маг, ступивший на тропу предков, отдает за это кусок жизни.
Невыносимо заболела голова, словно в темечко кто-то воткнул раскаленный гвоздь.
– То есть духи берут мою память без моего ведома?
– Да! По законам гор, ты уже два года как совершеннолетний, Диго. Глава дома должен был открыть тебе это. Но, похоже, они хотят контролировать тебя до конца жизни! Я не могу на это смотреть. Тошно.
Я поверил ему сразу. Руки у меня дрогнули, и я осторожно положил нож и вилку на край тарелки.
– И я даже заподозрить не мог!
– Есть способы. Посвященные в эту истину риэны ведут шифрованные дневники – отслеживают, чтобы духи не хапнули лишнего. Предки не могут себя контролировать – их жажда слишком велика. Риэн платит собой, своей душой и памятью не только за переходы. Потому вы все так медленно взрослеете, Дигеро, и долго живете. У вас просто изымают часть жизни.
– А ты? У тебя ведь тоже изымают?
– Я не хожу тропами без наставника, и мне проще: Рагар бдит, не допустит неразрешенной утечки. Да и без него… если я вздумаю воспользоваться помощью предков, у меня всегда есть вода, она способна сохранить информацию и вернуть мне память. Этот способ тоже чреват, и я к нему редко прибегаю.
– И как мне быть?
– Как всем. Самому назначать плату. Не все так страшно. Человек на самом деле живет во все сердце и полной грудью очень мало времени, а помнит и того меньше. Можно отдавать какие-нибудь мелочи – сны, например, болтовню, минуты безделья или противной работы. Это все равно рассеивается, забывается само по себе, уходит в подсознание. Но личность – это все ее бытие, вместе со снами, болтовней и пустяками. И ты сам должен решать, чем пожертвовать. Сам, а не твой лорд-риэн или дух-опекун!
– Мне уже не вспомнить то, что изъято?
– Нет. Это уходит навсегда. Духи могут рассказать, если их прижать, но это будет уже нечто чуждое, вырванное из души. Не затронет чувств, как чужой сон.
Подо мной словно бездна разверзлась, и я вот-вот мог в нее сорваться. В сердце царила сосущая пустота, в голове выл ветер.
Яррен дотронулся до моей руки:
– Только не делай поспешных выводов, Диго. Сначала поговори с отцом. Ты сам говорил: род не будет действовать во вред.
Я никаких выводов не успел сделать.
Вернулись Таррэ с Наэрилем, оживленно беседуя. Слуги поставили перед ними подогретые блюда и ретировались.
Высший мастер оглядел наши мрачные лица.
– Что-то тут у вас аж воздух искрится от напряжения, – заметил он проницательно. – Яррен, надеюсь, ты не успел ничего натворить такого, за что потом твоему наставнику, да и всем вейриэнам, придется краснеть перед Советом кланов?
– Такого – нет.
На холеном лице белобрысого красавчика нарисовалась ехидная улыбочка:
– Могу подтвердить, Таррэ. Краснеть придется только перед домом Этьер. Я уже осведомлен духами.
– Не сомневаюсь, – процедил Яррен, поднимаясь из-за стола. – Назови свою виру, Наэриль, и я покину твой дом. У меня еще куча дел.
– Виру? – с предвкушением сощурились янтарные глаза. – Ты слишком мало мне успел показать в церемонии раскрытия души и памяти, Яррен, чтобы я мог оценить твои истинные мотивы. Несомненно лишь то, что ты убил бы мою… родственницу в любом случае, даже если бы тебе не пришлось защищать младшего лорда Дигеро. – Лорд помолчал, лицо закаменело – наверняка советовался с духами, – потом треснуло кривой усмешкой. – То, что ты позволил мне увидеть, удовлетворило мою жажду мести, Яррен. А то, что угрожала сделать с тобой эта тварь… Ты имел право защитить свою жизнь и честь и сделал это. Я не держу на тебя зла и от виры отказываюсь, да услышат меня горы и духи, – церемонно завершил Наэриль, чуть поклонившись.
– Мы услышали! – прокатилось многоголосое эхо.
– Вот и уладили проблему, – улыбнулся Таррэ. – Остается донести это решение до жриц.
