На следующий день Мэрибет собралась в этот оздоровительный клуб. Он действительно оказался отличным, самое современное оборудование, разнообразные занятия – от йоги до кикбоксинга. Но ее заинтересовал бассейн в подвале. Она и сама не понимала, почему ей казалось, будто именно он, а не эллиптический тренажер и не виньяса поможет ей избавиться от нарастающего напряжения. Плавание для нее было занятием непривычным. Или, может, дело было в том, что ей казалось, будто она тонет, и хотелось проверить, сможет ли она поплыть, если придется.

Клуб находился в Сквиррел-хилл, наискосок от библиотеки. Мэрибет решила зайти и туда, раз уж это оказалось по пути, потому что в ней она еще ни разу не бывала, но слышала, что там большое собрание книг. За компьютер она садиться не будет. Вообще.

Через пять минут она села за компьютер. Проверила почту. От Джейсона ничего не было. Ну, разумеется. Мэрибет снова взбесилась. Сама виновата, что открыла этот ящик Пандоры. Муж не написал ей ни разу за пять недель, но пока она об этом не знала, все было хорошо. А за пять дней, прошедших после того, как узнала, у нее съехала крыша.

Проснувшись на следующее утро, Мэрибет решила держаться подальше от компьютеров, почты и искуса библиотеки. И вместо этого плавать. Она поехала в «Таргет», приобрела купальник и очки, а потом поехала в клуб.

Видимо, только что закончились плавательные занятия типа «Мама и я» – в раздевалке оказалась целая куча детишек, закутанных в полотенца. Мэрибет узнала взгляд на лицах некоторых мамаш: глаза стеклянные, как у контуженых. Кто вообще в своем уме мог подумать, что беспомощные младенцы и глубина – это удачное сочетание?

Мэрибет на такие занятия с близнецами сходила ровно два раза. На первом Лив постоянно пыталась отцепить спасательный прямоугольник, пристегнутый к груди, а Оскар орал каждый раз, когда на него попадала хоть капелька брызг. Преподаватель, лысеющий израильтянин, порекомендовал брать их по очереди, но, когда она оставила Оскара на мостках, он плакал, а Лив, будучи без присмотра, ушла к глубокому краю и прыгнула в воду.

В конце недели Мэрибет поведала об этом Элизабет, и она фыркнула от смеха.

– Это не смешно, – сказала Мэрибет.

– Ну, чуточку смешно, – ответила подруга.

Мэрибет не удавалось разглядеть в этом ничего забавного. Все те годы, пока она старалась забеременеть, она мечтала о чем-то подобном, вроде уроков плавания с детками. А они, как и многое другое, оказались просто кошмаром.

– А что ты Джейсона о помощи не попросишь? – спросила Элизабет.

А вот это было смешно. Джейсон платил за эти занятия. Чтобы он еще и ходил на них вместо работы, они себе позволить не могли.

– Я могу пойти с тобой, – предложила Элизабет.

На этот раз Мэрибет рассмеялась вслух, подумав, что подруга шутит. Но в следующий четверг Элизабет пришла к одиннадцати. В бикини от Шанель и после бразильского выпрямления волос она была похожа на тропическую рыбку среди гупий-мамаш, одетых в старенькие слитные купальники из «Лэндс-энд». Но с детьми она справлялась отлично, весело плескалась с Лив, Оскара отвлекала песенками, в то же время скармливая Мэрибет последние сплетни о своем новом боссе, легендарном семидесятидвухлетнем главном редакторе, который все еще придерживался политики длинных обедов с мартини. Это приятно разнообразило привычные разговоры о том, как укладывать детей спать и об уроках «Музыка вместе».

Но на следующей неделе Элизабет сказала, что не сможет. Она забыла, что взяла в пятницу дополнительный выходной, чтобы подольше отдохнуть с Томом, так что не могла уйти еще и в четверг. Она очень извинялась. Мэрибет расстроилась, но поняла. Элизабет с Томом после бурных ухаживаний только недавно поженились – на яхте, в водах Капри; Мэрибет на свадьбе присутствовать не смогла.

Она пожелала подруге хорошо провести время с Томом, и сама в бассейн не пошла. Вечером в следующую среду Элизабет позвонила и объявила, что опять не получится. Босс позвал на свой долгий обед с мартини, и она не смогла отказаться.

– Но в следующий раз точно, – пообещала Элизабет.

– Не переживай, на прошлой неделе я и сама прекрасно справилась, – соврала Мэрибет.

И на следующий день позвонила в бассейн и сказала, что больше ходить не будет.

Мэрибет дождалась, когда взвод мам с детьми разойдется, и только потом разделась. Высокий вырез купальника почти полностью закрывал шрам на груди, но ногу спрятать не было возможности.

Только сложив все вещи в шкафчик, Мэрибет поняла, что забыла купить замок. Она постоянно носила при себе пару сотен баксов – на случай чего, в том числе, если какой хитрый вор проберется в квартиру, найдет все ее заначки и оставит ни с чем.

В соседнем ряду женщина в купальнике закрывала свой шкафчик.

– Вы не знаете, тут замки не продаются?

Женщина уставилась на нее через очки с голубыми стеклышками.

– Мэрибет?

Первым делом она подумала, что Джейсон, получив ее письмо, вычислил, что Мэрибет в Питтсбурге, и послал кого-то за ней следить. Вторым делом – что это глупо, тем более что за прошедший месяц он ни разу не попытался связаться с ней и не ответил на письма.

Даже после того как женщина сняла очки и шапочку, до Мэрибет лишь через минуту дошло, что это Дженис.

