Дженис опаздывала. Она назначила встречу на четыре у фонтана во дворе какого-то муниципального здания в центре, но в четыре пятнадцать на небе начали собираться свинцовые тучи, а ею и не пахло. Мэрибет дрожала и сердилась, стараясь при этом не пялиться на сидящую на лавочке напротив парочку, весьма откровенно лапавшую друг друга. Упала первая ледяная капля, и такая погода идеально отражала ее внутреннее состояние.

Дженис приехала через полчаса, извинилась за задержку, списав ее на поломку принтера. С учетом того, что печатала она документы для Мэрибет, та не могла особо возмущаться.

– И успела как раз вовремя, – продолжила Дженис. – Сейчас дождь польет.

– Да, – согласилась Мэрибет, все еще глядя на ту пару, которой, кажется, дождь совершенно не мешал. – Идем. – Мэрибет направилась к зданию, но Дженис развернула ее в сторону дороги.

– Суд по делам сирот на той стороне, – пояснила она. – Я назначила встречу здесь, потому что это одно из моих любимых мест в городе. Красиво, да?

– Возможно, когда дождя нет, – ответила Мэрибет.

– Милая моя. Если снижать баллы за дождь, в Питтсбурге ничего красивого нет. А в этом дворе так тихо. И не подумаешь, что раньше тут была тюрьма.

Появилась еще одна парочка, сначала они просто держались за руки, а потом начали долго целоваться взасос.

– А теперь тут что? Отель на час? – спросила Мэрибет.

Дженис рассмеялась.

– Тут суд, но за углом регистрируют браки. Вы же знаете, каковы молодые влюбленные.

– Припоминаю, но смутно.

Даже более чем смутно. Перед ними с Джейсоном шла подобная парочка целующихся, когда они в Нью-Йорке подавали заявление на вступление в брак. Мэрибет старалась не смотреть, но не слышать все эти причмокивания и воркование было невозможно.

– Почему некоторые люди совсем теряют приличие? – шепнула она Джейсону.

– Это спасает от скуки, – ответил он. – Мы тоже так можем. Мэрибет Бринкли, давайте поцелуемся. – Он наклонился к ней, сложил губки.

– Мэрибет Кляйн, – возразила она, отталкивая его.

– Еще не поздно передумать. Мэрибет Бринкли. Звучит красиво.

– Звучит напыщенно.

– В колледже ты говорила, что ждешь не дождешься возможности избавиться от своей фамилии, потому что из-за нее у тебя культурная неразбериха.

Вообще да. Фамилия своеобразная. Кляйн. Однозначно еврейская. А Мэрибет – однозначно гой. Но ее случай хотя бы не так плох, как у одной ее одноклассницы в еврейской школе, которую звали Кристин Голдберг.

– То было давно, – ответила она. – Теперь меня в профессии знают как Мэрибет Кляйн.

– В прессе пусть и продолжают так звать.

– Да не возьму я твою фамилию! – Слова прозвучали резко и эхом разлетелись по коридору. Даже лобзающиеся отлепились друг от друга, чтобы вдохнуть воздуха и посмотреть, что происходит. Мэрибет продолжила потише: – А вдруг мы разойдемся? А мне так и оставаться?

Джейсон какое-то время молча смотрел на молодоженов перед ними, засунувших друг другу руки в задние карманы. А потом едва слышно ответил:

– Мы только пожениться собрались, а ты уже думаешь о том, чтобы расходиться?

– Нет. Просто я нервничаю из-за этого ожидания, – ответила Мэрибет.

О том, что один раз они уже расходились, она промолчала.

Суд по делам сирот разместился во внушительном историческом здании, отделанном хорошим темным деревом, мрамором и латунью, и казалось, что все это только недавно натерли до блеска. На карауле у входа стояли два бронзовых льва, а над фойе парила огромная витражная женщина. Явно работа какого-то знаменитого художника.

– Это «Фортуна со своим колесом», – сказала Дженис, пока они ждали лифт. – В тему, да?

Мэрибет промолчала. Она разнервничалась до тошноты, словно, когда двери лифта откроются на шестом этаже, там ее будет встречать настоящая мать.