– Мы сообщили, – откликнулся рокотом невидимый Баэр. – Они вняли.
– Совсем чудесно, – подмигнул мне Таррэ. Я опешил от такой фривольности, но вейриэн тут же натянул маску невозмутимости. – Сядь, Яррен. Я еще не все от тебя узнал. Подождут твои личные дела.
Яррен сел, но вопрос задал первым:
– Как я понял, темный тоже ни при чем и ниточка оборвалась, мастер? Ты бы иначе не вернулся так быстро.
– Догадливый ты наш… Да. Парень увидел амулет первый раз в моей руке и не лгал. Наш главный разложил по минутам, кто прикасался к «Паучьему глазу» с тех пор, как он отдал силу. До этого момента все стерто, узнать невозможно. Случилось это в полночь. Соприкоснувшихся всего двое, если меня не считать. Сразу после выплеска амулет был у Саэтхиль. К тому времени она была давно мертва, но ее останки еще не обнаружили ни мы, ни синты, ни жрицы. Но контакт с ее телом у «паука» оборвался почти сразу. Мы так понимаем, что поднятый труп двинулся из горы Ассияшт на поиски тебя и Дигеро, амулет остался в штольне.
– Так темная магия была применена не здесь, не в горе Раэн?
– Здесь. Неизвестный прихвостень Азархарта прекрасно знал, что темная магия вызовет ответ гор. И это заставляет думать, что не поднятие трупа было основной его целью, а убийство лорда Наэриля. Либо от лавин, если бы их не удержали духи, либо во время захвата нами замка. В полночном ритуале неизвестный использовал здесь только взятую голову Саэтхиль, а само тело было поднято резонансом с оставшимся в штольне «Паучьим глазом». От амулета выплеск был невелик, и горы ответили там не с такой разрушительной силой – лишь проход завалило. Так что, Яррен, тебе еще повезло, что ты дрался ночью не только с безголовым, а еще и изрядно потрепанным телом, выбравшимся из-под завала.
– Счастье еще, что защита на жерле вулкана уцелела, – прошептал бледный, как полотно, Наэриль. В сочетании с белоснежными волосами он теперь казался призраком.
– Чтобы разрушить ту защиту, и тысячи темных ритуалов недостаточно, – успокоил Таррэ. – Что касается амулета, то к нему уже никто не прикасался, пока он перед рассветом не попал непонятно как к Ильде, за десятки верст. Случилось это уже в то время, когда парня зажало цепной волной обвала. Он много раз терял сознание, руку не чувствовал, сказать ничего не может.
– А его мать что поведала? – поинтересовался Яррен.
– Жрица и принесла эту гадость в горы вместе с зачатым ребенком. У нее, как у всех синтских парий, своя жизненная трагедия. Когда-то ее выдали замуж в Ледяные горы на Север, и она поехала с семьей к жениху. Буран сбил их с пути, потом они заблудились, едва не замерзли и оказались почти на границе Темной страны. Ночью на них напали. Девушку в отличие от ее отца и матери темные оставили в живых и даже доставили к границам Белых гор – после того, как попользовали и убедились, что она беременна. Ей приказали надеть брелок на младенца, когда он родится. Якобы для того, чтобы защищал его жизнь и мы бы не почуяли в ребенке темную кровь. Но после того как несчастная попала в храм, Саэтхиль отобрала блестящую вещицу и присвоила. Это уже подтверждено. Жрицы видели амулет у главной. А вот мы не обнаружили, пока его темная сила дремала. Но, как ты понимаешь, Саэтхиль мы допросить уже не можем. Ниточка оборвалась.
– Но ведь кто-то нашел ее труп в штольне и привел амулет в действие.
– Тот неизвестный, кто еще не найден. Кто слышал или узнал о вашей ссоре с лордом, о твоих словах об Адовой Пасти и воспользовался этим, подставив под подозрение Наэриля, фье Сорша и фьерра Хорха, чью подпись подделал. Кто приказал старухе умертвить тебя, Яррен, и пришел убедиться, что приказ выполнен. И амулет этот кто-то оставил на трупе. Лишь к рассвету «Паучий глаз» каким-то ветром занесло в гору Раэн.
