35

Ростов-на-Дону. 05.08.1942.

Матвей Яковлевич Шаповалов, пожилой брюнет с густой сединой в волосах и солидной окладистой бородой, шел по Большой Садовой и время от времени смотрел на немецких, румынских и словацких солдат. Они прогуливались по городу, многие с девушками под ручку, и чувствовали себя вольготно. Оккупанты улыбались, смеялись и, коверкая русские слова, пытались общаться со своими случайными подругами.

«Сволочи! Мрази! Проклятые ублюдки и проститутки!» — Наблюдая за оккупантами и продажными девками, думал Матвей Яковлевич, и в его душе поднималась волна гнева. Однако он был опытным подпольщиком. По крайней мере, считал себя таковым. Поэтому его лицо сохраняло спокойствие, и он ничем не выдавал своего волнения, а затем, немного успокоившись, старый большевик шел дальше.

Еще немного и Матвей Яковлевич доберется до нужного адреса, проверится и окажется среди товарищей. Но в этот момент он увидел казаков. В компании четырех симпатичных девчонок в легких платьях навстречу ему двигались три молодых казака. Двое в донской справе, а один в черкеске. Они вооружены и ничего не опасались.

Казаков Шаповалов ненавидел люто, даже больше, чем немцев. Он сталкивался с донцами в Гражданскую, будучи совсем молодым добровольцем отряда Красной Гвардии. А потом дрался с ними в середине двадцатых, когда царские псы, которых лишили сословных привилегий, поднимали восстания на Дону и Кубани. Матвей Яковлевич очень хорошо представлял себе, кто перед ним, и еле слышно прошипел себе под нос:

— Недобитки…

Слова были сказаны тихо, но один из казаков, кряжистый чубатый донец, его услышал. Он подскочил к Шаповалову, толкнул его к стене дома, навис над ним и сказал:

— Повтори. Повтори, что ты сейчас сказал?

Как ни странно, в голосе казака не было угрозы. Донец был совершенно спокоен, и это испугало Шаповалова, а может быть, у него сдали нервы, слишком давно он в подполье. И Матвей Яковлевич, качая головой, запричитал:

— Господин казак, я ничего плохого не сказал. В ботинке гвоздь из подошвы вылез, вот я и ругнулся. Простите, Христа ради. Не подумайте чего дурного.

Казак прищурился, смерил Шаповалова насмешливым взглядом, отпустил и направился к своим друзьям:

— Живи покедова… — бросил на ходу донец.

Проводив казаков ненавидящим взглядом, Матвей Яковлевич двинулся дальше.

«Надо быть осторожнее, — мысленно укорял себя Шаповалов. — Ребят-подпольщиков постоянно шпыняю, заставляю сдерживаться, а сам едва не сорвался. Хорош командир — нечего сказать».

Шаповалов хотел бы сейчас оказаться на фронте, в окопах, где все просто и понятно. Но есть партийная дисциплина и когда ему приказали остаться в городе, организовывать подполье, он не смог отказаться.

Получив новые документы и перебравшись в другой район города, он отпустил бороду. Все это происходило в тот момент, когда Красная армия с боями оставляла Ростов-на-Дону, и Матвей Яковлевич верил, что народ не примет оккупантов. Горожане, наверняка, станут вредить немцам и нацистским прихвостням, саботировать приказы и продолжат борьбу. Однако все оказалось иначе. Обыватели плевать хотели на идеологию и верность Родине. В подавляющем большинстве, они были озабочены только собственным выживанием, а когда немцы заняли город, из всех щелей вылезли предатели. Казаки и белогвардейцы, интеллигенты и обиженные советской властью, спекулянты и прочая гниль. Они приветствовали немцев и казаков 1-й казачьей дивизии, словно освободителей, и оказывали им всемерное содействие.

Горожане сдавали спрятавшихся красноармейцев, которые отстали от своих подразделений. Они выслеживали коммунистов и комсомольцев. А потом появились плакаты: «Все жители еврейской национальности должны носить желтые повязки. За неподчинение коменданту они будут расстреляны». И не германцы, не казаки, не румыны и словаки, а сами горожане заставляли своих соседей, Рубинштейнов, Гройсманов, Махерсонов и Рабиновичей, нашивать на одежду желтые тряпки и звезды. А как встречали казаков, когда конные сотни двигались по Большой Садовой? Толпа кричала: «Орлы! Соколики! Родненькие! Вернулись! Слава Богу!» Кругом предательство. Сколько корчевала советская власть измену, но искоренить ее так и не смогла. Город быстро подстраивался под новых хозяев и, много общаясь с самыми разными людьми, Шаповалов знал, что большинство горожан возвращения Красной армии не ждет.