– Ну и ну! Очень рада вас видеть! – сказала Дженис. – А я и не знала, что вы занимаетесь плаванием!

– Я не занимаюсь. Друг подарил мне пригласительные, я решила попробовать что-нибудь новенькое. Но у меня замка нет.

– Может, тогда ко мне положите?

Они вернулись к шкафчику Дженис, Мэрибет запихала в него свои вещи.

– Я вам как раз сегодня собиралась звонить, – сказала Дженис, когда они спускались по лестнице к бассейну.

– Да?

– Да, в выходные хотела письмо написать, но поняла, что у меня нет вашей электронки.

– Я сейчас Интернетом почти не пользуюсь. Но могу дать адрес. А что? Что-то нашли?

– Пока нет. Мне нужно больше данных. Например, номера страховок ваших родителей. Или копия вашего свидетельства о рождении.

– А-а. Ладно. – Свидетельство у нее осталось дома, но Мэрибет подумала, что что-то может найтись в архивах электронной почты. – Можно было позвонить.

– Я не хотела в эти выходные, подумала, вдруг вы с семьей отмечаете.

– Нет, не отмечала. С семьей.

– Я тоже, – ответила Дженис.

– А чем занимались?

– В основном бумагами.

– Ой. Простите. – Мэрибет толком не понимала, почему почувствовала себя виноватой.

– Нет, ничего. Я запекла грудку индейки, все равно это самое вкусное. Даже на бутерброды осталось.

Они дошли до бассейна. Мэрибет рассчитывала, что в обеденное время тут никого не будет, но народу оказалось полно на всех пяти дорожках.

– Как тут людно.

Дженис натянула шапочку на уши и надела очки.

– Это еще ничего. – Мэрибет думала, что Дженис пойдет на «медленную» дорожку, к пожилым, но она направилась туда, где побыстрее. – Хорошо вам поплавать! – крикнула она через плечо.

Мэрибет остановилась у медленной дорожки. Там плавали трое – до жути быстро. Целых несколько минут она пыталась разобраться, как тут принято заходить в воду. Вспомнилось, как она в пятнадцать лет на уроках вождения собиралась с духом, чтобы впервые влиться в поток движения.

Когда пловцы сделали паузу, Мэрибет спустилась и попыталась тихонько поплыть брассом, но оказалось, что мышцы предплечий еще не зажили и ограничивают движения настолько сильно, что она буквально не продвигается вперед. Внезапно кто-то догнал ее.

– Простите, – крикнула она.

Мэрибет доплыла до конца дорожки по-собачьи и схватилась за бортик, чтобы перевести дыхание. К ней снова подплыли сзади.

– Вы плаваете?

Мэрибет толком не знала, можно ли то, чем она занималась, назвать плаванием. Скорее она просто пыталась не пойти ко дну, но, прежде чем она успела придумать ответ, пловчиха ловко развернулась и, оттолкнувшись от стенки (отнюдь не медленно), поплыла обратно.

Отдышавшись и убедившись, что остальные достаточно далеко, Мэрибет поплыла обратно. На этот раз она попробовала кроль, дело шло так медленно, она, считай, ползла. Дважды ее обгоняли. В следующий раз ей на полпути пришлось остановиться на отдых, и ее обогнали все пловцы ее дорожки. Вода вибрировала от их раздражения. Пусть это и медленная дорожка, Мэрибет поняла, что ей здесь не место. Она была словно старуха, которая едет на скорости шестьдесят километров в час по скоростной автомагистрали.

Доплыв до края в четвертый раз, она уже хватала ртом воздух, задыхаясь. Мэрибет перепугалась и выглядела, наверное, соответственно, поскольку спасатель спрыгнул со своего поста и через весь бассейн крикнул:

– Мэм, вам плохо?

Мэрибет было сорок четыре года, она перенесла инфаркт и шунтирование. Она сбежала из дома, и ни муж, ни лучшая подруга не попытались с ней связаться. И даже плавать она не может. Да, черт возьми, ей плохо!

– Все нормально, – выдохнула она.

Мэрибет напряглась и вылезла из воды, и даже не упала, когда поднималась по лестнице. Дойдя до раздевалки, она вспомнила, что все ее вещи в шкафчике Дженис. И что она забыла полотенца.

Она сидела, дрожала на скамейке, и вдруг кто-то накрыл ей плечи полотенцем.

– Держите.

Ответить Мэрибет не смогла. Не потому, что она еще едва дышала и тряслась, а потому, что ее снова застали врасплох. У нее получилось держаться на воде, болтать ногами, немного даже грести, но именно плыть, по сути, не получилось. Как она могла этого не предвидеть?

– Надо вас согреть, – сказала Дженис и повела к душу. Мэрибет долго стояла под горячей водой, пока из нее не вымыло весь холод, печаль и пустоту. Потом она вытерлась, чувствуя себя настолько выжатой, будто несколько дней плыла кросс.

Дженис к этому времени уже оделась и собралась. Мэрибет извинилась.

– За что вы извиняетесь? – спросила Дженис.

Мэрибет промолчала, и она продолжила:

– Сколько прошло после операции?

Мэрибет сначала удивилась. Ну разумеется, она же раздета, а вся ее история болезни высечена на теле.

– Семь недель.

– Это совсем мало.

Даже если бы Мэрибет это удалось, излишне самонадеянно было думать, что она вот так вот войдет в воду и поплывет, наверное, как и считать, будто она сможет сбежать без последствий.

Мэрибет отдала Дженис полотенце. Белое, как флаг капитуляции.