– У этой штуковины были лапки, – вспомнил я. – Она не могла переместиться самостоятельно?
– Возможно, – кивнул Таррэ. – Все возможно, когда дело касается Темной страны. Сами они проникнуть к нам не могут, а вот женщину перехватить, младенца зачать, амулетом несведущих снабдить или соблазнить еще какой-нибудь дрянью, зацепиться за нестойкую душу – тут они изощряются. Может быть, в амулете было заложено заклятие воссоединения с ближайшей темной кровью, как только резерв исчерпан. Или он начал искать именно Ильде. Подозреваю, «Паучий глаз» и не позволил жрецу умереть, защитил, как и обещали темные. Честно говоря, Ильде к тому времени, как его вытащил лорд, уже и дышать не должен был. Но все это разбирательство не привело нас к источнику бед – риэну, который это все провернул.
Задумавшийся Наэриль поднял голову:
– Почему ты думаешь, что это риэн?
– А кто же еще? Только маг мог переместиться из Адовой Пасти сюда с такой скоростью и мгновенно уйти с места катастрофы тропой духов. Вейриэны исключены.
– Почему? Существуют же у Азархарта темные вейриэны.
– Это лишь позаимствованное имя, вносящее путаницу. Суть наша кардинально иная. Белый вейриэн умрет на месте от одной только мысли о предательстве Белогорья. А вот риэны, особенно младшие лорды и бастарды, – любимая дичь Азархарта. Перекидывались горные маги к темным, было. Тебе ли не знать, Наэриль, почему древнейший горный род Раэн никогда не станет Великим? Почему в горах проклято, запрещено к упоминанию и вычеркнуто из всех наших летописей имя одного из Раэн? И почему мы так снисходительно терпим твой мерзейший характер и отвратительные выходки, Наэриль?
– Говори уже, Таррэ, заинтриговал, сил нет, – усмехнулся белобрысый, но как-то болезненно, без былого задора.
– Потому что без королевы только ты один, такой вот, какой уж получился, удерживаешь весь древний род от темной власти Азархарта, за исключением единственной души того прóклятого лорда. Мы ведь знаем, твоя борьба с ним – еженощна, как и у твоего отца была, и деда, и прапрадеда… Потому вам, Раэнам, так тяжело сохранять в себе человеческое. – И под его пронзительным взглядом лощеный красавчик стушевался и пошел красными пятнами.
А я совсем другими глазами взглянул на Наэриля. Если я что-то понимаю в этой жизни, Таррэ только что признал белобрысого героем. Правда, укусил попутно, но признал же.
Таррэ, полюбовавшись эффектом, повернулся к Яррену:
– Так что скажешь? Какой мелочи тебе не хватало, чтобы найти истинного виновника и доказать непричастность Наэриля фьерр Раэна?
– Именно этого знания и не хватало, мастер. Я не знал, что кто-то из Раэн стал в древности темным князем Азархарта. Я правильно понял?
Таррэ кивнул:
– Правильно, ученик Рагара.
– Поэтому я не мог понять, какая связь между всеми этими событиями, и не мог соотнести с происходящим вот это… – Яррен вытащил из-за пазухи небольшой пергаментный сверток, осторожно развернул и подвинул к центру стола.
– Что это? – Таррэ подтащил к себе за край пергамент, на котором лежал комок, похожий на застывшую лаву, с четко отпечатавшейся на боках сеточкой грубой ткани, в которую был прежде завернут. Я тут же вспомнил, что арестантская роба Яррена была разодрана.
– Часть отпечатка, – пояснил Яррен. – Похоже, от браслета с родовыми знаками. Они смазаны, потому я не уверен, что правильно определил, кто носил браслет. Я увидел отпечаток, когда Саэтхиль и ее помощники приковали меня в камере пыток. Там… очень жарко. Камень плавится. Жрицы ходят в обуви и защитных масках из кожи подземных змей ушайд. Кто-то уронил браслет и наступил на него, вдавив в грунт, затем поднял, но так торопился, что не затер отпечаток или не придал значения. И уронил незадолго до того, как меня туда приволокли: никто еще не успел затоптать и грунт не сильно оплыл. Когда жрицы оставили меня, я вынул наиболее четкую часть отпечатка.