Основу ячейки, в которой состоял Матвей Яковлевич, разгромили через неделю. Коммунистов кто-то сдал, нашлась продажная шкура, скорее всего, из проверенных товарищей, которые знали всю структуру организации. А Шаповалов уцелел случайно. Его ввели в группу в последний момент, и с ним был знаком только старший, который успел застрелиться, когда за ним пришли немцы. Пришлось начинать все с нуля, набирать команду, искать верных людей и поднимать старые связи. Дело трудное и опасное, но Матвей Яковлевич справился. Он действовал независимо от других групп и, возможно, именно поэтому уцелел, смог наладить надежный канал с разведцентром Красной армии, получал приказы напрямую и даже содействовал проникновению в город диверсантов, которые охотились на командующего РОА генерала-изменника Трухина. Правда, Трухин уцелел, а диверсанты погибли. Но к Шаповалову претензий не было. Все, что от него требовалось, он сделал, и теперь получил новое задание.

Наконец, Матвей Яковлевич добрался до места, свернул в проулок и осмотрелся. Никого. Хвоста нет. Вокруг все, как обычно. Но прежде, чем войти в подъезд нужного дома, Шаповалов еще немного погулял. Он обошел дом, убедился, что за ним никто не следит, и только после этого поднялся на второй этаж старого пятиэтажного здания.

Звонок не работал и Шаповалов постучал в крепкую дубовую дверь, которая была обита потертой кожей.

— Кто? — спросили его из квартиры.

— Нина Сергеевна здесь проживает?

— Да.

— Это Матвей Яковлевич.

Дверь распахнулась, и на пороге его встретил невысокий конопатый юноша, лидер третьей группы в подпольной организации Шаповалова, Женя Самохвалов. Он комсомолец и настоящий советский человек, а вот его мать, когда город был оккупирован, вспомнила, что ее отец был белогвардейским штабс-капитаном. Поэтому сразу стала сотрудничать с немцами, и была назначена старостой над несколькими домами. А в помощниках у нее некий инженер Попов, из казаков, и местный забияка Леха Сергунько, который за пайку мог побить любого, кто скажет слово против новой власти. Женька сначала с матерью рассорился, но потом по настоянию Шаповалова помирился, и Самохвалова выделила сыну отдельную жилплощадь, квартиру эвакуированного на Урал летчика гражданской авиации Макеева. С тех пор Женька проживал один или давал приют тем, кому некуда было податься, и подпольщики могли у него собираться.

Самохвалов, кивнув Шаповалову, пропустил его в квартиру. Матвей Яковлевич прошел в гостиную и обнаружил здесь лидеров первой, второй и четвертой групп. Весь командный состав организации, ее ядро, собрался в одном месте. Подарок для полиции и гестапо, если бы немцы знали о подпольщиках. Но Шаповалов был уверен, что опасность им пока не грозит, а встреча необходима, поскольку он собирался лично поставить перед каждым лидером группы боевую задачу. Хватит. Засиделись. Пора браться за настоящие дела.

Взгляд Шаповалова скользнул по лицам товарищей.

Нина Сергеевна Молодцова, ровесница Матвея Яковлевича и член коммунистической партии, битая жизнью женщина в потертом жакете с морщинистым лицом. До недавнего времени она была директором школы в одной из донских станиц, а сейчас временно проживала у Самохвалова. Она не успела эвакуироваться и бежала в Ростов. Выхода не было, станичники ее не любили и обязательно сдали бы немцам или сами устроили бы над ней самосуд за смерть непокорных казаков, которых она выдала чекистам в двадцатые годы. Да и в Ростове она могла попасться, но помог счастливый случай. Матвей Яковлевич вышел на нее раньше, чем полиция. После чего сделал подруге новые документы, а потом подчинил ей группу подпольщиков, которые от руки переписывали и распространяли листовки.

Лев Аратюнян, восемнадцатилетний смуглый ростовчанин из Нахичевани, наполовину армянин, наполовину еврей. Нескольких его родственников забрали немцы и они исчезли. Скорее всего, они были расстреляны и сброшены в противотанковый ров за городом. Лев рвался за них отомстить, и был очень горяч, сказывалась южная кровь. В группе у него такие же мальчишки и девчонки. Поэтому Шаповалову приходилось их постоянно одергивать. Пока они слушались, но это временно. Они рвались в бой и скоро его получат.

Ну и последний лидер группы, слегка прихрамывающий светловолосый мужчина в пиджаке с чужого плеча. Звали его Егор Барсуков. Он лейтенант-артиллерист Красной армии, получил ранение и был оставлен в городе, чудом избежал плена и встретился с Матвеем Яковлевичем. Сейчас он командовал самыми серьезными бойцами в подпольной организации Шаповалова, но в бой не рвался. Если ему приказать, приказ выполнит. Но добровольно на смерть не пойдет и понапрасну рисковать не станет.

