37

Ростовская область. 14.08.1942.

Бывший советский военлет Мальцев приехал в Новочеркасск утром следующего дня и его сопровождал подтянутый молодцеватый полковник РОА Игорь Константинович Сахаров. С Мальцевым все понятно — его интересовали трофейные самолеты, которые находились на Ростовском аэродроме. Предварительная договоренность с германским командованием имелась, но перед посещением аэродрома предстояло заехать в Ростовскую комендатуру и завизировать пропуска. Машина готова, я тоже и после завтрака, погрузившись в «эмку», мы направились в сторону областного центра.

В дороге урядник Семенов молчал. Я к его ворчанию привык, а вот гости нет. Поэтому пришлось его дополнительно проинструктировать. Пусть держит рот на замке, мне так спокойней.

Я тоже не болтал. Мое дело маленькое — сопровождать и охранять важных персон. Поэтому был начеку, не расслаблялся, и держал на коленях немецкий МР-38. Патрон в стволе. На боку пистолет, советский ТТ. В кармане пара запасных магазинов. Под сиденьем сумка с несколькими гранатами. Пока все спокойно, но в Ростове, по слухам, участились нападения на казаков и немецких офицеров. Причем каждый раз на месте преступления оставались какие-то улики, которые указывали на причастность к преступлению военнослужащих Вермахта или казаков. Наверняка, это провокация. Но нервозность в отношениях с союзниками появилась, и пару раз происходили стычки между рядовыми чинами. Они и раньше случались, и на это не обращали внимания, а теперь каждый случай разбирался целой комиссией.

В общем, надо смотреть по сторонам и быть готовым к неприятным сюрпризам. Однако на дороге чисто, препон нет, движение автомашин среднее. И, прислушиваясь к беседе Мальцева и Сахарова, которые обсуждали тактико-технические характеристики советских самолетов, я вспоминал, что рассказывал о полковнике Тихоновский.

Игорь Константинович Сахаров потомственный военный из семьи генерала-белоэмигранта. Его отец Константин Вячеславович в период Гражданской войны был главнокомандующим армиями Восточного фронта. После поражения эмигрировал в Германию и занялся воспитанием детей. Игорь характеризовался как истинный русский офицер, резкий, быстрый, храбрый и грамотный. Служил в армиях Аргентины, Уругвая и Китая. Воевал против коммунистов в Испании и был произведен в лейтенанты, по слухам, лично Франсиско Франко. Имел боевые награды. А когда гражданская война в Испании закончилась, он вернулся в Берлин. Приближалась война Германии с СССР и генерал Сахаров, чувствуя это и находясь на смертном одре, благословил сына на борьбу с большевиками, наградил его своими орденами и присвоил чин полковника. Очень странная история. Как это возможно, чтобы отставной генерал присвоил чин сыну и отдал ему награды? Никогда о подобном не слышал. Однако немцы чин Сахарова признали, а вслед за ними и белоэмигранты. За спиной, конечно, шептались, но в глаза полковнику Сахарову никто претензий не высказывал. Да и не до того было. Началась война, и полковник сразу оказался под крылом Абвера. Стал заместителем командира абвергруппы и принимал участие в боевых операциях РННА — Русской национальной народной армии против партизан и советских диверсантов. Но не так давно эту структуру влили в РОА, и он получил назначение на должность командира 1-го гвардейского пехотного батальона. Пока это соединение только на бумаге. Когда начнется формирование русской гвардии, неизвестно, и полковник путешествует. Как мне кажется, выполняет задание Союза Возрождения России. Почему я так решил? Да потому, что он знаком с Тихоновским, который оказывал ему содействие, и сопровождал Мальцева. Думаю, чтобы сделать правильный вывод этого достаточно.

— К Аксайской подъезжаем, — прерывая мои размышления, сказал Семенов и добавил: — Немцы новый временный блокпост поставили, три дня назад его не было. Вон он, впереди.

Действительно, скоро Аксайская, а за ней Ростов. Основной немецкий блокпост на въезде в станицу. Но иногда они выставляли на дорогах временные, чтобы водители не лихачили и не брали левых грузов. И один из них появился в ста метрах перед нами. Ничего необычного, два мотоцикла с колясками и жандармы, крупные мужики в потной униформе с оранжевыми нашивками и приметными металлическими бляхами на груди.

Один из жандармов находился в стороне. Он махнул жезлом, и я покосился на Семенова, который в подобных случаях всегда шипел: «Немчура проклятая, мало я вас при царе-батюшке пострелял». Однако в этот раз он промолчал, поморщился и остановился.

Я вышел первым. Все в порядке. Справа небольшая роща и за ней степь. А слева дорога, по которой едут три грузовика с румынскими солдатами, и дальше снова степь.

Жандарм представился и потребовал предъявить документы. Я это сделал и немец, проверив их, заглянул в автомобиль и вернул документы обратно. В общем-то, обычная проверка на дороге. Громадных знаний немецкого языка от меня не потребовалось, и я справился. Моего невеликого словарного запаса как раз хватило. Однако, кинув взгляд на жандармов, которые находились возле мотоциклов, я мгновенно насторожился. Они держались напряженно, и от них веяло угрозой. Так не должно быть. В чем дело? Может быть, мы вызвали подозрение немцев? Или… Или они не те, за кого себя выдают?

Можно было возвращаться в машину, но я увидел, что полковник Сахаров выбирается из «эмки» и пытается вытащить из кобуры пистолет. Грузовики с румынами скрылись вдали. На полкилометра никого, а жандармы направились к нашему автомобилю. Между нами метров десять, а тот, кто проверял документы, смотрел на меня, и в его взгляде была лютая злоба. Все это я подмечал мимоходом, а мозг моментально обрабатывал информацию.