– И как это ты его заметил в таком-то своем состоянии? – задумчиво обронил Таррэ, осторожно крутивший добычу на пергаменте и проводивший над ней ладонью, не прикасаясь. – Цепью выковырял?
– Да. Разогнул звенья. Наставник силы дал. Они же не знают, что запирающие браслеты не блокируют эту связь. Потом я бежал из камеры. Точнее, выполз, – грустно усмехнулся Яррен.
– Ты прав, на отпечатке – родовые знаки старшего сына лорда Хорхе. Видел я его утром и его браслетик на руке видел. И камеру пыток он посещал наверняка не в качестве жертвы – нет эха боли владельца браслета. Вейриэны в охране у входов в штольню не докладывали о его посещении, значит, приходил он тайно, тропами духов. Что ж, начинает складываться мозаика. Торопился он сильно, ничего умнее придумать не мог, чтобы на лорда Наэриля тень бросить. Фальшивый документ о твоем переводе подписан якобы его отцом. Но и подпись поддельная, как мы видели в памяти начальника каземата, и лорд-риэн Тайкар фьерр Хорхе дал свидетельство душой и памятью, что не замешан. И сюда идти он, кстати, отказался. А вот старшенький его сын Гайир – лучший друг лорда Сорша, и сейчас они вместе под стенами замка Раэн, хотя ему-то какое дело.
Я знал Гайира фьерр Хорхе. Он даже в доме у нас бывал. Гнусный тип. Дождаться не может, когда папаша уйдет. Спит и видит себя главой клана. Полвека ему уже стукнуло, считает, что пора бы. Но отец его – крепкий старик, за власть в клане держится железной хваткой, и жить ему еще долго.
– И как ты думаешь, Яррен, что заставило Гайира фьерр Хорхе снять родовой браслет в таком месте? – спросил Таррэ, прищуриваясь так, что мне показалось – он уже знает ответ и сейчас просто проверяет, самый ли он тут умный.
– Родовой браслет носится на предплечье, как и запирающие оковы, – ответил Яррен. – Чтобы надеть одно, нужно снять другое. Вряд ли Гайир снял его в камере, если маскировал визит на нижние ярусы. Скорее, выронил из кармана.
Таррэ откинулся на спинку стула, улыбнулся:
– Да, верно. Лучше заглушек ничего и не придумать, если очень надо временно исчезнуть из поля зрения духов рода, чтобы они не видели и не слышали, чем занят потомок. А достать эти гнусные браслеты для него просто: лорд Хорхе считается их изобретателем, в доме наверняка есть неучтенные пары. И не с подачи ли сына он их придумал? Гайир, этот блудник, бывает регулярно в синтских храмах, словно жены и служанок ему не хватает. А секрет запирающих браслетов – как раз в использовании при их изготовлении слизи змей ушайд и еще какой-то подземной дряни. Ну, и магия, конечно, как без нее…
Я не выдержал и встрял:
– Но как он мог утаить свои делишки перед духами в святилище или на церемонии благословения?
– Смотря когда он стал перевертышем. Если речь о нескольких месяцах, то он мог избегать семейных церемоний. Слышал я, Гайир уже давно в крупной ссоре с отцом. Если дольше – значит, появился способ обмануть. И что-то мне подсказывает: чем хуже наши предположения, тем они будут вернее.
– Уж не тот ли факт подсказывает, что начальнику каземата кто-то внушил измененный облик визитера с фальшивым приказом? – поднял бровь Наэриль.
– Да, этот факт очень тревожит. Брать Гайира надо немедля, и на допрос голубчика. Ну, надо же, какое позорное упущение! Этак и Темная страна явится – не заметим… – Таррэ с досадой дернул себя за белую прядь на виске. Вздохнул: – Что ж, Яррен, реабилитировал ты себя за последние выкрутасы. И почему Рагару всегда достается все самое лучшее, где справедливость? Только непонятно мне, почему ты не обратился к наставнику или ко мне с этим отпечатком, а к лорду Наэрилю отправился за истиной?
Полукровка смутился:
– Учитель сказал, чтобы я учился думать и действовать сам, без его помощи.
