Пока я рос, у нас всегда были боксеры. Но однажды мой папа, мачо от природы, влюбился в чудесного черно-рыжего добермана, который только что приехал после цикла показов на выставках. Папа понял, что должен обладать этим прекрасным животным, купил его и привез домой. Его звали Бароном. Это был молодой, некастрированный кобель примерно одиннадцати месяцев от роду. Поскольку Барона воспитывали для демонстрации на выставках, он не имел никакого опыта общения с детьми. В то время мне исполнилось пять лет, я был вторым по старшинству из четверых детей. Как и большинство домов, где есть маленькие дети, наш дом, как правило, был полон шума и бурной деятельности. Родители решили, что, поскольку Барон сравнительно молод, он быстро адаптируется к своей новой жизни.

Однажды вскоре после того, как папа привез Барона домой, я вбежал в дом, весь облепленный снегом после игры в снежки. Не увидев Барона, спавшего на полу, я случайно наступил на него. Доберманы – собаки очень реактивные; это одна из причин, по которым из них получаются такие хорошие стражи и полицейские собаки. Но в тех обстоятельствах это его качество предопределило катастрофу. Барон взвился вверх и с перепугу укусил меня за голову. Его верхние зубы пронзили мою левую щеку и верхнюю губу прямо под носом, а нижние пропороли кожу на подбородке. Родители сразу же повезли меня в отделение неотложной помощи, где мне немедленно сделали реконструктивную операцию. Всего в швах и бинтах, меня привезли домой и сразу же уложили в постель.

Когда папа немного позже пришел проведать меня, он остановился в дверях моей комнаты, пораженный представшей его взору картиной. Барон прокрался в мою комнату. Пес настойчиво поддевал мой локоть носом и сумел-таки просунуть голову мне под руку, так что теперь моя рука лежала у него на плечах, как бы обнимая их. Он положил свою большую черную голову на грудь мне, спящему, и сел, замерев, неподвижный, точно статуя. Наблюдая и охраняя, он нес эту вахту в знак извинений и любви. Отец сказал, что Барон ни разу не шелохнулся, оставаясь в одном и том же положении все долгие ночные часы.

Что удивительно, у меня не осталось никаких серьезных физических повреждений после инцидента с Бароном. Не возник и хронический страх перед собаками, как нередко бывает в подобных случаях. Думая о Бароне, не могу вспомнить его свирепым; вместо этого мне вспоминаются приятная тяжесть его головы на моей груди и тревога в его выразительных глазах. Я говорил, что хочу стать ветеринаром, еще до этого инцидента, и моя любовь к животным только окрепла после такой искренней демонстрации печали и раскаяния. Даже сейчас я по-прежнему тихонько посмеиваюсь в душе всякий раз, когда лечу какого-нибудь добермана.

История Барона стала семейной легендой. Мама однажды спасла взрослого добермана, и он жил у нее до самой смерти. Разумеется, она назвала его Бароном. У моей младшей сестры два добермана, и, конечно же, одного из них зовут Бароном.

Барон был прекрасной собакой, попавшей в неподходящую ситуацию. Мы нашли для него дом, в котором не было детей, и он жил там, счастливый и любимый, до самого конца.