Засада! Немецкая или еще чья-то, не знаю. Разбираться придется потом, если выживем. А в данный момент, прямо сейчас, следовало сделать нечто такое, что выбьет жандармов из колеи. Но что?

Сработали навыки, полученные в школе Абвера.

— Смотрите! — истошно закричав и вскинув руку, я указал в сторону рощи.

Жандармы растерялись. Всего на пару-тройку секунд. Они отвлеклись и посмотрели на рощу, а я скинул с плеча автомат, машинально снял его с предохранителя, опустился на левое колено и открыл огонь.

Я действовал, повинуясь инстинктам, и опередил противника на краткий миг. Отыграл секунду или две. Но в реальном бою это очень и очень много.

Тройка жандармов, которые двигались к машине от мотоциклов, полегла сразу. Автомат дергался в руках, а пули вонзались в их тела и они, падая наземь, катились под уклон с обочины к зеленке. Только один успел дать очередь в сторону «эмки». А тот, кто проверял мои документы, оказался на прицеле у полковника, который успел выхватить пистолет, сбил противника с ног подсечкой и заорал:

— Лежать! Не дергаться!

Все происходило быстро. Я сменил опустевший магазин, передернул затвор и направился к мертвецам, проверить, есть ли кто живой. На ходу огляделся.

«Неужели мы так легко выпутались? — промелькнула мысль. — Не может такого быть. Наверняка, у жандармов есть прикрытие».

Только я так подумал, как заметил в роще движение. В нескольких метрах от нас между деревьями мелькнул силуэт человека в маскировочном халате, который стволом ручного пулемета раздвинул кусты и готовился нас прикончить.

Я хотел предупредить моих попутчиков и закричать. Но из пересохшего горла вырвался неразборчивый крик и, уходя с линии огня, я кувырком полетел с дороги, и мое движение остановило тело убитого жандарма.

Над головой прошла очередь, которая взрыхлила склон за спиной. Враг рядом. Он близко. Хорошо бы кинуть гранату, но они остались в сумке.

Снова засвистели пули. Некоторые вонзились в тело, которое меня прикрыло. Не высунуться, не повернуться, не развернуться. Плохо дело.

Тем временем, пока пулеметчик все свое внимание сконцентрировал на мне, полковник Сахаров ударил пленника рукояткой пистолета по голове, схватил его оружие и метнулся за «эмку». После чего он дал в сторону рощи короткую очередь и вражеский стрелок отвлекся. Он стал бить по автомашине, и я решил рискнуть. Зеленка рядом и, поднявшись, я пробежал несколько метров и прыгнул в кусты.

Гибкие ветки ударили по лицу и оцарапали кожу. Больно. Однако это мелочь и, спрятавшись за дерево, я увидел, что пулеметчик не один. Его прикрывали два молодых парня в гражданской одежде и винтовками в руках. Они были в нескольких метрах, смотрели на меня и дергали затворы винтовок. Волновались ребята — это понятно. А я нет, и потому поступил так, как нужно.

Выскочив из-за дерева, я дал длинную очередь, и парни попадали на чахлую пожелтевшую траву. Одному пули вскрыли грудную клетку, не жилец. А второму свинец исполосовал ноги, может быть, выживет.

Ногой отбросив от раненного парня винтовку, я услышал в стороне треск сучьев. Пулеметчик пытался скрыться.

«Врешь — не уйдешь!» — чувствуя охотничий азарт, подумал я и рванул ему наперерез.

Вражеский стрелок далеко не ушел. Ремень пулемета, советского ДП, зацепился за ветку, и пока он пытался его снять, я оказался рядом.

— Руки вверх! — сказал я.

Пулеметчик меня понял. Уже ясно, что он советский гражданин, а иначе в прикрытии не было бы парней, судя по всему, местных подпольщиков. Значит, передо мной диверсант и с ним можно не церемониться.

Противник сдаваться не хотел. Отпустив пулемет, он попытался броситься на меня с ножом.

— Пад-ла-а-а!!! — завопил он и прыгнул.

Автомат дернулся в руках. Короткая в пять патронов очередь ударила диверсанту в лицо, и его тело упало мне под ноги.

Снимая с ветки пулемет, я подумал, что плохо готовят советских диверсантов, видимо, по ускоренной программе. После чего, убедившись, что опасности больше нет, вернулся на дорогу.

Машина избита пулями и слегка дымится. Сахаров здесь, оттаскивает в сторону потерявшего сознание лже-жандарма. Мальцев прячется за машиной и оглядывается, в руке у него пистолет. А вот Семенову не повезло. Урядник не успел выскочить из машины и единственная автоматная очередь, выпущенная «жандармами», досталась ему.

«Жаль, дядьку, — подумал я про урядника. — Хоть и ворчливый человек, но я к нему привык».

Еще раз осмотревшись, я подошел к машине и услышал голос полковника:

— А ты молодец, хорунжий. Я подумал, что не успеешь среагировать.

— Господин полковник, а вы как поняли, что перед нами ряженные?

— Жандарм, который говорил с тобой, немецкий знал не очень хорошо. Акцент жуткий. Ты не распознал, а я сообразил, что дело не чистое.

— Понятно.

Я снова ушел в лес, нашел подпольщиков и вытащил раненого на дорогу. А спустя пару минут появился моторизованный немецкий патруль, который услышал стрельбу и прибыл разбираться.

Такой вот денек, съездил на прогулку, показать гостям аэродром.