Таррэ округлил глаза:
– Так и сказал? Это к чему же он готовится, зараза северная? Отпускать тебя? Так рано, не вырос еще!
Яррен прикусил губу, на его лице промелькнуло на удивление беспомощное выражение. Никогда не видел его таким. Но справился он с собой быстро. Вскинув голову, встретился взглядом с напряженно слушавшим белобрысым лордом.
– Это не все, что на что я наткнулся в штольне. Не успел передать тебе, Наэриль…
Красавчик оскалился:
– Второй раз не поведусь! Еще какую-нибудь мерзость на меня нацепишь!
– Кстати, отдай-ка мне заглушки, ученик Рагара, в твоих руках их оставлять опасно… – Вейриэн изъял требуемое у полукровки. – Так какой гнилой зуб ты еще успел поковырять в Адовой Пасти?
– Не знаю. Но труп Саэтхиль, похоже, приходил ко мне ночью именно за этим. – Яррен вытащил, на этот раз из кармана, какой-то обломок из черного металла и протянул Наэрилю. – Тут виден фрагмент герба рода Раэн. Это я и хотел тебе передать.
Лорд изумленно охнул, а через миг его глаза остекленели, лоб вспотел, жилы резко набухли и выпятились веревками на руках. Трапезная стремительно наполнялась гулом – низким, вибрирующим, словно перед землетрясением.
Взгляд Таррэ стал как у удава, ладони метнулись к рукоятям мечей – особых, способных поражать и невидимую цель.
– Осторожнее, мальчик, – прошептал он одними губами. – Не двигайся. Наэриль сейчас справится с ними.
Я почувствовал ледяное прикосновение Рогнуса – дух был близко, готовый в один миг выдернуть меня из реальности.
Гул начал распадаться на гневные голоса и рыдающий вой:
– Э-э-э-га-а-ан!
– Эган! – прокатился рев духа Баэра, от которого сотряслись стены.
Наэриль с усилием протянул руку и забрал обломок у Яррена. Сразу все стихло.
– Они даже меня едва не разорвали! Где ты это взял? – прохрипел блондин, держась одной рукой за горло.
– Там, в штольне. На пятидесятом ярусе. Что это?
Таррэ оставил мечи в ножнах и, пока Наэриль раздумывал, опередил с ответом:
– Это, удачливый ты наш следопыт, черная тайна рода Раэн. Обломок расколотой печати прóклятого лорда. Считалось, что обломок сгинул в жерле остановленного вулкана вместе с лордом Эганом фьерр Раэном. А он, оказывается, валялся себе в шахте под ногами, и, надо же, за все эти годы никто на него не наступил, кроме тебя! И ты думаешь, я поверю, что ты его нашел случайно?
– Наступил. Почти. А второй осколок где?
– Второй хранится здесь, Яррен. В замке, – тихо сказал Наэриль. – Потому и защита тут такая, какой даже в Совете нет.
Вейриэн бросил на него грозный взгляд.
– Вообще-то мы с тебя брали клятву не болтать об этом. Сам понимаешь, оставшееся в печати эхо сущности одного из нынешних князей Азархарта – страшная вещь в Белых горах, обоюдоострая. Как мы можем воздействовать на него через осколок, так и он.
– Вот и забирай, не жалко! – огрызнулся лорд.
– Не горячись, Наэриль. Не можем мы избавить тебя от этого бремени. Королева смогла бы, но ее нет. Родовая вещь. Ненависть к ней духов Раэн – лучшая охрана.
Тут и дурак бы догадался, но я все-таки уточнил:
– Так Гайир рвался взять другую половину печати после того, как Яррен унес эту?
– А что ему оставалось делать, бедняге? – с сарказмом вопросил мастер. – Он же не знал, что запускает в Адову Пасть не жертву, а сущее вейриэнское наказание! Вот и лишился связи с темными, да еще и соучастницы – главной жрицы. А без связи все быстро всплывет. Скорей всего, темный князь через печать как-то и прикрывал его память от духов. Но носить ее с собой Гайир не мог. Проверим, след его соприкосновения должен остаться. Не томи, Яррен. Докладывай, где нашел, а уж мы постараемся понять, почему столько лет проходили мимо, почему обломок перстня не почуяли даже духи Раэн, обшаривавшие Адову Пасть после исчезновения лорда Эгана.