— Здравствуйте, товарищи, — поприветствовал подпольщиков Матвей Яковлевич.

Ему ответили. После чего все, включая Самохвалова, разместились вокруг стола и Шаповалов, еще раз оглядев соратников, сразу перешел к делу:

— Центр нами доволен. На нас рассчитывают и получен приказ активизироваться. Основная цель — казаки. Изменники, шкурники и самостийники задумали создать собственное государство под протекторатом нацистов. Допустить этого нельзя и мы обязаны сделать все возможное, чтобы рассорить немцев и казаков.

Обозначая серьезность сказанных слов, Матвей Яковлевич сделал паузу. Она должна была выглядеть крайне многозначительно, но все испортил Барсуков, который усмехнулся и спросил:

— Интересно, как мы это сделаем?

Шаповалов строго посмотрел на лейтенанта и тот опустил голову, а Матвей Яковлевич пояснил:

— Мы не единственная подпольная организация в городе. Но к нам особое доверие. Мы будем встречать диверсантов, которых пришлет Центр, и поможем им легализоваться в городе. При необходимости, примем участие в боевых акциях и поможем нашим бойцам оружием.

Глаза Самохвалова и Аратюняна загорелись. Лева не сдержался и выпалил:

— Скорей бы уже!

Снова встрял Барсуков:

— С оружием у нас не очень хорошо. Есть два десятка винтовок, несколько пистолетов, один ручной пулемет и полсотни гранат. Боеприпасов мало.

— Так собирай оружие, копи, — Шаповалов поморщился. — Для чего тебя на базар устроили? Там все есть.

— Есть, — согласился Барсуков. — Однако товар стоит денег.

— Будут деньги.

— Тогда все будет.

— Когда начнем? — поинтересовался Аратюнян.

— Скоро, Лев, — Шаповалов кивнул ему. — Три-четыре дня. А пока от нас требуется подготовиться, провести разведку и предоставить список объектов, которые можно атаковать. Как будут проходить диверсии, не знаю. Но, скорее всего, задумка в том, чтобы немцы и германские союзники стали считать казаков врагами. Раз это упоминалось в сообщении Центра, значит, это основная цель. У кого есть предложения?

Первым высказался Аратюнян:

— На Солдатской немцы открыли бордель для рядовых, а на Соколова, ближе к «Динамо», офицерский. Если под видом казаков закидать их гранатами, можно получить результат. Казацкую униформу достать легко, купить или пошить на заказ, сейчас ее по всему городу шьют. Потом на углу Кировской и Большой Садовой недавно кафе открылось. Немцы с подругами любят там отдыхать. Пирожные с сахарином подают, кофе есть и вино. Дорогое заведение и солдат там нет. Если вечером кафе атаковать, хорошо получится. К реке можно уйти, а потом затеряться.

— В правильном направлении мыслишь, — одобрил предложения юноши Матвей Яковлевич. — Кто еще скажет?

Вторым был Самохвалов:

— Недавно я со словаками разговаривал, они недалеко от моего дома разместились, целая рота. Они говорят: «Мы — словаки. Гитлер — капут. Сталин — капут. Мы — ваши люди, мы все друзья». А я спрашиваю: «Вы себя нашими считаете, а почему тогда Красной Армии не сдадитесь?». Они: «Мы ваших догнать никак не можем!» Долго потом смеялись.

— Ну и к чему ты это рассказываешь? — Шаповалов нахмурился.

— К тому, что они потом с казаками сцепились. Дрались прямо на улице, чего-то не поделили. И словаков тоже легко атаковать. Пусть думают, что это месть.

— Ладно, подумаем.

Следующей высказалась Молодцова:

— Есть пара румынских офицеров. Очень интересуются покупкой дефицитных товаров. Можно заманить их в ловушку. Когда на рынок выходила, они интересовались, где можно оптом купить чай. Если так сделать, получим деньги и выставим их жертвами казаков.

Женщина замолчала. Больше она ничего не предлагала, а горячие юноши, видимо, от волнения не могли собраться с мыслями. Зато Барсуков, который собирал информацию о немцах целенаправленно, назвал сразу три десятка целей. Это железная дорога, мосты через Дон, речной порт, казармы вражеских солдат и квартиры офицеров, гаражи с военной техникой, штабные здания, комендатура и так далее. Список получился большой и Шаповалов был доволен. Разумеется, диверсанты будут действовать по собственному плану, но идеи его подпольной организации тоже могут пригодиться. И, поручив командирам групп персональные задания, он приказал расходиться и попросил не рисковать. Нужно еще немного подождать, совсем чуть-чуть, и начнется боевая работа.