Но там оказался лишь очередной холл, симпатичный, хотя и чуть более запущенный, чем нижний. Дженис сообщила, что они с Мэрибет пришли, и после недолгого ожидания вышла женщина, чтобы принять у них документы, а также дала Мэрибет анкету на подпись.

– И все? – поинтересовалась Мэрибет, когда женщина ушла обратно в свой кабинет, сказав, что свяжется с ними.

– Пока да, – ответила Дженис.

У Мэрибет помрачнело на душе. Весь этот процесс лишь удручал. Она, с одной стороны, хотела бы избавиться от Дженис и вот этого всего, а с другой – не хотела оставаться одна.

Они нашли пустое кафе, Мэрибет заказала кофе себе и латте с тыквой и специями, но без кофеина – Дженис. Потом они устроились за столиком в углу.

– Милая моя, вы в порядке? – поинтересовалась Дженис, похлопав Мэрибет по руке.

Она кивнула.

– Я так полагаю, при мыслях о матери чувств возникает много. А в дни праздников все только хуже. – Она хлюпнула своим латте. – Может, пора начать писать письмо?

– Письмо?

– Которое вам надо будет написать, когда мать найдется, – с объяснениями, кто вы такая, почему ее ищете. Может помочь справиться с чувствами.

– Вам помогло?

Дженис помешала кофе деревянной палочкой. Она мало рассказывала о себе, но Мэрибет догадалась, что она тоже через это прошла.

– Да, – наконец, ответила она.

– Я не знаю, что сказать, – сказала Мэрибет.

– Пишите от души. Расскажите о себе, о своей семье. Искренне.

Мэрибет попыталась себе это представить. Ей, видимо, полагается быть заплаканной брошенной девочкой с кучей вопросов, но на самом деле она лишь хотела знать, были ли еще у кого проблемы с сердцем. И то теперь уже ради детей, а не для самой себя.

– Знаете, – сказала она Дженис, – мне кажется, я детей в День благодарения зачала.

– Правда?

Ну, что прямо точно в День благодарения, Мэрибет не была уверена. Да и процедуру привития искусственно оплодотворенных яйцеклеток, проделанную доктором Саймоном, можно называть зачатием только в научной фантастике. Это была их четвертая и последняя попытка. Уже кончились терпение, время и деньги. На последнюю пришлось занимать деньги у матери Джейсона. Нора деньги дала, но браслет с бриллиантами переписала с Мэрибет на Лорен.

Процедура состоялась во вторник перед Днем благодарения. Закончив, доктор Саймон похлопал Мэрибет по животу и сказал:

– Третий раз – счастливый.

– Это четвертый, – угрюмо сказала Мэрибет.

Она уже не ждала, что получится. Вообще Мэрибет воздерживалась от алкоголя, но в тот День благодарения напилась до чертиков. На следующее утро ее рвало.

– Мне кажется, они прижились, – сказал Джейсон.

– Рано еще для этого. Я просто перепила.

Но через несколько недель пришел положительный тест. И даже тогда Мэрибет не верила, что все получится. Забеременеть ей удавалось и раньше, но до шестой недели всегда случался выкидыш. А когда УЗИ показало два бьющихся сердца – раньше они до сердец никогда не доходили, – Джейсон пошутил, что весь секрет оказался как раз в том, что она напилась.

– Может, с этого надо было и начинать, – со смехом согласилась Мэрибет. – Надираться и трахаться на заднем сиденье родительской тачки.

Сейчас, когда она стала рассказывать Дженис о ложных надеждах и выкидышах, в горле встал комок. Мэрибет постаралась его проглотить, запив уже едва теплым кофе.

– Суть в том, что, когда детишки родились и я их увидела, я подумала: «Да. Вот в чем причина». Казалось, что все остальные зиготы, не прижившиеся, были какими-то самозванцами. А вот эти – мои настоящие дети.

Мэрибет подняла взгляд и, к собственному удивлению, увидела, что в глазах у Дженис Пикеринг блестят слезы.

Какая же она фальшивая со своими историями о счастливом материнстве. Вы только посмотрите на нее. Силы уже вернулись. А она сама все еще тут.

– Я даже не знаю, правда ли все это, или я просто хотела в это верить, – призналась Мэрибет.

– А такая ли уж большая разница между этими вещами? – спросила Дженис.