– В гнезде ушайд. Потому и не могли почуять духи. Их отпугивает слизь. Да еще это пекло…
– И как тебя занесло именно в это гнездо?
Яррен опустил изменчивые инсейские глаза.
– Почувствовал поблизости живую человеческую кровь. В гнездо я, честно говоря, провалился – ловушка сработала и плита перевернулась. Но там не было человека. Я снял этот обломок с какого-то непонятного существа. Впервые такое увидел. Оно было полностью замотано в сброшенную змеиную кожу, змеи на него не реагировали. Я сначала подумал, что это их кокон с яйцекладкой, пропитанный кровью их жертв, как обычно делают эти твари. Но для кокона он маловат: всего с половину роста человека.
– И змеи на яйцекладке тебя не тронули? – скептически ухмыльнулся мастер.
– К тому моменту, как я добрался до кокона, они уже кончились. Две особи всего было. Повезло: стая на охоту ушла или жрицам понадобились. Судя по количеству светящейся слизи, в гнезде не меньше десятка обитало, а у меня лишь цепь была из подходящего оружия.
– Удушил, значит?
– Сил не хватило бы. – Яррен отрицательно качнул головой. – Замотал их вместе. Они погрызли друг друга, когда пытались освободиться. Вот к тому кокону и был прикреплен этот осколок. Цепочка порвалась, я там ее оставил. Когда ее снимал, убедился, что под шкурами все-таки живое существо.
– Опиши.
– Попробую, хотя особо не рассматривал – торопился убраться. Под слоями змеиной кожи и слизи прощупывалась голова человеческой формы, но без носа и ушей, и на месте глаз – провалы. Кожа чешуйчатая, либо это пересаженная змеиная приросла так, что не отодрать. Слышал я о таких масках. Их синты приживляют самым низшим париям, кормящим ушайд. На горле был ошейник, похожий на запирающие браслеты по характеру металла и магии. Но у меня уже сознание меркло, могло показаться… До сегодняшнего утра я думал: то существо – либо эксперимент синтов над ушайдами, либо все-таки человек, наказанный раб-кормилец. В том виде, какой мне обещала безумная Саэтхиль – изувеченный, безногий и безрукий. Обрубок. Еще живой. У него очень сильно изменилась кровь из-за обилия вокруг змеиной слизи, но… – Яррен судорожно перевел дыхание, поднял ставшие жутковатыми от сдержанного гнева глаза на хозяина замка. – Ты ведь понял, кто это, Наэриль?
По лицу лорда катились слезы. Он глухо застонал, стиснув зубы, но тут же вскочил.
– Отведи меня туда, Яррен. Немедленно.
Мастер что-то пробормотал, и в зале появился десяток воинов.
– Идем вместе, – непререкаемо заявил он. – Яррен, веди лорда. Мы следом.
Вчерашние лютые враги шагнули друг к другу, встали плечом к плечу, и воздух вокруг них помутнел и пошел рябью. Их фигуры разбились на тысячи фрагментов, как отражение на поверхности озера, куда брошен камень, и исчезли.
Я слегка растерялся: уходить тропой духов смертельно не хотелось. Оставаться гостем в замке – тоже.
Таррэ, выстраивая воинов в круг с собой в центре, не забыл напоследок прочесть мне нотацию:
– А ты, Дигеро, позволь заметить, развесил уши и забыл о порученной тебе важной миссии. План твоего отца придержать тебя в Белых горах провалился с треском. Нельзя заставлять крон-принцев ждать. Я имею в виду принца Игинира, конечно. Он уже на пути к зданию Совета. И… очень прошу, отвлеки этого пронырливого северянина как-нибудь. Не дай боги, сунет нос, куда не надо.
«Рогнус, – позвал я духа, поняв, что деваться все равно некуда. – Мне надо к зданию Совета. Платой будет вчерашний званый ужин».
«Кто тебе рассказал об истинной плате без дозволения старшего лорда-риэна? Да знаешь ли ты, что у меня будет несварение несуществующего желудка от такого ужина!» – пронзили меня и разорвали на фрагменты ледяные когти.
